Вторая встреча с путаной

                   " Любовь благородна тогда, когда она счастлива."
                                                                  В.А. СУХОМЛИНСКИЙ.

         Я на втором курсе одесской специальной школы милиции. Занятия длятся  с каникулами в один месяц целый год, с самого раннего утра и до глубокой ночи. Радовались, когда нам, молодым здоровым парням, удавалось хоть раз в неделю вырваться на танцы в парк Шевченко. Что могло быть в 60-е годы лучше и упоительнее танцев. Тогда лучше танцев ничего не было. Просто не было других развлечений. Здесь была возможность во время танца познакомиться с девушкой. А какое получаешь необъяснимое удовольствие, когда слившись с мелодией красивой музыки, ты можешь  с трепетом прижать к себе милую девушку, смотреть ей в глаза и в ушко, которое находилось прямо перед твоими губами, шептать нежные слова. На майдане, как мы тогда называли танцплощадку, собиралась молодёжь со всего города. Здесь были парни - работяги, студенты, курсанты многочисленных военных училищ и масса отдыхающих. Танцплощадка всегда была забита до отказа. В целом все уживались друг с другом, но бывали и потасовки. Но как они быстро начинались, так  быстро и заканчивались.  Старшине милиции,  прикреплённому к танцплощадке  для  поддержания порядка, всегда оказывали  помощь курсанты школы милиции.
          В очередной раз я со своими однокашниками нахожусь на танцах. Мы знаем многих местных парней, а они знают нас, курсантов, выделяющихся военно-спортивной выправкой. Музыка звучит без перерыва, едва успеваешь менять партнёрш. Зазвучало моё любимое танго " Татьяна " в исполнении белоэмигранта Петра Лещенко. И тут я увидел её. Она одиноко стояла возле забора, окружавшего танцплощадку. Было видно, что она здесь впервые, и потому неуютно себя чувствует. Я принял её за десятиклассницу. Невысокого роста, красивая фигура, подчёркиваемая летним платьем в лёгких  цветных тонах. Девичьи формы звали, манили к себе. От них не хотелось отрывать глаз. Я давно не видел девушку такой красоты и чистоты, которые исходили от неё с головы до ног. Она была похожа на миниатюрную статуэтку, вырезанную искусным мастером из какого- то неземного материала, вдохнувшему в неё жизнь. Во мне всё замерло. Непослушными ногами я пошёл к девушке, боясь её отказа станцевать со мной. Но она сразу же согласилась без какого-либо жеманства. Казалось, она давно ждала моего приглашения. Мы танцевали с ней весь вечер. Я боялся, что кто-нибудь её у меня уведёт. Поэтому я от неё не отходил ни на шаг. Она не противилась этому, наоборот, просила не покидать её. После танцев проводил до такси. Ехать вместе с ней не разрешила. По дороге к такси прекрасная незнакомка сказала, что она никогда не бывала на многолюдной танцплощадке, что танцует только в узком кругу, что сегодня ей стукнула в голову блажь-посмотреть, как веселятся её сверстники. Блажь закончилась тем, что она познакомилась со мной, чему очень рада. Я ей понравился, как собеседник. Сказал, что на танцах бываю почти-что каждое воскресенье.
           На сдедующее воскресенье на танцах девушка появилась снова. Мы с ней провели весь вечер. Она пригласила меня в честь знакомства в бар, тут же в парке Шевченко. Сама за всё заплатила, щедро отблагодарив официанта. Она категорически отказалась брать от меня деньги. Я убеждал её, что курсанты милиции живут на всём готовом и получают приличную стипендию, намного превышающую стипендию любого военного  одесского училища.
Лариса, так звали мою новую знакомую, сказала, что она пригласила меня на ужин и поэтому должна была его оплатить . К тому же она зарабатывает в несколько раз больше моей стипендии. На мои настойчивые вопросы сказала, что работает ночной медсестрой, за каждый выход на работу получает приличные деньги, которые позволяют ей не быть от кого-либо зависимой. Живёт отдельно от хорошо обеспеченных родителей.
              Я хотел встречаться с Ларисой каждый вечер. Но этого не получалось из-за  её ночных смен. По договору с Ларисой в одно и то же время я должен был выходить на крыльцо школы и ждать её.     Когда могла, она приходила к школе и терпеливо ждала на тротуаре, через дорогу.    Из-за учёбы я не всегда мог  выйти вовремя. Лариса ждала меня до тех пор, пока я ни появлялся на крыльце "альма матер". Мы шли с ней в парк. На танцы не ходили. Стало неинтересно. Мы нашли укромный уголок, заросший кустами сирени. Кто-то посреди кустов поставил старую потрескавшуюся от времени скамью. Мы подолгу сидели, прижавшись друг к другу, часто не произнося ни слова. Нам и так было безумно хорошо. За нас говорила медленно плывущая над головой луна, время от времени ныряющая в причудливые облака, за нас говорили шорохи кустов, склонившихся над нами, за нас говорил весь мир, в который мы окунались. Лариса очень любили слушать, как я читаю стихи Есенина, которых я знал много. Есенин-мой любимый поэт. Каждый вечер Лариса  просила читать ей стихи. И я читал, читал самые звучные, самые нежные, стихи о ней, той, которая сидела тепло прижавшись ко мне. Я при этом позволял себе маленькие ладошки Ларисы брать в свои руки и читать полушопотом, полунапевно стихи великого поэта, пытаясь передать всю силу их красоты  -  " Дорогая, сядем рядом, поглядим в глаза друг друга. Я хочу под кротким взглядом слушать чувственную вьюгу...," Мы теперь уходим  понемногу в ту страну, где тишь и благодать, может быть, и скоро мне в дорогу бренные пожитки собирать...,"  " Отговорила роща золотая берёзовым весёлым языком....,"  " Дай, Джим, на счастье  лапу мне....,"   "Я красивых таких не видел...." За всё время мы даже ни разу не поцеловались. Меня это нисколько не обижало. Разве можно, увидев святого, мчатся к нему с поцелуями. Главное - она была рядом со мной, и я дышал с нею одним воздухом. То были мгновения, которые входят в душу человека, и часто в ней остаются до конца жизни. Проходят годы, воспоминания о тех минутах жизни заставляют учащённо биться сердце, а на душе становится светлей, осознавая  что это было, было с тобой.
                В один из вечеров Ларисе надо было пораньше расстаться со мной. Мы выходили из парка по центральной аллее. Я был в форме курсанта милиции. Кстати,  она никогда не шокировала Ларису. Как-то на мой вопрос по этому поводу Лариса сказала, что я глупенький мальчик, который не понимает,  что она идёт не с формой, а с человеком, который ей не безразличен. Так мы шли, счастливо прижавшись друг к другу. Вдруг Лариса остановилась, внимательно посмотрела  на меня своими зелёными глазами и медленно спросила - мог ли я пронести её на руках по аллее? Она не успела закончить вопрос, а я уже  держал её на руках, торжественно  пронося мимо проходящих мимо и сидящих на скамейках отдыхающих. Я гордился, что мне позволено было это сделать. Лариса легко и ласково обняла меня за шею, прижавшись крепко щекой к груди. В конце аллеи я снял её с рук. Напротив, на скамейке, сидела пожилая пара. Одесситы, есть одесситы. Я услышал, как женщина громко спросила сидящего рядом с ней седого мужчину: " Абраша, что ты можешь мине сказать  за всё про это, что сейчас видишь, пока, слава богу, ещё не ослеп?" " Я вижу, зачем меня спрашивать. Они  же любят друг друга. Дай бог им семейного счастья и кучу, кого они хотят, девочек, побольше мальчиков." Я с радостной улыбкой сказал, что мы ещё не женаты. Я не спал всю ночь. Вспоминал аллею, пожилую еврейскую пару и их слова, которые мы с Ларисой стеснялись сказать друг другу.
                          На другой день я пошёл с ребятами на танцплощадку. Ко мне тут же подошёл старшина милиции, следящим за порядком в парке и сказал, что меня в оперпункте парка ждёт сотрудник уголовного розыска. По дороге, не чувствуя за собой никакой вины, ломал голову-зачем это я понадобился оперативнику. А тот меня  встретил неласково. Тут же громко спросил, кого это я вчерашним вечером в форме работника милиции таскал на руках по аллеям парка. Я с  пафосом и достоинством ответил, что я нёс на руках свою любимую девушку, которая является моей невестой. В ответ раздался безжалостный мужицкий  хохот. Прервав смех, опер, чеканя фразы, по слогам, признёс, что я нёс на руках, да ещё в милицейской форме, самую дорогую в Одессе валютную проститутку. Я могу в любом райотделе милиции пролистать специальный альбом и увидеть там фотографию своей ненаглядной.  Я думал, что я ослышался, что речь идёт не обо мне, а о другом человеке. Только не обо мне, только не обо мне, всё кричало во мне. Разговор был коротким. Мне было поставлено жёсткое условие: я должен немедленно расстаться с проституткой. В противном случае, я буду исключён из комсомола и пулей вылечу из школы милиции.
                                 Уныло я поплёлся в  казарму. Всё тщательно проанализировав, я пришёл к выводу, что опер не врал. Только теперь  до меня дошло, почему Лариса работала только по ночам, почему у неё было много денег, почему у неё были дорогие наряды, и почему она ни разу  не  пригласила меня домой. Я так и не смог узнать, где она живёт. Вспомнились и другие мелкие детали, которые только подтвердили слова опера. Вариантов у меня не было. Стать работником милиции было моей мечтой, которая вот-вот должна была сбыться. Через несколько месяцев я должен был сдавать государственные экзамены.
                                     Больше я не выходил на крыльцо нашей школы. Но через окно я видел стоящую на тротуаре в любую погоду  Ларису, которая подолгу безуспешно ждала меня. Я однажды решился и подошёл к ней. " Я всё знаю, всё поняла, - спокойным голосом сказала Лариса. Тебе запретили встречаться со мной и, видимо, правильно сделали. У нас с тобой, к сожалению, не было будущего. Но я очень хотела в последний раз увидеть тебя. Если можно, разреши тебя поцеловать. " -Я молча смотрел на неё с какой-то болью, которая меня потом не  отпускала несколько дней. " Спасибо тебе за то,что ты научил меня полюбить Есенина. Я читаю постоянно его славные стихи, пропитанные любовью к женщине и животным. Почему ты никогда на читал  маленькое, но ёмкое по содержанию его последнее стихотворение- " До свиданья, друг мой, до свиданья. Милый мой, ты у меня в груди."
Она замолчала, губы её задрожали. Лариса повернулась, и медленно побрела в сторону Дерибассовской. По тому, как у неё была втянута  голова в плечи, которые мелко дрожали, было понятно, что Лариса плакала и не хотела, чтобы это видели прохожие.
                                           Больше никогда Ларису не видел, ни в тот последний год моей учёбы в школе, ни в другие годы, когда я в отпуск приезжал с женой-одесситкой в её родной город. Целыми днями и до поздней ночи я блуждал по улицам Одессы в надежде увидеть мою любовь молодости. Всё было тщетно. Наплывала щемящая тоска.  Не знаю за что, но хотел попросить у Ларисы прощения и искренне поцеловать. Не получилось.
                                             Первое время после расставания с Ларисой мои друзья спрашивали, куда подевалась моя прекрасная леди. Я в шутку отвечал, что она улетела домой, в Чикаго. А ребята мою шутку воспринимали всерьёз и говорили, что такой красавице надо сниматься в Голливуде, а не прозябать в Одессе. Я молчал. Знал, что Лариса одесская ночная бабочка. Много позже, повзрослев, имея жизненный опыт, по роду своей работы встречаясь с путанами, и вспоминая вторую встречу с путаной, понял, что Лариса, как любая женщина, хотела чистой и светлой любви, где не нужно было торговать своим телом, получая за это деньги. Ей хотелось по-настоящему любить и быть любимой, не оценивая любовь деньгами. " Всегда кажется, что нас любят за то, что мы хороши. А не догадываемся, что любят нас оттого, что хороши те, кто нас любит." Лев Николаевич Толстой.
 

--

--
Отправлено из Быстрого блокнота

 Игорь Носов