ПРОМО АВТОРА
Иван Соболев
 Иван Соболев

хотите заявить о себе?

АВТОРЫ ПРИГЛАШАЮТ

Серго - приглашает вас на свою авторскую страницу Серго: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Ялинка  - приглашает вас на свою авторскую страницу Ялинка : «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Борис Лебедев - приглашает вас на свою авторскую страницу Борис Лебедев: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
kapral55 - приглашает вас на свою авторскую страницу kapral55: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Ялинка  - приглашает вас на свою авторскую страницу Ялинка : «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»

МЕЦЕНАТЫ САЙТА

Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
kapral55 - меценат kapral55: «Я жертвую 10!»
kapral55 - меценат kapral55: «Я жертвую 10!»



ПОПУЛЯРНАЯ ПРОЗА
за 2019 год

Автор иконка станислав далецкий
Стоит почитать Возвращение из Петербурга в Москву

Автор иконка Юлия Шулепова-Кава...
Стоит почитать Адам и Ева. Фантазия на известную библей...

Автор иконка Андрей Штин
Стоит почитать Рыжик

Автор иконка Редактор
Стоит почитать Ухудшаем функционал сайта

Автор иконка Александр Фирсов
Стоит почитать Прокурор

ПОПУЛЯРНЫЕ СТИХИ
за 2019 год

Автор иконка Арсенина Наталья
Стоит почитать Памяти Юлии Началовой

Автор иконка Олесь Григ
Стоит почитать Города

Автор иконка Владимир Котиков
Стоит почитать Осень... сентябрь

Автор иконка Виктор Любецкий
Стоит почитать Воин в битве сражённый лежит...

Автор иконка Олесь Григ
Стоит почитать В свой День рождения

БЛОГ РЕДАКТОРА

ПоследнееПомочь сайту
ПоследнееПроблемы с сайтом?
ПоследнееОбращение президента 2 апреля 2020
ПоследнееПечать книги в типографии
ПоследнееСвинья прощай!
ПоследнееОшибки в защите комментирования
ПоследнееНовые жанры в прозе и еще поиск

РЕЦЕНЗИИ И ОТЗЫВЫ К ПРОЗЕ

Вова РельефныйВова Рельефный: "Это про вашего дядю рассказ?" к произведению Дядя Виталик

СлаваСлава: "Животные, неважно какие, всегда делают людей лучше и отзывчивей." к произведению Скованные для жизни

СлаваСлава: "Благодарю за внимание!" к рецензии на Ночные тревоги жаркого лета

СлаваСлава: "Благодарю за внимание!" к рецензии на Тамара Габриэлова. Своеобразный, но весьма необходимый урок.

Do JamodatakajamaDo Jamodatakajama: "Не просто "учиться-учиться-учиться" самим, но "учить-учить-учить"" к рецензии на

Do JamodatakajamaDo Jamodatakajama: "ахха.. хм... вот ведь как..." к рецензии на

Еще комментарии...

РЕЦЕНЗИИ И ОТЗЫВЫ К СТИХАМ

ЦементЦемент: "Вам спасибо и удачи!" к рецензии на Хамасовы слезы

СлаваСлава: "Этих героев никогда не забудут!" к стихотворению Шахтер

СлаваСлава: "Спасибо за эти нужные стихи!" к стихотворению Хамасовы слезы

VG36VG36: "Великолепно просто!" к стихотворению Захлопни дверь, за ней седая пелена

СлаваСлава: "Красиво написано." к стихотворению Не боюсь ужастиков

VG34VG34: " Очень интересно! " к рецензии на В моём шкафу есть маленькая полка

Еще комментарии...

СЛУЧАЙНЫЙ ТРУД

Женщина
Просмотры:  138       Лайки:  0
Автор Натка

Полезные ссылки

Что такое проза в интернете?

"Прошли те времена, когда бумажная книга была единственным вариантом для распространения своего творчества. Теперь любой автор, который хочет явить миру свою прозу может разместить её в интернете. Найти читателей и стать известным сегодня просто, как никогда. Для этого нужно лишь зарегистрироваться на любом из более менее известных литературных сайтов и выложить свой труд на суд людям. Миллионы потенциальных читателей не идут ни в какое сравнение с тиражами современных книг (2-5 тысяч экземпляров)".

Мы в соцсетях



Группа РУИЗДАТа вконтакте Группа РУИЗДАТа в Одноклассниках Группа РУИЗДАТа в твиттере Группа РУИЗДАТа в фейсбуке Ютуб канал Руиздата

Современная литература

"Автор хочет разместить свои стихи или прозу в интернете и получить читателей. Читатель хочет читать бесплатно и без регистрации книги современных авторов. Литературный сайт руиздат.ру предоставляет им эту возможность. Кроме этого, наш сайт позволяет читателям после регистрации: использовать закладки, книжную полку, следить за новостями избранных авторов и более комфортно писать комментарии".




Из жизни летчиков


Киевский Вадим Аркадьевич Киевский Вадим Аркадьевич Жанр прозы:

Жанр прозы Военная проза
469 просмотров
0 рекомендуют
0 лайки
Возможно, вам будет удобней читать это произведение в виде для чтения. Нажмите сюда.
Из жизни летчиковРассказы о реальных людях, их судьбе, о взлетах и падениях, радостях и горестях и нелегкой армейской службе.


                    Олег Вайнтрауб

                                       Из жизни летчиков
       
        Армейская судьба – вещь сложная и непредсказуемая. То она тебя вознесет до небес, когда сам не ожидаешь, то вдруг подставит тебе ножку на самом ровном месте. Примеров тому немало. Вот несколько  из них.
       
 *  *  *               
               
      Когда впервые я прибыл в Саваслейку, Учебным центром командовал генерал-майор Влесенко. Интересный мужчина, лет 38-40, высокий, голубоглазый, широкоплечий. Один из тех летчиков, которые прошли войну и, став большими начальниками, сохранили бережное отношение  к людям. Он не пил, не курил, занимался физкультурой и следил за своим здоровьем.
      
    О его прошлом рассказывали легенды. За время войны он сбил 24 вражеских самолета, но, тем ни менее, Героем Советского Союза он не стал. Рассказывали эту историю так. Было это во время битвы на Курской дуге. Он тогда командовал эскадрильей штурмовиков.  Во время одного из боевых вылетов ему удалось незаметно подойти к немецкому аеродрому, и застать немцев врасплох. Штурмовики не дали взлететь ни одному немецкому самолету, буквально перепахали весь аэродром, уничтожив на земле около четырех десятков вражеских самолетов. За ранее сбитые, и за эту операцию майора Власенко представили к Золотой Звезде Героя Советского Союза.
   
    Поехали они получать награды в Москву. Завтра в Кремле вручать их должен был сам Михаил Иванович Калинин. А сегодня вечером они решили “обмыть” заранее свои награды в ресторане. Всей компанией они завалились в ресторан “Москва”. Водка, шампанское лились рекой, денег боевые ребята не жалели. Все равно, послезавтра снова в бой.
   
        Один из подвыпивших летчиков нечаянно уронил и разбил фужер. Официант его успокоил, не волнуйтесь, мол, это всего 17 рублей. Это фронтовикам показалось такой ничтожной суммой, что они с криками “17 рублей!” стали бить фужеры не только на своем столе, а и по всему залу. Официантам успокоить их не удалось. Пришлось вызвать патрулей.  И эти могучие фронтовые пилоты вышвырнули патрулей через зеркальные стекла витрин ресторана. Тогда вызвали комендантский взвод, который и “повязал” будущих орденоносцев.
       
      Когда же на следующий день об этом узнал Михаил Иванович, он просто вычеркнул их фамилии из списка награжденных, и отправил обратно в свои части на фронт. А для них, как говорили в войну, “кому война, а кому мать родная”. Но этот случай сильно повлиял на Власенка. С тех пор, говорят, он больше в рот не брал спиртного. Продолжал  дальше воевать и двигаться по служебной лестнице, и уже в свои неполных 32 года стал генералом. Прекрасная карьера для военного летчика!
        Шли годы, армия пополнялась молодыми, грамотными офицерами, выпускниками академий, высших училищ. На их фоне ускоренное летное образование, полученное в училище во время войны, было явно недостаточным для командира такого уровня. Но он обладал природным чутьем и огромной житейской мудростью. Своими вопросами и неожиданными нестандартными решениями он мог поставить в тупик любого академика.
       
        А как он проводил подведения итогов Центра! Ежемесячно всех офицеров гарнизона собирали в клубе офицеров на подведение итогов. В то время я уже учился в заочном институте, и всякий раз брал с собой учебники, чтобы попытаться что-нибудь почитать во время этого долгого совещания. Но  мне это ни  разу не удалось. Генерал так живо, так интересно проводил это совещание, что просто нельзя было оторваться, слушая его.
       
        Начинал он, как правило, за трибуной. Читал 1-2 минуты написанный ему доклад, а затем со словами: “Написали мне всякую тут ерунду”, брал указку, шел  к весящим по всему залу схемам и таблицам, и проводил разбор, больше не заглядывая в доклад. Он ходил от схемы к схеме, анализировал работу частей и отдельных командиров. Командиры полков, базы, связи вскакивали, как мальчишки, когда он их “песочил” перед всеми офицерами. Здесь было все: и шутки, и прибаутки, и серьезный разбор недостатков. 4 часа совещания проходили, как одна минута, словно хороший концерт.
       
        У него была феноменальная память. Он помнил лица, фамилии и проступки всех, с кем приходилось ему иметь дело.  Его все уважали и любили.
        Взлетная полоса была на сравнительно небольшом расстоянии от жилого городка. От рева двигателей взлетающих машин спасали только деревья и кустарники, отделяющие городок от аэродрома.
       
        Начальник гарнизона зорко следил за тем, чтобы не уничтожались эти зеленые друзья человека. Он заявил, что за срубленное дерево или кустарник наложит взыскание, которое не снимет, пока он будет начальником. Доставалось даже тем, кто резал ветки на метелки или веники в баню.
       
        Жил он со своей семьей в деревянном щитовом домике на берегу водоема. Единственным его преимуществом перед другими офицерами у него было то, что он занимал такой домик один. Как правило, в таких домиках в гарнизоне жили по две семьи офицеров. И потом, когда уже в гарнизоне начали строить благоустроенные многоэтажные дома со всеми удобствами, он не покинул свой домик с печным отоплением, водой из колонки и туалетом во дворе.
       
        Ежедневно занимался он физкультурой. Во дворе у него была штанга и двухпудовые гири. И каждое утро в любую погоду он ими занимался. Но больше всего он любил колоть дрова. Специально просил, чтобы ему привозили дрова самые сучковатые, узловатые и с корневищами, которые очень трудно колоть. Преодолевать такие трудности ему доставляло большое удовольствие.
       
    Такие занятия поддерживали его в хорошей физической форме. И это его не однажды выручало. Как-то на заходе на посадку на самолете МИГ-19 у него отказал бустер управления элеронами. На ручку управления самолетом создалось давление усилием в 40 кг. Это означало, что до момента посадки летчик должен, парируюя это усилие,  удерживать ручку в нейтральном положении. А не всякому это по силам. Стоило только ослабить парирование, самолет начинал тут же крениться в сторону. А зазеваешься, он уже делает “бочку”, что особенно неприятно на посадке. Так и пришлось ему до самой земли удерживать самолет в таком положении.  Вышел с кабины с онемевшей от усталости рукой. Выручила его недюженая сила в руках, которая дается только тренировкой. Поэтому он всегда твердил, чтобы летный состав физкультурой занимался по-настоящему и жестко требовал это от командиров полков и физруков.
   
        Ходили о нем и забавные легенды. Была у него дочь, симпатичная девушка лет 15-16. Отец держал ее в строгости. В этом возрасте девушки, как правило, уже пытаются залезть на высокие каблуки. Приобрела ей мать такие туфли. Отец же, когда их увидел, взял топор и отрубил по полкаблука.
       
        Он был хозяином во всем. Заботился о своем Центре, о городке, о людях. И, как хороший хозяин, он старался сохранить лучшие кадры своего Центра, и препятствовал любому переводу офицеров. Этим многим он загубил карьеру. «Зарубил» он перевод и Михаил Федоровичу, моему тестю . Брали его в хорошее место под Москвой, но генерал его не отпустил.
       
        Прошло несколько лет. Сам же он не собирался оставаться до конца своей службы начальником Центра. Пошел на повышение и он. Назначили его Начальником Авиации Московского округа ПВО.
       
        Но здесь особенно проявилось отсутствие у него высшего образования. Завистливые подчиненные с академическим образованием стали его подсиживать, подставлять, выпячивая его недостатки. К тому же в это время произошло несколько серьезных авиационных происшествий в округе. Свалили вину на руководство.
       
        И это все вместе повлияло на генерала. Психика его была надломлена. Обиды, полученные им от других, напомнили ему о том, что он не раз сам во время службы обижал других. Наступило раскаянье, он стал писать письма тем, кого, как он считал, обидел в прошлом. Получил такое письмо с просьбой простить его за прошлое и Михаил Федорович.  Что мог он ему ответить?
       
        Друзья отвернулись. Да и друзей-то у него было немного. Он вел скрытый замкнутый образ жизни. Людей, с кем он раньше служил, и кто его помнил, рядом с ним не было. В штабе относились к нему враждебно. Наступила депрессия. И вскоре пришло известие, что генерал-лейтенант Власенко покончил с собой. Это известие потрясло меня. Я очень любил своего первого генерала и сохранил на всю жизнь добрую память о нем.
       
   
 *  *  *
   
    Кто служил в авиации, тот знает, что в любой части, в любом подразделении есть офицеры или прапорщики, с которыми постоянно происходят какие-то истории, о которых все говорять, и  потом очень долго  их помнят. Так было и во втором полку в Саваслейке. Служил там летчик капитан Маризов. Казалось бы, ничем он не отличался от остальных, если не считать, что он был абсолютно рыжим. И еще тем, что с ним постоянно что-то случалось смешное и грустное. И не всегда по его вине. То самолет его выкатится за пределы ВПП из-за отказа тормозов, то в воздухе слетит фонарь, то вместо стрельбы из фотопулемета сбросит подвесные баки. Постоянно он был притчей во всеязыцах. А ему хоть бы что. Любимая его поговорка: «Что я рыжий?»
   
      А однажды с  ним произошел вообще невероятный случай. Он только что вернулся из очередного отпуска. По летным законам, в таком случае перед началом регулярных полетов ему полагался контрольный полет с инструктором на спарке. Потом уже самостоятельный вылет днем, а затем в сумерках, и только тогда уже полеты по программе ночью. В таком порядке и включили его вылеты в плановую таблицу полетов. В эту летную смену полк летал с переходом со дня на ночь. Контрольный полет днем Маризов выполнил. А вот самостоятельный полет в дневных условиях не получился. То ли самолет его оказался неисправным, то ли отдали его кому-то из начальства (и такие случаи бывали). Но, так или иначе, самостоятельно ни днем, ни в сумерках он не вылетел. По Наставлению, он и ночной полет не имел право выполнять. Но на это закрыли глаза, и выпустили его ночью. А ночь, как  на грех, оказалась темной и безлунной. Вылетел он на МИГ-19 около полуночи. Не успел набрать высоту, как вдруг заорет по радио: «Звезды сверху, звезды снизу! Катапультируюсь!». И все. Больше ни звука. Тишина. Это означаьло, что летчик в воздухе потерял пространственную ориентацию. Не доверил приборам,   побоялся разбиться, и сиганул из самолета.
      
      Что делать? Где его теперь искать? Везде по взлетному курсу сплошной лес, и темень непроглядная. И на КП не успели засечь его метку, пока она не пропала с экранов. По времени с момента взлета и до его доклада определили, что он успел удалиться от аэродрома на расстояние 16-20 километров. Курс взлета он не успел еще изменить. В этом районе его нужно будет и искать.
      
      Полеты, естественно, сразу прекратили, но и поиск отложили до утра. С рассветом несколько групп поиска направились в лес. А лес в тех местах труднопроходимый из-за бурелома и болот. Часа через два нашли место падения самолета – огромная яма в земле, уже полностью затянутая болотом вместе с порушенной землей. Самолет полностью ушел под землю, на поверхности не видно ни хвостового оперения, ни даже обломков. Он словно целиком нырнул в болото. Поискали в округе катапультное кресло, в надежде, что летчик успел-таки катапультироваться, но тщетно. Пришли к выводу, что летчик погиб, и вместе с самолетом, ушел под землю. Чтобы в этом убедиться, нужно было достать самолет из-под земли. Но это оказалось не так-то просто. Лопатами его не выкопаешь, землю надо рыть екскаватором, и еще и воду откачивать. А для того, чтобы подогнать эту тяжелую технику, нужно было и дорогу проложить в лесу к месту падения, а это добрых 6-7 километров по такому лесу. Тут уже без бульдозера не обойдешься. На все это требовалось время. О случившемся доложили наверх,  и замполит с двумя летчиками пошел к жене с печальным известием. По сложившейся традиции, стали собирать деньги на венки, заказали гроб.
      
    А в ту ночь события развивались следующим образом. Потеряв пространственную ориентацию, Маризов, как его и учили, сбросил фонарь, рванул ручки катапультирования на себя, и в штатном режиме катапультировался, успев заметить показания  высотомера: 1100 метров. Про себя он отметил, что высоты  достаточно для нормального приземления. Кресло отделилось и парашют открылся штатно. Маризов оглянулся. Вокруг была темная ночь, ярко светили звезды, и только где-то там, на северо-востоке горели огни аэродрома. Для себя он отметил это направление, куда следует направляться  после приземления. Ветра не было, спуск шел практически вертикально. Внизу была темная масса леса, и только чуть в стороне было немного светлее, очевидно там была поляна. Очень не хотелось приземлятся на деревья, поэтому, потянув за стропы, скорректировал место приземления. Но увы, это оказалось не поляной, а небольшим лесным озером. Вместо приземления, получилось приводнение. Маризов с головой ушел под воду, парашют плавно накрыл его сверху. Судорожными движениями попытался вынырнуть, но купол парашюта, намокая, накрывал его сверху, не давая всплыть. И вот в этот момент под ногами он почувствовал какую-то корягу. Попытался на нее встать, это ему с трудом удалось, и позволило поднять голову выше поверхности воды. Но голова по-прежнему оставалась накрытая мокрой тканью парашюта. Дышать становилось все тяжелее. Сердце так колотилось, что, казалось, вырвется из груди. Тогда он вспомнил про нож. Ему удалось его достать, им он прорезал узкую щель в парашютной ткани и раздвинул ее. Легкие сразу наполнились влажным свежим ночным воздухом. Через эту щель попытался осмотреться. Вокруг была непроглядная тьма,  и к какому берегу двигаться, было не ясно, да и сойти с этой коряги было страшно, тем более, что намокший парашют все сильнее тянул его ко дну. Стянуть его с себя не было никакой возможности. Оставалось только ждать рассвета. Вода была не очень холодной, несколько часов можно было продержаться в этом положении, тем более, что июльские ночи довольно коротки.
   
      А в это время лесник вместе с внуком отправились на рыбалку к этому лесному озеру, где очень хорошо ловились караси. Небо уже начинало сереть, когда они подошли к озеру. Над водой поднимался предрассветный туман, с каждой минутой он становясь все гуще. Рыбаки приготовили свои снасти, и закинули удочки. Из-за горизонта поднимающееся солнце начало разгонять туман. И тут старик заметил в центре озера какую-то белую фигуру, торчащую из воды. Фигура шевелилась. В первую очередь ему пришло в голову, что это водяной, рассказы о которых широко распостранены в этих местах. Онемев от страха, старик только успел внуку показать пальцем на фигуру среди озера, и тут же отключился. Внук оказался менее пугливым, воспитанный в советской школе более материалистическими взглядами. Он не верил в приведения, водяных и какую бы то ни было чертовщину. Пока дед приходил в себя, внуку  после нескольких неудачных попыток удалось закинуть удочку, и зацепить крючком за ткань парашюта. Он стал тянуть на себе. Ткань подалась, хотя и не охотно, стала тянуться за леской. Пришедший в себя дед помог внуку вытянуть парашют. Вместе с парашютом они вытащили уже вконец окоченевшего летчика. Рыбаки, забыв о рыбалке, потащили мокрого Маризова в лесную сторожку. Дед тут же помог ему раздеться, налил целый стакан самогона, и отправил на еще не успевшую остыть печь. После всех волнений и крепкого напитка, наш герой тут же уснул. И так он проспал почти до вечера. К этому времени дед с внуком успели наловить рыбы, приготовили знатную  тройную уху и нажарили карасей. Едва очнувшемуся ото сна, Маризову налили еще стакан самогона, который он тут же влил в себя со словами: «Спасибо за спасение!». Они знатно закусили, при этом не забывая опустошать стаканы. После этих возлияний Маризов снова отключился, и так проспал до утра. Это уже пошли вторые сутки после его катапультирования. Утром дед предложил гостю опохмелиться. И снова понеслась… И только на следующее утро, а это шли уже третьи сутки после его исчезновения, Маризов подумал о том, что нужно сообщить командованию о случившемся. И тут только он обнаружил телефон в сторожек лесника. Этот телефон был подключен к сельсовету небольшой деревни Туртапка, которая относилась к Выксунскому району Горьковской области. Прямую связь Выксы с Кулебаками, через которую шла телефонная связь с гарнизоном Саваслейка, не имела. Связаться можно было только через Горький. Для того, чтобы связаться со своим домом, Маризову потребовалось больше часа. Качество связи было соответствующее. Телефон вначале взяла жена Маризова. Муж что-то ей начал боромотать что-то невразумительное, и она бросила трубку со словами: «Как вы можете меня разыгрывать, у меня  муж погиб!». Услышав это, Маризов окончательно пришел в себя, сразу протрезвев. Тогда он позвонил на КП. Дежурный телефонист что-то промычал, и тут же отключился. Не разобрал его слова и дежурный по части. Тогда он позвонил другу, и только тот, наконец, понял, что Маризов жив. И завертелась карусель. Через несколько часов привезли на газике нашего героя в гарнизон. И что же он увидел? Возле его дома стоял гроб с его портретом, и стояли уже готовые венки. К концу дня ожидалось, что успеют извлечь самолет и тело летчика. Похороны были назначены на следующий день.
      
    После этих событий его  с летной работы  списали, и он стал штурманом наведения на КП.
      
*  *  *
         
          Служил в 60-х годах в Саваслейке летчик майор Серебрянский. Летал он на самолетах ТУ-128. Летал неплохо, но в почете у начальства не был за свои «залеты» с выпивкой. Жил он вместе с женой, детей у них не было. Все шло как-то вкривь да вкось в его жизни до тех пор, пока они не решили взять на воспитание ребенка из детдома. И тут вдруг судьба повернулась к нему лицом. Произошел такой случай.
         
        Как-то в конце апреля, перед самыми майскими праздниками оперативный дежурный получает задание из Москвы: подготовить один самолет ТУ-128 с красными демонстрационными ракетами, и по команде вылететь по маршруту Саваслейка – Чкаловское. На аэродроме Чкаловское пройти над полосой на высоте 50 метров и вернуться обратно. Кому хочется в субботу летать, когда весь полк отдыхает?  Поручают это задание самому нерадивому экипажу – майору Серебрянскому и капитану Кольцову. Кольцова тоже не любили в полку за его чересчур «интеллигентность». Вот на них и свалили такое задание. Ах, если бы они знали, чем это обернется!
        А экипажу делать нечего – приказано выполнять, будет выполно. В субботу с утра сидят они в летном домике и ждут разрешения на вылет. А погода на минимуме. Наземный экипаж у самолета, да водитель АПА. И больше никого на аэродроме нет. Все отдыхают по домам. Около 12 часов поступает команда:  занять готовность. Экипаж садится в кабину. Команда «Запуск». Запустили, вырулили, взлетели. Сразу же после взлета нырнули в густые облака, и так до самого Чкаловского шли по приборам. После дальнего привода дали команду на снижение до высоты 50 метров. Пробили облака. Нижний край облачности был     не выше 100 метров. Красавец корабль, с четырьмя большими ракетами, выкрашенными в красный цвет, вынырнул из облаков, и величаво проплыл над полосой ревя двигателями, и снова скрылся в облаках. За это короткое время, пока они неслись над полосой, экипаж, конечно, не  успел ничего рассмотреть, что там делается внизу. А внизу за их полетом наблюдали. Никита Сергеевич Хрущев, показывая нашу грозную технику президенту Индонезии Сухарто.
       
        Экипаж снова набрал висоту, и вернулся на свой аэродром. Задание было выполнено. Оно было настолько простым, что с ним мог бы справиться курсант старшего курса летного училища.
       
        Летчики вылезли из самолета, и заторопились в баню, была ведь суббота. Техник, чертыхнувшись, стал заправлять баки и чехлить самолет. День уже кончался, все уже успели сходить в баню и спокойно попивали водочку, а он все еще торчал на аэродроме.
       
        Спустя несколько дней вечером 28-го апреля я был дежурным по части. Раздался звонок. Звонил оперативный дежурный из Москвы. Передает телефонограмму. Я записываю: «За выполнение правительственного задания офицер Серебрянский награжден орденом Ленина, офицер Кольцов орденом «Красного знамени», а офицер Лукъянов (техник самолета) орденом «Знак почета». Указанным офицерам прибыть в Москву за получением наград».
       
        Я просто опешил. Орден Ленина – очень высокая награда. Ее дают за выдающиеся заслуги. Орден Ленина был в гарнизоне только у одного офицера полковника Березуцкого, да и то, потому что он был Героем Советского Союза.
       
        Эту радостную новость я решил сообщить Серебнянскому лично. Я аккуратно разборчиво переписал эту телефонограмму и отправился в 6-ой дом по Охотничьему проезду. Вот пятый этаж. Звонок в дверь. Сонный летчик высовывается в дверь и видит меня в форме с повязкой дежурного  по части.
- Тебе чего?
- Выходи, узнаешь.

        Оглядываясь, мужчина в одних трусах, выходит на лестничную площадку. Я даю ему телефонограмму. Тот читает, и до него не сразу доходит содержание написанного. Он читает еще раз. Лицо его расплывается в улыбке. И вдруг он срывается с места и лихо отплясывает лезгинку на площадке, хотя никакого отоношения к этому южному народу он не имел.
- С меня причитается.
- Само собой. Позовешь, когда обмывать будешь.
- Обязательно.

      На следующее утро офицеры умчались в Москву за наградами. И уже вечером 30 апреля на торжественном собрании в честь 1-го Мая, майор Серебрянский сидел в президиуме рядом с генералом, начальником Центра, у которого  даже у самого не было такой высокой награды. Знало бы командование, оправляя экипаж на такое задание, как обернется дело, тогда бы сам командир полка полетел бы со своим старшим штурманом.
    Вот, как может повернуться судьба.
   
*  *  *
   
      Жилищное строительство в семидесятые годы в клинском городке велось вяло. Один раз в два-три года строился новый дом. Очереди на получение жилья были огромными. В  основном, жилой фонд в гарнизоне был старый. Большинство зданий были еще довоенной постройки. Некоторые дома, частично  были разрушенные еще во время войны,  и восстановлены. Несмотря на то, что с войны прошло уже немало лет, их стены носили следы еще былых разрушений. Благоустройством городка никто не занимался, потому что не было настоящего хозяина. В гарнизоне размещалось несколько частей: авиационный учебный истребительный полк, авиационный транспортный полк, авиационно-техническая база первого разряда, батальон связи, летающая лаборатория и строительный батальйон.
      
    Если истребительный полк, база и связь входили в подчинение Севастлейскому Центру, то транспортный полк и летающая лаборатория подчинялись непосредственно штабу Авиции ПВО.
   
    По традиции, начальником гарнизона назначался командир истребительного полка. Если указания начальника гарнизона, касающиеся порядка в городке, база и связь выполняли формально, без всякого усердия, то транспортный полк буквально игнорировал эти указания. Начальника гарнизона полковника Поташова это особенно не волновало, он занимался своим полком.
   
      К концу 1972 года в полку сменилось командование.  Прежний командир полка полковник Поташев ушел на пенсию. Вместо него прислали полковника Мельникова, который прежде командовал истребительным полком в Кюрдамире.
      
      По своему характеру он резко отличался от своего предшественника.   У него был крепкий, волевой характер и неистребимое желание летать.  О нем говорили, что он готов летать в любую погоду, и на чем угодно, хоть на метле. Этим своим желанием вскоре заразил всех летчиков. Если при Поташеве летали очень осторожно, рисковать  он не любил, то теперь при Мельникове летали даже тогда, когда летать было нельзя. К тому же, он был настоящим хозяином. Должность начальника гарнизона обязывала.
      
      До этого Поташев числился формально хозяином гарнизона, реально всеми делами аэродрома и городка занимался командир базы полковник Каминский. Старый хозяйственник, сменивший за свою службу уже не одного начальника гарнизона,  он в руках имел все средства, чтобы вершить все хозяйственные дела в гарнизоне.  Он привык к тому, что почти 16 лет он был полным хозяином всего того, что не могло подниматься в воздух. Полушутя-полусерьезно он раньше говорил Поташову, указывая на водонапорную башню: “Вот видишь, все то, что выше - это твое, а все, что ниже - это мое”. Поташев особенно не возражал, лишь бы база обеспечивала полеты всем необходимым. А Каминский чувствовал себя в гарнизоне, как рыба в воде. Уверенность ему придавало то, что у него было много покровителей в штабе Авиации ПВО, небезвозмездно оказывающие ему это покровительство. Они “паслись” у Каминского, получая спирт, бензин, продукты, летное обмундирование и прочее. Потошев особенно не возникал, каждый из них делал свое дело.   Но с Мельниковым этот номер комндиру базы не прошел.  Новый командир привык быть полным хозяином в своем гарнизоне, и никак не мог терпеть какие-то притезания на его власть. С первых же дней между двумя полковниками установились сложные взаимоотношения.
      
      Но Мельников не был бы Мельниковым, если бы не добился своего. Как-то в присутствии одного из заместителей Начальника Центра он вызвал к себе “на ковер” полковника Каминского и поставил его на свое  место. Внутреннему возмущению обиженного полковника не было предела.
      
      Буквально в первый же месяц своего командования новый начальник гарнизона  взялся за наведение порядка в городке.  За последние годы жилой массив оброс гаражами, сараями, сарайчиками, пристройками и всем, что могла себе  позволить фантазия жителей, когда действия их никем не контролировались.  У гаражей и сараев  высились целые свалки строительного мусора, заржавелые останки разбитых автомобилей, горы прошлогодних овощей, неиспользованных за зиму, тряпок, коробок и пр.  Это положение нужно было исправлять. И новый начальник гарнизона рьяно взялся за это дело. День его начинался с раннего  утра. Чаще всего,  он пешком обходил городок, замечая все неполадки, и уже к началу рабочего дня ему было о чем говорить на утреннем совещании командиров частей гарнизона.  За это жители городка в шутку говорили: «Мороз-воевода обходит владенья свои».
      
      Внимательно изучив обстановку, Мельников принял решение. На совещании командиров частей, а затем на построении всего полка, приказал снести все гаражи и сараи, которые находились в жилой зоне. Для гаражей и сараев он выделил участок земли на окраине городка вдоль дороги, ведущей к лесу.  Гаражи предложил он строить в одну линию, строго определенного размера, а напротив них через дорогу сараи, тоже однотипные, чтобы все было по-военному, строго и однообразно.
      
      Какую бурю негодования это решение командира вызвало у жителей городка, особенно тех, кто не относился к истребительному полку.  Если для офицеров и прапорщиков истребительного полка Мельников был прямым начальником, то им деваться было некуда. Но их собратья из соседних частей поначалу пытались просто игнорировать эти указания. И кроме того, в городке жило много пенсионеров, которые уже не имели никакого отношения к воинским частям, и приказ начальника гарнизона касался их постольку поскольку.  Но вскоре все поняли, что рано или поз дно, сделать это придется, так как все равно их не оставят в покое.  И началось массовое строительство…
      
      Теперь все свободное время , даже в ущерб своему отдыху перед полетами, офицеры и прапорщики проводили на строительстве гаражей и сараев. В городок то и дело въезжали машины, то с кирпичом, то с досками, то с бетонными плитами. Стройматериал в большинстве случаев был просто «левый».  Покупали его по дешевке  за «султыгу». Султыгой называли 30% водно-спиртовую смесь, применяемую для охлаждения колес истребителей.  Это доступное «добро» было у офицеров и прапорщиков истребительного полка, транспортный полк располагал чистым спиртом, который ценился выше. То и другое таскали с аэродрома целыми канистрами. За пару бутылок «султыги» можно было приобрести полмашины  кирпича. Как правило, официально выписывали  2-3 сотни «половняка», т.е. битого или отбракованного кирпича. Но во время погрузки в машину за бутылку дармовой выпивки наваливали еще пару сотен кондиционных кирпичей. Вторая бутылка шла при выезде из КПП. Таким же образом доставали цемент, доски и плиты. Когда же ряды гаражей и сараев на старых местах заметно поредел, за ними потянулись и наиболее устойчивые противники нововведений. Но были и упрямые, которые не хотели переезжать. Тогда Мельников предупредил, что прикажет солдатам снять крыши, а остальное сделают соседи.  Надо отметить, что мародерство широко практиковалось. Если сосед не мог себе позволить залезть в запертый соседний гараж или сарай, то стоило его только открыть  и оставить,  как хозяин уже мог не досчитаться многого. Постепенно этот, по словам Мельникова, «гадючник» был снесен.  Солдаты на машины погрузили  все остатки, вывезли весь мусор, землю заровняли  и весной следующего года на этом месте посадили березки. И тогда все жители удивились: насколько   красивым и ухоженным оказался их городок.
      
      Прошло уже много лет с той поры. Шумят высокие березы на месте, где стояли развалюхи-сараи. Между ними стоят новые красивые дома. И уже заметно постаревшие те, кто когда-то проклинал Мельникова, вспоминают его с благодарностью. И все, как один, считают, что ни до него, ни после не было настоящего хозяина в гарнизоне, каким был Мельников.
      
      И, конечно, постоянная конфронтация между командиром базы и начальником гарнизона не могла  не перерасти в конфликт.  И случилось вот что.  В один из осенних дней Мельников, как всегда, утром объезжал городок, проверяя, что сделано перед приездом командующего.  Возле летной столовой на небольшой площади у памятника Ленину солдаты убирали опавшие листья. Командирский газик остановился, и из него вышел начальник гарнизона. В это же время подъехал газик командира базы. Из него вышел полковник Каминский.  Мельников начал давать ему какие-то указания. Тот возражал, что-то доказывал. Мельников настаивал, и стоял на своем.  Со словами: «Я вам приказываю», он стал садиться в машину.  Каминский в сердцах ногой врезал ему по заднице. Мельников выскочил из машины, и два полковник схватились за грудки. Папахи полетели на землю. Растерявшиеся солдаты их подняли, и стояли в недоумении, не зная, что делать, чью сторону им принять.  О случившемся командующий узнал в тот же день, и концу дня оба полковника уже стояли у него «на ковре».  Этот инцидент  стоил Мельникову отставки присвоения звания «Заслуженный летчик СССР», а Каминского отправили на пенсию, благо по возрасту он уже давно ее заслужил. Мельникова это особо не расстроило. Полк продолжать летать, и летать много, и, конечно больше всех летал сам командир. И в летном деле он быстро навел порядок. Теперь летчики стали летать намного больше, уровень их подготовки поднялся. Вскоре полк стал занимать первое место по налету в Центре. И когда 29 декабря 1974 года командир узнал, что в братском севастлейском полку налет полка на 30 минут больше, чем у них, то приказал срочно подготовить на облет несколько самолетов. Дело в том, что накануне нового учебного года, и во время подведения итогов за год плановые полеты не проводятся, а облет самолетов для поддержании боевой готовности полка никто не запрещает проводить. Так и сделали. Облетали 2 самолета, и, в результате, у клинского полка стал налет на 1,5 часа больше. Первое место полку обеспечено было снова. 
      Командир он был строгий, резкий, но справедливый. Вызовет офицера к себе в кабинет за какую-либо провинность, и как начнет “драть”,  да так, что бедняге уже кажется, что меньше, чем тюрьмой и не пахнет. И когда офицер осознает  свою вину, и мысленно уже покается, командир спрашивает: “Ну, так ты понял?” Виновник кивает головой или говорит: “Так точно.” “Тогда иди!” - отпускает командир даже без всякого взыскания. Человек вылетает от него, как после бани, очищенный и счастливый с твердым желанием теперь быть только отличником боевой и политической подготовки. За все время новый командир очень редко кого наказывал, но “драл” многих.
      
      Подчиненные о нем говорили словами Лермонтова: “Полковник наш рожден был хватом, слуга царю, отец солдатам.” Но в слове “хват” они усматривали другое значение.  Большим хватом там была его жена. Сам же полковник иногда ходил в заштопанных брюках. Зато жена его щеголяла в самых дорогих нарядах, и считала долгом каждой модной портнихи в городке бесплатно шить ей наряды.
      
      С подчиненными офицерами отношения складывались у него ровно. Несмотря на его внешнюю строгость, его хотя и побаивались, но любили. У него не было ни любимчиков, ни недоброжелателей. Единственным исключением были его отношения с Кирсановым. Кирсанов был из той семерки молодых летчиков, которых отобрал в свое время Командующий Авиацией ПВО Савицкий. Обычно молодые летчики после окончания летного училища приходили в боевые полки, и только через год-два получали III класс, потом еще 2-3 года уходило, чтобы достичь II класса, и где-то уже к 30 годам получали I класс. Савицкий же поставил задачу: подготовить 7 летчиков, выпускников Армавирского летного училища до уровня I класса за один год. Эта задача была поставлена клинскому полку. Целый год полк «пахал» на них, но задачу выполнил. Молодые летчики уже участвовали в воздушном параде 1967 года в честь пятидесятилетия Советского государства. За этот парад они были награждены орденами Красной Звезды.
      
      Свою летную карьеру эта семерка делала быстро. Но какой-то рок преследовал их. К моменту, когда писались эти строки, в живых не осталось ни одного. Последним ушел из жизни Кирсанов. Его летная карьера в полку окончилась печально. Остальные погибли, и, как правило, трагически.
      
      Первым погиб красивый парень, шутник-весельчак, любимец женщин, Левченко. Особенно девушки и молодые женщины просто не сводили с него глаз. Эта катастрофа запомнилась мне на всю жизнь. Она было одной из первых, происшедших на моих глазах, и несмотря на то, что прошло уже много лет, эту трагедию я помню  во всех подробностях.
      
      А произошло вот что. Летний солнечный день клонился к вечеру, шли полеты во вторую смену. На аэродроме Севастлейка базировалось два учебных истребительных авиационных полка: 615-й и 594-й с номерами войсковых частей 22692 и 32994 соответственно. Очевидно, по номерам войсковых частей 615-й считался первый, а 594-й – вторам. Первый полк летал на самолетах СУ-9. В третьей зоне (зоне вылета) старший лейтенант Левченко занял свое место в кабине, включил рацию, доложил о готовности, и стал ждать разрешения на запуск. Рядом на стремянке стоял техник самолета лейтенант Букатич готовый помочь летчику произвести запуск. Разрешения пока приходилось ждать. Стоял чудный летний день и, казалось, ничто не предвещало беды. Молодые парни весело болтали, смеялись, Левченко рассказывал технику очередной анекдот про попа. Его рассказ прервала команда руководителя полетов на запуск. Веселье отброшено, началась серьезная работа. Запуск прошел успешно. Техник убрал стремянку, и по команде летчика из-под колес убрал колодки. Весело махнув технику рукой, молодой летчик вырулил на полосу. По команде «Взлет разрешаю» самолет резко набрал обороты, включил форсаж и начал разбег.
      
      Сколько бы ты не служил в авиации, и какую бы должность не занимал, но, находясь на аэродроме, ты будешь обязательно провожать глазами каждый взлетающий и садящийся самолет. Иначе ты не авиатор. Так было и в этот раз. Я был на стоянке, шел ремонт радиолокационного прицела. По привычке, при звуке включившегося форсажа оторвал глаза от аппаратуры и посмотрел на полосу. На моих глазах самолет, набирая скорость, вдруг резко начал резко уклоняться влево. Истребитель несло все быстрее и быстрее,  и он все круче и круче уходил в сторону. Вот он оторвался от земли и с резким креном влево  врезался в землю, и развалился.  Пожара не последовало. Все, кто находился в это время на аэродроме, на какое-то время оцепенели от увиденного, а затем, как по команде, бросились к месту падения самолета. Пред ними предстала жуткая картина. Самолет чудом не взорвался, но был полностью разрушен. Переднюю часть фюзеляжа до крыла вместе с кабиной оторвало и бросило вперед. Остальная часть: крыло с двигателем и хвостовым опереньем лежала немного в стороне. Левая треугольная часть крыла глубоко врезалась в землю по пилоны. Оторванные шасси валялись рядом. Дальше всего почему-то оказалось тело летчика. Он был внешне цел, даже нигде не было видно крови,  и еще дышал, но был без сознания. Как ему удалось освободиться от привязных ремней, и как он покинул кабину, так и осталось загадкой. Его быстро погрузили в примчавшийся медицинский уазик и увезли в санчасть. Через пару часов он, не приходя в сознание, умер. Как рассказывал потом доктор, у него от удара полностью были повреждены все внутренние органы.
      
      Хоронили его всем гарнизоном. Родители стояли черные от горя. Женщины и девушки плакали навзрыд, вытирая слезы платками. На жен летчиков вообще было страшно смотреть. Очень тяжело переживала смерть своего товарища оставшаяся шестерка молодых летчиков.
      
      Что же произошло? А причиной этой трагедии послужила банальная беспечность рабочего на заводе. При установке гидроусилителя руля поворота в киле самолета с разъемов трубопроводов гидросистемы снимают заглушки. Это такая алюминиевая навинчивающаяся пробка, предохраняющая от попадания в гидросистему грязи и посторонних предметов. При установке гидроусилителя положено снимать эти заглушки с трубопроводов и самого гидроусилителя, а затем их сдавать на склад по окончанию работы. Но рабочий одну из заглушек в отсеке  уронил, но доставать не стал. Лючок, в котором установлен гидроусилитель, он закрыл, оставшиеся заглушки без проверки сдал на склад. Теперь во время полетов забытая заглушка носилась в этом зарытом пространстве, дожидаясь своего часа.   
      
      И этот час наступил. Когда летчик, выруливая на полосу, начал устанавливать нос самолета вдоль полосы, дал левую ногу вперед. Тяга гидроусилителя повернула руль поворота влево. Летчик поставил педали нейтрально, но тяга гидроусилителя назад вернуться не смогла, заглушка попала между нею и полом отсека, и наглухо заклинила ее. Руль поворота остался в положении поворота влево. На малой скорости влияние руля поворота незначительно, но чем выше скорость, тем сильнее самолет вело влево. Летчик пытался парировать это отклонение педалями, но руль поворота оставался в прежнем положении, поврнутым влево. Поэтому истребитель,  едва оторвавшись от полосы, рухнул с левым креном на землю.
      
      Конечно, конкретную причину этой катастрофы установили намного позже, но для всего городка потеря такого молодого перспективного летчика была большой утратой. Они еще тогда не знали, что это была только «первая ласточка». Хотя эта оставшаяся шестерка в последствии служила в различных частях, но за 9 лет с 1968 по 1977 год из них разбилось  трое, и один умер от болезни. Остался в живых один Кирсанов. Он пережил их на 27 лет.
      
      
      
      
      
      
      
 


3 ноября 2019

0 лайки
0 рекомендуют

Понравилось произведение? Расскажи друзьям!

Последние отзывы и рецензии на
«Из жизни летчиков»

Нет отзывов и рецензий
Хотите стать первым?


Просмотр всех рецензий и отзывов (0) | Добавить свою рецензию

Добавить закладку | Просмотр закладок | Добавить на полку

Вернуться назад








© 2014-2019 Сайт, где можно почитать прозу 18+
Правила пользования сайтом :: Договор с сайтом
Рейтинг@Mail.ru Частный вебмастерЧастный вебмастер