Тихонов Валентин Максимович
Вова Рельефный
Песня Ини
- Тортилочка, родненькая, поднажми! Догонят! – чуть не слезно умолял я черепаху.
Она повернулась, посмотрела на преследователей, видать прикинула расстояние, и успокоила меня:
- Ничего, Зю, успеваем! Нам бы только вон до тех валунов дотянуть. Дальше они не сунутся.
Не переставая истерически шлепать ногами по воде, я спросил:
- Почему?
-Там граница их волшебного государства, дальше пойдет обыкновенное море, им там дышать нечем будет. По крайней мере – Саидке… Да и русалки дальше не сунутся. С тех самых пор, как одна из них погибла из-за любви к принцу, Нептун не велит им без догляда, где попало мотаться. Так что, они со двора – теперь ни шагу… Ох, и тебе, Зю, тоже не сладко придется. Ты уж приготовься, постарайся, не дышать и не болтать…
А преследователи уже почти настигали нас… И самое удивительное, что впереди всех был Саидка! Саидка, который всегда плелся у русалок в хвосте, сейчас намного опередил их, и расстояние между ним и нами все сокращалось и сокращалось. Вот это чешет!.. До валунов оставалось уже метров двадцать, когда я уже вполне мог расслышать, что он кричал мне.
- Меня, меня с собой возьми! Я тоже на землю хочу! Не бросай меня, Зю! – молил он меня, прибавляя и прибавляя скорости…
У меня сердце чуть не лопнуло от жалости к нему, когда я услышал, что он кричит. Человек, все же… Такой же как и я… «О чем же ты раньше думал?» – невольно обозлился я на него. «Мне и тут неплохо!» - мысленно передразнил я его, но совесть все-таки начала меня грызть и колоть, и мучить прямо-таки изуверски… Впору, хоть останавливайся и бери его с собой… Но тут как раз мы с Тортилой подплыли к тем самым валунам, за которыми уже, если верить Тортиле, простиралось обычное Средиземное море. Я только успел пробулькать Саидке на прощание:
- Извини, Саидка, Боливар не вынесет двоих!.. – и Тортила пересекла невидимую границу…
На меня тут же со всей силой навалилась уж не знаю сколько метровая толща воды, но по моим ощущениям – далеко не маленькая. В ушах все гудело и свистело, а тело сдавило, как тисками. Казалось, что из всех дырок: из носа и из ушей струйками стекает кровь. Я, по совету Тортилы, старательно не дышал. О разговорах вообще думать не приходилось. Мне пришлось, мягко говоря, очень тяжко. Но я старался, как мог, помогать черепахе, пытаясь увеличить ее скорость бултыханием ног. Канат между нами все сильнее и сильнее натягивался. Он уже давно сполз с моей талии и тянул меня вместе с Тортилой ко дну, безжалостно врезаясь в подмышки. Но прилипала и не думала отлипать от Тортилы. Есть у этой паразитки такая способность: чем сильнее ее отрывают, тем сильнее она присасывается к носителю своими присосками. А Тортила, бедняга, пыхтела изо всех сил, все чаще и чаще обдавая меня клубами смрадного газа, от которого я на какое-то время приходил в себя, даже немного взбадривался, чтобы потом опять сосиской повиснуть под хвостом у Тортилы…
Сколько времени мы с ней так плыли, я не могу сказать даже приблизительно, потому что последние метры, я уже не плыл, а ненужным балластом висел на Тортиле. Даже ее газовые атаки уже не помогали. Как Тортиле удалось вытащить меня на берег, для меня до сих пор остается загадкой. Потому что к тому времени, когда мы оказались на берегу, я, практически, уже был в полнейшей отключке, без единого проблеска сознания… И сколько я провалялся на берегу, я тоже не знаю. Как не знаю и того, гнались ли за нами русалки после границы, или хуже того - акулы… Знаю только одно: даже если они и гнались, то не догнали. Это уж точно…
Глава 2
А НА СУШЕ ЕЩЕ ХУЖЕ
Я трупом валялся на желтом песочке, у самой кромки моря в полосе прибоя. Нежные пенистые барашки щекотали мне ноги, а ласковый теплый ветерок обдувал разламывающуюся, трещащую по швам, голову. Я понемногу приходил в себя, дышал, дышал и все никак не мог надышаться чистейшим прозрачным морским воздухом. Настоящим!!! В котором с такими мелодичными, ну просто музыкальными криками, парили чайки… И почему мне так не нравились раньше их крики? Как может такое вообще не нравиться? Это же музыка! Симфония! Земля!!! Воздух!!! Самый настоящий, без всяких там дафний и амеб, забивающихся в нос!!! Жизнь!!! Я живой, живой! И главное, я на Земле! Меня, полуживого, оглушенного переполнял восторг! Я наслаждался, а в полуоглохшее от ВД (высокого давления) ухо охрипшим прокуренным басом Примадонны нечеловечески вопила черепаха:
- Отползай! Отползай! Отползай!
«Ну и голосок! – уныло подумал я. – В море был намного приятнее. И чего она орет? Весь кайф обломала»…
Я лежал на спине и безмятежно любовался едва начинавшим темнеть, сумеречным небом, птахами, еще парящими в вышине… И думал: «Все, срочно меняю профессию. Буду искать что-нибудь земное, а к морю больше на пушечный выстрел не подойду! Какого черта я поперся в этот институт?» Красота земная, неописуемая! Вот только перед глазами у меня беспрестанно маячило что-то зелененькое, мешая любоваться панорамой засыпающего неба. «Глюки, что ли? Наверное, китовый змий улетучивается. – Решил я. – Конечно, столько пить.» Но змий и не думал улетучиваться. Мало того, это «что-то зелененькое» постоянно то ли кусало меня, то ли щипало за уши, щеки и нос, в общем, как-то неприятно покалывало. «Похоже, судороги начались, мышцы сокращаются от перенапряжения» - успокоил я себя. Потом это «что-то», судя по моим ощущениям, вообще охамело: вспрыгнуло мне на живот, и начало там усиленно топтаться и пинаться. Ясно было одно: это какая-то живность.
«Мурашки что ли такие здоровые по телу бегают? А может рыбина какая прицепилась? Надо бы выбросить в море» - уныло думал я. А море с жадностью лизало мои ноги волнами, словно затягивало в свои теплые объятия, обдавая все тело солеными брызгами. Под мышками здорово саднило. Я с великим трудом заставил себя сесть, стянул через голову ненужный теперь канатик, соединяющий меня с черепахой, как пуповиной, отодрал от Тортилы прилипалу и закинул ее вместе с канатом на хвосте в море. «Может, Саидке пригодится. Главное, принцип теперь ему известен», - лениво подумал я. Машинально взглянул на часы. Да, уже десять минут, как я был бы Военным Министром, или плыл бы по этапу в Ледовитый океан. Во время же я сдернул! Собрав остатки сил, я кое-как встал на корячки и медленно, падая и отлеживаясь, пополз подальше, от моря. Боковым зрением я заметил, как что-то зелененькое свалилось у меня теперь со спины и вновь замаячило перед самым носом, командуя мне противным писклявым голоском:
- И раз, и два! И раз, и два! Давай! Давай! Пошел! Пошел!..
Это, наверное, все от перенапряжения. Здорово же меня кессонка бахнула по башке! Я вспомнил, что при резком всплытии надо кричать. Попытался. Вместо крика услышал какой-то сдавленный хрип. Поздно уже кричать. Ладно, самое главное, что живой! Отлежусь.
По мере сил я отполз на безопасное от морского прибоя расстояние, попытался сесть и даже оглянулся на море. Когда мы с Тортилой делали ноги из подводного царства, на море был полнейший штиль, по крайней мере, там, внизу. Сейчас оно прямо у меня на глазах темнело, вспухало и все громче и громче рокотало прибоем, угрожающе вздымая волны, потрясая кулаками в мою сторону. И все это притом, что на небе – ни единого облачка! Как говорится, гром – среди ясного моря! «Владыка гневается!» - дошло до меня. И я старательно и тяжело пополз еще дальше от моря. Откуда только силы взялись? Все тело ломило, голова раскалывалась, словно меня целый час крутили и молотили в огромной кофемолке. Рядом со мной так же тяжело ползла Тортила, тоже, видать, досталось, бедолаге. Но все же она меня опережала. А вокруг нас все так же маячил непонятный «зелененький», что-то беспрестанно вереща и командуя. Мне было не до него. Главная моя цель: оторваться от противника, в данном случае – от моря. Невдалеке темнел лесок. К нему мы и стремились, утопая в теплом золотом песке. Ползли долго, трудно и медленно. Мне показалось, что целую вечность, а море за спиной все громче и злее шумело и, казалось, наступало нам на пятки…
Когда мы доползли до первой травки, уже начинало смеркаться. Я сел, посмотрел на погружающееся в море солнце, прикинул, достанет ли меня ночной прилив, и трупом повалился на зеленую травку. Силы покинули меня, и я вырубился по полной программе.
Проснулся я перед самым рассветом. Солнце еще не взошло. Огромные, мохнатые звезды перемигивались на темном южном небе. Лишь по посветлевшей линии горизонта можно было понять, что близится рассвет. Меня разбудили голоса. Кто-то недалеко от меня разговаривал. Голоса было два: один я узнал сразу - прокуренный басок черепахи. «Кстати, а чего это она разговорилась? Ведь мы уже не в подводном государстве, а на земле» - удивился я. Второй – писклявый, противный, словно кто-то надышался гелия из воздушного шарика. Где-то я его уже слышал…
- Отдаст, - басила черепаха.
- А вдруг кинет? Что тогда будем делать? Зря я, что ли, почти сто лет тебя, каракатицу, ждал, как у моря погоды? – раздраженно пищал гелиевый голосок.
- Отдаст! – убедительно басила Тортила.
- Заладила, как попугай «Отдаст, отдаст». Ты лучше подумай, что будем делать, если не отдаст! – Вопил писклявый.
Я перевернулся и сел. Голоса смолкли. Необыкновенная легкость до головокружения чувствовались во всем теле, только ныли и болели натертые канатом подмышки. Совсем неплохо после такого марш-броска. И полнейшая пустота в желудке и голове. Думать ни о чем не хотелось. Хотелось просто радоваться травке, на которой сидел, золотому песочку, земле, просыпающимся и щебечущим в ветвях птицам. Неописуемая красота открылась моему взору. Еще темная бирюзово-серая, переливающаяся серебряной рябью морская гладь, простерлась до самого горизонта, образуя общую сферическую чашу с бездонным по-утреннему темно-синим небом. Через минуту все переменилось. Заря занималась: узенькая ало-красная полоска степенно выползающего из морских глубин солнца, четко разделила ночное единство неба и моря. Утреннее морское безмолвие. Только волны, шипя гремучими змеями, накатывались одна на другую. Ветер разносил клокастую пену с их гребней. Ни одного корабля, ни яхты, ни баржи, ни захудалой рыбацкой лодчонки до самого горизонта. И это в разгар лета в Средиземном море! Песчаный берег протянувшийся километров на двадцать также был безлюден в этот ранний час. Но не это меня удивило, а то, что он был девственно чист! То есть, ни одной бутылки, бумажки, ни одного пакета! Словно на него никогда не ступала нога человека. Это меня несколько насторожило. Так не должно быть!
Ночной прилив не дополз до нас метров десять, и сейчас откатывался назад, в море, недовольно урча прибоем. В его шуме я четко услышал злобный шепот:
- Вернись, ослуш-ш-ш-ник!
Я невольно показал ему на международном языке жестов то, что обозначает «Нака-сь, выкуси!». Посмотрел на свои «Командирские». Секундная стрелка все так же топала в обратную сторону, а календарик показывал 9 июля. В часах и минутах я уже вообще никак не ориентировался, а вот дни еще как-то мог определить, хотя они неумолимо откатывались назад. Пошел четвертый день, как я утоп… «Но я же не утоп! Так что же это было? Какой-то непонятный виртуальный мир. Четвертое измерение. Или какая-то параллельная жизнь? Получается, что в том самом месте, где я бухнулся в воду, была лазейка в эту самую параллель, и я прямиком в нее и угодил… Хорошо, хоть выбрался. Хорошо то, оно хорошо, только почему же Тортила продолжает разговаривать? – задумался я. – Сейчас выясним».
- Ну, с кем ты тут? Чего разгалделись, как сороки? Поспать человеку не дадите. Что за разборки с утра? – пробурчал я, обернувшись назад, в сторону разговаривавших. Передо мной сидели черепаха и какой-то замшелый пенек, который постоянно дергался и чесался какими-то не то сучками, не то веточками, как нервнобольной.
- Это еще кто такой?!
- Как кто? – удивилась Тортила, внимательно взглянув на своего собеседника, – Буратино.
- Кто?! Буратино-о-о?! – оторопел я.
- Да, он самый, - пропищал пенек. – Первый раз встречаю человека, который не читал про Буратино.
- Вообще-то, я читал, - обиделся я. - Но представлял тебя совсем другим. Ты не похож на Буратино.
- А на кого, я, по-твоему, похож? На Карабаса Барабаса, что ли? Не читал сказку, так и скажи, – съехидничал Буратино.
«Ты подумай, он еще и ехидничает!»
- На пенек замшелый ты похож, вот на кого!
- Да? – приуныл Буратино. - Неужели так плохо выгляжу, что меня уже не узнают? – огорченно спросил он у Тортилы и чуть не со слезами на глазах начал осматривать себя. По-моему, у него были налицо все симптомы звездной болезни.
- Так, стоп! Я что-то не понял, - обратился я к Тортиле. – А почему ты до сих пор разговариваешь? Ведь мы уже выбрались из Нептунова государства, или это мне только кажется?
- Выбрались, - баском подтвердила Тортила. – Вчера я тебя еле-еле доперла, ни рука, ни нога не шевелятся, голова, как…
- Ну? – нетерпеливо перебил я ее жалобы.
- Что ну?
- Почему же ты до сих пор разговариваешь человеческим языком? И этот пенек еще… - я кивнул в сторону Буратино.
- Ну, Зю, ты даешь! – искренне удивилась Тортила. - Ты хоть знаешь, в какой стране Буратино живет?
- Насколько я помню, в Италии, – уверенно ответил я тоном, не терпящим возражений.
- Может, и в Италии, спорить не буду, - пробасила Тортила. - я в политической географии плохо разбираюсь. Но, самое-то главное, что страна эта - сказочная. Или в твоем институте тоже учатся сплошь Буратины и Тортилы, а по городу разгуливают Карабасы Барабасы?
- Не учатся, - горько вздохнув, признался я. – Хотя у нас тоже чудаков хватает. И что же получается? Выходит, что я из одной сказочной страны угодил в другую? А Италия – это вовсе не Италия?
- Выходит, что так, - охотно подтвердила мне Тортила.
- Из огня да в полымя… Теперь еще и отсюда как-то надо выгребать. – Все мое утреннее благостное настроение, как волной смыло.
- Где огонь?! Где огонь?! – испуганно заверещал Буратино.
Видимо, хромосомы дают себя знать: полено – оно, и есть полено.
- Да нет никакого огня, - успокоил я его. – Это пословица такая… А чего это ты весь мхом оброс?
- Если бы только мхом, тля - горько вздохнул Буратино, - а то вон уже и веточки, суки, кое-где пробиваются. Зарастешь, тут, пожалуй, на … Климат теплый, влажный, а я, как дурак, у моря целую вечность просидел, ее дожидаясь. Вот и оброс. Да, наверное, и возраст уже.
- Возраст! – хмыкнул я. – Какой же у сказок может быть возраст? Сказки не стареют. Ты же и сейчас в книжке - все та же деревянная хитрая кукла, каким и двадцать лет назад был.
- Это я только в книге не старею. А жизнь – это тебе, брат, не книга. Эти писаки тебе чего хочешь, напишут. Так оно и получается, что в книгах - одно, а в жизни – совсем другое… В ней все так складно никак не получается, - горько вздохнул постаревший Буратино. – Да что тебе объяснять? Сам, наверное, тля, грамотный, знаешь…
- Да-а-а, - в раздумье протянул я, не зная, что на это ответить. – Слушай, а чего это ты все чешешься? Чесотка что ли?
- Какая чесотка?! Жучки-короеды одолели, тля, кусаются, гады, а плодятся – чище тараканов. Не знаю уже, что и делать с ними.
- Жучок – это плохо. Тут без дихлофоса не обойтись.
- Это еще что за мудак? – поинтересовался Буратино.
- Не мудак, а препарат есть такой, который убивает насекомых. А вот со мхом я тебе, пожалуй, помогу.
Я пошарился по карманам в поисках чего-нибудь острого, и, представьте себе, отыскал свой перочинный ножик! Я смотрел на него, раскрыв рот! Как я мог забыть про него там, в Подводном государстве, когда мне понадобилось перерезать резинку? Да-а-а, как же нужно было торопиться и нервничать, что все из головы вон!
- Ну, давай почищу тебя, - предложил я Буратино свои услуги.
- Только, пожалуйста, аккуратнее, не отстругай чего-нибудь лишнего, - попросил Буратино.
- Да это уж как получится, я не мастер по этому делу, извиняй.
И я принялся за работу, как когда-то папа Карло, крепко зажав Буратино между ног. Я старательно выдергивал мох и выковыривал корни, которые он за многие годы успел пустить в измученное тело деревянной куклы. Заодно уничтожил и жучков, до которых смог добраться в их многочисленных ходах, изъеденного тела Буратино. Состругал и проросшие кое-где веточки с листочками. Стружки на голове, имитирующие когда-то залихватский чубчик, тоже пришлось ликвидировать: за давностью лет они совершенно сгнили и не поддавались никакой реставрации. Так что Буратино теперь стал совершенно лысым, как новобранец. Нос тоже пришлось капитально укоротить, потому что он был здорово обломан: видимо обладатель совал его, куда не попадя. Но стоило мне только подточить его, как карандаш, он вдруг сам начал вытягиваться-вытягиваться, расти, пока не превратился в привычно длинный острый и любопытный нос… Буратино иногда попискивал в моих руках «Ой, больно!», «Ой, щекотно!», на что я ему резонно замечал;
- Терпи, казак, атаманом будешь! Красота требует жертв!
Но, в общем, вел себя не так безобразно, как с папой Карло в книге: не щипался, не колотил меня и не дразнился. Повзрослел, наверное, поумнел с годами… После реставрации перед нами предстал довольно-таки упитанный Буратино, словно его сделали не из полена, а из хорошего пенька. Только ручки и ножки, сделанные из лучинок, были, как и прежде, тонкие. В совокупности получалось немного смехотворно, но если приглядишься, то, вроде бы и ничего.
- Ну вот, готово! Эх, наждачком пройтись не мешало бы, но на нет и суда нет, – полюбовался я на отреставрированного лысого и упитанного Буратино. – А что, нормально! А? Как он тебе? – обратился я к Тортиле, как к эксперту.
- Вполне, - пробасила она довольно. – Только, голый совсем, даже смотреть неприлично, и толстый.
- На себя посмотрела бы лучше! Одежда вся истлела, пока тебя же, тля, дожидался. А курточка такая хорошая была, и колпачок! Одни только башмаки и уцелели. Как же я теперь на люди покажусь? – загоревал Буратино.
- Кстати, а чего ты, правда, такой толстый стал? В книжке был тощий.
- Не знаю, - пожал плечами Буратино. – Сам удивляюсь. Вроде бы и не ем ничего, а куда-то все прет и прет… Годы, наверное, свое берут.
- Растешь, – предположил я. – Как дерево. Вот если тебя перепилить поперек, то по кольцам можно точно определить твой возраст.
- Но, но! - не на шутку перепугался Буратино и даже драпанул от меня на безопасное расстояние.
- Да не бойся ты, - расхохотался я, – у меня и пилы-то нет. Шучу я, шучу!
- Ну и шуточки у тебя! – бурчал Буратино. – Как у Синей Бороды… Ну, что я так и буду, как голый король ходить? Папа Карло давно бы мне чего-нибудь смастерил.
Буратино подошел и довольно бесцеремонно, тонкими пальчиками-лучинками, начал ощупывать рукав моей фланки, видимо прицениваясь, какая из нее вышла бы курточка.
- Но-но! Отставить! Не раскатывай губу! Фланка с гюйсом – святое для моряка, - пресек я в корне его поползновения.
Из всей прежней одежды на Буратино остались только кожаные башмачки, которые Карло смастерил из голенища. Хорошую раньше кожу выделывали, скажу я вам! Столько лет проносить – и все, как новые. Не то, что мои прогары – на год еле-еле хватает.
- Не ной, сейчас что-нибудь придумаем. Одену тебя не хуже папы Карло.
Я достал из кармана трусы без резинки и принялся мастерить одежду для Буратино. У меня, как у всякого нормального военного человека, за отворотом пилотки всегда имелись иголки и белые, и черные нитки, рачительно намотанные на бумажку. Я, конечно, не Зайцев, и тем более, не Карден, но в результате у меня получился совсем неплохой костюмчик: что-то типа комбинезона, а сверху еще и плащ-пончо. Правда, все это было черного цвета (разноцветного белья курсантам не положено). В результате из Буратино получился маленький лысый Зорро. Или морпех на худой конец.
- А колпачок? – нахально запищал Буратино.
- Не наглей! - остудил я его пыл. – Из чего тебе папа Карло колпачок мастерил?
- Из носка. – С готовностью подсказал Буратино.
- Вот именно. А у меня с собой запасных нет. Без носков обойтись я никак не смогу: прогары жесткие, на босу ногу не походишь, так что – не обессудь! Как только разбогатеем – купим. Хоть бы за костюмчик дяде «Спасибо» сказал.
- Спасибо, тебе, Зю! – Буратино кинулся меня обнимать и целовать, колко тычась в меня своим длинным острым носом. – Ты мне теперь вторым папой будешь! Папой Зю!
- Да молодой я еще для папы, мне институт сначала надо закончить, а потом уже детей заводить, – отговорился я от ненужной обузы. - Зачем тебе два папы и ни одной мамы? Ты лучше, Тортилу, в мамы возьми, – посоветовал я ему.
- Ну, тогда будешь моим крестным отцом, – не унимался Буратино. – А Тортилу я в мамы ни за что не возьму! Потому что моей любимой мамочки мне никто не сможет заменить. Сирота я… Мамочка моя любимая умерла при моих родах. Красивая, говорят, была очень, молодая дубина-а-а, - пустил он слезу.
- Кто-кто? – я подумал, что ослышался.
- Дубина-а-а-а, - размазывая слезы по деревянным щекам, повторил Буратино.
- Ты чего это про свою маму так нехорошо говоришь?
- А как сказать «дуб» женского рода?
- А-а-а, ты вон в каком смысле! Ну, прости, я не знал, - смущенно пробормотал я и погладил его по лысой голове, чтобы хоть как-то утешить.
- Кстати, о «разбогатеем», - подала голос дремавшая Тортила, - Зю, ты думаешь рассчитываться со мной, или как?
- Ты чего? Чем я с тобой рассчитаюсь? – возмутился я.
- А золотой ключик? Забыл, что ли? Уговор дороже денег! Я тебя доставила в лучшем виде?
- Ах, это! Ну, да, конечно… Ноу проблем….
Я достал ключик из потайного внутреннего кармана и протянул его Буратино.
- Ему, что ли отдать?
- Нет, погоди! Я сама ему отдам, но только после получения документов на пруд. – И Тортила с невероятной ловкостью для ее возраста и комплекции подпрыгнула, выхватила у меня из рук золотой ключик и мгновенно сунула его туда, куда все женщины обычно суют разные ценности.
- Здрас-с-сьте, приехали! Тля такая! - истошно завопил Буратино. – Дура старая! Целую ночь тебе втолковывал, что без ключика я не смогу купить тебе пруд, а ты опять за свое?!
- А вдруг обманешь? Я тут всю ночь думала. Ну, уж нет, милок! Я должна как-то подстраховать себя. Будет пруд – будет тебе ключик. - Недоверчиво басила Черепаха.
- Опять двадцать пять! – орал Буратино. – Я тебе, старой профурсетке, еще раз объясняю, что я сейчас пустой совсем. Нет у меня денег на пруд, понимаешь ты это, или нет, черепашья твоя голова?! В общем, давай так: или ты сейчас отдаешь мне ключик, которым я открываю дверцу, и если там опять для меня халява приготовлена, раскручиваюсь, и тогда покупаю тебе пруд, поняла? Или катись со своим ключиком, на …, старая тля!
- Ты чего это? Еще кукла, называется! Такой маленький, а так материшься? – возмутился я. – Да еще на старого че… черепаху. Нехорошо! Вообще, я заметил, что ты слишком много ненормативной лексики в своей речи употребляешь, дружок!
- Жизнь заставила, – огрызнулся Буратино.
- Вот только не надо валить в одну кучу свое хамство и обстоятельства жизни! Это не оправдание. Человек при любых обстоятельствах должен оставаться человеком.
- А я не человек, а кукла! – огрызнулся Буратино.
- Тем более. Куклам вообще не пристало материться. Так дело не пойдет! В общем, давай договоримся по-хорошему. Чтобы я от тебя больше не слышал ни одного матерного слова, понял? За каждый твой матюгальник буду давать тебе по щелбану, – строго выговорил я ему. Почему-то я с детства терпеть не могу матерщину.
- Давай, - легко согласился со мной Буратино и даже злорадно хихикнул. – Только я тоже буду тебе по лбу давать, если будешь выражаться.
- Ладно, договорились.
Позже, я, конечно, понял, чему он так радовался. От этих бесконечных щелбанов по его деревянной башке у меня очень скоро распух и даже посинел палец. В конце концов, я махнул рукой на этот воспитательный аспект.
- Ну, скажи хоть ты ей, Зю! – продолжал возмущаться Буратино.
- А чего сказать-то ей надо? – поинтересовался я у разъяренного Буратино.
- Пусть отдаст мне ключик!
- Я не понимаю, почему, собственно, она должна отдать тебе ключик просто так. У вас, насколько я помню, был уговор: она тебе ключик, ты ей пруд в личную собственность со всеми удобствами. Так?
- Так. – Уныло подтвердил Буратино.
- Если так, то где пруд? Что-то я не наблюдаю его.
- А где я ей пруд возьму? У меня не то, что на пруд, вообще ни гроша за душой сейчас нет! Я только с ключиком раскрутиться смогу! Вся надежда на него. Не будет у меня ключика – не будет денег, и пруда, соответственно, тоже.
- А где все твои деньги с театра? – поинтересовалась Тортила.
- Ты чего, вообще с катушек сдвинулась? – опять заорал Буратино. - Я же тебе всю ночь объяснял. Мальвинка, зараза, нас с папой Карло киданула с этим театром.
- Что-то я не понял. Какая Мальвинка? Та самая красивая девочка с голубыми волосами? – уточнил я.
- Да, эта самая стерва.
- Ты опять? – возмутился я.
- А как ее по-другому назвать? Нет, ты сам подумай, наш театр к рукам прибрала, оставила нас с папой Карло без штанов… - бурчал Буратино.
- А подробнее можно? – попросил я.
- Короче, когда мы открыли дверцу…- начал Буратино.
- Это я знаю, - нетерпеливо перебил я его. – Сказку можешь не пересказывать, читал. Говори, что там дальше было.
- Нашли мы там театр с готовыми куклами и со всем оборудованием, инвентарем, костюмами, реквизитом, и начали на нем неплохо зарабатывать. Хорошие доходы имели, врать не буду. Хватало не только на баранью похлебку с чесноком для папы Карло и Джузеппе... Дела по-первости шли нормально. Пока однажды нас не прихватила налоговая служба. В общем, пришлось нам юридически оформлять совместную собственность, чтобы платить налоги и спать спокойно. Ну вот. А кто все это будет оформлять? Папа Карло, если ты помнишь сказку, только и мог, что на шарманке бацать, с Джузеппе - дружком своим закадычным, драться, да баранью похлебку с чесноком варить. Я, тоже, к сожалению, как сам понимаешь, безграмотным остался из-за всей этой бодяги с ключиком. Правда, когда у нас завелся этот театр, я обещал папе Карло, что буду ходить в школу по утрам. Да какое там! После вечерних представлений - выпивки по поводу и без повода, а ля-фуршеты всякие, презентации… Богемная жизнь, одним словом. Утром встанешь - башка трещит после них. Пока в себя придешь, уже и уроки в школе закончатся, а там - опять репетиции, и вечернее представление… Так, кое-как, с подарочками учителям один только класс и смог закончить. Еще удивляюсь, как это я умудрился не спиться с такой жизнью? Наверное, потому что печень деревянная…
- Так, а что же все-таки с вашим театром стало? – спросил я, видя, что Буратино отвлекся от темы.
- Ну что? Мальвинка, как самая грамотная из нас… Помнишь, небось, как она меня грамоте обучала? – захихикал Буратино. – Яблоками с каким-то Некто делиться? А я ей сразу сказал…
- Не отвлекайся, - попросил я. – Давай по делу.
- Ну, так вот. Мальвинка, как самая грамотная, взяла все оформление театра на себя. Пригласила юриста и вместе с ним хоро-о-о-шо нас облапошила. Театр оформила, как ОАО, сама себя назначила Генеральным директором, выпустила акции. Сначала раздала их нам всем, назначила приличные оклады.
- Ну, так это же хорошо, - удивился я.
- Да, я и говорю, что сначала все замечательно было. А потом как начала штрафами давить артистов, да премий лишать за самую малую провинность, выслугу лет вообще отменила, и никакого тебе соцпакета. А еще хуже того: инфляция в городке прет, как на дрожжах, а она и не думает индексировать зарплату. Не успели мы и глазом моргнуть, как наши когда-то неплохие оклады в копейки превратились. Только и можно было на них купить – две булки хлеба… Короче, от нехватки денег все артисты ей же постепенно свои акции и продали. И стала она, в конце концов, единственным держателем всего пакета акций и полноправной хозяйкой театра.
- Ни фига себе! – возмутился я. – Подали бы на нее в суд.
- Какой суд?! О чем ты говоришь? Вот уж действительно, Зю, ты и есть Зю. – удивился моей наивности Буратино.
- Но-но, поговори мне! Не задирайся, а то схлопочешь – пригрозил я обнаглевшему Буратино.
– У этой прохиндейки в городе все схвачено, за все заплачено, куда нам, юридически неграмотным, с ней тягаться? – не обращая на мои угрозы ровным счетом никакого внимания, продолжал Буратино. - Нам к тому времени даже адвоката не на что было нанять.
- Силой бы действовали, в таком случае. Вас много, а она одна. Припугнули, или прижали как-нибудь. Победили же вы все вместе Карабаса Барабаса? А с ней, что не справились бы? - запоздало посоветовал я.
- Силой, говоришь? – усмехнулся Буратино. – Ты вообще, признайся честно, сказку-то читал? У меня, лично, такое впечатление создалось, что ты никогда книжку про меня и в руках не держал.
- Почему это? – обиделся я. – Моя любимая сказка была в детстве.
Я даже вспомнил обтрепанную, клееную-переклеенную книжицу.
- Так если ты внимательно читал ее, должен бы знать, что эта самая Мальвинка – главарь банды.
- Ты чего мелешь? Какой банды? – опешил я. – Эта девочка с голубыми волосами…
- Девочка! - хмыкнул Буратино, - Ну, точно, не читал. Ладно, объясняю для особо тупых.
Я показал Буратино кулак. Ох, дозадирается он у меня!
- Вот ты скажи мне честно, у тебя есть уединенный домик на Сизой поляне?
Я пожал плечами.
- Вот то-то и оно! И у меня нет! И у нее, - Буратино кивнул в сторону Тортилы, - нет! И у Пьеро – нет… А вот у Мальвины – есть! Откуда, спрашивается? Что, на зарплату от Карабаса Барабаса купила? Дырку от бублика на его зарплату можно было купить! У него свои порядки были – особо не забалуешь… Ладно, идем дальше. Как там в книжке? Звери снабжали ее всем необходимым для жизни… С чего бы это они ее снабжали? Тебя много кто снабжает всем необходимым для жизни? За просто так, от нечего делать, на досуге, так сказать? Вот то-то же! А тут, нет, ты только послушай: крот – приносил ей питательные коренья, мыши – сахар, сыр и кусочки колбасы. Благородная собака – пудель Артемон приносил булки. Сорока воровала для нее на базаре шоколадные конфеты в серебряных бумажках. Нет, ты понял? Целая воровская банда! И всё в общак тащат, главарю. А Артемон этот самый - давно уже в заместителях у нее ходит.
- С чего ты это взял? – не переставал я удивляться.
- Во-первых, ходит в серебряных часах. Где ты видел собак в часах? Нужны они ему, как рыбе – зонтик. Крутого из себя строит, когти веером распустил! Деньги уже, наверное, девать некуда – потому и выделывается. Ну, а во-вторых, глотку любому за нее перегрызет, предан, как …ну да, собака, он и есть собака. Короче, против лома нет приема. – Безнадежно подытожил Буратино. – Что мы втроем против целой банды могли бы сделать?
- Кто - втроем? – уточнил я.
- Папа Карло, Джузеппе и ваш верный слуга, - театрально раскланялся передо мной Буратино.
- А что остальные артисты вашего театра? Разве не поддержали бы? Да соберись вы все в один кулак, любой банде отпор бы дали!
- Какие артисты? – вытаращился на меня Буратино.
- Ну, все куклы: Пьеро, например, Арлекин… - больше я никого не вспомнил, как ни старался.
- Пьеро, этот… - Буратино с опаской посмотрел на меня, - плаксивый мальчик? Он и раньше-то не был мне помощником, только под ногами путался со своими противными стишками, а потом и вовсе…
- Что вовсе? – не понял я.
- Как бы тебе это поприличнее объяснить? – Почесал голову Буратино, с опаской поглядывая на мои руки. - Плакал-плакал он из-за неразделенной любви к этой стерве, да так от безнадеги и сменил ориентацию. Слабак! А остальные артисты к тому времени уже все спились. Печень-то у них, не как у меня, не дубовая.
- Н-да, - только и смог я сказать на все это.
- Правда, врать не стану, нас с папой Карло она все же не обидела. Дала хорошего отступного за театр, чтобы мы, значит, ни по каким судам не рыпались, а может, просто пожалела по старой дружбе.
- Получается, у тебя все-таки есть деньги от театра? – поинтересовался я.
- Откуда?! Какие деньги? Конечно, я хоть и малограмотный, но у меня все же хватило ума большую часть этих денег положить в банк под проценты. Думал, к старости накопится много, как на деревце – золотых монеток на Поле чудес, и стану я жить на проценты с них. Да не тут-то было!
- Что опять случилось?
- Ничего необычного – в один прекрасный день банк со всеми моими денежками лопнул, и мой счет накрылся… - Буратино опять с опаской посмотрел на мои руки.
- Хорошо, большая часть денег у тебя сгорела. А что же стало с меньшей частью, которую ты не положил в банк?
- Папа Карло с Джузеппе пропили, - горько вздохнул Буратино.
- Н-да, история, - только и нашелся я, что сказать. – Ну что, Тортила, похоже, что он действительно сейчас на мели. Может и вправду, отдашь ему ключик, глядишь, фортуна опять улыбнется нашему другу, а? – предложил я черепахе.
- А если не улыбнется? Что тогда? А тогда мне, я вам скажу – ни ключика, ни прудика не перепадает, – не сдавалась Тортила. – Нет, не отдам просто так ключик. Мне нужны гарантии. Я его лучше кому другому загоню.
- Какие тебе гарантии? Тебе, что, моего честного слова недостаточно? – разорался опять Буратино.
- Постой, Буратино, помолчи, пожалуйста. Уважаемая Тортила, - обратился я к черепахе. – Как ты понимаешь, Буратино на данный момент не кредитоспособный.
- Какой, какой Буратино? – уточнила Тортила.
- Ну, нет у него и гроша за душой. Даже для того, чтобы заверить гарантии у нотариуса. Так же, как и нечего ему предложить тебе в качестве залога за золотой ключик. Понятно?
Тортила неопределенно мотнула головой.
- Поэтому, если ты хочешь иметь свой прудик, тебе придется рискнуть и поверить ему на слово. Риск – благородное дело. А хочешь, я выступлю его гарантом?
- Да какой мне прок от тебя-то? – хмыкнула черепаха. – Ты такой же голожопик, как и эта деревянная кукла с маленькими мозгами.
- Но-но, я попросил бы, - угрожающе начал я. – Распоясались тут совершенно!
- Да чего с ней разговоры разговаривать! - вдруг завопил Буратино. – Давай ее силой брать! Ты держи ей лапы, а я…
Я тут же взгромоздился на Тортилу и схватился за ее передние лапы, а Буратино в это время своими тонкими ручками-лучинками принялся копаться у Тортилы за пазухой.
- Уха-ха-ха! У-хо-хо-хо! – басом хохотала черепаха. – Ой, не могу, ой, щекотно!
Буратино, наконец, достал из ее необъятных чресл золотой ключик.
- Охальники! – осердилась на нас черепаха. – Что вы себе позволяете? Вот я в полицию заявлю! Это же грабеж среди бела дня!
- Ну, извини, Тортилочка, по-другому тебя, видно, никак не уговоришь, – оправдывался я. – Кто не рискует, тот не пьет шампанского.
Честно говоря, я пошел на этот акт насилия вовсе не ради Буратино. Я подумал, что может быть волшебный ключик и волшебная дверца как-то помогут мне выбраться из этого сказочного, изрядно надоевшего мне, параллельного мира. Может быть в этой волшебной дверце и для меня будет хоть мале-е-е-енький шансик выбраться. Если на море есть лазейка в этот мир, должна же быть и на суше такая же щель между нашими мирами… Не без некоторых усилий с моей стороны, я выдрал ключик из цепких пальчиков Буратино, едва не переломав их. Буратино молча, сопя и пыхтя, упорно сопротивлялся, и даже попытался меня укусить. Хорошо, что его длинный нос не дал ему дотянуться, упираясь острием в мою руку.
- В общем, с ключиком мы сделаем так: пусть он пока полежит у меня. Так оно надежнее будет, а то ты опять вляпаешься в какую-нибудь историю. А мне, знаешь ли, тоже надо добраться до вашей волшебной дверцы. Я ведь не сказочный герой, как вы. И потому мне как-то надо выбираться отсюда в нормальную реальную жизнь.
- Да мне уже Тортила все про тебя рассказала.
- Если за этой дверцей все становятся счастливыми, то может, и для меня там уже припасен кусочек счастья? Может, отыщется там хоть какая-нибудь лазейка в нашу параллель? Так что есть у меня надежда, что оттуда я, может быть, в нормальную Италию попаду. А там уж как-нибудь, через наше посольство, глядишь, и до Питера доберусь, – объяснил я ему ситуацию. – Так что, друг мой, вместе пойдем в каморку твоего папы Карло, понял? Мне туда тоже обязательно нужно попасть, – принял я твердое решение.
Буратино в сердцах отвернулся от меня, скрестив свои ручки калачиком на груди:
- Конечно, сила есть – ума не надо, - пробормотал он обиженно.
- А я?! Мне-то теперь куда?! – забасила возмущенно черепаха. – Получается, использовали и бросили?
- А ты… - замялся я, - ну, давай, с нами за компанию.
- Ты что! – заорал на меня Буратино, - да с ее скоростью мы лет пятьдесят до города будем топать!
- А может быть, Вы пока назад, в море вернетесь, а как пруд для Вас будет готов, мы Вас сразу же и вызовем. - Предложил я.
- Ага, назад, значит? - уточнила Тортила. - А может, ты вместе со мной к Нептуну на ковер пойдешь, чтобы объяснить ему, что я не виновата? Что это ты организовал побег?.. Да он меня сразу в кандалы – и в Сибирь, или еще лучше – на электрического ската посадит. Ну, уж нет, милок, мне дорога назад заказана. У меня только один выход – личный пруд в экологически чистом районе.
- Слушай, Тортила! – предложил Буратино. – А почему бы тебе, не посидеть пока в старом пруду? Жила же ты в этой коммуналке столько лет, ну, еще немного потерпишь, подождешь отдельного.
- Ага, - съязвила черепаха, - обещанного три года ждут, хочешь сказать? А по сказочным меркам, выходит, мне еще триста лет придется сидеть в этом болоте? – закапризничала черепаха.
- Ну почему же обязательно триста? Мы только дверцу откроем, денег огребем, или что там будет, не знаю, и сразу же – к тебе. Тем более что и дверцу теперь искать не надо. – Уговаривал ее Буратино.
- Действительно, Тортилочка, а почему бы тебе не подождать нас в пруду, а? Посидишь, отдохнешь после дальней дороги, с соседями своими бывшими встретишься, поболтаешь, а мы к тому времени и обернемся. А то ты нас по рукам и ногам свяжешь, и сама еще пятьдесят лет пруда будешь ждать, – поддержал я Буратино.
* * *
Совместными усилиями с грехом пополам мы с Буратино уговорили недоверчивую черепаху на этот вариант. За всеми разговорами-уговорами я и не заметил, как солнце уже выплыло из-за моря и, прочертив солнечную дорожку до самого берега, начало изрядно припекать. Моя одежда, еще не просохшая толком от моря, и намокшая от ночной росы, под лучами пригревающего солнца начала на мне исходить паром. Мне стало как-то дискомфортно, как овощу в пароварке.
- Ты что, горишь? – испуганно поинтересовался Буратино, отбегая на всякий случай от меня на безопасное расстояние.
- Нет, испаряюсь…Одежда сырая вся.
- Так посуши ее, - предложил Буратино.
Честно говоря, я почему-то не воспринимал Буратино и Тортилу, как одушевленные лица, и потому безо всякого стеснения, словно был совершенно один на пустынном берегу, спокойно скинул с себя всю одежду и развесил по веткам деревьев и по кустам для просушки. А зря!
- А, гад!!! Я все понял!!! – вдруг нечеловечески завопил Буратино.
От его неожиданного писка, создающего эффект летящей гранаты, я даже присел.
- Ты чего?
- Чего, чего?! – орал разъяренный Буратино. – То-то я думаю, почему мне столько лет, а мутации все нет и нет. Пищу на сопрано, как Дэмис Русос, аж самому противно. И к девочкам до сих пор совершенно никакого интереса...
- Ты к чему это? – не понял я.
- Папа Карло, гад! Сынка своего родного не пожалел! – Рвал и метал Буратино. – Отстругал все, как есть - под самый корень! Евнухом сыночка сделал!!! Вон у тебя … - ткнул он меня своей тонкой ручонкой в непотребное место.
Я покраснел до самых кончиков волос. Мало того, что я не ожидал такой реакции на мою наготу, к тому же мне стало нестерпимо стыдно. Я ведь, как и папа Карло, при реставрации Буратино тоже отстругал молодую, крепенькую такую с двумя набухшими почками, проросшую веточку с того самого места, где…Короче, сделал из него бесполого пупса.
- Ладно, ладно, ты давай, заканчивай тут свои истерики. Что сделано – то сделано, – неуклюже попытался я утешить его. – Тут уж ничего не попишешь. Так, видно, у тебя на роду написано
Тортила деликатно притворилась спящей, не встревая в наш чисто мужской разговор.
В это время на совершенно пустынном берегу вдруг откуда-то появились три старенькие, сухонькие и сгорбленные старушки. Они едва передвигались, опираясь то ли на зонты, то ли на палочки и увязая в песке. Как три бестелесных призрака, что-то вроде миража в пустыне. Правда, я никогда не наблюдал его, но именно так и представлял себе это. Все трое были одеты во все черное. «Так одеваются женщины на Сицилии! - мелькнула у меня надежда. – Может быть там, где они сейчас идут, и проходит эта самая граница виртуального и реального миров?» Женщины, не спеша, гуськом двигались вдоль берега, направляясь к каменистому мысу метрах в пятистах от нас. Я непроизвольно спрятался за дерево и оттуда шепотом просил Буратино:
- Кинь штаны! Штаты кидай!
Но Буратино не хватало роста, чтобы дотянуться до развешенных на ветке штанов. Он безрезультатно попрыгал, попрыгал и махнул рукой.
- Сам доставай!
- Как я выйду? Женщины все-таки. Еще перепугаются…
- Да иди, не бойся, они на тебя и не смотрят.
Я чуть не по-пластунски подобрался к дереву с висящими на нем штанами, с быстротой молнии, в прыжке сорвал их и напялил на себя. Несмотря на неловкость ситуации, сердце мое ликовало! Люди!!! Первые люди за все время, а не куклы, говорящие черепахи, русалки, Нептуны, будь они все не ладны. Я не один здесь!!! «Может быть, удастся что-нибудь узнать о нашем посольстве?» - грела меня надежда.
- Кто это? Не знаешь, случайно? – спросил я у Буратино, торопливо застегивая штаны.
- Эти-то? Божьи одуванчики? – Буратино неприлично ткнул пальцем в их сторону. – Да это дочки Ассоли!
- Какой Ассоли? – не понял я.
- Да той самой, которая все корабль с алыми парусами ждала у моря, как я Тортилу с золотым ключиком. Не знаешь, что ли, из «Алых парусов»?
Я так и приземлился на песок и чуть волком не взвыл от отчаяния.
- Так, подожди. А ты ничего не путаешь? По книге Ассоль дождалась своего Грэя. И на этом сказка закончилась. А дочки, откуда? – со слабой надеждой на ошибку спросил я.
- Откуда? Оттуда! Я тебе и говорю, дождалась, значит, Ассоль Грэя, – подтвердил он. – И зажили они счастливо, как и положено в сказке. В любви и согласии. Нарожали себе кучу детей. Пятерых – двух мальчиков и трех девочек. Мальчики выросли, нашли себе принцесс, так же, как Грэй в свое время, и благополучно женились. Мальчикам-то всегда в этом вопросе легче разобраться. А вот девочкам не повезло – принцев не хватило на них, так и остались старыми девами. Да тут старая Ассоль во многом виновата. Она, видите ли, решила, что дочки обязательно должны дождаться своей судьбы у моря, как она. Короче, весь процесс на самотек пустила, не позаботилась, чтобы дочек вовремя пристроить. Вот они и ждут своих принцев до сих пор. Обозлились на весь белый свет! А что, я их понимаю. Старыми девами остаться никому не хочется. Стариков жалко. Ассоль с Грэем. Пилили их дочки за свою неудавшуюся жизнь до самой смерти. Зловредные старухи, что еще про них скажешь? В могилу раньше времени свели.
- А что они тут делают? – уныло спросил я, глядя на медленно удаляющихся старушек.
- Так я же тебе и говорю: тоже, как их мамаша когда-то, ходят и ходят каждый день к морю. Все ждут своих кораблей с алыми парусами, – пренебрежительно махнул ручкой Буратино. – Да только кто к ним приплывет? Пенсионеры в таком возрасте по морям не болтаются. Раньше, когда они еще молодые были, их тут все дразнили, полоумными считали. Ох, и злились же они! А сейчас уже никто и внимания не обращает на них.
Такого разочарования, я, пожалуй, еще в своей жизни не испытывал никогда.
- А ты, случайно, ничего не перепутал? – на всякий случай еще раз спросил я у Буратино.
- Да чего путать? Тут их каждая собака знает! Вон, хоть у Тортилы спроси.
- Они самые, дочки Ассоли: Уссоль, Зассоль и Приссоль! - подтвердила своим баском Тортила. – Такие сварливые старухи! Ты лучше не трогай их, а то еще так саданут клюкой, мало не покажется, – предостерегла меня черепаха, видя, что я собрался бежать за ними.
Но я пренебрег советам Тортилы и Буратино и все же побежал догонять старушек, по щиколотки утопая в желтом теплом песке. До старушек было не меньше ста метров. Моя душа, несмотря на предостережения моих друзей, пела: «Бабушки, бабушки, бабушки, старушки… Как же мне к ним обратиться?» Я даже притормозил, вспомнив неадекватную реакцию Тортилы на «бабушку». Девочки? Нет, не пойдет. Девушки – как-то уж очень фамильярно. Женщины? Ужасно!
-Леди! Леди! – само собой вырвалось у меня.
Но за шумом прибоя они не расслышали меня. Я поднажал, и вскоре, опередив их, нарисовался прямо перед ними. Три сестры, прямо, как у Чехова, были, несмотря на преклонный возраст, все еще хороши той изысканной, благородной красотой, которая передается по наследству вместе с аристократическим титулом.
- Леди, подождите минуточку, пожалуйста, - попросил я, пытаясь отдышаться.
- Вы кто? – поинтересовалась одна из них. Похоже, что Уссоль, то есть самая старшая. Я это определил по количеству седины в высоко взбитой прическе.
- Зю. Курсант Зю, – представился я, вытянувшись во фрунт и даже прищелкнул голыми пятками.
-…ссоль, - хором ответили старушки, попытавшись изобразить при этом что-то вроде книксенов, и со скрипом выпрямляясь. Одна даже за поясницу схватилась при этом.
- О, как это романтично! - выдохнула по виду самая молодая из них – Приссоль, надо полагать.
- А позвольте узнать, откуда вы, Зю, взялись на нашем пустынном берегу? – оглядывая мой голый торс и босые ноги, спросила опять старшая из …ссолей.
- Оттуда! – махнул я рукой в сторону моря, переводя дыхание.
- Как, с моря? А где же Ваш корабль? – включилась в разговор средняя – Зассоль, вглядываясь в безбрежную даль.
- Честно говоря, даже и не представляю, где он сейчас может быть, - признался я.
- То есть, как это, не представляете? – недоверчиво допрашивала меня старшая - Уссоль. – Не могли же Вы, как Моисей, пешком по воде…
- Нет, нет, конечно. Просто так получилось. Я отстал от команды и потерялся. Это довольно длинная история, я как-нибудь вам расскажу, но позже.
- А кто же у вас капитан? – довольно игриво поинтересовалась младшая старушка – Приссоль.
- Иван Петрович Хаврошин, если вам что-то говорит его имя. – Доложил я.
- Ах, нет, это уже совсем не романтично! – капризно и разочарованно протянула она.
- Простите, вы не могли бы мне помочь? – решил я не терять время на пустые разговоры, а сразу брать быка за рога.
- Деньги! Я так и знала! – ехидно бросила Зассоль. - Наверное, на бутылку не хватает? Вот с этого и надо было начинать, молодой человек, а не рассказывать нам басни.
- Нет, нет, что вы! Разве я похож на гопника?
Я мысленно поглядел на себя со стороны: в одних штанах, с пятнами соли от морской воды, капусты и китовки, на босу ногу, трое суток не бритый. Ни дать, ни взять, вылитый гопник!
- Нет, конечно, деньги бы мне не помешали, в любом случае. Но сейчас речь не о них. – Я старался говорить, как можно культурней и изысканнее, чтобы внушить старушкам хоть какое-то доверие ко мне.
- Ну, если не деньги, тогда чем мы вам можем помочь? – недоверчиво спросила Приссоль, вопросительно взглянув на своих сестер. Те надменно молчали. Я успел заметить, что самая младшая из них – Приссоль, была как-то сердечнее своих сестер. Наверное, потому что еще не совсем потеряла надежду на будущее.
- Не могли бы Вы подсказать, как мне добраться до Рима, или какого-нибудь другого ближайшего города?
- Рима? – недоуменно переглянулись старухи, и пожали плечами.
- Лисс знаем, Зурбаган,.. - начала перечислять Зассоль.
- Гель-Гью еще, – подсказала ей Уссоль.
- А Рима… Нет, про такой город мы не слышали…
- У-у-у-у! – завыл я волком, падая на песок.
- Что с Вами, Зю?
- Вам плохо? – обеспокоено склонились надо мной старушки.
- Хуже не бывает. Только что вы убили во мне последнюю надежду на спасение. – Чуть не плача, признался я.
- Ну, не надо так отчаиваться…
- Надежда умирает последней…
- Надо держать себя в руках… - как могли, утешали они меня.
- А знаете, что? Пойдемте сейчас к нам. – Предложила Приссоль. – Поживете, успокоитесь. К тому времени ваши товарищи, может быть, и отыщут Вас. А если и не отыщут, то всегда можно будет что-нибудь придумать. А пока Вы поживете у нас, расскажете о своих приключениях…
- Правда, пойдемте, - подхватила и Зассоль. – У нас прекрасная библиотека, редчайшие книги! Тихими, долгими вечерами мы все вместе будем читать стихи. Как это будет чудесно!
- Куда это к вам? – уточнил я.
- У нас великолепный замок. Тут недалеко, за лесом. Папино наследство, – пояснила Уссоль.
- Вы не пожалеете, – вторила ей Приссоль. – У нас чудесные повара, заморская кухня…
- А какая у нас картинная галерея…
- У нас, дивный сад…
- Нам будет так хорошо…
- Вы не пожалеете…
Наперебой уговаривали они меня сладчайшими тихими голосами, нежно поглаживая по голове, спине, рукам, словно укутывали мою уставшую душу в мягкий, пушистый бархат. От их нежных уговоров я совершенно глупо разомлел, и даже глаза мои начали потихоньку слипаться… Не знаю, что было бы со мной дальше, если бы не трубный зов Тортилы.
- Зю!!! Зю!!! Давай скорее сюда!!! – чем-то встревоженная, вопила она басом с опушки леса.
- Ох, простите меня ради Бога! Как-нибудь на днях забегу. Непременно. А сейчас – дела ждут.– Стряхнул я с себя оцепенение, наваждение, очарование или, что там еще.
- Как?! – тут же сменили тон старушки. – Вы знакомы с этой недостойной особой?! Какие у Вас с ней могут быть дела?!
- С кем Вы связались?
- Как Вы могли? Мы были о Вас лучшего мнения!
- А с виду такой приличный молодой человек!
- Интеллигент, можно сказать, а туда же!
- А что такого? Черепаха, как черепаха, - недоуменно пожал я плечами.
- О! Вы еще не знаете эту Тортилу! – с пафосом воскликнула Уссоль. – Это - самая настоящая торгашка! Она во всем ищет только выгоду для себя. Ничего просто так не сделает. Никакого понятия о чести, совести, достоинстве!
- Да, да, – подхватила тему Зассоль. – Ничего святого! Если она выползла из моря, значит, непременно здесь скоро объявится и второй мошенник – всем известный Буратино.
- Ну, зачем вы так о них?.. – попытался остановить я старушек. Но куда там! Они так разошлись в порицании зла, что уже начали довольно опасно поднимать свои трости-зонты.
- Это скверная компания! Не дай Бог вам попасть к ним – вмиг облапошат! – уже кричала Уссоль.
- Бездушные, беспринципные халявщики! Работать не желают, а богатство им подавай! - вторила ей Зассоль.
- У них одно золото на уме! Его блеск совершенно затмил им разум! – подхватывала Приссоль.
- Ни грамма порядочности!
- Алчность, жадность, нажива – вот что у них на уме!– старушки уже приняли бойцовскую стойку и опасно сотрясали воздух своими зонтами чуть ли не под носом у меня. Я понял, если я скажу еще хоть одно слово в защиту Тортилы и Буратино, весь их гнев тут же обрушится на меня. Пора ретироваться. И я потихоньку, задом-задом, начал отползать на безопасное расстояние. «Хорошо вам рассуждать о духовности, книгах, искусствах, когда живете на всем готовом, папино наследство проматываете, и голод не сводит судорогами ваши животы. – Недобро подумал я про таких культурных и милых минуту назад старушек. – Хотел бы я посмотреть на Вас, окажись вы на месте Буратино или Тортилы». Но ничего этого я им так и не сказал, предательски промолчав, потому что старушки со своими тростями-зонтами в гневе все плотнее и плотнее наступали на меня.
- Простите, - резво вскочил я на ноги. – Моя одежда! – и я указал в сторону леса. – Ведь Тортила может украсть ее!
- Да, да! От нее чего угодно можно ожидать! – согласилась со мной Приссоль.
- Так я побегу? За одеждой,– робко спросил я.
- Конечно, конечно, и поторопитесь, - согласилась Зассоль.
- Но только непременно возвращайтесь, мы Вас подождем. – Строго предупредила Уссоль.
И я задал такого стрекача, словно эти противные бабки стояли у меня за спиной с секундомерами.
«Да, - думал я на бегу, - расслоение общества на бедных и богатых не обошло и эту страну! Как бы еще у них не грянула революция! А что, всегда найдется какой-нибудь умник-подстрекатель, который популярно и доходчиво объяснит массам обездоленных, что низы уже не хотят, а верха – не могут… Хорошо, в Подводном государстве! Этот сатрап Нептун один всеми командует, и все, кажется, довольны, никто особо не рыпается… Ха, попробуй, рыпнись у него – чуть что: в Сибирь, на каторгу! Даже и не знаешь, что лучше. Нет, я бы, наверное, по-другому правил, если бы на его место попал. Тьфу, ты! Мне совсем о другом надо думать. В конце концов, это их внутренние проблемы»
* * *
- Ты чего орешь? Случилось что? – спросил я Тортилу, выползшую из леса мне навстречу.
- Случилось! Пока ты с этими бабками бла-бла-бла, Буратино ключик украл и драпанул.
- Как украл? – не поверил я своим ушам.
- Да вот так! Ты курточку свою оставил, а он ее схватил и был таков!
- Куда же ты смотрела? – укорил я ее, торопливо обуваясь.
- Куда! А что я со своей скоростью сделаю? Разве мне его догнать? – жаловалось Тортила.
- Ладно, это я в два счета. Так, а где мой тельник? – не мог я найти свою майку.
- У меня. – Потупив глазки, призналась Тортила.
- Так давай ее сюда.
- Ну, уж нет! Я ее в залог оставлю! А то еще оба драпанете, и я вообще ни с чем останусь.
Спорить было некогда. Потом разберусь. Сейчас главное: этого прохиндея с золотым ключиком догнать. Я натянул пилотку.
- В какую сторону побежал?
- Туда, - указала лапкой Тортила на едва заметную тропинку, скрывающуюся в лесу.
- Я погнал, а ты – потихоньку за мной! – скомандовал я и ломанулся в лес.
Беглеца я настиг довольно быстро.
- Стой, стрелять буду! – заорал я, увидев его. Но он и не подумал подчиняться команде, а припустил еще быстрее, но это его не спасло. В два прыжка я оказался рядом и схватил его за плащ.
- Где ключик?!
Буратино молчал. Я начал его трясти, как копилку. Буратино молчал.
- Скажешь, где ключик?! Последний раз спрашиваю!
По безмолвию Буратино, я догадался, что он засунул его в рот, как когда-то пять сольдо.
- Сейчас башку оторву, если сам не отдашь! – пригрозил я ему.
- Не оторешь, я те нужж, - нечленораздельно прошамкал он. Ага, значит, точно во рту. Я огляделся, подобрал веточку покрепче.
- Да на фиг ты вообще мне сдался? – как можно беззаботнее сказал я, присаживаясь перед ним на корточки.
- А ты не …
Договорить он не успел. Я быстренько воткнул ему веточку в рот. Буратино мгновенно клацнул своими деревянными челюстями, но зазор от воткнутой веточки остался. Что мне и требовалось! Я спокойно уселся на травку, зажал его между ног и принялся за дело. Торчащим снаружи концом веточки, я, как рычагом, открыл ему рот пошире, и спокойно вытащил ключик. Буратино при этом отчаянно царапался своими пальчиками, кололся носом и что-то нечленораздельно мычал.
- Что же ты вытворяешь, а? – спросил я его, когда дело было сделано, подкидывая на ладони ключик. – Ведь, как люди, договорились обо всем.
- Я подумал, что ты с этими старухами останешься… - заныл Буратино.
- Подумал он… Ничего ты не думал, клептоман несчастный!
- Кто я несчастный? – не понял Буратино.
- Воришка мелкий, вот кто!
- Честное слово, я не хотел воровать. Я хотел, пока ты с этими болтаешь, сбегать до каморки папы Карло, открыть дверцу. Я бы обязательно назад вернулся. За вами. Просто не терпится посмотреть, что на этот раз за дверцей приготовлено.
- Ну, конечно, вернулся бы он! Мало того, что ты воришка, так к тому же еще и врун изрядный! – рассердился я на его вранье.
- Я правду говорю! – заныл Буратино.
- Тогда чего же ты припустился бежать, когда я тебя окликнул?
- А я не знал, что это ты… Испугался…
- А почему тогда ключик сам не отдал, добровольно?
- Жалко с ним расставаться… Я не виноват. Это все она…
- Кто еще?
- Как это… Магическая сила золота!
- Вот, ты еще и жадный, оказывается…
Мне невольно пришли на ум нелестные отзывы бабулек о моих друзьях. Выходит, они правы?
- Это тебе, Зю, наверное, злые старухи про меня что-нибудь нехорошее наговорили. Не верь им, Зю. Я очень хороший, правда. Я больше так не буду! – как будто прочитал мои мысли Буратино.
- Ну, ты даешь!
- Зю, миленький, ведь ты же все-таки мой крестный папа! Прости меня, я, правда, так больше не буду! – подлизывался Буратино.
- Я теперь и не знаю, как мне с тобой на такое серьезное дело идти. Ведь тебе же, оказывается, ни в чем нельзя доверять.
Буратино горько вздохнул, и жалостно, по-сиротски, прижался ко мне.
- Вот почему у меня всегда так получается? Хочу сделать как лучше, а получается только хуже? Ты не знаешь, Зю?
- Не знаю. – Я не верил ни одному его слову, но деваться мне было некуда. Дорогу в каморку папы Карло я не знал, потому, хочешь - не хочешь, надо как-то мириться с этим врунишкой.
- Зю, а я один пальчик сломал, - пожаловался мне Буратино, тыча мне четырехпалую ручонку. – Ты мне выстругаешь новый пальчик?
- Как это тебя угораздило?
- А я, когда пуговку на твоей курточке расстегивал…
- Не буду я тебе ничего выстругивать, понял? «Ну, и нахалюга!» - подумал я.
- Почему? Неужели тебе меня совсем не жалко? – притворно захныкал Буратино.
- Не жалко. Что посеешь, то и пожнешь, - буркнул я.
- Ха-ха-ха! – чему искренне обрадовался Буратино.
- Ты чего? – удивился я.
- Подставляй свой лоб. Зю!
- Зачем? – не понял я.
- Уговор дороже денег!
- Какой уговор? – ничего не понимал я.
- Ну, про щелбаны, забыл, что ли?
- А что я плохого сказал?
- Ну вот: «Что посерешь, то и пожрешь!»
Я чуть не лопнул от смеха! Это же надо так изуродовать пословицу! Я, конечно, объяснил ему, что я сказал на самом деле, но вся злость моя на Буратино куда-то сама собой улетучилась.
- Ну, ладно. Фланка моя где? – успокоившись, спросил я.
- Курточка?
- Не курточка, а фланка. – Строго поправил его я. – Курточки – это у вас, гражданских, а у нас моряков – фланки, понял?
- Я ее в кусты забросил. – Виновато пробормотал Буратино.
- Быстро нашел и принес! – зло скомандовал я.
- Я быстренько, - обрадовался Буратино и помчался искать фланку.
- Да смотри мне, не удери! Поймаю – ноги вообще повыдергаю, понял? – вслед ему погрозил я.
Но бежать ему от меня, а скорее, от золотого ключика, не было никакого резона. И вскоре он вернулся, таща волоком по земле мою многострадальную фланку.
- Ты что же делаешь?! – рассвирепел я. – Казенное имущество!..
- Она же тяжелая! – виновато оправдывался Буратино.
Я забрал у него фланку, стряхнул, бережно почистил от налипших травинок.
- Ну, теперь за Тортилой! – скомандовал я.
- Слушай, Зю, - замялся Буратино.
- Чего еще?
- Я вот думаю, а на черта эта Тортила нам вообще сдалась, а? Может быть, без нее обойдемся? Она нам только мешать будет.
- Ты опять за свое? Ведь все уже обговорили.
- Понял, понял. За Тортилой, так за Тортилой, - безоговорочно согласился Буратино.
Тортила совсем недалеко отползла от опушки леса, на которой я ее оставил. Да, действительно, скорость у нее… Может, прав Буратино, без нее обошлись бы? Будем еще полгода до пруда добираться. Нет, это как-то не по-человечески. Тортила отдала мне тельник, я привел себя в полный порядок: оделся по форме, почистился, как смог. Ну, теперь можно и за дело приниматься. Еще бы подкрепиться не мешало бы.
Я осторожно выглянул из леса. Мои подружки-старушки терпеливо дожидались меня у берега моря. Тоже как-то нехорошо получилось.
* * *
Наверное, на нервной почве, мне дико захотелось есть. Да и без нервной почвы, у меня, по моим приблизительным подсчетам, уже больше суток маковой росинки во рту не было. От того, наверное, и головокружение. Последний раз я ел у Золотой Рыбки в опочивальне, а сейчас солнце стояло уже в самом зените.
- Слушай, Буратино, - обратился я к нему. – А далеко находится харчевня «Три пескаря»?
- А зачем она тебе? – поинтересовался Буратино.
Наверное, точно, в этой деревянной башке мозги никогда не водились.
- Жрать охота! – рявкнул я. – Кишка кишке кукиш кажет! Я бы не отказался сейчас даже от одной корочки хлеба.
- А-а-а! – разочарованно протянул Буратино. – Ничего не получится. Разорился хозяин харчевни. Подчистую. Полный банкрот!
- Ни фига себе! – удивился я.
- Да. – Подтвердил Буратино. – Поросята помогли.
- Какие еще поросята? Ты чего несешь? В вашей сказке не было никаких поросят…
- Сказку про трех поросят, наверняка, слышал?
Я кивнул головой.
- Так вот, когда эти самые три поросенка благополучно спаслись от волка в каменном домике, решили они вскоре обзавестись своим хозяйством. Жить как-то надо же. Завели кур, индюшек. Потом, когда развелось их столько, что девать стало некуда, открыли сначала лавчонку «Куры-гриль», а попозже, сколотив на этом деньжат, уже и на Макдоналдс потянули. Этим самым Макдоналдсом и перебили у «Трех пескарей» всю клиентуру. Пришлось хозяину закрыть свою старую харчевню. Конкуренция, мать ее так! А такая уютная харчевня была…- ностальгически закатил глазки Буратино.
- Ну, хоть в Макдоналдс тогда отведи, что ли. – Попросил я его.
- Да у тебя на него никаких денег не хватит. Знаешь, какие там цены? Обалдеешь! А что, сильно кушать хочется? – поинтересовался он у меня.
- Ты что, издеваешься?
- Нет, я к тому, что подождать полчасика сможешь? Тут неподалеку скоро одна девчонка должна нести пирог и вино своей бабушке.
- Красная шапочка, что ли? – догадался я.
- Она самая.
- А горшочка, который сам варит кашу, случайно нет поблизости? – съехидничал я. – Тогда бы вообще никаких проблем не было.
- Вообще-то он есть, - на полном серьезе ответил Буратино, – но до него долго топать придется. Эта деревня – во-о-он за той горой, – показал он на теряющуюся в облаках вершину горы, возвышающуюся слева от леса. - Боюсь, ты до нее уже не дотянешь. Да и некогда нам. А вот Шапочку с пирогом и бутылкой вина вполне реально перехватить по дороге. Только поторопиться нам надо, а то прозеваем – уйдет, или волк по дороге перехватит.
- Так чего мы сидим? – подхватился я в предвкушении еды. – Веди!
Следом за нами поползла и Тортила. Мы вошли в лес по той же самой еле приметной тропинке. Пока я догонял Буратино, мне некогда было оглядеться, как следует. Теперь я спокойно осматривал все вокруг. Лес, в основном, был сосновый. Высоченные такие итальянские сосны – наверное, когда-то очень давно из них делали мачты. А чистота! Прямо-таки девственная. Даже как-то неинтересно - никакого изыскательского интереса для следопытов. То ли дело у нас: бредешь по лесу – оппа! Вот тут люди были совсем недавно и перекусывали, чем Бог послал. И что же он им послал? Яйца, сваренные вкрутую – скорлупа гладко счистилась, колбаса полукопченная «Новослободская» и, обязательная добавка: огурцы и вареная картошка, судя по очисткам. Или, скажем, ходишь, собираешь ягоды: землянику или чернику. Вдруг, бац! Тара заполнена, а ягод вокруг – целое море!... Читать следующую страницу »
Иван Соболев
Частный вебмастер