Каждому своя война

   Двенадцатого июля одна тысяча девятьсот восемьдесят Хго года в восемь часов сорок три минуты мотострелковый взвод второй роты первого батальона, усиленный четырьмя саперами, двумя радистами и несколькими бойцами разведвзвода, старшего лейтенанта Панкратова неожиданно попал в хитроумную засаду в кишлаке Ларгани, пользующегося в зоне ответственности бригады заслуженно дурной славой.
   Обычное уточнение проверенных разведданных, которые предварительно свидетельствовали, что кишлак пуст и все жители поголовно из него ушли еще сутки назад, мгновенно превратилась в кровавую бойню.
   В восемь часов сорок четыре минуты взвод понес следующие потери: убитыми - три человека (Пермяков, Махмудов, Рутнис); раненными - восемь, причем пять из них тяжело (Шкворченя, Руденко, Солохин, Арефьев, Хайдаров).
   Укрывшись за стенами дувала, взвод организовал круговую оборону, оставшимися силами и средствами.
   В восемь часов пятьдесят две минуты старший лейтенант Панкратов по радиостанции доложил руководству о засаде и том, что он имеет "двухсотых и трехсотых карандашей".
   Через три минуты после окончания доклада Панкратовым дежурному по центру боевого управления бригады (ЦБУ) капитану Славкину, количество "двухсотых" во взводе увеличилось до семи человек (скончались Шкворченя и Солохин, были убиты Родин и Гасанов), а "трехсотых" - до двенадцати (раненными оказались Белин, Искандеров, Жуйко и сам Панкратов).
   Необходимо отметить, что во всех последующих докладах на ЦБУ командир взвода постоянно ошибался в количествах "двухсотых" и "трехсотых", так как "трехсотые" умирали, но в ходе боя об этом Панкратову было не известно. Доклады с мест поступали нерегулярно и были крайне противоречивы. Кроме того, старший лейтенант сознательно скрывал факт своего ранения, чтобы не вносить еще большую сумятицу среди вышестоящего руководства.
   В девять часов одну минуту капитан Славкин доложил командиру бригады полковнику Санину Николаю Степановичу о боестолкновении в кишлаке Ларгани.
   В девять часов пять минут комбриг отдал приказ майору Сомову на немедленное выдвижение второго мотострелкового батальона в кишлак Ларгани, усилив его танковой ротой капитана Оскольцева и разведвзводом старшего лейтенанта Ли.
   В девять часов пять минут в бое наступило временное затишье. Противник начал перегруппировку сил для последующего и решающего удара по взятому в кольцо взводу.
   В девять часов шесть минут скончался рядовой Руденко. Так что помощь, которую ему оказывал санинструктор Бедников, стала не нужной. Бедников, воспользовавшись передышкой в сражении, оттащил всех убитых в дальнюю темную комнату, чтобы трупы не мешали передвижению по замкнутому пространству оставшимся в живых.
   В девять часов восемнадцать минут бой возобновился.
   В десять ноль две второй мотострелковый батальон, сметая на своем пути все афганские грузовые и легковые машины, не успевшие выскочить на обочину, подлетел к Ларгани, и привычно занял боевые позиции.
   Еще через семнадцать минут спешившиеся цепочки мотострелков втянулись в кишлак.
   В десять пятнадцать стрельба в населенном пункте Ларгани прекратилась.
   В десять пятьдесят три на место подскока транспортных вертолетов начали поступать раненые, где им оказывалась первичная медицинская помощь старшим лейтенантом медицинской службы Зябликовым и капитаном медицинской службы Ивановым, а также санинструкторами младшим сержантом Весниным и рядовым Липатовым.
   В одиннадцать ноль четыре транспортные вертушки, прикрываемые боевыми вертолетами, прибыли за раненными.
   В одиннадцать тридцать остатки взвода гвардии старшего лейтенанта Панкратова, по-прежнему управляемого командиром, покинули Ларгани.
   Еще через один час двадцать пять минут из кишлака вышел мотострелковый батальон, так и не обнаружив присутствия духов.
   Ровно в тринадцать ноль ноль по кишлаку Ларгани был нанесен ракетно-артиллерийский удар, снесший данный населенный пункт до основания.
   Итог боестолкновения следующий: из двадцати девяти военнослужащих одиннадцать погибших, семнадцать раненых, один - рядовой Бобоханов - пропал без вести.
   Через двадцать лет, пройдя через распад Советского Союза, все катастрофы и общественно-политические катаклизмы с этим связанные, участники той боевой операции в Ларгани так вспоминали происшедшие события.
   Бывший комбриг Санин, как самый черный день в его жизни, ибо после таких потерь он был снят с должности и отправлен с понижением в Союз, где его карьера круто пошла к закату. Едва дотянув до пенсии, уставший и сломленный Николай Степанович уволился, устроившись начальником ЖЭКа, где и спился окончательно в окружении таких же неудачников.
   В памяти начальника политического отдела бригады подполковника Халикова отложилось именно пятнадцатое июля, когда он лично докладывал о случившемся в Кабуле Члену военного совета сороковой армии генерал-майору Гапонову, особенно упирая на противодействие со стороны полковника Санина плану политико-воспитательных мероприятий политического отдела армии, приведших к подобной катастрофе.
   Именно в этот день подполковник Халиков Надир Магомедович был представлен Членом военного совета к ордену Красной Звезды. Так что из Афганистана отбыл в Союз Надир Магомедович на повышение и трижды орденоносцем. О сути своего доклада генералу Гапонову подполковник Халиков, безусловно, забыл. Однако благодаря орденам и славному боевому прошлому, Надир Магомедович сначала возглавил местное национальное движение, а затем занял видный министерский пост в северокавказской республике России.
   Генерал-майор Гапонов запомнил встречу с Халиковым только по сувениру, который пронырливый подполковник лично преподнес генералу - роскошной старинной сабле в серебре.
   Глядя на оружие, Гапонов впоследствии смутно припоминал какого-то говорливого услужливого подчиненного, но его фамилии, а, тем более, обстоятельств подношения припомнить не мог. Тем более, он не мог соотнести с Халиковым свою докладную записку в Главное военно-политическое управление Советской Армии и Военно-Морского флота, где генерал увязывал потери с плохой политико-воспитательной работой отдельных командиров частей и соединений, после чего круто пошел вверх.
   Особенно удачной стала карьера генерала Гапонова после распада Советского Союза. Исходя из принципа, что лучше быть первым парнем на деревне, нежели вторым в городе, Евгений Богданович мгновенно метнулся из Москвы в сопредельную с Россией республику и занял там высоченную должность в министерстве обороны, где успешно занимался нелегальной продажей запасов советских вооружений в бывшие югославские республики и Африку. Вырученные десятки миллионов долларов генерал Гапонов надёжно складировал в швейцарских, лихтенштейнских и испанских банках.
   Бывший начальник разведки бригады подполковник Алейников день двенадцатого июля вообще не вспоминал. Он упирал исключительно на день предыдущий, так как именно тогда подполковник получил ложные разведанные, которые привели не только к гибели значительного количества людей, но и к снятию его, подполковника, с должности. Именно одиннадцатого у Алейникова был день рождения и он, не долго думая и опаздывая к застолью, приготовленному вездесущими и щедрыми на подарки разведчиками, принял столь опрометчивое решение.
   Впрочем, о том, что его сняли с должности и отправили с понижением в Союз, подполковник совсем не жалел. Проворно уволившись из армии, Алейников тут же сколотил банду из бывших афганских волкодавов - спецназовцев, десантников, подрывников-сапёров и просто отпетых подонков - откровенно подмяв под себя большую часть города и став в нём сначала "ночным" мэром, а потом и официальным.
   О судьбах старшего лейтенанта Панкратова и его выживших солдат ничего не известно. Кому интересны жизни и страдания честных работяг войны, находившихся в самом низу армейской лестницы?

 Олег Блоцкий