ДЕТИ ЯНУСА книга вторая часть тринадцатая

«ДЕТИ ЯНУСА»
(книга вторая, часть тринадцатая)



Через несколько дней из телефонного разговора с Гвидо выясняется, что его “ горячая кожаная фирма”  охладевает в своем интересе выставиться в России .
- Зато есть другое дело,- успокаивает нас он.- Нужно организовать российские дипломы о высшем образовании для нескольких итальянских спортсменов. Подумайте ! Может интересно получится.  Вообще, наступил момент, когда надо расширять географию деятельности. Я в связи с этим завтра уезжаю на разведку  в Канаду... 
- В   Канаду ?
- Да. А что делать?  Здесь  перспективы омерзительны, правительство вызывает жалость... 
Мауро кладет трубку и резюмирует разговор, переиначивая известную поговорку: 
- Кожу дави, пока горяча! - Потом  смотрит на себя в зеркало и добавляет:     -   Чтобы оставаться самим собой, я должен себя обманывать.
“ Иногда москвитяне,- писал в XVIII веке в своем дневнике  секретарь Императорского посольства в Московии  Иохан Георг Корб,- разинув рот и вытаращив глаза, с таким любопытством глядят на иностранцев, что даже себя не помнят от удивления”. Такие же чувства поначалу вызывает  у жильцов своего подъезда и Мауро, когда, спотыкаясь в темноте, громко чертыхается по поводу отсутствия лампочки на лестничной клетке или же  рано  утром, обнаружив свой “ рено” припертым с двух сторон чьими-то машинами, во всеуслышание желает  , чтоб” их владельцев  разъ.бенило вместе с теми , кто выдал им права”.  Но вскоре к нему привыкают, и  он становится просто “ игрушкой- Чебурашкой, забавой нашего двора”: подростки, ошивающиеся  в подъезде, постоянно стреляют у него сигареты;  поддатые мужики, когда он идет, позвякивая  бутылками,- пиво; женщины (с ними он сдружился быстрее, чем с другими), встречая его в лифте,  все пытаются выяснить, почему он развелся с женой, а он в ответ при помощи жестов и исковерканных русских слов неизменно пытается донести до них смысл римской поговорки: для бабы сорок лет - волчий билет.      Удивляет Мауро и хозяина квартиры: на  встречу,  назначенную для составления контракта и расчета за  дальнейшее проживание , он просто   не является.
- Если я  ему заплачу,- говорит он мне,- останусь с пустыми карманами. Он сидит там сейчас у  меня, ждет... Позвони. 
Объясняю квартировладельцу, что Мауро должен был срочно выехать в другой город. В ответ - недовольно:
- Ну как же так ! Мы  договорились! Я специально пришел ...
- Как приедет, мы вам сразу же позвоним...

Необходимость “ подкачать  бумажник ”  подталкивает  Мауро на продажу “мерседеса”, который до отъезда в Италию он оставил на платной стоянке. Ранее мысль  о том, чтобы забрать  машину, гнали прочь  цифры, выражавшие стоимость оказанной ему услуги. 
- Ужас !- говорил он, делая очередную прикидку.- Оставим эту затею до лучших времен... 
Сторож стоянки делает калькуляцию, а мы тем временем реанимируем автомобиль. Мауро накидывает провод на клемму аккумулятора, садится за руль и поворачивает ключ. Мотор издает “чуф-чуф-чуф” и начинает работать.
-  Что сказать ?! “ Мерседес” !  - торжественно произносит  Мауро.
Но вслед за его словами раздается свист и из-под днища машины вытекает вода.
- Кто ж тебя придумал ! - растягивая слова, полушепотом выговаривает итальянец и, уже громко, констатирует: - Помпа навернулась!
 С улыбкой на лице и с листком бумаги в руке к нам семенит сторож.
- Пусть уйдет! -  просит Мауро.
Пока я отсылаю старика, говоря ему, что мы подойдем к нему сами, Мауро окидывает взглядом стоянку и, заметив группу мужиков, копошащихся около такого же “ мерседеса” , направляется к ним.
- Рбят, вжик - веревку! -  говорит  он  им.
- Чего ему надо?
- Да машину утянуть,-  объясняю я.- Помпа полетела.
- А что за аппарат?
- Такой же как у вас.
-  Не продаете?
- Да, да, да, да! - услышав знакомое слово, рьяно вторгается в  разговор    Мауро.
- И сколько?
- “ Плтр”,- объявляет итальянец.
- Надо поглядеть...
Мужики внимательно осматривают машину.  
- Номера-то у нее заморские,-  говорит один из них .- Это проблема. Так что больше пятисот не дадим.
Несколько секунд, скривив губы, Мауро почесывает затылок и затем, махнув по- русски рукой: мол, была не была, - соглашается.
- Только он ее  с нами  до гаража должен дотянуть,- говорят покупатели. - Иначе каждый мент - наш. Стартанем через пару часов. 
С прогулки на веревке Мауро возвращается грустный:
- Доехали до “ кольцевой”, они остановились и говорят: вылезай, дальше мы сами. Хотел, чтобы хоть сотню накинули - ни в какую. В общем, если учесть плату за стоянку, всего за четыреста отдал.
- Когда ты покупаешь машины, плачут продавцы, когда ты их продаешь , плачешь ты сам.
 Теперь и с  хозяином квартиры  можно встретиться.
- Позвони,- просит Мауро.
Договариваюсь о встрече в субботу. Но и ей не суждено состояться. Вечером звонят из турагенства и радостно сообщают, что “ на ближайшую субботу есть четыре клиентки на шоп-тур”. Мауро должен лететь в Римини.
- Если я отдам сейчас деньги за квартиру,- говорит он,- на что я поеду? Оттяни. Придумай что-нибудь...
В субботу  я не успеваю перехватить квартировладельца по телефону: за несколько минут до моего звонка он  выходит  из дома; и наш разговор происходит, когда он в очередной раз сидит в сдаваемой квартире в ожидании жильца. 
- Вы знаете, ему пришлось срочно вылететь в Италию...
- Опять?! Ну что это такое ! Вот Паскуале, который до него здесь жил, всегда вовремя платил, сам звонил ... Настоящий итальянец! А этот? Черт его знает, кто такой!
- Как прилетит, мы вам сразу же позвоним... 
“Первый блин комом»,- говорят русские, - такими словами мне приходится утешать Мауро, когда он возвращается из первого самостоятельного шоп-вояжа, подытоживая его результат злобным “чтоб вас всех”.
Доверенные ему милые девушки походили с ним пару дней в Римини по магазинам, купили кое-что для себя ( долларов на пятьсот! - язвительно оценил Мауро) и затем стали требовать культурную программу: итальянский гид, считали они, должен  развлекать их в ночных дискотеках.
- Я им предложил,- рассказывает Мауро,- повозить их долларов за двести, а они в ответ рассмеялись мне в лицо. На сем и расстались.  В гостинице  рассчитался непокрытым чеком. Правда, предупредил об этом сына хозяина; мы с ним сдружились, когда я летом у них останавливался. Теперь, как деньги будут, заплачу, а он мне вернет чек...
В турагенстве, получив отчет о поездке,  обещают,  что “ учтут недочеты и будут выдвигать клиентам более жесткие требования”.
Пару дней Мауро ходит озадаченный: кто-то звонит ему по телефону и молчит.
- Наверно, это хозяин квартиры меня выслеживает,- высказывает он свое предположение.
- Зачем ему тебя выслеживать,- опровергаю я его опасения.- Он просто нагрянет - и все.
 Вскоре все выясняется: звонила и молчала, прислушиваясь к голосу “ аллокающего” Мауро, подружка бывшего жильца квартиры Паскуале - некая Наташа.
- Заходила вчера ко мне,- рассказывает Мауро.- Фильм на итальянском просила какой-нибудь ей показать. Ноги - бутылками. Мордочка - тарелкой. В соседнем ресторане работает посудомойкой.
Чтобы развеять одолевающие его грустные мысли, Мауро затевает “спагеттату” или, говоря проще, объедание макаронами. Приглашает меня и Инну. Наевшись до отвала, сидим на кухне перед пустыми тарелками. Мауро пускает дым в потолок и похлебывает из пластикового стаканчика сухое вино. 
• Почему мы здесь?- неожиданно произносит он, словно разговаривает  сам с собой.- Да потому что русские нуждаются в нас, потому что их нужно учить… Я уже смирился с тем, что здесь один треп и ничего сделать нельзя… Но, черт возьми, неужели совсем ничего?!
• Смотря,  что ты хочешь,- говорю я.
• Нет, миллионы мне ни к чему. Я миллионером не хочу быть. Мне бы зарабатывать, приходить с работы домой, где меня ждет любимая женщина…
• Значит, главное все- таки любовь?
• Главное, чтобы рядом с тобой был человек, чтобы ты не был один… Помнишь, когда я с Мариной жил? Разве я тебе тогда звонил? Ну раз в неделю, может быть… Не больше…
• Знаешь, как писал Чиполлино в письме Кроту? 
• Ну чего он там  писал?
• “ Милый старый Крот, не думай, что я тебя забыл. В неволе мне делать нечего, и я все время думаю о старых друзьях. Я думал, думал и придумал, что ты, наверно, можешь помочь мне…” Это, Мауро, про тебя… Тебе просто нужно, чтобы с тобой кто-нибудь нянчился… Друг ведь для итальянца - тот, кто полезен. Разве не так?
• Да иди ты!
• Вы прагматики до мозга костей. Это у вас от древних римлян. Знаешь, как у Петрония : « Дружба хранит свое имя, покуда в нас видится польза. Словно игральная кость, вечно подвижна она».
• Римляне знали, что к чему! А откуда вы-то все это знаете?
• Когда взаперти сидели, делать было нечего - вот и читали... Чтобы понять разницу между русскими и итальянцами, сравни два одинаковые по смыслу выражения: в одних и тех же случаях мы  говорим: «не е.и мозги», а вы – «не дергай за яйца»... 
• И потом,- вступает в разговор Инна,-  даже элементарные знания по истории  помогают ориентироваться в настоящем... Кто  считает свою эпоху исключительной, тот потерян в жизни…
- Мне книжки по истории читать не надо!- парирует Мауро.- История сама живет внутри меня. 
• Итальянская, может быть, - услышав столь необычное для Мауро заявление, я стараюсь растормошить его еще сильнее.- Но о нашей ты не знаешь ничего. Ты ищешь в России Италию, а в Италии, с ее внешней  “устаканенностью”, тебе уже  не достает бардачной и на самом деле непонятной тебе России. Помнишь, ты говорил, что подцепил «mal di Mosca», заболел Москвой так же, как европейцы, приезжая в Африку , заболевали ею и оставались в ней навсегда, что по-французски  называлось «mal d` Afrique»?
• Да, это было в самом начале.
• Так вот у тебя эта болезнь развилась в другую, ту, что свойственна многим, кто оставил родину: в «mal de soi», как говорят те же французы, в боль самоощущения в пространстве окружающего … 
      Ты завис между двумя странами. Отколовшись от одной, ты  не      
      пристал к другой. И эта твоя болезнь усугубляется еще тем, что   
      новое пространство тебе по-настоящему не интересно. За пять лет   
     ты даже  не удосужился выучить в необходимых пределах русский...
• Ищу в России Италию, говоришь,- Мауро срывается на свойственные ему, слегка раздраженные, интонации.- И буду искать. Потому что в стране должен быть порядок.
- Извини, но не итальянцу рассуждать о порядке... Знаешь, твоя беда в том, что как индивид ты по складу - бродяга, но нутро твое остается типично итальянским... 
- Считай, как хочешь! А насчет русского - я его  знаю даже слишком! Все эти ваши  завитушки словесные - мне не к чему. Если русскому действительно есть, что сказать мне, - я разберусь. Правда,  странная штука: я стал замечать, что лучше понимаю, когда говорят украинцы...
Динькает дверной  звонок.
- Это посудомойка, - уверенно говорит Мауро.- Обещала зайти. Открой.
На пороге стоит пожилой мужик с лоснящимся лицом.
- Можно к себе домой ?- спрашивает он.
- Кто там ?- кричит из кухни Мауро.
• Хозяин квартиры,- говорю я.- И у тебя есть шанс понять все до конца: он, по-моему, украинец... 
Мужик  раздевается и по-хозяйски проходит на кухню.
- Тю!  Ужинаете... Ну приятного аппетита! Вот, наконец-то, мы и познакомимся.
Мауро предлагает нежданному гостю стаканчик вина, но тот отказывается:
- За рулем...
Хозяин обходит квартиру, заглядывая буквально в каждый уголок.
-Так! -  восклицает он, стоя посреди комнаты. - А где диван? Здесь был большой диван!
- Он его на балкон вынес,- объясняю я.- Иначе бы его кровать не встала.
- Ладно...
Я перевожу Мауро  контракт, в котором, среди прочего, говорится, что, являясь квартиросъемщиком, он отвечает, за сохранность всех находящихся в предоставленном ему помещении вещей.
- Здесь все вместе взятое стоит три рубля,- усмехается он и ставит подпись.
- Теперь вот еще что, - говорит хозяин.- Я квитанции телефонные из ящика вынул - надо оплатить. Пусть он хоть иногда в ящик заглядывает. Словом,  с него за телефон и за два месяца вперед - доплата  за квартиру...
- Посушь, посушь,- вступает в разговор Мауро.- Сегодня день деньги - чуть-чуть. Потом много работа  и каждый - деньги.
- Что он говорит?- удивленно спрашивает хозяин.
- Он говорит,- объясняю я,- что сейчас у него мало денег и заплатит он вам только за телефон и за месяц аренды. Потом, когда закончит одну грандиозную работу и деньги будут у него каждый день, - вы получите все остальное.
- Да,- подтверждает Мауро,- потом каждый - деньги.
- Ну ...- недовольно тянет хозяин.- Это никуда не годится... Вот Паскуале, который здесь жил до него...
-   Мауро тоже человек нормальный,- вступаюсь я за своего друга.- Не сомневайтесь.. Просто ситуация сложилась такая неожиданно. Но скоро все встанет на свои места.  Как вопрос решится, мы вам сразу же позвоним...  
   
Когда я прихожу домой, раздается телефонный звонок.
- Здравствуйте,- звучит в трубке густой голос явно не молодого человека, - мы с вами не знакомы. Меня зовут Михаил Семенович. Ваш телефон мне дала Марина - бывшая переводчица Мауро. Я пару лет тому назад купил у него “ мазерати”. Вы понимаете, эта машина меня уже просто разорила! Вот дурак - связался! Перед друзьями хотел похвастаться: вот он, я - на “мазерати” ! Тогда же мне “мерседес” предлагали, ребята из Германии только пригнали… И дернуло же меня… Словом, снова нужны запчасти... Мне бы повидаться с ним...
Когда я сообщаю Мауро о звонке, он весело произносит:
- А-а, Горбачев! Можно на деталях подзаработать! Договорись о встрече.
- Почему Горбачев?
- Смахивает на него .
Когда Михаил Семенович ведет нас по территории научно-исследовательского автомобильного института к цеху, где ремонтируют двигатель “мазерати”, я замечаю, что своими претензиями на европейскую вальяжность, которые выдают нарочитая степенность походки и выглядывающий  из-под темно-синего пальто узорчатый шелковый шарф,   он,  действительно, внешне  напоминает первого президента СССР.
Мотор установлен на стапеле. Вокруг него, подобно рою мух, копошатся механики.
- Да сточить его, и все! – говорит один.
- На хер стачивать? Лучше подложить чего-нибудь! 
- Да куда! Видишь эту по.ботенку вроде паучка? Она не даст! Надо надставить и приварить!
Мауро осматривает пребывающий в плачевном состоянии двигатель, и затем  под его диктовку я составляю список подлежащих замене деталей, в котором в конце концов оказывается  28 наименований.    
- Ну сможет он это привезти?-  Теряя свою вальяжность, Горбачев заглядывает мне в глаза.
- Ты ему скажи ,- просит меня Мауро,- что привезти можно. Но пора бы ему мне документы на машину итальянские вернуть. Один  штраф уже пришел за просрочку:  1 500 000  лир...
- Конечно-конечно !- соглашается Михаил Семенович.- Надо только в архив ГАИ заехать...  Пусть он меня как-нибудь отвезет, а то я-то без колес... Ну и так пустячок с него за беспокойство - 100 долларов... Время же все-таки потерять придется...
Вечером итальянец звонит мне по телефону:
- Хочешь последний русский прикол? Хотел в магазине купить пять яиц, а мне говорят: пять - нельзя.
- Ты что-то наверное не понял.
- Чего - не понял! Продавщица   на пальцах показала: покупайте или два, или десять!  Знаешь, кто вы? Страна двух яиц !    
Через пару дней Мауро заглядывает в свой бумажник и понимает, что грядут тяжелые дни. Почесав затылок, он со вздохом заявляет:
- Нужно продавать “рено”...
- Кому?
- Хозяину турагенства. Он к нему, я заметил, приглядывался. Предложи.
Однако нежданно-негаданно выискивается еще один претендент на автомобиль: мой знакомый итальянист, которого я случайно  встречаю в тот же день в метро, оказывается,  уже давно подыскивает для себя недорогую малолитражку. Я советую ему не откладывать смотрины машины - и мы сразу же отправляемся к Мауро. Непридирчиво  осмотрев “рено” и задав  итальянцу пару вопросов, мой коллега  уже готов   его купить , но заходит речь о таможенных процедурах- и, несмотря на умеренность цены,  перспектива хождения по кабинетам и нудного  оформления документов отвращает  ученого от сделки. Мауро это нисколько не смущает. Несостоявшийся покупатель ему симпатичен  - и он  приглашает нас к себе на ужин. Наслаждаясь мастерски приготовленным   итальянцем  рисом с грибами и  сложенными в форме чебурека  блинами, начиненными  молочно-шоколадным кремом  и обжаренными в апельсиновом соке, но лишенными тяжести, свойственной    славянским вариациям на эту - известную во всем мире - кулинарную тему, мы ведем разговор об Италии, который постепенно   переходит в довольно-таки   искренний  монолог Мауро о том, как его угораздило связаться  с Россией и отдать ей несколько лет своей жизни. Отдельные эпизоды рассказа своим невероятием  вздымают у моего коллеги брови, и, когда я провожаю его к метро, он, покачивая головой,  возвращается к услышанной истории :
- Чтобы такое сносить, нужно любить чужую страну так же, как мы с тобой любим Италию,  но этот ведь даже по-русски не говорит,  или же - быть шпионом...            
Конкурентов за обладание автомобилем итальянца у хозяина турагенства - нет.  И через пару дней я жду Мауро на расположенной не далеко от дома автобусной остановке, чтобы отправиться  к нему на торги.  Коротая время, покупаю в киоске газету, одна из небольших заметок которой сообщает следующее: « Отечественная литература пополнилась новым переводом «Божественной комедии». Титанический труд завершил Владимир Лемпорт, скульптор по образованию.
С 1939 г. каноническим считался перевод Михаила Лозинского. Но, по мнению литературоведов, известный перевод, сделанный в сталинскую эпоху, грешил упрощением метафизической стороны итальянского шедевра и некоторой архаичностью языка.
В переводе Лозинского проводник именуется «вождь», а страшный замок в аду – «Кремль», невольно напоминает не о Данте, а о Сталине. В новом переводе тот же проводник Данте зовется «дуче». Представления о разнице между двумя переводами дают их первые строки. У Лозинского : «Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу… « У Лемпорта: « Я жизнь свою до половины прожил, когда попал вглубь этой сельвы хмурой…»
По словам переводчика, он хотел придать тексту Данте современное звучание – ведь «Божественная комедия» была написана на разговорном итальянском. Работа над переводом заняла ровно год, а подготовка к нему, по словам г-на Лемпорта, шла около тридцати лет. «Каждую ночь в три часа меня как будто  кто-то будил, и в дремотном состоянии я записывал перевод, порой через несколько дней забывая то, что сделал», - говорит литератор. Во время работы он делал моментальные наброски героев Данте, не отрывая пера. Теперь они служат иллюстрациями к книге». Вспоминаются слова Мережковского: «Самый западный из западных людей, почти ничего не знавший и не желавший знать о Востоке, видевший все на Западе, а к Востоку слепой,- Данте , кончив дело всей жизни своей,- « Комедию», последним видением Трех,- умер – уснул, чтобы проснуться в вечности, на пороге Востока – в Равенне, где умер Восток, где Византийская Восточная Империя кончилась, и начиналась Западная, Римская.
Если в жизни таких людей, как Данте, нет ничего бессмысленно-случайного, но все необходимо-значительно, то и это, как все: к Западу обращено лицо Данте во времени, а в вечности – к  Востоку. Данте умер на рубеже Востока и Запада, именно там, где должен был умереть первый возвеститель объединяющей народы, Западно-Восточной  всемирности. Если так, то впервые он понят и принят будет на обращенном к Западу  Востоке, - в будущей свободной России.
Только там, где ища свободы без Бога и против Бога, люди впали в рабство, невиданное от начала мира, поймут они, что значат слова Данте: « Величайший дар Божий людям – свобода… ибо только в свободе мы уже здесь, на земле, счастливы, как люди, и будем на небе блаженны, как боги». 
Только там, в будущей свободной России, поймут люди, что значит: «Всех чудес начало есть Три –Одно», и когда поймут, - начнется, предсказанное Данте, всемирно-историческое  действие Трех» . Отрываю взгляд от газеты. Вокруг снуют азербайджанцы, скупившие соседние магазины и квартиры в прилегающих к ним домам. Похожих друг на друга, их – много.  Они перекликаются гортанными фразами через дорогу, покрикивают на расставленных ими на улице русских лоточников,  ведут беседы посреди тротуара, выгуливают детей  - и  их сплоченность создает    в  сдержанном московском квартале уютную атмосферу восточного города,  в то же время наводя на мысли о тех варварах,  что в период  заката Западной Римской империи,  расхаживали  в овчинах по имперским деревням, и  тех, встреченных года три тому назад,  двух  восточной  внешности  парней, похожих друг на друга,  приземистых, в черных куртках, пьяных и напоминавших своими движениями неугомонных мартышек, которые, коверкая русский, стреляли сигареты у прохожих и в своей развязности казались  уверенно  себя чувствующим десантом, за чьими  плечами стоит наготове   могучее племя. 
Западно-восточная всемирность… Нет.  Скорее,   уместнее повторить вслед за Киплингом: «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с места они не сойдут/ Пока не предстанут небо с землей на страшный Господень суд…/ Но нет  Востока и Запада нет – что племя, родина , род/ Если сильный с сильным лицом к лицу у края земли встает…» Не может быть во всемирности  ни востока, ни  запада, ни севера, ни юга.  Ее ось – вертикаль: верх и низ, земля и небо. И  осознают, наверное, это лишь тогда, когда все  будут уравнены нисходящим на них сверху  страхом. А пока   те кто искал свободу без Бога и против Бога, так же без Бога ею и пользуется:  каждый по-своему, тесня друг друга… Так же как по-своему истолковывают и имя Господа,  наводя  им - то одни, то другие - ужас на произносящих его   иными звуками, так что может показаться, будто для религий в этом отношении предопределена некая цикличность, для каждой – свой период первенства  … «Крым,- прозвучало недавно в одной из передач,- откуда по преданию началось крещение Руси, - земля со все более растущим мусульманским населением…»  Россия объединительница Вселенной… Нет.  Используя «горизонтальные» определения, пожалуй, можно сказать: если раньше Россия  стояла щитом, не давая Востоку поглотить  Запад, то теперь, когда эта ее миссия  исчерпала  себя, Запад ее расшатал, а Восток  - топчет…
Подъезжает Мауро. Сажусь в машину. Мимо нас неторопливо проходят трое азербайджанцев – двое мужчин и женщина.  Женщина замечает свою знакомую, русскую, и, «сделав лицо» доброй восточной хозяйки, устремляется ей навстречу со словами «ой, кого мы видим». Мужчины шествуют дальше, смешно выкидывая из-под покачивающихся животов короткие ноги. Один из них   в шлепанцах, на которых - наклейка «KITO»,  настолько яркая, что  так  и подмывает спросить: «И кито это ти такой?» Другой – в байковых тапочках. Итальянец провожает азербайджанцев взглядом и затем, кивнув на байковые тапочки ,  спрашивает:
• Что это он так разгуливает?
• Чувствует себя как дома…  
Едем на встречу с Владимиром. Машина  тщательно вылизана. Вентилятор разносит по салону  запах какого-то щедро использованного парфюмерного средства, навевающий мысли о новизне и свежести. Магнитофон крутит аккордеонные мелодии. Около метро собираемся  купить сигареты. Мауро не успевает еще затормозить, как какая-то девчонка с гамбургером и банкой “кока -колы” в руке  резко отскакивает в сторону от нашей машины .
- Чего шарахаешься?
- А чего у вас там так пищит?
- Музыка...
- Да какая это музыка ! Сдурели ?! Ведьмино шипенье!
- Что бормочет?- спрашивает Мауро.
- Испугалась. Сегодня аккордеон может напугать так, как в прошлом веке напугал бы, наверное, синтезатор.  Три признака нарушения гармонии мира и ускорения жизни : еда - урывками, или, как принято говорить - “фаст фуд”; музыка- ритмичная, что предсказал своим “Болеро” Равель; и  передача информации - импульсная... Это тебе не этрусские  флейты и трапезы с количеством участников по числу муз, проходившие в мерно текущей беседе… Ваш публицист Саверио Вертоне заметил, что цивилизация информации постепенно сместила цивилизацию памяти, основанную на способности ассоциировать, сравнивать и понимать.  Фаст-жизнь!
- Нарушение гармонии нашего мира .- Мауро бросает на меня блеклый взгляд.- А вообще скажи ей, что она полоумная. Нет, лучше я сам.- Он высовывается в находящееся с моей стороны окно и, тыча в девчонку пальцем, беззлобно произносит: - Ти - “ку-ку” !
-  Башню сорвало, дедуля ?        
Мауро  ведет машину аккуратно: не дай Бог, что случится перед продажей. На краю пешеходной “зебры” - девушка с бультерьером. Мауро останавливается, желая ее пропустить. Но та не двигается с места. Итальянец показывает жестом: проходи. И в ответ получает:
- Ты  чего, дурак?
- Оу! - негодует Мауро.- Тебя, что, в жизни только били?!- И нажимает на акселератор.
В этот момент с правой стороны нас обгоняет несущаяся на приличной скорости “девятка”. Рывок рулем влево - и  мы избегаем столкновения.
- Невежа! -  Мауро  бросает вслед безумному лихачу корректное слово, которое для итальянцев звучит оскорбительнее, чем любой унизительный эпитет; в Италии не так страшно быть посланным в задницу,  как оказаться отринутым в бездну  невежества и бескультурья  - получить прозвище  “ невежа”, этот ярлык непонимания жизни, незнания галатео, эту  анафему, отлучающую  человека   от  традиций  цивилизации, построившей мир, ценой внешней красоты и лицеприятности которого стали потоки пролитой крови, лишающую его  причастности тысячелетиям общей истории,  низводящую его до уровня дикаря, делающую чужим.- И ты еще спрашиваешь, почему я не учу русский?- восклицает Мауро.- Да зачем мне нужен этот язык, если даже те для кого он родной, не понимают друг друга !- Дрожащими руками  итальянец прикуривает сигарету и, немного успокоившись, продолжает:
- У вас нет никаких правил. Ни в чем! Ты видел когда-нибудь, чтобы    пешеходы, если их пропускаешь, проходили. Никогда! Или топчутся, или  отмахиваются, а то с такой злостью в глазах на тебя посмотрят... 
- Не доверяют: думают, сейчас заманят - и переедут... Народ, который всегда давили, не может поверить, что ему уступают... Ну ты не расстраивайся: продашь сейчас машину, и никто тебя больше не назовет  посреди дороги  дураком... 
Владимир задерживается. Ждем его сидя в машине. Мауро глядит на улицу и грустно говорит:
- Вот здесь мы с Мариной частенько бывали... Теперь мне ничего не остается кроме платонической любви...
- Да-да, это когда ты любишь, а Платон - ****. Прекращай ! Все эти твои воспоминания - как ощущения кобеля, который унюхал след знакомой течной суки...
- Как- как?
В это время появляется покупатель. Владимир осматривает машину тщательно: после дотошного изучения состояния двигателя он стучит по днищу молотком, проверяя, нет ли ржавчины, прислушивается к звуку, издаваемому  при закрытии дверей, задает вопросы по поводу каждой царапины на кузове, каждого пятнышка на сиденьях и обивке. Словом, покупает небогатый русский: к поезженной дешевой малолитражке  предъявляются те же требования, что и к едва сошедшему с конвейера “мерседесу”. Мауро поначалу  отвечает охотно, но постепенно беседа, все более напоминающая допрос с пристрастием, начинает его утомлять. Владимир тем временем обходит машину с тыла, нагибается и, тыча пальцем в герб Сан- Марино, спрашивает:
• А какой это у нее номер ?
• Мауро почесывает затылок и, обращаясь ко мне:
• Скажи ему: карфагенский.
Став “ бесколесными”, мы бредем по Ленинградскому проспекту в сторону дома.
• Может, на троллейбусе проедем? - предлагает Мауро.- Все - новое.
Заднее сиденье занято здоровым беспородным псом. Собака уныло поглядывает в окно, не обращая внимания на скучившихся вокруг нее людей.
• Такого я точно еще не видел! - удивляется итальянец.
На следующей остановке на заднюю площадку бодро   запрыгивает  восточного типа парень. Сделав пару шагов и увидев собаку, он в нерешительности замирает на месте. Лохматый пассажир  отрывается от созерцания заоконного спектакля, поворачивает свою массивную голову и, бросив исподлобья косой взгляд на “восточного”, издает несколько предупредительных рыков. Парень пятится и скрывается за нашими спинами. 
• Да это ей жарко,- объясняет подвыпивший мужик, сидящий впереди собаки.- Вон как вы ее обступили. Давайте-ка отодвинемся!
• Это она на тебя- ханыгу- рычит! От тебя ж за версту разит!- свирепо бросает ему в ответ тетка с тяжелой сумкой; но на всякий случай пассажиры  чуть отступают от животного.
• Что это она?- спрашивает Мауро.- Ни на кого не рычала, а этот только вошел -и на тебе…
• Он наверняка мусульманин.
• При чем здесь это?
• У них отношение к собакам особое. Они  считают их нечистыми тварями. Единственным исключением является борзая. Мусульмане не считают ее собакой, поскольку прямой ее предок волк, а в их системе символов волку отводится весьма почетное место. Если,  паче чаяния, истый мусульманин прикоснется к любой другой  собаке, то  он  потом непременно должен сжечь свою одежду. Псов они держат исключительно во дворах, изолированно от людей. И эта  отделенность от животного в поколениях вырабатала у мусульман генетический страх перед ним.  Собаки  сразу же  чуют выделяемый ими адреналин.
• А чего они на трусов рычат?- любопытствует Мауро.
• Предупреждают: ведь от труса можно ожидать чего угодно, даже нападения со спины… 
• Во гад!- косясь из-за нас на пса, негодует “восточный”- На цепь бы посадить…
Но собаке уже нет до него дела. Видимо, мы подъехали к 
“ее”остановке: cоскочив с сиденья, она сходит на тротуар и семенит 
вдоль дороги. Навстречу ей идут два парня. Неожиданно, словно по 
команде, они останавливаются и, нагнувшись, начинают на нее лаять.   
Пес обходит их и продолжает свой путь, а парни, явно недовольные 
его реакцией, остервенело  гавкают ему вслед. С недоумением 
посматривая то на них, то на меня, итальянец тянет: 
- И такого я никогда не видел...
-  Видишь, сколько нового сразу !
На задней площадке собаку сменяют два здоровенных мужика. О своем  месте в жизни они  громко сообщают всему  троллейбусу  с порога, еще не успев подняться на последнюю ступеньку :
• Так, приготовили билетики !
Мы с Мауро становимся их первой жертвой: билетов у нас нет.
• Так, значит, будем платить штраф. Давайте-ка сюда, в уголок отойдем.
Нас оттесняют к задней стенке.
• Чего им надо?- недоумевает Мауро.
• Штраф за безбилетный проезд.
• Ну скажи им, что я иностранец и думал, что платят в конце поездки, по километражу…
• Ну что, будем платить?- поторапливают контролеры.
• Понимаете, он иностранец,- едва сдерживая смех,  повторяю я слова  Мауро, но один из ловцов «зайцев»  не дает мне закончить вычурную мысль:
• Да какой иностранец! Молдаванин он. Да и ты - тоже. Говоришь только по-русски неплохо.  Я ж слышал, как вы калякали. Я язык этот знаю: служил под Кишиневым… Иностранец! Ну что, будете платить?
• Что говорят?- интересуется Мауро.
• Говорят, что ты молдаванин…
• Ну тогда ничего и не получат. Скажи им, нет денег…
• Долго ждать? -  снова торопят нас.
• У нас с товарищем,- грустно выговариваю я,- деньги кончились.
• Да у вас их никогда и не было!-  зло усмехается “служивший под Кишиневым”.-  Всю Москву заполонили, мать вашу. Ну что?!- Он хватает Мауро за руку и, притянув его к себе, заглядывает ему в глаза.- Нема дома пыни? А ? - И с садистским сладострастием констатирует:- Конечно, нема! Откуда ж ему, хлебу, у вас взяться-то?!
Мауро вырывает у него свою руку; резким движением достает из кармана свой паспорт и, разразившись на итальянском тирадой, подобные которой на русском характеризуют как трехэтажные, сует его в лицо контролеру. Документ с итальянским гербом  приводит ловцов «зайцев» в замешательство. Они отступают от нас и начинают переглядываться, явно не зная, что им предпринять. Мы же не дожидаемся их решения и, едва двери распахиваются, спрыгиваем на тротуар.
• Молдаванин! - не унимается Мауро.- Надо же такое придумать!
• Предки твои виноваты: не поперлись бы их легионы за тридевять земель -  не был бы сегодня молдавский похож на итальянский. И никто б не назвал тебя молдаванином.       
На следующий день мы предприняли  еще одну попытку прокатится на троллейбусе. Правда, в противоположенную сторону. Но с тем же результатом. На этот раз нас сцапали, пока мы выискивали в бумажниках мелкие купюры, чтобы купить талончики. Никакие объяснения, хотя сейчас они были самыми искренними, не сломили контролеров - и нам пришлось заплатить штраф и оплатить стоимость проезда.
• С общественным транспортом вашим все ясно,- заявил Мауро.- Ездить на нем нельзя.
• Это с тобой все ясно,- парировал я.- Сколько я один ни ездил,   контролеров в глаза не видел. А с тобой, что ни заход, так - будьте любезны… 
• Ладно, будем ездить на такси…
Но через дня три Мауро понимает, что при его финансовом положении  
такси не лучшее средство передвижения, и берется за  освоение 
подземки. С этой целью перво-наперво покупается схема    
метрополитена. Затем внимательно изучается его устройство, после  
чего на схеме особыми значками помечаются адреса знакомых и     
нужных офисов .  
Только после этого Мауро приступает к практической части курса. 
Прокатившись с ним пару раз по разным линиям, я оставляю его 
упражняться самостоятельно. И вскоре он  уже   чувствует себя в 
московском метро как рыба в воде. Более того: находит его весьма 
удобным. Единственное, что не устраивает моего друга- так это     
отсутствие в “подземном городе” туалетов. Отлить - негде!
Теперь он доходит пешком до метро, совершает на нем “маршрут дня,” но на обратном пути, уставший,  проделывает  последний километр до дома на одном из “ частников”, которые гуртуются, поджидая клиентов, около станции “Водный стадион”. Возят они по автобусным маршрутам.  Тариф прост: десятка - поездка индивидуальная, по пятерке с носа при коллективной загрузке. Вскоре Мауро становится популярным среди извозчиков.
• О, итальяно, давай быстрей! - еще издали приветствуют они его.- А то пешком пиз.юхать придется.
Прибыв домой, Мауро, чтобы, как он говорит, блевонуть, включает телевизор, затем  растягивается на своей “плэйбойской” кровати и, взяв в руки похожий на рацию для охоты на лис телефон, начинает обзванивать  московских и итальянских знакомых в надежде, что ему предложат какое- нибудь дельце. Рядом, на стуле - фотография падре Пио из Пьетрельчины - мистического  персонажа нашего времени, к образу которого итальянцы часто  обращаются с теми же просьбами, что  в России - к знаменитой “магической” фотографии доброго дедушки с надписью : дай миллион. 
Сегодня  Мауро  звонит в свой банк, где год тому назад для приобретения злополучных “ мерседесов” и “секонд-хенда”, которым на рынке в ЦСКА пытался торговать Лисенок, взял кредит.
- Надо объявиться,- объясняет он,- а то можно угодить в национальный реестр должников...
Так он узнает две новости: служащий банка, дружеские отношения с которым позволяли  оттягивать час расплаты, перешел в другой отдел; и самое главное - накануне в банк поступил к оплате оставленный им гостинице необеспеченный чек.
• Сын хозяина, кретин, - негодует Мауро, - забыл предупредить отца - и тот отдал его в куче с другими в свой банк. Но это еще что! Меня оскорбили! Разговаривал с каким-то Габриелли. Я  ему-специально на диалекте ... А он мне по-итальянски: “Ну что я могу сделать, синьор Курти, вы же за три тысячи километров отсюда”. Ты  понимаешь, к чему он это? Нет чтобы сказать: ладно, Курти вернетесь в Италию, зайдите, посмотрим, что можно сделать… Да, нет больше галатео! - Мауро тяжело вздыхает и произносит придуманную им в России присказку: “ Когда-то в Реджо Эмилии и ее окрестностях ко мне обращались “ синьор Курти”, но они об этом не знают…”
• Не отчаивайся, это нормально: даже  Одиссей во время скитаний потерял свое имя и стал «Никем».
После разговора с банком  пару дней Мауро пребывает в мрачном настроении и  безвылазно сидит дома. Но затем  все возвращается на круги своя: он навещает своих знакомых  итальянцев, заглядывает в бар “Спорт”, чтобы посмотреть по европейскому телевидению спортивные передачи, встречается с Инной, шутит, смеется, критикует Россию...
Выйдя из метро, Мауро направляется к стоянке частников. 
В “жигулях” на заднем сиденье, обхватив  руками портфель, в напряженном ожидании попутчика сидит остроносый старичок. Мауро  устраивается  рядом с шофером и протягивает ему пятерку.
• Не, маэстро, десяточка с тебя.
• А этё ктё ?- вопрошает итальянец , хорошо усвоивший тарифную систему, и показывает  пальцем  в сторону старика, желая таким образом восстановить справедливость..
• Это…,- шофер оборачивается назад ,- это , маэстро, механик экипажа !
Прибыв домой, Мауро звонит  мне и  просит   срочно прийти к нему.   
- Сейчас приедет Арина,- довольно сообщает он мне,- ну та кабардинка, которую я подцепил в самолете... Познакомитесь.
 Итальянец колдует  у плиты, а я, попивая кофе, читаю захваченные из 

дома новеллы Джованни Верги. Зная, что Мауро всегда стремится стать 

хозяином во внутреннем мире знакомых женщин, показываю ему место, в 

котором писатель называет это стремление “ самой большой виной 

мужчины”. Мауро пробегает взглядом по тексту, потом смотрит обложку, 

на  которой изображена читающая на диване женщина, и заявляет:

- Видно,этот Верга в бабах понимает: смотри, какую обложку залепил!
  
-  Верга ваш классик, он умер в прошлом веке...

- Значит - , нисколько не смутившись, отвечает Мауро,- типограф понял, 

что    он в бабах понимал...

     Наш разговор прерывает звонок телефона: хозяин турагенства интересуется, где в приобретенном автомобиле лежит домкрат.
- Да,- сообщает он в конце разговора,- судя по всему, шоп-туры пойдут... Уже есть новые клиенты. Вам надо подыскать человечка и посадить его у меня , чтобы занимался оформлением документов ... У меня, к сожалению, свободных людей нет...
- А что его искать ! - восклицает Мауро.- Арину и посадим ! Она с туристическим делом знакома.
Еще не успев скинуть пальто, кабардинка дает согласие на  предложение Мауро .
- Принята! - слово   итальянского “шоп-турщика”   звучит как удар  печати по трудовой книжке.  
Через пару дней Арине выделяют стол в турагенстве, и уже через неделю она оформляет визы паре клиенток, которые, по словам нашедшего их Владимира, намереваются потратить по “десятке”- каждая. Радуясь грядущим барышам, Мауро заранее вылетает в Италию, чтобы успеть взять у братьев машину и, как подобает хорошему турпогонщику, приехать в аэропорт за доверенным ему стадцем на автотранспорте.
Проходит несколько дней. Срочный заказ на статью « Особенности творческого процесса у некоторых романоязычных писателей» отвлекает меня от туристической истории и, погруженный в биографию Жоржа Сименона, сижу дома и работаю над материалом. Писатель заканчивал каждый свой роман за двадцать один день. Всякий раз перед началом работы у него в памяти всплывал какой-нибудь запах, песня или фрагмент обстановки. На столе неизменно лежала стопка одноцветной бумаги, заточенные карандаши и стоял чайник. Он принимался за работу, через три недели ставил в произведении точку и в качестве премии устраивал себе эротическую прогулку. Сименон отправлялся на  машине в сторону Женевы и в какой-то момент замечал припаркованный на обочине фургон с горящими красными фонарями. Он выходил из машины, открывал дверь фургона  и обнаруживал внутри группу голых раскованных соблазнительных девчонок, которые приглашали его присоединиться к ним. Так каждый раз шофер организовывал ему  «неожиданные» дорожные радости.   Однажды, вернувшись домой,  Сименон собрался приняться за работу. Все было как всегда – стопка бумаги, заточенные карандаши, чайник… Писатель садится за стол, берет в руки карандаш, но что-то не дает ему продвинуться дальше слов « Глава первая». Он отбрасывает карандаш и берет другой. Но ничего не меняется. При третьей попытке начать работу Сименон начинает блевать: он, как говорят психологи, заблокировался. С тех пор им не было написано ни  одной строчки. Все его последующие произведения были надиктованы на магнитофон…    В этот  момент  звонит из Римини  Мауро:
- Гулял сейчас со старушками по набережной. Милые бабушки - Кира и Алла. Грузятся слабо. Покупают не для продажи, а для себя. Но зато от них веет хлебом, теплом и мамой. А ты что делаешь ?
- Пишу.
- А продашь то, что пишешь ?
Из его следующей телефонной реляции явствует, что его пенсионеркам удалось переманить у другого чичероне пару молодых коммерсанток.
- Только вот,- сожалеет Мауро,- деньги они уже почти все  истратили. Но говорят, что теперь будут работать с нашим турагенством. 
Наш  разговор прерывается и затем в трубке неожиданно раздается бравый старушечий голос:
- Здравствуйте. Это Кира. Мы хотим вас поблагодарить за Мауро: он такой заботливый, такой обходительный... Ну просто незаменимый ! Да и девочки, которых мы отбили здесь у какого-то дурака- итальянца, говорят, что он столько  хороших точек знает... Мы теперь только с ним будем ездить. Спасибо!
- А как вы общаетесь? - интересуюсь я.
- Да запросто! В общем  понимаем друг друга...
 Итак, судя  по отзывам, во время летней “стажировки” у мэтра шоп-туров южанина  Джино Мауро был действительно прилежен. Спешу рассказать о признании  уникальности моего друга  хозяину турагенства. Владимир воспринимает  новость  как дождь после долгой засухи:
- Ну вот и началось!

После возвращения из шоп-тура, не принесшего, по словам Мауро ничего, кроме приятных знакомств, его финансовые проблемы становится все более ощутимыми - и он все чаще набирает номер Большого Чечена, чтобы “ наконец получить деньги за проданный давным-давно “ мерседес””. Но, увы, никто не отвечает.
Зато  приятные знакомства развиваются стремительно. Шопница Кира вечерами потчует Мауро у себя дома чаем с  вареньем.  Шопница по имени Алла, которую  Мауро очаровал своей галантностью и, вероятно,  в большей степени - своим итальянским гражданством,   решает сосватать ему свою бывшую сноху.
- Сын ее негодяй закладывал.- Закинув голову, Мауро тычет себе большим пальцем в рот.-  Они развелись. А она женщина хорошая, вот бывшая свекровь и хочет поучаствовать в ее судьбе...
Поводом для знакомства становится юбилей Аллиного родственника - режиссера. Гуляют  в  ресторане “Дома кино. 
  Утром Мауро заявляется ко мне домой и с порога сообщает:
- В общем, вечерок был странный: напились и танцевали на столах.  Но не это главное! Там армянин один  все меня обхаживал, про бизнес что-то говорил: Италия-Россия, Россия-Италия, ты и я... Человек с виду солидный. Может, получится что-нибудь? Вот его телефон. Позвони.
Звоню. Пранотерапевт Самвел предлагает заманивать на лечение итальянцев. Мауро делает кислую мину.
- Ну а как твоя новая знакомая?- спрашиваю я.
- Соней зовут. Работает в аптеке. Лекарства готовит. Но толста...
- Знаешь, как говорят в Одессе, когда хотят пожелать несчастья? Чтоб тебе жену меньше девяноста килограммов.
- А у нас знаешь, какая поговорка есть? Женился, чтоб риса поесть.  Во время свадьбы принято жениха и невесту рисом обкидывать. В жизни все может быть... Так что через пару дней поеду к ней в гости.    
От Сони он возвращается довольный и вдохновленный:
- Предлагает мне переселиться к ней. Фотографии родственников показывала. Дед у нее - ваш священник... Высокого, видно, чина. Шапка  у него такая, как у папы римского. Непростая бестия !
- Мауро, если ее зовут Соня и сама она- провизорша, ее дед  вряд ли может быть нашим священником...
- Да? Ну тогда я ничего не понял... 
Грядет тотальное безденежье - и итальянец все упорнее накручивает номер Большого Чечена.  И вдруг удача:
- Приезжайте,- говорит наш кавказский друг.- Поговорим.
  В квартире Большого Чечена, судя по всему готовятся,  к переезду: в  коридоре штабеля коробок, сумки, чемоданы, кучи  пакетов... В пустых комнатах  бродят кавказцы. На  на кухне две  женщины в черных платках моют посуду. Они что-то оживленно обсуждают между собой, но в их речи понятно лишь одно часто повторяющееся и диссонирующее с остальным “ текстом” слово -   “ мобильный”. 
- Ладно, поговорим здесь.- Большой Чечен что-то зычно произносит - и кухня пустеет.
 Объясняю, сколь тяжело финансовое положение нашего итальянского друга: деньги на исходе, за квартиру платить нечем...
- Пойду в метро жить,- плаксиво тянет  Мауро,- я и место уже присмотрел: там один бродяга с двумя собаками попрошайничает... Сяду посредине - тепло будет.
- Ну в метро не надо,- отвечает Большой Чечен.
- А что делать?
- Вот что,- говорит кавказец,- денег у меня сейчас нет..., но в магазине на Беговой осталась одежда. Можно продать. Я позвоню, скажу, чтобы вам отдали. Остаток тогда - мне. Там на приличную сумму... 
- На сколько?- оживляется Мауро.
- Ну по акту  приемки, наверно, тысяч на двадцать- двадцать пять долларов осталось.
- Да?
 - Да. Я кое-что тут, правда, с армянами менял на консервы, на квашенную капусту, но потом капуста пропала...
- Украли?
- Протухла.
Директриса магазина должна появится через пару дней, и тогда мы сможем забрать вещи. В предвкушении грядущих барышей Мауро весел  и беззаботен. Вернувшись из очередной поездки по знакомым, он сообщаем мне:
- Купил в переходе кассету вашу... Песня мне одна понравилась. Сам автор продал .
-  А почему ты решил, что он автор?
- Ну  он  в грудь себя пальцем ткнул и говорит: моё. Стоит там на гитаре играет и поет. 
-   А что за песня ?
- Вот слушай! - И Мауро пытается напеть “Ах, какая женщина”    Шефутинского.  
  Хорошее настроение итальянца портит телефонный звонок Арины.
- Позвонила мне,- жалуется он,- сказала, что дочь ее без нее плачет в Нальчике... Ну зачем мне все это рассказывать? Я же тоже страдаю!
- Ну ты у нее в качестве исповедника...
- Дура она! Оставила ребенка, сама  переехала в Москву... Все ждет своего миланца! Говорит, он с женой  развелся и сертификат о разводе ей по факсу прислал.  Ну конечно! Хотел бы я этот сертификат увидеть!  Задолбала она миланца  нытьем по телефону, наверно, вот он соседу и крикнул:    “Эй, Марио, слепи-ка мне бумажку на компьтере! ”. А потом ей ее и послал. Знаешь, как говорится: настоящему итальянцу нравятся блондинки, а женится он на брюнетке.   Ну неужели непонятно, что мы ездим сюда только для того, чтобы пары выпустить?! А? Сел на самолет, прилетел, пару дней в постели покувыркался - и назад.  Расходов- то - тьфу. А девки  думают: раз летают - значит, любят. Здесь же 300 долларов - целое состояние. 
- Ты не в меру гневен сегодня...
- Разве я не прав? Знаешь, на чем деньги можно заработать? Надо сделать  для итальянцев руководство по охмурению русских баб. Все подробненько расписать: чем, как, где и когда им голову морочить, обложечку достойную забабахать - и потом распространять в аэропортах и на авиалиниях. Успех гарантирован.
   

По телефону  договариваемся встретиться  на “Соколе”, чтобы вместе поехать в турагенство: Владимир хочет решить “кое- какие” организационные вопросы”. 
• В котором часу?- спрашиваю я.
• Мне еще надо вымыть посуду, сполоснуться самому… В общем, перед выходом позвоню.
Часа через  полтора   сам набираю его номер- ответчик. Может быть что-то не понял? Вскоре звонит телефон.
• Мать твою! - разъяренно тарахтит Мауро.- Ну долго мне еще тебя  ждать в метро?!
• Э, но мы же точно не договорились! Я жду твоего звонка...
• Я тебе  звонил, было занято, и я поехал. Думал, ты достаточно умен, чтобы понять: раз включен ответчик - я уже уехал ,и, значит, тебе тоже надо выходить. У нас в Реджо Эмилии люди поступают так! Как у вас- не знаю!
Я лишь успеваю сказать ”- через десять минут”- и он вешает трубку.
Мауро сидит на скамейке в центре зала. Увидев меня, вскакивает и разводит руками:
• Ну это ни в какие ворота… Как вы, русские, только в космос полетели, не знаю.  Я думал ты умнее! У нас в Реджо Эмилии…
• Я достаточно умен,- обрываю я его-, чтобы понять, что весь Реджо Эмилия размером с три станции метро “Сокол” и что вдобавок имею дело с человеком, который может договориться с тобой встрече, а через пару дней- перезвонить и сообщить, что он в Варшаве…
• Ты только хорошо говоришь по-итальянски!- пытается Мауро скомкать разговор.- А так ничего не соображаешь!
В вагоне, рядом с нами, повиснув на поручне,  подвыпивший парень рассуждает вслух:
• Завтра я на работу не пойду! На  фиг надо…Да?
Внимание Мауро привлекает плакат с изображением скорбящей женщины, напоминающий военные листовки “Родина-мать зовет”,  но имеющий вопреки сходству, надпись: “ Мы вас научим, как избежать армии”. 
• Что это? -  спрашивает он.
• Реклама фирмы, помогающей открутиться от службы в армии…
• Вы ненормальные! Такой позы, в которую вас поставили американцы, и в  “Камасутре” не найдешь… 
Многие пассажиры сидят, уткнувшись в “чтиво”.
• О! Cтрана поэтов!- ярится Мауро.- Изба-читальня какая!
• Чего ты хочешь? CCCР основал литератор…
• Ну хоть бы кто спросил у соседа, интересная книга, что пишут… Как это у нас в Италии… А то сидят - надулись как сычи, и каждый - о своем… Что с вами коммунизм сделал! Да я уже и сам стал здесь двигаться, как русские: с опаской. Раньше, черт возьми, сколько веселости во мне было!  Нет, современные русские мне омерзительны. Мне нравятся другие…
• Это какие же ?
• Из ваших черно-белых  фильмов 30-50 годов.
• Знаешь, почему они  тебе нравятся?
• Почему?
• Потому что в них нет ничего реального. 
Напротив нас сидит девушка.
• Смотри-смотри!- говорит Мауро,- делает вид, что не замечает нас, а сама-то краем глаза стрижет… Ну ничего сейчас посмотрит! - И с криком 
“У-у-у!”  подпрыгивает на месте. На него смотрит весь вагон. 
• За дурака приняли!- заключает он.- Ничего не понимают! У вас в стране нужно плакат повесить:  “ Смеяться запрещено!”

В турагенстве нас радостно встречает Арина. Чмокает Мауро в щеку. И намекает, что надо бы решить вопрос с  ее зарплатой: месяц уже прошел.
Мауро как с луны свалился, делает вид, будто не понимает, о чем идет речь:
• Платить должен хозяин турагентства. Он принимал ее на работу.
• Мауро, мы партнеры… Он тратил деньги на рекламу…Да, поездки оказались убыточными. Но Арина-то в этом не виновата. Она честно проработала на нас месяц. К тому же мы обещали ей…
• Я должен платить?! - удивляется Мауро.- Я думал, что должен давать ему лишь по сто пятьдесят долларов за каждого клиента, а все остальное - его дело.
• Мауро,- пытаюсь вразумить его я, - мы фактически создали новую структуру на базе уже существующего турагенства. Так мы можем беспрепятственно получать визы, формировать группы…У Владимира в рамках общего дела -одни функции, у нас - другие… Но дело-то у нас -общее!
• Да?
• Конечно. А твоя знакомая, Арина, занимается исключительно оформлением итальянских виз, поэтому платить мы ей должны из тех денег, которые зарабатываются на шоп-турах. С Владимиром мы партнеры не во всей деятельности его турагенства, а только в том, что касается  Италии..
• Партнеры?! Мне никто об этом не говорил…- Он выдерживает паузу и: 
• Значит, ты мне неправильно перевел!
• Еще Курцио Малапарте заметил, что за итальянцев войну всегда проигрывает кто-нибудь другой.
• Партнеры! Надо же такое придумать!
• Но если три человека затевают дело, кто они по отношению друг к другу? Партнеры!
• Впервые об этом слышу.
• Но это же само собой разумеется! Говорить об этом было бы так же странно ,как если бы ты стал напоминать своей матери:”Мам, я твой сын, ты не забыла, а, мам?”
• У нас в Италии все по-другому.
Он упорствует еще минут десять, потом сдается:
• Ладно, заплатим… Когда деньги будут… А будут, наверно, скоро...
• Подожду,- говорит Арина.
• Здорово ты дуркуешь!- Я хлопаю его по плечу.
• А сколько я этому учился! Мы с братом, когда получали подряды для фирмы, всегда валили друг на друга… А там глядишь - что-нибудь  и вытанцовывалось… Ладно, ты лучше думай о хорошем: завтра едем за шмотками!
Витрина магазина на Беговой, объединяющего  под названием   “Книга и здоровье” книжные прилавки и отдел всякой всячины от обуви до краски для волос, вполне могла бы быть витриной  находящегося неподалеку ваганьковского магазина похоронных принадлежностей:   сероголовый  манекен в напяленном на него уже вылинявшем местами  вечернем черном платье, которое было в свое время гвоздем устроенного Большим Чеченом показа мод,  вопреки замыслу магазинных дизайнеров, смотрится на фоне еловых веток, украшенных  красными бантиками и золотистыми шарами,  не иначе, как рекламная модель надгробного памятника.
- Здесь, похоже, ничего не изменилось,- говорит Мауро, когда мы идем через торговый зал.
Действительно, картина прежняя: в одном отсеке люди лениво листают книги, в другом - вяло перебирают “всякую всячину”, за ними наблюдают  те же продавщицы, по магазину прогуливаются те же менеджеры, за кассой в ожидании  клиентов, неестественно прямо держа спину, восседает все та же похожая на чучело совы иссушенная годами  бабушка...
Спускаемся по ведущей на склад темной лестнице. Неожиданно я натыкаюсь на что-то мягкое.
- Поосторожней!- звучит женский голос.
- Кто это?
- Да я, уборщица !
- А что вы здесь делаете?
- Мою...
- В темноте?
- А чего зря свет жечь...
На складе светло, но вовсю жарят батареи. Один из менеджеров проводит нас в складскую секцию, заставленную коробками.
- Это ваше! 
Судя по количеству тары и учитывая, что кое-что было обменено на продукты, совместное итало-российское предприятие доходов его учредителям не принесло.  
-  Вот оно мое прошлое! -  говорит Мауро, окидывая взглядом коробки. 
-  И будущее,- добавляю я.  
- Что же, будем  составлять акт сдачи-приемки! - торжественно объявляет менеджер.
В неимоверной духоте и под  надзором приставленных к нам двух продавщиц приступаем к переборке и “ поартикульному” описанию курток, платьев, юбок, маек, пальто и странных эластичных  предметов, застегивающихся между ног, которые с подачи, не любящих вдаваться в филологические тонкости, итальянcких стилистов во всем мире   называют английским словом “ body”, имеющим значение “тело”, “труп”. Некоторые вещи вызывают у Мауро ностальгические переживания, он грустно смотрит на них и спрашивает:
- Помнишь, вот это на показе носила Орьёль ?(так, за схожесть ее носа с орлиным клювом,  он  прозвал в свое время понравившуюся ему манекенщицу ).  
Цифры на попадающихся иногда ценниках  позволяют понять, почему  коммерческое мероприятие, начавшееся с элегантного дефиле в арбатском “Доме моды”, не имело благополучного продолжения.  
На перетряску и упаковку тряпок  мы ездим два дня подряд. Наконец все закончено. Уставшие и пропыленные мы сидим на коробках, обсуждая коммерческую перспективу наших трудов, которая нам обоим кажется уже не такой радужной, как вначале...   
- Ну все,- неожиданно появившись на пороге склада, довольно заявляет менеджер,- можете увозить прямо сейчас.
- Оу! - восклицает Мауро, потрясая сложенными в конус пальцами. - Дайте пару дней отдышаться! 
Но отдохнуть не удается. На следующий день мне звонит хозяин турагенства: его приятель  Сергей Николаевич, преуспевающий бизнесмен, “хотел бы кое-что приобрести в Италии.” Договариваемся о встрече.
Выходим на улицу.
• Холодно, черт возьми! - ворчит Мауро.- Надо было яйцо съесть… Но печень бы заболела…
• При чем здесь яйцо?
• Да яйцо тепло в организме держит! Ты что, не знал?
• Нет.
Признаком древности нации является  распространенность на бытовом уровне тех знаний, которые у народов молодых составляют удел специалистов. “ Нас всегда будут спасать,- сказал однажды Лучано Паворотти,- наша безграничная фантазия и наша история, позволяющая нам быть настоящими философами. Взять итальянца врасплох невозможно. У нас даже за плечами  крестьянина стоит опыт тысячелетий, делающий его жизнестойким и мудрым ”. Так, чтобы Мауро, имеющий образование “ етыре класса церковно-приходской, да и то по коридорам”, мог походя  рассуждать о теплоизоляционных свойствах яйца, две тысячи лет тому назад Катон Старший должен был составлять рецепты вот такого рода: “Возьми себе горшок, влей туда шесть секстариев воды и положи туда копыто от окорока. Если у тебя копыта не окажется, возьми кусок ветчины, только не совсем жирной, весом в полфунта. Когда он начнет увариваться, положи туда два кочешка капусты, две свеклы с ботвой вместе, росток папортника, немного меркуриевой травы, два фунта мидии, рыбу головача, скорпиона, шесть улиток и горсть чечевицы. Все это увари до трех секстариев жидкости. Масла не подбавляй. Возьми секстарий этой жидкости, пока она теплая, подбавь еще один киаф косского вина, выпей,передохни, потом вторично таким же образом, затем в третий раз: прочистишь себя хорошо. Если захочешь сверх того выпить косского вина с водой,- можно, пей. Любой из названных выше предметов может прочистить желудок. Столько предметов взято затем, чтобы прочистило хорошенько. И снадобье это приятно на вкус”.   
Опаздываем. Машины еле ползут. Мауро чертыхается. Посреди средней полосы заглохли “ жигули”. Шофер выставил метров за двадцать аварийный  знак и суетится около открытого капота, полностью закрыв движение в своем ряду.
- Сдвинуть к обочине нельзя? В Италии за такое сразу бы арестовали! Кто тебя научил так делать? Бог?   - бросив на недотепу злой взгляд, Мауро с раздражением  “выворачивает”  итальянскую поговорку  “делать, как Бог учит”.-  Какой Бог ? 
- Тот, который, как делать, не учит, а - на душу кладет.
На Тверской - пробка. В доме, где находится автосалон “Дженсер”,чистят крышу. Один из рабочих заботливо накрывает кусками тонкого картона стоящую на тротуаре новую иномарку и дает верхолазу отмашку:
• Делай! 
Со шлейфом снега вниз летят куски льда.
• Вы больной народ! Как наши южане! - комментирует происходящее итальянец .- Вы язычники: у вас нет десяти Заповедей...

Сергей Николаевич - доктор физико-математических наук - в свое время сделал не мало для оборонной промышленности СССР. В начале перестройки его тему закрыли, он  ”послал науку к черту” и  занялся бизнесом.
• У меня уже был опыт с итальянцами,- говорит он.
• И какой же?- интересуется Мауро.
• Любопытный. Заказал на фирме “Вампум” джинсы, а получил - бриджи.Да потом еще обнаружил, что сделали их в Румынии…
• “Вампум”?-удивляется Мауро.Но это же известнейшая фирма! Такого не может быть: там солидные люди! - И немного подумав, спрашивает:
• А кто-нибудь вам помогал делать заказ?
• Да, знакомый итальянец.
• Ну тогда все ясно! Ваш знакомый увидел, что вы -“сладкий человек”, договорился с румынами- у них ведь все дешевле,- ну а те, недолго думая, разместили ваш заказ в каком-нибудь цыганском цехе… И в результате… А сейчас что вам надо?- Мауро слегка оскалился.
• Мужские рубашки, женские платки. Очень хорошо идут. 
• И в каких количествах?
• Тысяч на 100 могу взять… При хороших условиях, разумеется…
• Хорошо,- говорит Мауро.- Телефончик ваш можно? 
Мы обмениваемся телефонами. Хозяин турагенства искоса посматривает на нас. В его взгляде - опасение посредника: ох, обнесут дружки- приятели!
• В общем,- кивая на Мауро, говорит  Сергей Николаевич,- с этими  ребятами, как я понял, нужно всегда быть начеку.
• Если итальянец не предлагает вам обмануть третьего,- говорю я,- значит, он обманывает вас.
• Но красивые вещи делают, заразы!  Так что если что-нибудь по моей теме будет, звоните.
На прощание пожимаем друг другу руки.
• Да что вы все время руки жмете?!- ворчит Мауро по дороге домой.- Идиотия какая!
• Со своим уставом, вообще-то, в чужой монастырь не суются. Это наш обычай. Традиция  такая. Если хочешь знать, протягивая руку, мы показываем, что у нас нет плохих намерений, что мы честны…
• Честны! Да вы все безумцы! Все без исключения! Все до единого ненормальные! Н-е-е-т, я не должен оставлять тебя ни на минуту одного.  Только оставишь и ты опять - русский! 
На следующий день звонят из магазина и просят “освободить склад”.
- Ну и куда мы это добро повезем?- спрашиваю я у Мауро.
Он почесывает затылок и потом весело выпаливает:
- Да  этому рубашечнику и впарим! Позвони.
Сергей Николаевич соглашается посмотреть товар, дает адрес своей фирмы, и через час мы уже загружаем коробки в отловленный на дороге фургон.
Погода мерзопакостная - настроение соответствующее. Шофер, судя по всему, поклонник Татьяны Булановой: магнитофон один за другим выдает ее плачи.
- Да, я всегда говорил, что вам не хватает последней ноты – веселой. Скажи ему, чтобы выключил,- просит Мауро, просовывая голову в окошко перегородки, отделяющей кабину от грузового отсека.
- Грустно, а?- не столь категорично перевожу я его просьбу шоферу.
- Есть и повеселее! - И в машине раздается грохот отечественного рока.
-  Вам еще осталось пойти к Лужкову и сказать: эй, Лужков, давай-ка Арбат, как в Голливуде, плитами актеров вымостим! - пытаясь через окошко дотянуться до магнитофонных кнопок, лютует Мауро. - Чтоб всех вас вместе со Сталиным, Лениным и Горбачевым! 
- При чем здесь Горбачев? - спрашиваю я, отстраняя его руку от магнитофона..
- А кто эту кремлевскую стену снес?
- Берлинскую, - поправляю я.
- Я ее называю “ кремлевской”! Вы же даже не понимаете, что с вами сотворили!
- Что же?
- Американцы, чтоб до вас добраться сначала папу-поляка в Ватикане посадили, если бы не они, кто б его туда пустил...  Затем Польшу прибрали к рукам, ну а потом и вас...   Горбачев стену снес, а папа это дело благословил!
   
Офис и оптовый магазин Сергея Николаевича находятся в помещении текстильной фабрики. Длинные коридоры завалены пустыми бобинами для ткани. При входе на склад, в застекленной конторке, напоминающей будку подъездного смотрителя, какая-то женщина старательно орудует   скоросшивателем, прикрепляя к женским платкам этикетки, описывающие состав материала.  Рабочие завозят наши коробки и развешивают мятую одежду на колесные вешала. Ни у кого из присутствующих на смотри... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3