Житейская история

ЖИТЕЙСКАЯ  ИСТОРИЯ

   Последний раз на родине Саня Нестеренко был одиннадцать лет назад на похоронах бабки, еще молодым и зеленым лейтенантом, только-только окончившим Военно-морское училище в Севастополе. Потом все время что-то мешало. А что, и сам понять не мог. Какие-то надуманные дела, несуществующие проблемы, беспорядочная суета, природная несобранность, лень… Аргументы и доводы на этот счет находились всегда. Да и не ждал его уже никто. Родственники были, а вот близких… Мать, когда ему было одиннадцать лет, уехала куда-то искать счастье и бесследно исчезла. Отца он никогда и не видел. Рассказывали, что мать нагуляла его с заезжим шофером, что приезжал на уборку урожая. А, правда это или нет, он и знать не хотел. Ну а бабушка, которая вынянчила его, воспитала, дала путевку в жизнь, и которую он сильно любил, теперь лежала в земле сырой.

   Службу ратную Саня начал в штурманской боевой части на крейсере, что стоял в консервации на доблестном Северном флоте. И все у него с самого начала не заладилось. Жена, приехав вместе с ним из солнечного Крыма     в Североморск, и вдоволь хлебнув флотской романтики  на продавленных с клопами диванах, вильнула хвостом и укатила к папе и маме, оставив ему в удостоверении личности отметку о разводе. Партийные органы, тут же коршуном налетели на лейтенанта и объявили ему выговор за то, что он не сберег ячейку коммунистического общества. Дальше — больше. Из подразделения, которым командовал Нестеренко, в самовольную отлучку уходит матрос и в пьяной драке убивает человека. И новый выговор, но уже строгий, получает молодой коммунист, прослуживший на корабле всего-то шесть с половиной месяцев. Карьера, о которой мечталось в младые годы, резко накрылась медным тазом и понеслась вниз с космической скоростью. Это сейчас, — не понравился дядька-командир, тяготит служба военная — рапорт на стол и иди на все четыре сторон ы. Тогда же все жили принципом: «Партия сказала, комсомол ответил есть». И раз Родина тебя выучила, надела погоны на плечи, так будь теперь любезен, двадцать пять лет, нравится тебе это или не нравится, а отслужи Отечеству верой и правдой.

   Сане же не повезло с  самого  начала, не  заладилось… И так шло дальше и дальше. Стал он водочкой баловаться, чтоб горе медом казалось, гулять от одной женщины   к другой, драться, хулиганить… А кому такое нравится? Однокашники большие звезды давно носят, а он все в капитан-лейтенантах ходит. Ни семьи, ни детей… Перекати-поле. Куда ветер подул, туда и покатился.

   Но вот чего нельзя было у него отнять, так это то, что женщины любили Сашу как безумные. И главное, ничего не требовали взамен, отдавая ему себя полностью. Да  и разлучаясь с ним, представительницы прекрасного пола всегда оставались Сашиными друзьями. Может быть, их прельщала его независимость, чего так не хватает другим мужчинам? Или природный магнетизм? А может и есенинская простота, с лихой бесшабашностью? Даже внешне Нестеренко сильно походил на рязанского поэта: те же светлые волосы, те же голубые глаза, та же жажда   к разгульной жизни. И что характерно, — не он выбирал этих женщин. Они сами, как энцефалитные клещи, мертвой хваткой впивались в его тело. Они сами прилипали    к нему, как к магниту прилипает металлическая стружка. Это они в порыве страсти шептали слова любви, срывая    с себя одежду. Это они готовы были идти за ним в огонь  и в воду. А почему? Он и сам не знал. Но покорно мирился с их необузданным темпераментом, разжигая его тем самым все больше и больше. И даже у партийных работников были большие догадки, что пятеро детей могли бы звать его папой.

   Командование корабля прилагало невероятные усилия, борясь с многочисленными недостатками Нестеренко. Но все было напрасно. В конце концов, они махнули рукой и с нетерпение ждали его сорокалетия, когда младших офицеров увольняют в запас.

   Может Александр перенасытился всем, а может просто устал, но словно по мановению волшебной палочки начал преображаться. Глаза, источающие шквал огня, померкли. В них появилась затаенная грусть, усталость. Стала изнутри точить ностальгия. До слез захотелось вновь увидеть родные степные просторы, вкусить горьковатый воздух полыни, потрогать шепчущиеся на ветру хлебные колосья, сходить на зорьке на рыбалку и, наконец, поклониться праху дорогой и любимой бабушки, так много сделавшей хорошего в его жизни. Всего и не перечислишь, чего хотелось сделать и увидеть. Даже спать стал плохо. Каждый день снилось родное село. И все так четко, так реально, что даже сердце по утрам начало щемить.

   Он всерьез взялся за службу, бросил гулять, пить… Вскоре его подразделение было признано лучшим в бригаде. Приказом комбрига капитан-лейтенанту Нестеренко, впервые за всю его долгую службу, была объявлена благодарность. Командование корабля, боясь сглазить, настороженно следило за этим резким перевоплощением. Но нет, прошли полгода, год, а офицер буквально ленточку рвет. Никаких замечаний. Даже придраться не к чему.  И выговоры сняли, и звание капитана третьего ранга присвоили… Служит офицер! Посоветовавшись с кадровыми работниками, написали представление на новую должность, командиром роты в учебный отряд. И снова никаких замечаний.

   А Саня готовил себя к отпуску! Основательно готовил. Не мог же он приехать на родину с пустыми руками. Его появление должно было быть схожим с извержением вулкана, цунами, штормом в девять баллов!

   И он копил деньги, оставляя себе на расходы самую малость. В свободное от службы время занимался извозом пассажиров, договорился со своей давней подругой, проводницей южного направления, чтоб та привозила на Север витамины, в виде зеленого лука, укропа, петрушки и всего того, что не растет на берегах Баренцева моря. Через вторую подругу, директора всех ресторанов Мурманска, с которой он когда-то весело проводил время в течение двух лет и подарившей ему новенькую «Волгу», реализовывал эту зелень, имея неплохой барыш. Короче, крутился как волчок. Через полтора года его кошелек сильно пополнел. Это не могло не радовать Александра. Теперь он ждал лета, как путник в пустыне ждет глотка воды. Но дни тянулись вязкой резиной. Время замедлило свой бег. От всего этого тоска по родным местам становилась просто невыносимой, все сильнее и сильнее сжимая  грудь.

   Пришло долгожданное заполярное лето, когда вместо надоевшей за зиму шинели изредка, в светлое время суток, можно было надевать тужурку. Александр оживал на глазах. Написал рапорт на отпуск на июль месяц. И потихонечку принялся собираться в дорогу. Ехать решил на машине. Ну, какой фурор может произвести военно-морской офицер, идущий с чемоданом по пыльной дороге? Никакого! На завоеванную территорию моряк должен входить с высоко поднятой головой и разорванной на груди тельняшке. Именно так! И не иначе! Для этой торжественной минуты Нестеренко даже пошил себе новую форму.

   Наконец настал тот долгожданный день, когда Саня, повернув ключ зажигания, уверено устремил машину на юг. Долгая дорога хоть и утомляет, но если душа и сердце поют, колеса вращаются с утроенной скоростью. В Москве он сделал небольшую остановку. Не приедет же он к родственникам и односельчанам с двумя ящиками хорошей водки, купленной в Мурманске и ящиком свиной    тушенки для ее закуски, взятой на продовольственном складе за литр спирта. Надо купить еще подарков. А с размерами они там сами разберутся.

   И вот за окном замелькали знакомые до боли поля и перелески родной николаевщины, в глазах заиграли зайчики, отраженные водной гладью Южного Буга. Александр остановил машину, вышел, сладко потянулся и глубоко втянул в легкие родной терпкий воздух степи. Спустившись к реке, не спеша разделся и, в чем мать родила, с радостным криком бросился в воду. Нарезвившись как ребенок, он тщательно, песком и мылом, смыл    с себя дорожную грязь и, встав под лучи заходящего солнца, блаженно закурил, задумчиво вглядываясь в бездонное небо, где пел свою нескончаемую песню невидимый птах.

   - Хорошо-то как, Господи! Закончу службу, уеду сюда с этого промозглого Севера и буду жить припеваючи, в свое удовольствие. На речку стану ходить, рыбу ловить… Найду молодку, чтоб стирала и жрать готовила… Пчел заведу, скотину какую-нибудь… А почему нет? Не все же по миру бобылем мыкаться…

   Слегка обсохнув, тщательно вытер в салоне придорожную пыль, переоделся в форму и двинулся дальше. До родного села оставалось езды не больше десяти минут. Ехал Саша не торопясь. Как бы настраивая себя на встречу с далеким прошлом. Слева, вдоль реки, рос непролазный кустарник, а справа, до самого горизонта, простирались начавшие желтеть хлебные поля.

   А вот и на небольшом взгорье показалось его село, раскинувшееся вдоль реки, километров на пять. В лучах заходящего солнца оно казалось темным, не живым. Сердце забилось глуше. Руки стали влажными.

   Впереди по дороге широким, твердым, уверенным шагом шла молодая женщина. Открытый светлый сарафан, выгодно подчеркивал ее упругое от крестьянского труда тело. А обветренная на южном, знойном солнце кожа отливала бронзой загара. Светлыми, слегка вьющимися волосами, играл забияка ветер. В руке она держала скрученные вожжи. Александр притормозил.

   - И откуда идет такая красавица? — женщина действительно была очень красивой.

   - Батюшки мои, — всплеснула она руками, — настоящий моряк! Никак к нам едете? — ее щеки слегка по- розовели.

   - К вам! Присаживайтесь, пожалуйста. Мигом домчу. И чья вы такая распрекрасная будете? Лицо знакомо, а вот припомнить, не могу.

   - Я никуда не спешу, — она плотно уселась на переднее сидение, — Оля Чубай, дочь тети Фроси. Помните такую? А вы, если не ошибаюсь, Нестеренко Александр Иванович?

   - Ого! — рассмеялся Александр, — Страна знает своих героев! Так точно! Капитан третьего ранга Нестеренко Александр Васильевич! Для вас просто Саша. Прибыл    в очередной отпуск на родину, — он снова залился радостным смехом, — Как тетя Фрося поживает? У нее, поди, внуков, за глаза и за уши.

   - Извините, что отчество перепутала, — ее щеки вновь порозовели, — Редко бываете у нас. Не мудрено и забыть. А внуков-то у тети Фроси и нет. Живем с ней вдвоем.

   - Чего это нет? Ты такая красивая… Замуж никто не берет? — искренне удивился Нестеренко, резко переходя на «ты» — Не верю. Лет-то тебе сколько? — машина ехала, еле передвигая колесами.

   - Скоро двадцать пять, — тяжело вздохнула она, — не в красоте счастье. Замужем была семь месяцев. Муж четыре года назад утонул. Водка проклятая его на дно потянула. А ребеночка Бог нам не дал, — Ольга украдкой смахнула слезу, — Олег, брат мой, шесть лет назад в армии погиб. Парашют не раскрылся. Так вот с мамой и живем  одни

   - А разве второй раз замуж нельзя выйти?

   -За кого? В селе одни пьяницы и наркоманы. Смотреть противно, не то, что жить рядом! Уж лучше так… Половина всех этих потенциальных «женихов» поиздыхало. Одни опились, другие отравились, третьи  повесились… От них не дети, а уроды получатся.

   - А за меня замуж пойдешь? — неожиданно для себя выпалил он.

   - За вас? — она внимательно оглядела Александра с ног до головы, — За вас пойду! А вы разве не женаты?

   - Нет.

   - И никогда не были?

   - Был. Ажнык три месяца. В конце пятого курса женился. После распределения уехали на север. А через месяц она собрала вещи и укатила. Вот так вот, милая Олечка.

   - Такой интересный мужчина… И на тебе… На поэта похож… Как же его?..

   - На Блока? — пошутил он.

   - Какого Блока?.. — Ольга нахмурила брови, роясь в своей памяти.

   - Значит на Маяковского, — засмеялся  он.

   - Не сбивайте меня с мысли. Когда надо, я сама запутаюсь. На Есенина! — Она улыбнулась, обнажив свои красивые зубы, — Точно, на него!… А чего потом не   женились.

   - Море… Вся жизнь проведена на нем, — Нестеренко знал, что женщинам близки страдания, — А там невест нет, — печально произнес он, — Да и тебя мечтал встретить!

   - Везде свои проблемы, — горько произнесла она, — И чего на земле так много горя? Куда не кинь взгляд, — одни слезы. Улыбающийся человек скоро станет большой редкостью.

   - Сейчас уже с морем покончено. Служу на берегу. Надоело быть путешественником. Хочу семью! Хочу детей! И просто каждый день приходить домой. Хочу!   Хочу! Хочу! Очень хочу всего земного! Хочу любить и быть любимым! Хочу, чтобы ты стала моей женой! И… больше ничего мне не надо. Ты не будешь против этого возражать?

   - Не буду, — прошептала она, — А в вашем доме Колька Родионов живет. Вот уже четыре года. Ремонт небольшой сделал. Крышу залатал. Огород сажает. Он уже третий раз женился. Что ни год, то новая жена. А дома с матерью не уживаются. Характер что у тети Лены, что у него одинаковы. И тоже пьет, как скаженный. Какую радость вы, мужчины, находите в этой самой водке? Не пойму. А ты пьешь?

   - Уже нет. Это я тебе говорю со всей ответственностью.

   Родионовых Саша знал хорошо. Тетя Лена доводилась племянницей бабушки. Она была вечно всем недовольной, сварливой и очень завистливой женщиной. От двух мужей, которые не выдержали постоянной тирании и оставили ее, имела двух детей. Николай жил с ней и унаследовал тяжелый норов от мамы. Дочь, Таня, окончив медицинское училище, уехала по распределению на полтавщину. Там, в Миргороде, вышла замуж. Там и живет, работая медсестрой в больнице. На родине почти не бывает из-за невыносимого характера матери.

   Родственников у Александра было не так много. Дед Миша, бабушкин младший брат, живший в огромнейшем доме на другом краю села вместе со своей огромной семьей: женой, тетей Наташей, тремя детьми, пятью внуками и тремя правнуками. Эта семья была дружна, и трудилась как муравьи с утра и до вечера. Тетя Люба, другая бабушкина племянница, тихая и скромная женщина, схоронив мужа, жила одна. Детей у нее не было. Был еще мамин брат, дядя Юра, горький забулдыга и пьяница. Зато друзей было чуть не половина села.

   - Олечка, забыл спросить. А откуда ты шла? И с вожжами?

   Она засмеялась. На душе у Александра сразу стало тепло и радостно. Жутко захотелось ее поцеловать, но он сдержался.

   - Мы коровку продали в соседнее село, а забрать ее некому. Женщина старенькая. Вот я ее туда и отогнала. Денег немного заработали, — она хитро улыбнулась, — Может вскоре пригодятся?

   Солнышко закатилось за горизонт, когда они въехали в село. Саша остановил  машину.

   - Олечка, — в голосе Александра звучали строгие, деловые нотки, — с этой секунды мы с тобой на «ты». Если я тебе не противен, а ты мне очень и очень нравишься, и ты согласна стать моей женой, ровно через неделю, а это будет пятница, играем свадьбу. У тебя по этому поводу есть какие-либо возражения?

   - Нет, — ели слышно прошептала она, — Вы… ты мне тоже нравишься. Я на все согласна. На  все.

   - Хорошо! Здесь я намереваюсь пробыть максимум две недели. Надо родственников всех навестить. На это мне отводится четверг. К бабушке на могилку сходить, оградку у нее поправить. Это мы с тобой запланируем на послезавтра, в субботу. Идет? Обязательно на речке искупаться… В пятницу в город с тобой поедем. Во-первых, кольца надо купить, платье свадебное тебе заказать. И чтоб сшили его за три дня. Ты ведь у меня самая красивая! И платье должно быть таким же. Продукты, какие нужны будут, закупим накануне. Это вы с мамой обсудите и составите список. Не забыть о приглашенных, а главное о их количестве. Думаю, что их будет много. Ну а место под свадьбу, музыка, тамада и прочее — моя забота. За все это время ты должна рассчитаться на работе, выписаться из дома. Вещи соберем уже после торжества. И то все самое необходимое. Остальное купим. После чего едем в Крым на Черное море. Надо хорошо отдохнуть перед работой.    И уже оттуда прямиком на север! Хоромов у меня там нет,

 но душевное тепло гарантирую. Пока поживем в общежитии, а годика через два дадут квартиру. Такая перспектива тебя не пугает? Коль хата моя занята, жить я буду у тети Любы. Авось племянника не выгонит, — засмеялся он, — И последнее, в среду устраиваю мальчишник на природе. С шашлыками, ухой и печеной картошкой! Для этих целей у меня в багажнике лежит стоящая водка. Посмотрю, может ее поставлю на стол, а на пикник куплю подешевле. А потом всё. Сухой  закон!

   Ольга слушала его затаив дыхание, чувствуя в нем скрытую силу, волевой характер и руководящую жилку. Он нравился ей все больше и больше.

   - Оленька, а тебя не смущает то, что я старше тебя  на двенадцать лет? В таких вопросах нельзя принимать мгновенных решений, чтоб потом не проклинать себя  всю жизнь.

   - Нет! — ее тело горело. Всё происходящее она теперь видела как бы со стороны, — Боже, как все стремительно и в тоже время неожиданно, — она обхватила щеки ладонями, — Шла себе, шла… Ни о чем не думала…  И вдруг раз, как с неба… И замуж… Буд-то спишь и снится тебе прекрасный сон. Ты понимаешь, что это сон, что откроишь глаза, и все исчезнет. И никогда не вернется! И не хочется просыпаться. Надеешься, что эта сказка будет вечной…   Правда…

   - Может, ты не согласна, и передумала?.. А я нахрапом…

   - Нет-нет! Я согласна, — заговорила она быстро, задыхаясь, — Ты мне тоже очень нравишься. Ты настоящий ураган! Поднял меня как пушинку и понес. И я вся в твоей власти… Вот мама удивиться. Уходила дочка одной, а вернулась невестой. Спасибо тебе, Сашенька, — она уронила голову и громко заплакала, — Я... я… я буду вам   тебе преданной и нежной супругой до самой смерти. Я люблю уют и покой. Умею вкусно готовить. В нашем доме  всегда будет чисто. Ты будешь у меня самый опрятный и красивый моряк. А,.. а,.. а, — она махнула рукой. Рыданья перекрыли путь всем ее словам, рвущимся из глубины души.

   - Олечка, милая, — Александр прижал ее к своей груди, поцеловал в щеку, по которой катились солоноватые слезы. — не надо плакать. Обещаю. Я тебя на руках носить буду. И никогда, слышишь, никогда не обижу, — он снова поцеловал ее в дрожащие губы, — Ба-а-а! Скоро моя рубашка совсем будет мокрой и придется мне ее выбросить. А старая в багаже лежит. За свадебным столом буду сидеть голым. Тебя такая картина устраивает.

   Она засмеялась, всхлипывая, посмотрела на него. Ее глаза светились радужным огнем. Их губы встретились    и слились в долгом, сладком поцелуе, — Сашенька, уже темнеть начинает. Мама, наверное, с ума сходит. Я должна была вернуться домой часа полтора назад. Покормить скотину надо. И коровку подоить. Мама одна не справляется. Извини меня, пожалуйста. А рубашку я тебе постираю. Будет как новая. Не  узнаешь.

   Нестеренко завел машину и быстренько довез Олю до дома. Вылезая, она крепко обняла его, поцеловала и побежала к дому.

   - Сашенька, до завтра. Приходи,  как  освободишься, — крикнула она, оборачиваясь на  ходу.

   На мчащуюся машину смотрели из каждого  дома.  Всех тревожили только два вопроса: «Кто это?» и «К кому приехали?».

   Вскоре он резко затормозил возле дома тети Любы.

   - Здесь гостей поздних принимают? Не прогонят? — он вошел в дом, низко наклоняя голову. Проем двери был для него явно низок.

   - Санечка! А мы уж и забыли, как ты выглядишь. Проходи дорогой, гостем будешь.

   - Здравствуйте, тетя Люба. Здравствуйте, родная, — он обнял ее, прижал к груди и расцеловал.

   - Какими судьбами к нам? А я смотрю в окно,  машина дорогая подкатила. Явно не наш человек. У нас здесь всё больше «Запорожцы» да «Москвичи». А на такой.., — она развела руки, — Только начальники городские… Да и они раз в пять лет приезжают. И не ко мне. А ты, видно, высоких чинов достиг, раз на таком транспорте разъезжаешь?

   - В отпуск я, тетя Люба, приехал. Соскучился по родным местам. Да заодно и жениться. Настало видно время остепениться. Пора детей своих заводить. И жизнь оседлую вести. Хватит перекати-полем жить. Устал.

   - А ты не женат до сих пор? Что так? — произнесла она с горечью, — За такое решение, сынок, хвалю. И по-матерински благословляю. — Она поцеловала племянника в лоб. — И на ком же ты здесь надумал жениться? Здесь достойных кандидатур я не вижу.

   - На Оле Чубай. Как она вам? Нравится?

   - Оля, хорошая женщина. Не как некоторые местные шалавы. Через горе большое прошла. Оттого видно   и сидит в ней доброта и ласка к людям. И работящая, и на лицо приятна… А вот не везет ей в жизни и все. Кругом одни пьяницы. Уважают ее в селе. Учительницей работает. И давно у вас с ней любовь?

Чуть больше часа, — он посмотрел на часы.

   - Не поняла?

   - Я говорю: «Чуть больше часа.

   - Что больше часа?

   - Как мы знакомы.

   - От, чудеса так чудеса! Мир совсем перевернулся! Бывало-то, годы уходили у парней, чтоб девку завоевать. А тут раз — и сразу свадьба. Лихой моряк! В считанные минуты окрутил дамочку. Смотри Сашка, не обидь ее.  Грех большой будет. И без того она его хлебнула вдоволь. А если и ты туда же…

   - Да нет, тетя Люба, у меня все серьезно. В следующую субботу свадьба. Пару дней поживем здесь, потом на недельку в Крым, в море покупаться, а оттуда прямиком ко мне на север. Я мужик прямой. И не люблю вилять хвостом. Свое я отгулял. Хватит! Надоело! Хочу покоя, хочу детей. Милая тетушка, вы что же, так и будете пытать меня возле порога? И в дом не пустите? Доставайте самовар, за столом беседовать куда приятнее. А я пойду, принесу подарки из машины.

   - Ой, действительно… Совсем из ума выжила, — засуетилась она, — Прости, сынок дуру старую. Сейчас быстренько стол накрою. А ты помойся с дороги, переоденься. Во дворе летний душ. Вода за день, небось, нагрелась. Вот полотенчико чистенькое.

  Нестеренко вышел на улицу. Вокруг машины собрлась толпа односельчан.

   - Привет земляки! Узнаете, Сашка Нестеренко в отпуск приехал. Давно у вас не был. Истосковался по родным местам!

   - Санек, неужели ты? Дай обнять тебя.

   Из толпы к нему шел высокий мужчина.

   - Ба-а-а!!! — закричал Нестеренко, — Никак Володька Бережной?

   Они обнялись, хлопая друг друга по спине.

   - Володя, ты не представляешь, как я соскучился по всем вам. Два с лишнем года собирался… И, наконец, приехал! А ты все такой же стройный, подтянутый. А я, видишь, немного жирком оброс. Кто из наших  здесь?

   - Много. Симонов Валера, Савченко Серега, Михайлюк, Лукин, Иванюк… С десяток   наберется.

   - Володя, тебе боевое задание. Оповестить всех и в следующую среду устроим мальчишник на нашем старом месте. Мясо на шашлыки и водку я куплю, — с тебя рыба на уху. Вопросы есть?

   - Никак нет!

   - И это правильно!

   - Сашок, вижу, ты большим командиром стал! Хоть кто-то в люди выбился. Искренне рад за тебя. Звезда большая на погоне, «Волга» черная… Такие только у наших высоких руководителей.

   - Да нет, Вова, в больших начальниках не хожу, а машину приобрел по случаю. Давай уже все вопросы перенесем на среду. А то отвечу сейчас на все, вам не интересно со мной будет. Договорились? Хочу сейчас сполоснуться   и перекусить. А то проголодался в дороге. И отдохнуть не мешает. Больше двух суток за рулем.

   - А еще слух прошел, что ты жениться надумал на нашей Ольге Чубай? И разрешения ни у кого не спросил. И магарыч не выставил. Она нам самим нравится. Мы сами на ней жениться будем, — послышался гнусавый голос из толпы.

   - Да вам тут и радио не надо. Все всё наперед знают. Да. Собрался. И что? Разрешения спрашивать ни у кого не намереваюсь. А ты случайно не из тех, кому она показала от ворот поворот? — в толпе послышался смех, одобрительный ропот, — Подойди поближе, чтоб я на тебя полюбоваться мог. И представься. А то разговариваю не известно с кем. Неудобно даже.

   - Саша, лучше не связывайся с ними. Шпана местная. Все что угодно могут сделать, — зашептал ему на ухо Бережной.

   Толпа расступилась, пропуская парня лет тридцати и его трех приятелей.

   - Ну, смотри, — хмыкнул он в сторону Нестеренко перегаром, — Глаза только не сломай. Я — Вася Славин! Запомни это! Понял, солдат? Меня тут все знают. И уважают. Я не позволю тебе здесь свои порядки устанавливать!

   - Может тебя и уважают, а вот для меня ты пустое место. Иди, проспись лучше. Не отравляй перегаром атмосферу, Славин.

   - Уже запомнил? Это правильно. Теперь слушай сюда, —  он  закурил  и  выпустил  мощную  струю  дыма в лицо Александра, — Вали отсюда по-хорошему или сиди дома, не высовывайся. Целее будешь. А  то…

   - Ну-ну… И что же будет? — было видно, как Нестеренко закипал.

   - Будет плохо. А может быть и очень, — Славин явно демонстрировал свою безнаказанность.

   - Ты… мне… угрожаешь? Пошел вон, отморозок!!!

   - Что? — зарычал Славин и с кулаками бросился на Александра.

   Короткий хлесткий удар мгновенно лишил негодяя чувств и тот рухнул как подкошенный.

   - Ну а вы защищать его не будете? — обратился он, тяжело дыша, к приятелям Славина, — Или вся ваша дружба окружностью стакана очерчена?

   - Ну, сука, держись! Сейчас я тебя резать буду, — прохрипел рыжий, вынимая из брюк  нож.

   - Ты?.. Резать?.. Кишка тонка, — и в прыжке он нанес нападавшему сильнейший удар ногой. Тот тоже повалился, не издав ни стона.

   Двое остальных пытались убежать, но их поймали и повалили на землю.

   - Значит так, — теперь Саша командовал спокойным голосом, — всех их связать. Кто знает, где ближайший телефон?

   - Я, — донесся женский голос.

   - Вы быстренько пойдите и вызовите милицию. Разве так можно, товарищи, — теперь он обращался ко всем, — Какая-то группа недоносков держит в страхе все село. Я бы их поодиночке всех передушил. Мужики, не понимаю вас. Соберитесь вместе и дайте отпор. Так жить нельзя! Ходить и оглядываться?..

   - Правильно говоришь! — закричала женщина, — Совсем от них покоя нет. Пьют, грабят, у Федоровых девчонку изнасиловали, сторожа подрезали… А с них как с гуся вода. Вот и участковый, легок на помине.

   - Что здесь происходит? Лейтенант Чернецкий, — представился он, подходя к Александру.

   - Капитан третьего ранга Нестеренко.

   - Что у вас здесь произошло?

   - Человек приехал на родину в отпуск, — женщина    в переднике и красном платке показала рукой на офицера, — чтоб отдохнуть и жениться. А этим, — ткнула пальцем на лежащих, — не понравилось такое дело. Они же здесь у нас числятся в «большом» авторитете. Наверное, и у вас тоже. Сколько бумаг отправлено в ваш адрес?.. А эти как жировали, так и жируют.

   - Говорите по существу.

   - Я и говорю по существу. Этот набросился на него     с кулаками, а второй с ножом. Вот, кстати и нож лежит. Они, видите ли, здесь решают, кому приезжать, на ком жениться, кому что делать. Возомнили из себя вершителей судеб… Вот и творят, что хотят.

   - Так все было, товарищи?

   И тут толпу взорвало. Гвалт стоял такой, что если бы сейчас взлетал самолет, его не было слышно.

   - Товарищи, товарищи, давайте успокоимся. Сейчас опрошу свидетелей, составим протокол. И если от гражданина, простите, запамятовал фамилию вашу, поступит заявление, заведем уголовное дело. А этих четверых посадим до выяснения обстоятельств в КПЗ. Сейчас должна подойти машина.

   - Товарищ лейтенант, я только что приехал сюда с севера, где прохожу службу ратную. Буду жить у своей тетки, Скляр Любови Никифоровны. Вот ее дом. А заявление я напишу обязательно. Такого безобразия и беззакония   я давно не встречал. Хочу также отметить, и это должно быть отражено в вашем протоколе, что все четверо находятся в алкогольном опьянении. Не забудьте, пожалуйста, исследовать их кровь на алкоголь. Если вам понадобиться в чем-то помощь, обращайтесь к Трофименко   Валентину  Степановичу, районному прокурору, а я ему об этом случае непременно доложу. Он мой одноклассник и обязательно будет на свадьбе.

   - Саша, он уже работает в областной прокуратуре, — поправил его Бережной.

   - Тем более. А я сейчас пойду домой, приму душ, переоденусь и хоть немного перекушу. А вы, товарищ лейтенант, как закончите здесь, зайдите, пожалуйста. Я все, что надо напишу. Володя, — повернулся он к Бережному, — с тобой прощаюсь до среды. И чтоб все были! Давай, дружище, — они обнялись.

   Когда Александр вошел в дом, мокрый после душа, стол был уже накрыт. А на табуретке, что у стола, солидно пыхтел чайник.

  - Тетя Люба, я машину во двор загнал, за сарай. Принимайте подарки! Вот вам московский шерстяной платок, белорусский халат, конфеты, печенье, сгущенное молоко. Тушенка вот. Она с картошечкой, — просто пальчики оближешь. Колбаса только сухая. Разгрызете? Обычную боялся везти. Жарко. Пропасть может. Не хватало еще  отравиться.

   - Сашь, где ты был так долго? Ушел помыться… Нет и нет. Думаю, заварю чай и пойду, гляну. Не заблудился ли? Аль украл кто? Холодное есть негоже. Садись, вечерять будем.

   - Я вышел, смотрю, Вовка Бережной идет. Ну, мы с ним  слово за…

   В это время наружная дверь резко открылась и в кухню влетела Ольга. Ее щеки пылали, волосы растрепались, а из глаз катились слезы.

   - Доченька, ты  чего?..  С  мамой  плохо?  Аль  еще что? — тревожно спросила тетка. — Это наша учительница. Чубай Оля, — объяснила она Саше, — Подожди, Сашк,  я чего-то совсем запуталась… Ты о ней мне говорил? От чудеса! — всплеснула она руками, — Ты садись, доченька, не стой у порога, — она вытерла табурет полотенцем, — Да чего стряслось? По какому поводу сырость в хате разводишь?

   Нестеренко пулей подлетел к Ольге, — Что случилось, Олечка? Что произошло?

   - Господи, что они с тобой сделали?.. Ты не ранен, Сашенька? С тобой, милый мой, все в порядке? — она, обливаясь слезами, ощупывала его

   - Да о чем ты, объясни, наконец. И успокойся. Присаживайся к столу. Мы чай собираемся пить. Будешь с нами? Тетя Люба, наливайте чай. Отставить слезы! Прекратить истерику! Возьми конфеточку. Смотри, какая красивая. Я ее для тебя специально в Москве покупал. Очередь была огромной. Часов пять надо стоять, не меньше. А время поджимает. Я же тебя должен встретить на дороге. Дорога каждая минута. Пять минут… и все. Нет тебя… И не было… — он прижал Ольгу к себе, нежно гладил по волосам и целовал, — «Товарищи, — говорю я громко, — если у вас есть сердце и вы хотите, чтобы я был счастлив, пропустите меня, пожалуйста. Я хочу купить для своей любимой женщины самых лучших конфет. Ее зовут Оля». «А много ли вам надо?». «Килограмм двадцать. Она у меня сладкоежка». «Нет. Двадцать много, нам не хватит. Только пятнадцать и не килограмма больше…»

   Ее рыдания затихали. Изредка она поднимала глаза, в которых светилась любовь, и измученно улыбалась.

   В дверь постучали. Вошел лейтенант милиции.

   - Александр Васильевич, надо оформить кое-какие бумаги.

   - Тетя Люба, мы посидим в зале минут десять. Надо обсудить один вопрос. Вы пока поболтайте. Без меня ужинать не начинайте! — погрозил он пальцем, закрывая дверь.

   - Дочка, чего к нам милиционер пришел, не знаешь? Может Сашка что натворил? И когда успел? Часа не прошло, как приехал. Ой, подожди… Он мне про какую-то свадьбу плел. С тобой что ли? Я ничего не поняла. Потом говорит, накрывай, мол, на стол, а я пошел душ приму. А сколько его не было, и не припомню. Но самовар закипел. Пять минут как вернулся. Где был, — спрашиваю? Вовку Бережного встретил, заболтались… А чего милиционер пришел? Может пойти спросить? И ты Оля… Вся в слезах… смотреть страшно. Ничего не понимаю, что стряслось? Мне кто-то может объяснить? Уж не сбил ли он кого машиной? От, горе…

   Тетя Люба, никого он не сбил. Не переживайте. Мы с мамой только сели за стол. Она картошку в мундире сварила, салат сделала. Я даже не успела ни одной почистить, как влетает Верка Сметанина и благим матом орет, что Сашка Нестеренко в отпуск приехал, а его избили и порезали. У меня аж сердце в пятки опустилось. Чуть сознание не потеряла. И в чем была, к вам…

   - Господи, не одно, так другое! — запричитала тетя Люба. — А ты ничего не перепутала? Это наш Александр? Он же с душа пришел… Ни крови, ни синяка… Что у нас      в селе один Нестеренко? Один у речки живет, другой против старой школы, третий…, — она не успела договорить. Из зала вышли Саша и милиционер.

   - Может, перекусите с нами, — предложил Александр.

   - Спасибо большое. С удовольствием, но времени нет. До свидания. Приятного аппетита, — и лейтенант вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

   - Сашка, чего он приходил? — встревожено спросила тетя.

   - У них правило новое. Всех приезжих ставят на учет. Война, не дай Бог… А я человек военный… Чтоб в часть сразу… Ну, чего сидим? Давайте перекусим. У меня, если честно, кишка к кишке прилипает. Олечка, не смотри на меня такими печальными глазами, — он улыбнулся, — Или я тебе не нравлюсь больше?

   - Саша, это правда?

   - Мы есть сегодня будем или начнем правду искать?

   - Тетя Люба, я приносил бутылку хорошего красного вина, вы ее случаем не припрятали?

 Ты глаза по шире раскрой. Она перед тобой стоит. Ждет, когда ты ее раскупоришь. А чего ты про войну вдруг заговорил? Напасть кто опять собрался? Ой, не допусти Господи новой беды! Как  вспомню…

   - Тетушка, милая, давайте о хорошем. Я приехал, — это праздник или нет? И хочу я выпить именно за этот день, день который для меня… Нет… Который для нас, — он обнял Ольгу и поцеловал, — Именно для  нас…

   Дверь с шумом открылась и в дом буквально влетела Ефросинья Ивановна, мама Оли, — Что тут у вас произошло? закричала она с порога, — Сметанина, бешенная, наплела с кучу… Вторая, — мотнула она головой в сторону дочери, — кинулась к вам ничего не  объяснив

   - Фрось, здравствуй, ты садись, не стой у порога. Племянник сегодня из Североморска в отпуск приехал. Только хотели выпить за это дело. Ты как раз вовремя. Я тебе сейчас рюмочку достану. День сегодня колготной. Только милиционер ушел. Представляешь, закон теперь какой у них? Они сами приходят и на учет ставят. Особенно это касается военных. Неспокойно опять в мире. И чего им всем не по душе страна наша? Неужели так плохо в мире жить. Все завоевать нас хотят! Не дай-то Бог опять война, — тетя Люба не торопясь поставила на стол рюмку, тарелку, вилку. Принесла из зала стул. — Наливай Саш, чего сидишь? Сам говорил, что есть  хочешь.

   - Никому нельзя верить, — Ефросинья Ивановна подняла рюмку, — Такого наплетут, такого… С приездом Саша. Давно тебя не было в наших краях. Как служится? На родину не собираешься возвращаться?

   - Пока нет. Пенсию надо  заработать.

   Послышалось дружное чавканье. Видно никто сегодня не успел поужинать.

   Александр встал, — У меня есть прекрасный тост. Я уже пытался сегодня его сказать, но… поскольку у нас новая гостья, повторю, — он разлил вино в рюмки, — Хочу выпить за сегодняшний день. Именно сегодня я встретил самую прекрасную женщину на свете, тебя Олечка, — Саша наклонился и поцеловал ее в губы, — Страшно пред- ставить, что какая-то причина могла изменить этот ход событий: задержать нас где-то в пути хоть на минуту, изменить маршрут… Да все, что угодно. От всего этого становится жутко. Встреча наша была предначертана свыше. Я не верю в такую случайность. Нас друг к другу вели ангелы. Именно они послали Олю отводить корову, имен-  но они задержали меня в столице в пробке три с лишнем часа, именно они заставили остановиться и искупаться… И много такого чего сделали именно они. И пусть кто-то скажет, что так не бывает. А я свято верю в эту добрую сказку, ставшую явью. Мы с тобой Оля, если исключить далекое детство, знакомы всего, лишь несколько часов. И сейчас здесь с нами за этим столом, опять же в виду непредвиденных обстоятельств, сидит твоя мама. Со всей серьезностью и ответственностью перед Богом и перед ней хочу сказать, что люблю тебя Олечка. Люблю очень сильно! — Александр подошел к Ефросинье Ивановне и опустился перед ней на колени, — Прошу руки вашей дочери и благословенья. Обещаю, что никогда, я подчеркиваю, никогда не обижу вашу дочь. Я буду любить ее всю свою долгую жизнь. И если я сейчас солгал, пусть меня покарает Всевышний.

   - Дочь, — Ефросинья, всхлипывая, приложила подол платья к глазам, — ты что скажешь? Мил он тебе, нет ли? Согласна стать его супругой?

   Ольга быстро поднялась и тоже встала перед матерью на колени.

   - Согласна, мамочка. Мил он мне очень и желанен, — и она заплакала, уткнувшись ей в колени.

   - Что я Саша тебе скажу. Серьезный вопрос мы сейчас решаем. Но уж больно быстрый. Должна  отметить, что сердце мое спокойно. Чувствую, что отдаю  доченьку в надежные руки. А материнское сердце обмануть нельзя! Давай, Любаш, благословим детей наших и пожелаем им жить в мире, любви и согласии.

   Женщины перекрестили стоящих на коленях перед ними детей и поцеловали в лоб.

   - А теперь, ребята, предлагаю выпить за вас. За вашу любовь и счастье.

   До позднего вечера они обсуждали предстоящую свадьбу. Когда на улице стало совсем темно, Нестеренко пошел провожать гостей домой. Расставаясь, Ефросинья Ивановна, все же не вытерпела и спросила, — Саша, а что сегодня произошло? Ты нам можешь сказать?

   - Конечно. Первое, я сегодня приехал в отпуск и встретился с Олей. Потом вы пришли к нам, и я просил руки…

   - Да ну тебя. Не хочешь отвечать, не отвечай. Все тайны какие-то, — с досадой махнула она рукой, — Спокойной ночи. Невеста, тоже пошли домой. Завтра чуть свет вставать. Дел столько, что и не переделаешь, — она повернулась и направилась к дому.

   - Ольга заливисто засмеялась, прижимаясь к Александру. - Сашенька, а мне, по секрету, ты скажешь?..

   - Тебе, да, — таинственно зашептал он, целуя ее, — Сегодня на дороге я повстречал чудесную девушку…

   - Я серьезно…

   - А разве такого не было?

   - Ольга, я закрываю дверь, — послышался голос матери, — Прощайся быстренько.

   - Сашуля, милый, я так не хочу уходить от тебя. Но завтра, правда, трудный день. Спокойной ночи. Я тебя люблю, — шепнула она ему на ухо, и чмокнув в щеку, быстро убежала, — До завтра, — донеслось из глубины двора.

   У каждого дни теперь были расписаны до секунды. Казалось, что выполнить такой объем работы просто невозможно.  Но,  упорство  и  труд,  плюс  организация этого труда, сделали свое дело. И к вечеру среды почти всё,    а именно в этот день Нестеренко планировал завершить все основные мероприятия по подготовке к свадьбе, находилось в стадии завершения. Александру завидовали: женщины — потере завидного жениха, а мужчины его проворству, напору и смелости. О нем по селу ходили легенды. Оля хоть и пугалась этих слухов, но в тайне сильно гордилась своим будущим мужем.

   С подарками родственникам Саша справился в течение часа: зашел, поцеловал, отдал, пригласил. Все, что надо было купить в городе на стол — купил. Людьми, кто забьет, ощиплет, освежует и сварит, посудой и прочими домашними приготовлениями занималась будущая теща. Она же сказала, что к водке надо бы прикупить еще литров шестьдесят самогона, народу приглашено без малого восемьдесят человек, и это не считая музыкантов. Шалаш, где милым рай, столы, лавки дед Миша с сыновьями взяли на себя, поставят в четверг. Посулив городской портнихе большие деньги, свадебное платье уже вечером во вторник было готово. Оля сказала, что ей оно нравится. Заявление подано, кольца куплены… Можно немного перевести дух и слегка передохнуть. Вечером намечался мальчишник. К нему тоже всё и все были готовы.

   - Сашенька, — Оля заискивающе посмотрела ему в глаза, — возьми меня с собой. Пожалуйста. Я никогда в жизни не была на мальчишнике.

   Александр рассмеялся, —  Глупышка,  ты  проникнись в суть слова: «мальишник». Уловила? «Мальчишник!» Значит что? Девчонок там нет! И быть не может! — он на минуту задумался, — Но в каждом правиле есть исключение. И мы сегодня закроем глаза на эти устоявшиеся традиции, перевернем все с головы на ноги и… возьмем тебя с собой.

   - Ура-а-а! — она повисла на его шее, покрывая поцелуями, — Спасибо, милый. Мама, мама, — закричала она.

В комнату влетела перепуганная Ефросинья Ивановна, — Что здесь у вас стряслось?

   - Мама, я с Сашей сегодня иду на мальчишник! Хоть и нельзя такого делать, но он берет меня. Я такая счастливая

   - Какой мальчишник? В доме дел невпроворот, а ей гулять захотелось.

   - Мам…

   - Ефросинья Ивановна, завтра я за Олю отработаю три нормы. Ну как я там буду без нее? Тогда я тоже не пойду! Гори он синим пламенем этот  мальчишник

   - Умеешь ты, Саша, лед в женском сердце растапливать, — заулыбалась она, — Идите уже. Работников и без вас хватает, — и что-то мурлыча под нос, она скрылась за дверью.

   Смеркалось, когда они подъехали к пылающему костру, над которым висел огромный казан. Варилась уха. Пряный запах будоражил аппетит. На огромном брезенте, разостланном недалеко от родника, горой лежала закуска. Нестеренко вышел из машины, одернул форму, поправил фуражку.  Вовка  Бережной  просил  его приехать  в форме. Хорошо, что он прихватил с собой старые рубашку и брюки. Как чувствовал, — Гвардейскому экипажу старых проверенных друзей для встречи начальника справа приготовиться к построению на отмели величавой реки Южный Буг!!! — во всю мощь своих легких заорал Александр, приложив руку к козырьку фуражки, — Становись!!! Смирно!!! Товарищи бойцы, капитан третьего ранга Нестеренко в ваше распоряжение прибыл! Отвечать троекратным «Ура!»

   Послышались несогласованные выкрики. Со всех сторон к нему ринулись мужские силуэты.

   Учитывая отсутствие бочки, в которой бы мне не отдавили ноги, рекомендую подходить по одному и представляться, — начавший засыпать лес строго  зашелестел листвой, — Друзья мои, — Саша от такой встречи едва сдерживал слезы, — я очень счастлив всех вас видеть, и тронут до глубины души таким приемом. Двенадцать человек… Я тринадцатый… Прекрасно! Команде петь и веселиться!!! — снова закричал он, выплескивая эмоции наружу, — Выгружай все из машины. Ящик водки нам хватит? Мясо. Мариновал сам. Не шашлык — песня. Тает во рту. Понравится, продам рецепт. На всякий случай, мало ли, взял две палки колбасы. И пять булок хлеба. Чай и под него котелок. Знаю, что забыли. Проверено собственным опытом. А теперь я должен сознаться. Повинную голову меч не сечет. Простите  меня!?

   - Куда мы денемся?

   - Оля, вылезай. Мужики! — обратился он снова к товарищам, — Нарушен закон мальчишника. Но уж извините меня, послезавтра свадьба. Как я ее брошу? Тем более семнадцать минут она, буквально, валялась у меня в ногах, умоляя, чтобы я ее взял с собой, — он снова захохотал на весь лес. — Простите нас? — Нестеренко прижал Ольгу к себе.

   - Молодец! Правильно сделал. Здравствуй, Оля. Пусть посмотрит, как мужчины отдыхают. Давайте садиться, ночь на дворе. Дельное предложение, — доносились голоса с разных сторон.

   Время мчалось с бешеной скоростью. Тосты, воспоминания, анекдоты… А жирная уха, сочные шашлыки, овощи, фрукты, и та же колбаса не давали мозгу опьянеть.

   Незаметно ночь начала сереть. На землю плотно лег густой туман. Сразу резко похолодало.

   - А выпить у нас больше нечего нет? — спросил Максим Дьяков, передергивая плечами, — Холодно как стало. Саша, глянь у себя в машине. Вдруг закатилась куда бутылка?

   - Нет, ребята, все, что было, вынес сюда. Давайте я съезжу.

   - Семь километров туда, семь обратно, полчаса  там… Час! А то и больше. Не пойдет. Мы тут за это время все от холода околеем. Тут рядом, около километра, село. В нем тетя Маруся классный самогон делает. Честно, Сань, рука у нее легкая и своя технология. Слеза. Не воняет и голова не болит. Митяй, ты на лошади, сгоняй быстренько. Литра два бери. Пусть уж лучше останется, чем  не хватит.

   - Ребята, а можно я съезжу? Лет тридцать на лошади не сидел. Вы только скажете где, и я все возьму.

   - Езжай.  Улица  одна.  Третий  дом  по  правую  руку  с того конца. Не ошибешься. Рядом с домом большущая береза растет. В калитку вошел, в окно постучал. Только смотри не упади. Моряк на лошади, что летчик на  танке.

   - Саша, а можно я тоже поеду. Уцеплюсь за тебя крепко-накрепко и дорогу покажу. Я знаю, где тетя Маруся живет. А потом мне давно хочется к тебе прижаться, — Ольга сделала загадочное лицо.

   - Та-а-ак! Здоровая мысль. А скажи-ка мне, душа  моя, как часто ты у этой тети берешь самогон? Ты у меня не запойная? — богатырский хохот пытался пробить толщу тумана

   - Далеко не часто. Я его совсем не пью. Просто тетя Мария мамина двоюродная сестра и я у нее иногда бываю. А еще она для нашей свадьбы варит этот самый напиток. Так  что…

   - Убедила. Ребята подсадите ее. Только держись хорошо. Упадешь — не женюсь! Так и знай, — его смех снова завяз в тумане.

   Через двадцать минут Нестеренко привез согревающее зелье. Место застолья было тщательно прибрано, костер потушен. Друзья выпили «на коня» и стали потихоньку разъезжаться. Всем, кроме Александра и Ольги, надо было идти на работу.

   - Гриша, — крикнул Александр отъезжающему Бугаенко, — не забудь, завтра, точнее уже сегодня, мы идем в сельсовет доверенность на машину оформлять.

   - Саш, может я на своей вас покатаю? Смотри, не машина — зверь!

   - Не спорь. Моя солидно выглядит. Жду! Не опаздывай.

   Лес, ожидая ухода непрошенных гостей, готовился ненадолго погрузиться в предутреннюю дрёму, чтобы потом пробудиться от птичьего гомона.

   Для одних праздник закончился, другие же пребывали в  тревожном ожидании…

   Бабушке Арине, твердой поступью подходящей к своему восьмидесятилетнему юбилею, не спалось. Ломило тело и выкручивало кости.

   Наверно погода будет меняться, —  подумала  она и, кряхтя, стала подниматься. Сунув холодные ноги в растоптанные тапочки, в застиранной ночной рубашке до колен, она тихо вышла во двор. Туман стоял такой, что вытянутой руки не было видно.

   -- Свят, свят, свят, — она осенила себя крестом, — отродясь такого не видала. Арина снова перекрестилась. — Не к добру все это, ой не к добру, — и только рука в третий раз коснулась лба, как внимание привлек странный шум на трассе, делившей село на две половинки. Подслеповато прищурив глаза, в слегка рассеявшемся тумане, она увидела бесшумно скачущую лошадь с сидящем на ней в фуражке военного, за плечами которого виделось что-то громадное.

   - Господи помилуй, никак  война!

   Перед ее глазами замелькали, как кадры в киноленте, эпизоды фашисткой оккупации, румынские войска, расстрел партизанки…

   - Это он скачет с оповещением… Опять мужиков мобилизовать будут.

   Охваченная осенившей ее идеей и забыв про ломоту, боли и нужду, ради, которой она выходила во двор, Арина быстро засеменила в комнату сына.

   - Васька, слышь, просыпайся. Просыпайся, кому я говорю! — затрясла она его за плечо.

   - Что такое? — Василий вчера пришел домой навеселе, — Я могу в этом доме поспать? У тебя похмелиться нет? А-а-а, — простонал он, — знаю, что нет, так  спросил, — Иди, не  мешай.

   - Васька! Война!

   - Какая война? С ума что ли сошла? Иди, спать ложись. Насмотритесь на ночь по телевизору всякой ерунды, потом бред в голову лезет.

   - Военный по трассе скакал. Видно с  поручением…

   - Какое поручение? Какой военный? Ложись спать и все пройдет, — Василий повернулся к стенке и захрапел.

   Поджав губы, Арина направилась в комнату внука, который час назад пришел с гуляний.

   - Сережка, вставай, война.

   - С кем? — сонно спросил  внук.

   - А я откуда знаю с кем?

   - Пойди, узнай, потом скажешь, — внук натянул на голову одеяло.

   - Идиоты какие-то. Война начинается, а они дрыхнут, — прошамкала старушка и пошла к  себе.

   Наскоро одевшись и достав из сундука деньги собранные на черный день, она сняла наволочку с большой подушки. Выходя, нарочито сильно хлопнула входной дверью. Ноги сами ее вели к Матрене, своей лучшей подруге. Ей стукнуло в прошлом месяце шестьдесят два года.

   - Мотя, — начала Арина, без промедления входя в дом, — война!

   - Ой, батюшки свет!.. — она как стояла, так и сползла по стенке на пол. — Когда?.. С кем?..

   - Надо идти к магазину, — не отвечая на ее вопросы, командовала Арина, — Небось, не забыла чем нужно запасаться? Спички, соль, мыло… Деньги возьми с собой и торбу. Поспешать надо. А то все разгребут.

   Ночное небо начинало неторопливо сереть. Ветерок, набежавший с реки, разрывал туман на клочки и уносил неведомо куда. На дороге стали попадаться люди, выгонявшие коров на пастбище. Две старушки, спешащие куда-то в такую рань, вызывали нездоровый интерес.

   - Куда это вы? Не случилось чего?

   - Случилось, милая, случилось. Война, будь она проклята! — отвечала, задыхаясь, Матрена, спешащая за летящей Ариной.

   - Вой-на! — люди хватались за голову и, бросая коров, мчались домой.

   Плохая весть разносится быстро. Вскоре все село гудело, как встревоженный улей.

   - Николай Михайлович, — все бросились к  идущему председателю, — Объясните, что случилось? Кто опять напал на нас?

   - Я сам толком ничего не знаю. И радио молчит. То ли рано еще, то  ли…

   - И света нет…

   - Как нет? — в голосе председателя почувствовалась тревога.

   - А вот так и нет, — язвительно прокричала всегда молчаливая и забитая библиотекарша, — Вы хоть в район или город звонили?..

   - Когда? — председателя начало не на шутку трясти. Все кинулись к конторе. Дрожащими руками он пытался отпереть дверь, но замок заклинило. — Помогите кто-нибудь, не могу открыть.

   Резким ударом ноги, конюх Степаныч, вышиб дверь ногой. Она рухнула на пол, поднимая столб пыли. Толпа, давя друг друга, рванулась в комнату. Страсти накалялись.

   - Председатель где?! — истерически орали женщины.

   - Только что здесь был!

   - Испарился что ли?

   - Да вон он валяется.

   - Устал? Решил вздремнуть? Поднимите его.

   Несколько  человек  подняли  лежащего председателя.

   Из разорванного уха по лицу струилась кровь. Он со стоном сжимал здоровой рукой явно сломанный палец. Видно рвущаяся к истине толпа смяла его и хорошо по нему прогулялась.

   - Давай, председатель, — толпа расступилась, пропуская его к телефону, — звони, — ей были глубоко безразличны все его страдания.

Принесите тряпку, палец перемотать, да кровь вытереть…

   - Потом, потом… Все потом… И тряпку, и носилки,     и двухместную палату… — кто-то в такой обстановке пытался еще шутить.

Звони, — ему пододвинули телефон.

   - Как я позвоню, когда вы мне палец сломали, — со стоном выдавил председатель.

   - Диктуй, — библиотекарша сорвала трубку и приложила к уху.

   - 2-14-79.

   Лицо женщины побелело, — Бабы, телефон не работает. Молчит, — прошептала она готовая упасть в  обморок.

   - Как не работает? Давеча работал, а сегодня нет? Быть такого не может! — секретарша председателя вырвала трубку. Она явно забыла, что вчера под вечер получала телефонограмму, в которой говорилось о замене электрических и телефонных столбов на их участке и возможных перебоях со светом и телефонной связью. О чем начальству, естественно, не доложила. — Точно, не работает, — прошептала она протягивая трубку желающим послушать, — Молчит… Ни гудочка.

В гробовой тишине толпа попятилась к выходу. На улице, не говоря никому ни слова, все бросились к своим домам.

   У магазина быстро образовалась огромная толпа. Старушки, нутром чувствуя, что до прилавка живыми они не дойдут, упрямо стояли, примостившись к двери.

   Из-за горизонта вылезло огромное солнце. Оно было необычно красно, что еще больше добавляло жути.

   - Где это фифа? — продавщица в их селе работала недавно. Она приехала сюда вместе с мужем, молодым агрономом. Колхоз выстроил им новую квартиру на краю села. Агронома перед косовицей отправили на какие-то курсы на месяц. Поэтому магазин последнее время открывался, как проснется хозяйка, а просыпаться она не очень любила. — Кто-то способен разбудить эту разукрашенную куклу?

   Но желающих пойти и разбудить ее не находилось. Все боялись потерять свою очередь.

   Время замедлило свой бег до скорости черепахи.

   - А может, рванем замок? Война все спишет, — раздался голос Саньки Белого, мотавшего полтора года за хулиганство.

   Толпа тревожно загудела.

   - А трибунала не боишься? К стене поставили и… нет тебя. Без суда и следствия. Иди, рви, если такой смелый.

   - Я как все. Мне то чё? Будем значит стоять ждать, когда наша королевна соизволит продрать глаза. Возможно, и не дождемся. Разбомбят всех к чертовой   матери…

   - Товарищи, надо что-то решать. Я слышала к тетке Любе Скляр, что с Ковалева, племянник приехал. Военный. В больших чинах. Завтра свадьба у него. Женится на дочке тети Фроси. У той муж четыре года назад утоп  по пьянке. И не пожила с ним вовсе. А теперь вон как ей повезло! Такого жениха отхватила! — в голосе Прасковьи, первой сплетнице села, звучала нескрываемая зависть, — Надо его сюда позвать. Пусть все народу разъяснит. А то у нас ни власти, ни порядка, ни света, ни телефона… Погибнешь, и не знаешь за что. А так хоть оборону  какую-никакую организует. Командир нужен… А у нас, — она обвела рукой, — где командира взять? Одни пьяницы да алкоголики. У них водка командир. Они у нас как напьются, тогда и командуют. С этой водкой скоро разучатся и детей делать.

   - Понесло, — Архипыч уже свое отпил, но прекрасно понимал, что Прасковья права, — А кого послать? Транспорт нужен. Без него пока дойдешь, и война закончится, — он хрипло рассмеялся.

   - А где твой кореш, Сеня? У него мотоцикл с коляской. Сели бы да поехали, — Сеня, ты здесь? — Прасковья почувствовала себя хозяйкой.

   - Здесь, — донеслось с задних рядов. Радости в голосе не было слышно. Он осознавал, что дележ в магазине начнется без него.

   - Сенечка, давай мне свою торбу, денежки и езжай.

   - Что тебе взять?

   - Я не знаю. Что себе будешь брать, то и  мне.

   - Ничего себе, — искренне изумилась Прасковья, пересчитывая деньги, — Семь рублей тридцать четыре копейки! За такие деньги полмагазина скупить можно. Шикуешь! У меня и того меньше.

   - Так мне ехать или стоять?

   - Езжай, езжай. Знаешь, где тетя Люба  живет?

   - Знаю, — буркнул Семен направляясь быстрым шагом к дому.

   А солнце тем временем поднималось все выше и выше. Стало припекать. Вдали показалась медленно идущая дама в пестром, ярком платье. Она явно никуда не  спешила.

   - Идет, мымра. Совсем совесть потеряла. И на сколько, интересно, она опаздывает?

   - На час сорок.

   - А ей до лампочки эта война. Муж, небось, хлебом обеспечит. Немец придет, она и под него ляжет. С нее не убудет.

   Еще полчаса народ томился ожидаючи продавца, накаляя себя и атмосферу.

   - И что у нас за толпа такая? Что ждем-с? Все вдруг есть захотели или опохмелиться? Странно, никто не на работе. Выходной объявили? По какому поводу? — продавщица неподдельно изумилась.

   - Ты почему заставляешь всех ждать? Закон для тебя не писан? Мужем прикрываешься? А то, что война, тебя не касается?

   - Кто это там смелый такой, я что-то не поняла? Кто это там растыкался? Ко мне обращаться на «Вы» и стоя! — заорала она, — Не нравится, я сегодня вообще не открою, поеду в район. Понятно?! — и она эффектно вильнув задом, направилась в сторону остановки.

   - Ты еще за это ответишь! Тебя скоро к стеночке поставят. И муж не спасет. Ломай  дверь!!!

   Народ воинственно загудел. Никто не услышал, как подъехал мотоцикл.

   - Товарищи! Товарищи!! — донесся зычный голос, — Минуточку внимания! — в коляске стоял офицер, моряк, — Капитан третьего ранга Нестеренко, — он поднес руку к козырьку, — Прошу объяснить причину вашего волнения.

   Война, товарищ офицер, а магазин не открывают. Запасы надо сделать, а эта… — Прасковья указала пальцем на продавщицу.

   - Стоп! Стоп, стоп, стоп, стоп!!! — поднял он руку — Какая война? Нет никакой войны! И не будет! Успокойтесь! — по дороге Семен ему все рассказал, — Кто ее объявил? Точнее, кто ее выдумал? —  уже  грозно  спросил  он, — Кто в селе посеял панику?

   Арина и Матрена, понимая, что их сейчас поставят к стенке, тихо выбрались из толпы и, мелко перебирая ногами, пытались улизнуть домой.

   - А вот и провокаторы! — указал на старушек Архипыч, — А ну, Божьи невесты, идите сюда. Расскажите   людям, как у вас война объявилась и как панику в народе порадели?

   - А чё рассказывать? — зашепелявила Арина, — Проснулось я ночью, вышла на улицу по нужде, а туман, страх Господень! Скоко прожила, век такого не видала. Руку протянешь…

   - О руке не надо. Дело говори.

   - Да-а. Глаза подняла, а по трассе военный на лошади скачет. И топота не слышно. Вот я и подумала, что война…  Побежала  к Матрене…

   Дикий хохот потряс село. Нестеренко смеялся так, что фуражка упала на землю, а он, откинувшись в коляске, держался за живот, по лицу катились слезы.

   - Ой, не могу, — стонал он, — Ой, дайте попить, помру сейчас.

   Люди замерли в беспокойном ожидании. При разбирательстве такого серьезного вопроса, офицер веселится. Уж не сошел ли с ума?!

   Отсмеявшись, Нестеренко вытер слезы и вылез из коляски.

Вы меня извините, пожалуйста, — он снова зарыдал от смеха, - А ведь это я скакал по вашей трассе. Мальчишник у нас вчера был. Свадьба в пятницу. Собрались у родника. Мне дали прокатиться на лошади, — и он снова зашелся хохотом.

   Теперь уже смеялись все.

   Итог для каждого был разный. Александр весело отметил свадьбу и с молодой женой укатил отдыхать в Крым. Председателю зашили ухо, а на поломанный палец наложили гипс. Дверь в конторе поставили новую, дубовую. Теперь просто так и не вырвешь. Электрические и телеграфные столбы заменили и теперь свет со связью в селе были всегда. Секретаршу председатель поменял, отправив старую учетчицей на бригаду. Продавщицу магазина уволили за нарушение трудовой дисциплины.   Библиотекарша доверием народа была выбрана поселковым депутатом, как принципиальный и честный человек. А виновницы всего этого хаоса жили тихо и боялись выходить на улицу. Местную шайку осудили на разные сроки. Ими, как показало следствие, было совершено целый ряд серьезных преступлений. И село зажило спокойной и размеренной жизнью. А лейтенанту присвоили очередное воинское звание.

   Через много лет капитан второго ранга Нестеренко уволился в запас и приехал на постоянное место жительства в родное село с женой и двумя детьми — школьниками. Спустя полтора года его избрали председателем сельского совета.

Из книги: «По местам стоять!» 2013 Николаев «РАЛ-полиграфия»

 ФИНОГЕЕВ АЛЕКСАНДР ВИТАЛЬЕВИЧ