ОТБИЛИ

                               ОТБИЛИ

Я не буду чернить весь флот в общем, но разница меж­ду подводным флотом и надводным есть, и очень боль­шая, хотя для постороннего глаза нет различия и моряки как моряки, а традиции?

Возьмем взаимоотношения между начальниками и под­чиненными: на корабле они строго уставные, порой напо­минают дисбат, особенно на больших кораблях. Видел, как с ракетного гвардейского крейсера «Варяг» сошла груп­па моряков, высыпала мусор на пирсе и под предводитель­ством вахтенного офицера вернулась на корабль, который для них дом родной порой на три года. Я видел, как офи­цер ставил по стойке смирно моряка и отчитывал его, это в порядке вещей.

На подводной лодке командир не накричит на моряка, не поставит его по стойке смирно, обратится к тебе по фамилии, а если знает хорошо, то по имени и скажет, что надо сделать, и моряк с радостью делает нужное для всех дело. Подводник больше раскован и резко отличается от надводника, хотя эту грань замполиты всегда старались стереть. Часто патруль надводников ловил наших моря­ков за нарушение формы одежды - просто придирка; про­вожали на свой корабль и заставляли их работать, вернее, хотели этого, затем сдавали нашему начальству.

Ходил с нами в море один моряк, настройщик акусти­ческой аппаратуры, но там разве до него было? Каждый на своем боевом посту, если и виделись, то мельком. Мо­ряк как моряк, ничего приметного такого, чтобы в глаза бросалось.

Пришли в завод устранять неполадки, и высыпали все свободные от вахты моряки на пирс - что в лодке зады­хаться? Годки в сторонке от всех уединились. Старослу­жащие - им уже свои проблемы решать надо - свои разговоры, все больше о доме. Смотрят, патруль надвод­ников моряка тащит, тот вроде и в нашей робе, но может и не подводник, может, с базы какой проходимец, кто зна­ет.

А моряк упирается ногами вперед, аж тапочки слете­ли, только подводники ходят в тапочках по лодке. Увидел он нас, и орет, бедный: «Ребята, да я же свой!» - и номер на­шей лодки, заводской называет. Пригляделись, точно: это же настройщик аппаратуры, что с нами в море ходил. Взви­лись все, что пружины, было наших моряков, человек пять, тех чет­веро. Подлетели, а те ремни поснимали, не хотят отдавать бедолагу. Ах, так, ну и зацепили пару поплавков. Над­водников так подводники зовут, а те нас и грузилами, и гробовщиками, по-всякому зовут, от мест базирования зависит.

Позорно сбежал весь патруль, да и драки-то, собствен­но, не было, одна видимость. «Спасибо, ребята, выручи­ли,» - говорит парень. Засмеялись ребята, ничего не ответили, вернулись назад к тапочкам, вручили их на­стройщику, и все вместе пошли к лодке.

И часа не прошло, все задвигалось, зашевелилось: и замполит, и командир появился, и даже комбриг в гости пожаловал. Беда! Пьяные моряки на патруль напали и из­били несчастных чуть не до смерти. Вот так в жизни и случается, поняли мы, что, в лучшем случае, гауптвах­той пахнет, а в худшем и дисбатом.

Был когда-то парень, служил на нашей лодке после дисбата, мне старшина команды про него рассказывал. Полтора года отслужил, два года дисбата заработал, при­шел оттуда, и еще полтора года дослуживать надо. Ходя­чий устав был, а не человек, любой устав начни - а он уже продолжает дальше, знал их, можно сказать, наизусть. Все делал строго по расписанию - робот, а не человек. Хода­тайствовал командир лодки за него перед начальством, пожалел человека, через полгода тот домой уехал, год оставил срока службы, и так горя через край хватил.

Посмотрел комбриг на нас, а ребята ведь не пьяные, да и служат вроде неплохо. Завел нас на беседу в каюту: «Рассказывайте все, как было по правде». Да нам и таить нечего было, рассказали все, как на духу. Улыбнулся ком­бриг, видно, сразу легче на душе стало, ведь тоже за ре­бят переживал, честь подводников не уронили, а это самое главное для него. «Молодцы ребята, идите», - сказал нам, и сам, наверное, все шишки на себя принял.

9  января 1993г.

 Хохлов Григорий