Московские пожары

(Из повести "Царь всея Руси") Как-то августовским вечером Степан, писарь Посольского Приказа при царе Иване Грозном, зашел к соседу Тимофею, подьячему Посольского Приказа и начальнику Степана, попросить топора-колуна для колки дров, что он наметил на завтрашний день, свободный от службы писарской. У него был свой топор, но топорище треснуло еще в прошлое лето на исходе, а поискать топорище было недосуг – так и остался топор сломанным, и чтобы не терять дня, пришлось обратиться к соседу.

Тимофей топор-то дал, но сказал, глядя в небо: - Видишь, туча черная с юга идет на Москву: если прольется сильным дождем, то не в лад тебе, Степан, будет завтра колоть мокрые чурбаки: при сильном ударе топор может скользнуть в сторону от чурбана и повредить ногу напрочь. Я такое видел повреждение топором, что пришлось ногу отпилить несчастному, чтобы жизни не лишился вовсе. Так что остерегись, Степан, колоть мокрые чурбаки: ты теперь при молодой жене и ей нужен здоровый муж, чтобы жену и дитя будущее заботой обихаживал, а не деревянной ногой стучал по полу в доме.

- Вечно вы, Тимофей Гаврилович, страха нагоняете на пустом месте, - возразил Степан на слова соседа – небось топора своего жалеете?

- Тебя молодца жалею, а не топора, - возразил Тимофей, - знаю твою настырность в любом деле, вот и остерегаю.

- Ладно, посижу у вас на крыльце, пока туча не пройдет, а там видно будет нужен ли топор или придется мне подождать погожего дня, чтобы поколоть чурбаки на поленья, которых не осталось в дровяном сарае. Верите ли, даже баньку завтра истопить нечем, - ответил Степан.

- Бери у меня вязанку дров на баню, - охотно предложил Тимофей, присаживаясь рядом со Степаном и, полагая, что гроза пройдет не скоро, поскольку туча захватила лишь край неба и медленно наползала на Москву, полыхая изредка молниями.

Соседи завели разговор о московских новостях, последней из которых было ожидание ребенка у царя Иоанна от молодой жены Марии Нагой.

Туча постепенно заняла полнеба, поползла на Замоскворечье и полыхала молниями, не проливаясь дождем.

- Неужели сухая гроза будет? - встревожился Тимофей, - ненароком ударит молния в дом или сарай и жди тогда пожара большого, если и ветер поднимется.

И лишь молвил эти слова, как зазвучал колокол на колокольне Ивана Великого, возвещая о пожаре.

Соседи осмотрелись по сторонам и увидели клубы черного дыма, поднимающиеся на соседней улице.

Тимофей схватил багор и кинулся на пожар, Степан, не мешкая, побежал следом. Помочь соседу на пожаре – это не только выручка погорельца, но и защита своего дома, чтобы пожар не принял большой силы и не пожег всю улицу или даже слободу.

На пожаре уже толпились мужики, баграми растаскивая сарай, в который ударила молния, воспламенив крышу. Ветер еще не поднялся, и потому, разломав сарай и залив бревна водой из колодца, что был во дворе, удалось погасить пламя, не дав ему перекинуться на дом и другие постройки.

Деревянные дома и постройки не гасили водой, а разбирали при пожаре, чтобы не допустить его до соседних строений, которые тоже все были деревянными.

Пока боролись с огнем, туча прошла мимо, так и не разразившись дождем, и вдалеке за Москвой - рекой тоже взвился столб дыма: видимо, и там сухая молния ударила в дом, вызвав загорание.

- Ветра нет, справятся сами, - сказал Тимофей, вешая багор на стенку сарая снаружи, чтобы при недобром случае воспользоваться им снова.

Соседи присели на крыльцо, обсуждая происшествие, и Степан спросил Тимофея: - Сегодня малым пожаром здесь в Замоскворечье обошлись, но были ведь и большие пожары, когда Москва выгорала почти полностью. Пожар при татарском набеге я помню хорошо, потом в начале царствования Иоанна был большой пожар, но это еще при моем отце. Что вы, Тимофей Гаврилович, думаете о больших московских пожарах, поделитесь мыслями – глядишь и пригодится это знание.

Тимофей посмотрел вслед туче, которая, так и не разразившись дождем, уползла на север, поблескивая молниями, и ответил так: - Пожары на Москве случались всегда, но бывали и большие. Еще при монголах Москва выгорала целиком, например, после Куликовской битвы хан Тохтамыш выжег Москву полностью, воспользовавшись отлучкой великого князя Дмитрия Донского в Тверь, где он разбирал тяжбу между князьями.

Мы на Руси всегда строили свои дома из дерева, которого у нас множество пород, и оно очень удобно для жилья в нашем климате: в деревянном доме летом прохладно, а зимой тепло держится долго, если печи топить вовремя. Но дерево хорошо горит и при всяком несчастном случае деревянный дом обычно сгорает дотла.

Москва расширялась, людей прибавлялось и потому «Дворы более и более стеснялись в Кремле, в Китае; новые улицы примыкали к старым в посадах; дома строились лучше для глаз, но не безопаснее прежнего: тленные громады зданий, кое-где разделенные садами, ждали только искры огня, чтобы сделаться пеплом».

- В давние времена я не полезу, а вот о первом большом пожаре при царе Иоанне скажу, потому что был очевидец, - продолжал Тимофей Гаврилович.

- Было это в год 1547 по латинскому календарю. Царь Иоанн в январе повенчался на царство Московское, а в феврале повенчался со своей невестой Анастасией.

Повенчавшись на царство, Иоанн стал первым Московским правителем, который вместо Великого князя Московского, стал именоваться царем Московским и всея Руси, что возвысило Иоанна в глазах иноземцев-злодеев, которые в своих притязаниях на земли русские теперь имели дело с царем, повенчанным на царство.

Венчая царя Иоанна с Анастасией, митрополит сказал: «Днесь таинством церкви соединены вы навеки, да вместе поклоняетесь Всевышнему и живете в добродетели: а добродетель ваша есть правда и милость. Государь, люби и чти супругу; а ты, христолюбивая царица, повинуйся ему, как святой крест Глава церкви, так муж глава жены. Исполняя усердно все заповеди Божественные, узрите благая Иерусалима и мир во Израиле».

Венчание царя Иоанна на царствие и его брак с Анастасией, означал потерю боярами части своей власти, потому что царь возвысился над боярами, а став мужем, показал свою зрелость. Это не понравилось многим вотчинникам старых родов, что считали себя ровней рода Рюриковичей и поэтому, по моему сомнению, эти завистники стали строить козни против нашего царя, которому еще не минуло семнадцати годов. Надо было устроить недовольство народа царской властью, и самое простое было устроить поджоги в городе.

В апреле этого же года устроились первые возгорания в Зарядье и Китай-городе, где сгорело более двух тысяч торговых лавок, гостиных дворов и жилых домов, в результате пожара взорвалась одна из башен Китай-города, где был устроен пороховой склад.

Через неделю случился новый пожар, где сгорело еще две тысячи домов. «Во время «великих пожаров» в народе распространилось мнение о наказании свыше. Летописи того времени писали, что «зло сие за умножение грехов наших».

Но возмутить народ против царя в апреле не удалось и пожары возобновились снова в июне, когда в Москву «пришла засуха великая и вода в одну неделю спала, а суда на Москва-реке обсушило».

В июне пожар возник в нескольких местах сразу во время бури с ветром и молниями сухими как сегодня, - продолжал Тимофей, - но думаю, что и злой умысел тоже присутствовал.

«Вся Москва представляла зрелище огромного полыхающего костра под тучами густого дыма. Деревянные здания исчезли, каменные распались, железо рдело как в горнище, медь текла. Рев бури, треск огня и вопль людей от времени до времени был заглушаем взрывами пороха, хранившегося в Кремле и других частях города. Спасали единственно жизнь: богатство праведное и неправедное гибло. Царские полати, казна, сокровища, иконы, древние хартии, книжки, даже мощи святых истлели. Митрополит молился в храме Успения, уже задыхаясь от дыма: силою вывели его оттуда и хотели спустить по веревке с тайника к Москве-реке: он упал, расшибся и едва живой был отвезен в Новоспасский монастырь… к вечеру буря затихла и в три часа ночи, угасло пламя, но развалины курились несколько дней от Арбата до Неглинной до Яузы и до конца Великой улицы, Варварской, Покровской, Мясницкой, Дмитровской, Тверской… Люди с опаленными волосами, черными лицами, бродили как тени среди ужасов обширного пепелища: искали детей, родителей, остатков имений; не находили и выли как дикие звери».

«Множество народа сгорело. 1700 мужского полу и женска и младенец».

«Выгорело много казны государя Великого, ценного жемчуга и всяких других каменьев драгоценных и бархата».

Царь во время пожара был в селе Воробьево.

«Народная молва обвинила в случившемся Глинских – родственников матери Великих князей. Бабку царя, Анну Глинскую, обвинили в том, что она наколдовала пожар: «вымала сердца человеческие да клала в воду и с той водою ездили по Москве, да кропили и оттого Москва выгорела».

В Кремле толпа убила дядю царя боярина Глинского и двинулась в Воробьево, требуя отдать им других Глинских. Царю удалось усмирить толпу, обещанием наказать Глинских, что он и сделал, удалив их от власти, но взамен ему пришлось пойти на соглашение с ближними боярами, разделив с ними власть обещанием принимать решения только с согласия Боярской Думы, которая стала именоваться Избранной радой. Это положение было закреплено в своде законов «Судебнике», который был принят Земским собором два года спустя и по которому царь мог казнить за измену лишь с согласия Думы.

Кроме того, царь издал указ о борьбе с пожарами, по которому москвичи обязывались держать на чердаках и крышах сараев бочки с водой, ведра и багры, летом москвичам строго возбранялось топить домашние печи, которые запечатывались восковой печатью. Бани топить разрешалось, но строить их было велено в огородах и на пустырях. Таким был пожар 1547 года, - закончил Тимофей свой рассказ о давнем уже событии, чему был очевидцем.

- Теперь Тимофей Гаврилович, расскажи о пожаре Москвы при нашествии хана Девлет-Гирея, - пожаре, в котором пропали наши родственники: в чем причина и почему не удалось отбиться от татар на дальних подступах к Москве?

- Тяжело вспоминать то бедствие, что лишило нас родичей, погибших в огне или угнанных в полон татарский, но кто прошлое забудет – тому глаз вон, - говорит пословица русская, - отвечал Тимофей на слова Степана, и продолжил:

- Пожар тот мы с тобой видели из Кремля, в котором укрылись от татар, но не успели укрыть наши семьи – так внезапен был татарский набег. Я потом разбирал грамоты царские в Посольском Приказе и вот что получилось правдивого о том татарском набеге на Москву.

- Царь наш вел тогда войну в Ливонии и надеялся закончить ее победою, а потому все силы Московского царства были в Ливонии. На юге границу прикрывали засечные заставы, где воинов было немного, да и заставы были плохо укреплены и не представляли собой единой линии обороны. Хан Девлет-Гирей, пользуясь слухами от стукачей и предателей, знал о плохой обороне с юга, и, собрав войско под сто тысяч, напал на окраины Московского царства, намереваясь пограбить города  малые и угнать русских людей в плен татарский и тем нажиться.

Царь Иоанн, услышав о приближении татар, собрал войско опричное числом не более шести тысяч воинов и ждал хана возле Серпухова, надеясь помешать татарам переправиться через реку Оку. Но хану изменники указали другое место для переправы через Оку, и татары двинулись на Москву, без всякого сопротивления русских, оставив царя с его малым войском в стороне.

Земское войско под командованием князя Бельского успело обогнать татар и прийти в Москву для обороны за день до татар, но организовать оборону города им не удалось и войска разместились в Кремле, куда ринулись и горожане, заполнив Кремль до отказа.

Хан разбил ставку в Коломенском и утром 24 мая подступил к Москве и начал грабить предместья, поскольку войска русские были заперты в Кремле и обороны города не организовали.

От грабежей занялись пожары, от пожаров поднялись вихри огненные, которые слились в единый смерч пламенный, который с ревом и шумом пожирал деревянные дома, хижины и постройки. Люди кинулись в Кремль.

 «В воротах и узких улочках возникла давка, люди в три ряда шли по головам один другого, и верхние давили тех, кто был под ними». «Земское войско, вместо того чтобы дать бой татарам в поле или на окраинах города, стало уходить к центру Москвы, и смешавшись с беженцами, утратило порядок; воевода князь Бельский погиб во время пожара, задохнувшись в погребе своего дома. В течение трех часов Москва выгорела дотла. Пожар мешал татарам грабить в предместьях. Осаждать Кремль хан не решился и ушел с множеством пленных».

- Сдается мне, Степан, что родичи наши не сгорели в пожаре, поскольку в Замоскворечье не все дома выгорели и было где укрыться от огня и татар, но татары наших родичей нашли и забрали с собой твоих детей и жену, и моего младшего сына, а остальных – стариков, убили и бросили в огонь по татарской привычке не оставлять после себя живых свидетелей их зверств и насилий, - вздохнул тяжело подьячий Тимофей и продолжил свое повествование о бедствии.

- Царь Иоанн, не видя возможности сражаться одновременно с поляками на западе и с татарами на юге, послал гонца к Девлет-Гирею с предложением заключить мир, взамен уступая татарам Астрахань под совместное управление.

Хан Девлет-Гирей, опьяненный успехом похода на Москву, отверг предложенный мир и замыслил вовсе уничтожить Московское царство, пользуясь слабостью Москвы от Ливонской войны и нашествия чумы, отчего государство обезлюдело и не могло собрать большое войско на две войны одновременно.

При нашествии хана на Москву погибло не менее 10 тысяч человек, еще более было уведено в плен, и Москва сократилась почти в три раза, какой была за полвека до нашествия.

«Крымский хан действовал по соглашению с Сигизмундом (польский король), об этом знали в Москве, сторонники польской интервенции (участники заговора Челяднина – Старицкого), которые все еще не перевелись, несмотря на казни предшествующего трехлетия; они «не доглядели» приближения татар, не сумели, или лучше сказать, не захотели организовать оборону столицы».

Хан приказал не расседлывать коней и следующим годом, увеличив свое войско и укрепившись янычарами турецкими, повторил свой поход на Москву, намереваясь уничтожить Московское царство окончательно вместе с поляками и литовцами.

Но за зиму воеводе Воротынскому удалось укрепить войско, и он встретил хана с решительностью на победу, зная, что поражение смерти подобно.

Татар встретили под Молодью, разгромили полностью, и тем самым спасли Московию от татарского ига.

Царь Иоанн долго еще не появлялся в Москве, пока не убрали тела с пепелищ, однако помогая жителям отстроиться заново. Таков будет мой рассказ о втором великом пожаре 1571 года, - закончил Тимофей, глядя на просветлевшее небо: туча скатилась на север, солнце еще не коснулось своими лучами глади Москва-реки, петухи, притихшие перед грозой, вскрикивали во дворах, собаки лаяли на прохожих и на всё Замоскворечье надвигался спокойный летний вечер, где ничто не напоминало страшных пожаров минувших лет, о чем только что говорил подьячий.

- Почему же Божий Промысел не защитил Москву от страшных пожаров? – спросил Степан, лишь только Тимофей закончил свой рассказ.

- Дело не в Божьем Промысле, а в людях, - возразил Тимофей, глядя вдаль на зарево заката.

- Пожар 1547 года случился сразу во многих местах, значит люди по своей воле или нечаянно оставили огонь без присмотра, налетел ветер, и начало полыхать тут и там, хотя известно каждому, что нельзя оставлять огонь без присмотра, да и разжигать печи летом нельзя, если стоит сухая погода. Апрельские пожары того года и вовсе случились из-за поджога сухой травы, что жители выжигали, несмотря на запреты, - объяснил Тимофей.

- На царя юного Ивана Васильевича тот пожар произвел впечатление божьей кары, неизвестно за что и потому царь стал осторожен в делах, полагаясь на волю Боярской Думы, отчего в стране пошли несчастья пострашнее пожара: бояре да служивые люди осмелели и вновь принялись шкурничать да стяжательствовать  во вред народу простому, на котором стоит и стоять будет русская земля.

Царь дал обещание свою волю согласовывать с волею Боярской Думы, которую стали называть Избранной, но бояре что волки – как их не называй все равно остаются серыми и ненасытными.

Обещание царя действовало до опричнины, которую царь ввел, чтобы укоротить бояр и не нарушить своего слова. Изобличит царь предателя-заговорщика, захочет его наказать смертью, а Дума откажет ему в этом и наложит на предателя лишь откуп в тысячу и даже более рублей. Этот откуп бояре соберут между собой вскладчину, а предатель, например, Бельский или Курбский, останется невредимым и будет вновь затевать свое подлое дело против царя.

- А пожар 1571 года, где здесь людской умысел? – вновь спросил Степан, хотя и сам догадался об ответе.

- Умысел в том, что воеводы с войском на реке Оке не договорились между собой о главенстве и пока разбирались, татары обошли их стороной и добрались до Москвы. Воевода Бельский, тоже без умысла, не дал бой врагу на подступах к Москве, а спрятался с войском в Кремле, чем вызвал в народе панику и дал возможность татарам грабить и жечь Москву.

Через год воевода Воротынский под Молодью показал всем, как надо бить татар даже меньшим войском. Так что Степан, умысел людской присутствует в любом деле, правом и неправом, но когда дело неправое, мы говорим о Божьем Промысле, а не людских промахах, недомыслиях и преступлениях.

Вот в прошлом году, зимой, случился пожар на Москве, в Чашниках, и погорело много домов. Почему? Потому что кто-то упустил огонь из печи, загорелся дом, за ним другой и так выгорели несколько улиц, поскольку дома стоят близко друг к другу, соединены дворовыми постройками, заборами и прочими строениями из дерева.

 Редко надо ставить дома, но тогда для города не хватает места. Я так скажу, Степан, что лес это и благо Руси и ее проклятье, потому что много леса позволяет строить быстро и легко дома, города и села и даже крепости, а недостаток леса в том, что при людском недосмотре за огнем или природной молнии, как сегодня, любое строение сгорает быстро и до конца, потому-то в наших городах мало старины и много пепелищ. Надо бы строить дома из камня, как в других странах, но камня здесь в центре Руси мало, дома из камня неудобны для жилья в наших условиях, поэтому из камня строят лишь церкви, в которых человек не живет, а молит бога о прощении грехов и избавлении от пожаров, - закончил Тимофей.

- Твоя правда, Тимофей Гаврилович, - поддержал Степан, - насчет людской неосмотрительности при обращении с огнем, но как же быть с вражескими набегами, что выжигают наши города напрочь?

- От врага надо обороняться на дальних подступах к городам крупным и бить врага в лесах наших, вдоль рек и озер, не допуская вглубь государства. Именно поэтому князья наши и царь Иоанн неустанно бьются с врагом, чтобы расширить наши земли до пределов проживания русских людей и других мирных нам народов и тем самым не допустить врагов вглубь земли русской.

Возьми татар казанских, как от них защититься, если им всего неделя пути от Казани до Москвы и пробраться они могут многими путями. Потому царь Иоанн и начал свое царствование с походов на Казань, чтобы избавить Русь от татарских набегов. Но об этом, Степан, мы поговорим отдельно, когда будет время. Сегодня уже вечер, мы погасили небольшой пожар на соседней улице, сухая гроза подожгла еще несколько домов за рекой Москвой, но видимо и там удалось избежать большого огня, поэтому пойдем-ка по своим домам и предадимся отдыху ночному – видишь солнце уже закатилось за Москва-реку, и ночная мгла наступает с востока, словно туча, - закончил Тимофей свои рассказы про московские пожары и, встав с крыльца, простился со Степаном, не забыв дать ему топор – колун, за которым писарь и зашел, по-соседски.

 станислав далецкий