СМЕРТЬ «ЕНОТА»

        СМЕРТЬ «ЕНОТА»

Когда есть - выпивал

И запоем книги читал,

Во всех бедах,

Себя одного осуждал.

Смерть человека была явно насильственной: сломано несколько ребер, разбиты лицо и голова, поцарапаны руки.

Его еще живого кинули в водоем, и он захлебнулся. Это сомнений не вызывало, и то, что был пьян, — тоже. А драка была раньше несчастного случая — была и такая версия. Потом потерпевший решил отмыться в воде и утонул нечаянно, без посторонней помощи. Но были еще нечаянные свидетели происшествия, а вернее убийства — дети.

Правда, им всего по 12—13 лет, но не принимать во внимание показания тоже было нельзя. Они рыбачили и видели всю пьянку, затем драку своими глазами. Пацаны и указали место, где утонул человек. Они же и подтвердили, что Хвостов, известный пьяница и дебошир в поселке, так и не дал выйти на берег Еноту. Все бил его и толкал обратно в воду со словами: «Я проучу тебя — красноперый!» Хвостов ушел из карьера, когда Володина голова уже не показывалась из воды.

Вода еще бурлила в том месте, и человека можно было спасти, но Хвостов ушел, отряхнувшись по-хозяйски и ополоснув после убийства руки. Двоим своим собутыльникам, которые уже отошли от места происшествия на приличное расстояние он сказал: «Я утопил Енота». Те испуганно вски-нулись: «Что ты наделал, Хвост?!» Страх овладел всей троицей, и они ринулись подальше от того места.

Что могли сделать дети? Они были напуганы не меньше тех пьяниц, которые избили, а затем утопили человека. Ребятишки сообщили обо всем взрослым, но было уже поздно. Милиция нашла всех троих, на одной хате, они снова пили, как ни в чем не бывало. Добиться от них чего-то вразуми-тельного было невозможно.

Потом они твердили, что оставили Володю, то есть Енота, на берегу спящим, а сами ушли домой. «Пьян он был конкретно, вот и спать остался на берегу. Не могли мы его тащить, сами еле держались на ногах». И что с них возьмешь? Тут явно был сговор. Да! Хвост был, судим, имел опыт и уже знал, что и как надо говорить, а как нельзя. Хотя хвост и отсидел всего два года, но явно был не чета двум пьяницам, и умней их.

Невысокого роста, коренастый и подвижный. Хвост резко отличался от Тяпкина и Федеркина. Тех бы по старым временам непременно отправили в ЛТП. Тупые и пропитые их рожи сами того просили. Но время теперь другое, с пьянством никто не борется, статьи о бродяжничестве нет, вот и гуляют они на свободе: пьют, пока лезет, или Кондрат их не хватит.

Ну, ссорились Енот с Хвостовым по пьянке и дрались даже, но что из этого? Обычная пьянка. Но топить его — упаси Боже! Этого быть не могло! — на том и стояла вся троица.

А то, что говорят пацаны, то они больше выдумали от страха — дети есть дети.

И все втроем вину валили на Енота: и пойло он достал, и деньги, неизвестно где взял, он и зачинщик всей пьянки.

Собственно, милиции было не до разборок, списать дело с себя, вот и вся задача. Ну, кто такой Енот? В миру — Володя Денисов? Бич, хотя и прописка есть, нигде не работает, трижды был в ЛТП, семьи не имеет, а мужику уже сорок шесть лет. И стоит ли из-за него дело заводить? Нет! Все они одного поля ягода, вся эта компания.

А вот Хвостов, точно достал уже милицию, дальше некуда. Его и посадим, пришло ему время, сидеть, а те пока на очереди будут. И вообще дело выеденного яйца не стоит. Рассуждал так прокурор Петрухин. У него свои соображения были на этот счет.

А что там говорили родственники убитого на суде — это значения не имело, их дело так говорить, а не иначе. И решение суда было известно заранее, и, несомненно, Хвостов знал его. Все просто и ясно, а Володи Денисова нет в живых.

А мне было, искренне жаль Енота — любил он себя так называть, потому что нет в природе животного более устойчивого к болезням и неприхотливого, чем енот. А больше всего прельщало Володю то, что енот был свободен и даже в спячку мог впадать именно тогда, когда было особенно трудно в жизни. Человеку бы так!

Примечал Володя многое в жизни, и старался жить в гармонии с природой. Если трудно еноту добывать пропитание — снег большой или морозы сильные — он залегает в спячку, в норе своей. Переждал трудное время енот, и снова на охоте, снова движется.

И хотелось Володе жить так же, как еноту предназначила природа, а не человек с его страшными законами.

Читал он запоем, наверное, не было в городской библиотеке книги, которую он бы пропустил. Только с виду казалось, что он прозябал в этой жизни — нет. Он развивал свой интеллект, искал что-то новое в жизни, он был философ от природы — ее дитя, хотя и жил неправильно, но это на наш взгляд.

Вот и отстрадал Володя по-своему, а иначе быть не могло, потому что плыл он всегда против течения, я имею в виду нашу человеческую жизнь.

Исходил я с ним немало по таежным тропинкам и болотам. И первое, что делал он, когда приходили на место — разводил костер и вешал котелок с водой. «Посидим, Григорий, красота-то, какая вокруг! Попьем чайку сначала, полюбуемся природой, а наше от нас не уйдет!»

И рыбак он был заядлый и врун отчаянный, я уже писал про него не раз, но прекрасной души человек. Он и сам смеялся над собой, как, впрочем, и над другими тоже.

Мне часто в жизни не хватает его. Я много исходил один по тайге и почти всегда вспоминал Володю на привале. Незаменимый был человек, многое он еще не рассказал и до хорошей жизни так и не дошел. Может, судьба его такая?

Вот здесь Енот провалился под лед, он любил, когда его звали Енотом! Я помогал выбраться Володе, а течение упорно толкало его под лед, место было быстрое и коварное, и вряд ли бы он вылез сам. Я смотрю на воду, которая расходится кругами, на течение, бьющее в берег под самый залом, и думаю; «От судьбы не уйдешь!» Подал я ему руку тогда и помог ему.

И он бы подал мне руку и помог, не бросил бы товарища в беде. Я в этом не сомневаюсь ни на миг. Он не мог поступить иначе; человек и философ, и пусть для других он пьяница, я лучше знал его и верил ему всегда.

Стою я задумчиво на высоком берегу, над тем местом и простой вопрос меня не покидает всегда; почему ему никто не протянул руку, почему?

Три года общего режима дали Хвосту, вот и все наказание. И нет человека. Ведь надо признать нам хотя бы сейчас, что это был человек, а не зверь какой-то.

 Хохлов Григорий