ДЕТИ ЯНУСА часть тринадцатая

ДЕТИ ЯНУСА
(часть тринадцатая)


В отличие от Андрея, который, преследуемый бандитами, сметая стаи голубей домчался от Бреста до Москвы за 8 часов, хохлы в дороге подзадержались: 
• Мы туточки,- сообщил один из них по телефону через пару недель.
На  следующее утро они ждали нас в условленном месте.  По их лицам - розовым и лоснящимся, словно полежавшее на тарелке сало, - без труда можно было понять, что, доставляя наш груз,  хлопчики  заворачивали “до дома до хаты”.   
• Ну и что вы так долго?- с некоторым раздражением в голосе спросил Большой Чечен.   
• А мы ж сказали: потихонечку доедем и позвоним...
Вопреки  ожиданиям Большого Чечена, при растомаживании товара, государство получило с его фирмы сполна. После того, как шмотки и обувь были выгружены в подвальном помещении жилого дома, которое находчивый управдом, разделив фанерой на отсеки, сдавал в аренду    для хранения “чего угодно” всем желающим, бизнесмен вполне резонно заметил: 
• Да, теперь с этим надо что-то делать.
Через пару дней кто-то подсказал ему решение: устроить распродажу.
Для проведения мероприятия неподалеку от станции метро “Октябрьское поле” на неделю был снят заводской клуб, сцена и вестибюль которого стараниями сотрудников чеченской фирмы были превращены в подобие турецкого базара. У Мауро, принимавшего живое участие во всех манипуляциях с товаром - от растомаживания до складирования ,-  восточная композиция вызвала недоумение, но, вероятно, помня, как Большой Чечен лихо - “профессионально” - расплачивался в Италии , он не стал  вмешиваться и лишь  произнес: 
• Бо! Может, у вас так принято.
Кое-что было продано прохожим, которых заманил в клуб огромный плакат, выставленный около входа; часть товара взяли на реализацию, приглашенные Большим Чеченом коммерсанты. Львиную долю отцепила возглавляемая директрисой делегация от коллектива приватизированного магазина “ Книга и здоровье”, половину  которого в связи с тем, что тяга к знаниям у людей  поубавилась, отдали под всякую всячину. На этом успехи закончились, а залежи в подвале, казалось, не уменьшились.
• Отдайте на реализацию в валютные магазины,- предложил Мауро, который теперь захаживал в чеченский офис как к себе домой,- туда люди с деньгами ходят.
Идея вызвала у чеченцев одобрение и, вскоре, предварительно умножив закупочные цены на десять, в расположенную на Кутузовском проспекте валютную лавку, повезли образцы нижнего белья, прихватив с собой  и  итальянца. На переговорах Мауро   был как  Киса Воробьянинов на достопамятном собрании “Союза меча и орала”.  В кабинете директора магазина, одетый в спортивную куртку, из-под которой выглядывал пестрый шарф, держа по-военному прямо спину, он восседал   на предложенном ему стуле в окружении облаченных в темные длиннополые пальто чеченских коммерсантов и молчаливо, словно происходящее его нисколько не касалось, смотрел в  стену.
Зрелище  было эффектно  и несомненно способствовало тому, что склад частично освободился от трусиков, бюстгальтеров и прочей фигни. Но до полной разгрузки подвала было еще далеко.  Тогда помощники Большого Чечена - внешне  смахивающий на добродушного хозяина турецкой чайханы толстячок Иса и  напоминающий своим ростом и суровостью лица часового от мавзолея немногословный  Саид - гонцами  понесли весть о пришедшем товаре по своим знакомым.
• А что вы им не позвоните?- спросил я однажды.
• У них нет телефонов.
Вскоре в офисе стали  появляться - то поодиночке, то шумной ордой - рыночные торговки. Они  рылись в коробках с  образцами, затем отправлялись на склад и под присмотром  Исы, гортаня, как вороны, набивали одеждой тюки и сумки. Учет  товара  велся в толстой красной  тетради, страницы которой Иса разбил на три колонки: “имя”, “взяли”, “погасили”. Отдавать на реализацию стало нормой. Под нескончаемым притоком торгашек шмотки “уползали” из подвала, словно тараканы под распылителем работников санэпидстанции. И вскоре Исе пришлось завести новую тетрадь, на этот раз - желтого цвета, но, правда, как и в красной, колонка “погасили” оставалась в ней незаполненной. Финалом шмоточной истории стала бартерная операция: остаток одежды, обуви и  белья “махнули”  непонятно откуда появившимся в офисе Большого Чечена  коммерсантам  из Волгограда на портвейн, который , в свою очередь, планировали  продать в Апатитах.
Единственное, что продолжало лежать в подвале мертвым грузом,- это яркие разноцветные колготы. Большой Чечен стал косо посматривать на отбиравшую их в Италии Наташу. И вскоре девушка из специалиста по ассортименту была низведена за провинность до секретаря. На ее зарплате это нисколько не сказалось. Но ее крайне огорчало то, что она лишилась  звания менеджера - в России гордо звучащего, а на Западе, наряду со столь же впечатляющей у нас аббревиатурой V.I.P., нередко воспринимаемого почти как оскорбление:  V.I.P. там теперь пишут  на карточках, дающих право на скидки в супермаркетах, и в буклетах курортных пансионов, рассчитанных на тщеславного обывателя, а менеджером в фирмах обычно называют седых бедолаг, которые  роняют под свой стол точилки для карандашей, чтобы поглядеть на ножки проходящих девиц, или - молодых растяп, подобных тем, что  изображают на рекламных плакатах авиакомпаний с дипломатом в руке и идиотской  улыбкой на лице бегущими по взлетной полосе за взмывшим в небо самолетом... Как бы то ни было Наташа была расстроена тем, что потеряла возможность представляться менеджером фирмы, и  во что бы то ни стало хотела вернуть себе утраченный титул.  Для этого нужно было сбагрить колготы. Так секретарша по собственному почину стала навязывать их всем заходившим офис. Среди них оказался  и мой знакомый   Юрий - человек поистине многогранный: по образованию кондитер, в жизни строитель, но по сути - музыкант, свой досуг он посвящает “отлову лишних денег”: отцеживая информацию из услышанного, увиденного, а порой - и из прочитанного, он   стыкует “тех, кому что-то нужно или может быть нужно, и тех,  кому уже что-то не нужно”,- словом, продавцов и покупателей.  В результате, бывает,  “и нос в табаке остается...”
• Есть у меня один грузин -деловар,- сказал он,- мутит что-то в Выборге. Нужно ему предложить...
И уже  на следующий день, захватив с собой изнывающего от безделья Мауро, я отправился на встречу с грузинским дельцом, которая состоялась дома у Юрия. Гогия производил странное впечатление:   при своей  определенно кавказской внешности  он до невероятия  чисто  говорил по-русски. Посмотрев  колготы, он согласился взять приличное  количество     на реализацию.
• Ну вот и хорошо! - резюмировал нашу беседу хозяин.- А теперь давайте выпьем, что ли...
• Не откажусь! - поддержал Гогия.
Организовали стол - и полилась водка. С каждой рюмкой речь  грузина становилась все более  национально-самобытной - и по смыслу, и по фонетике. И вот, через пару часов, перед нами уже самый настоящий Гогия: 
• Я сам из Грузии,- говорит он,- но живу сейчас в Выборге... Выйдешь рано утром, когда уже светит солнце, на берег Финского залива - и жить хочется, и сердце радуется...Так выпьем же за жизнь!
В этот момент клевавший носом Юрий вскинул голову и, хватив кулаком по столу, продирающимся голосом внезапно заявил :
• Ты это не трожь! Это у каждого свое!
Мауро подскочил на стуле.  Затем, скривив рот, прошипел мне на ухо:
• Пошли отсюда !
• Неудобно.
Дело близилось к ночи. Грузин  произносил свои тосты уже не поднимаясь со стула, а сами тосты постепенно становились все менее жизнеутверждающими и  в конце концов превратились в негромкое “выпьем”. Порой на его призыв отзывался Юрий. Плеснув в очередной раз в рюмку водки и окинув комнату мутным взглядом , Гогия неожиданно вскочил из-за стола и, выполняя руками движение, напоминающее растягивание тугого эспандера, во все горло заорал:
• Порву! Как зайцев порву! 
И  рухнул на пол.
• Ну вы, русские, пьете водку! - удивлялся Мауро, помогая мне размещать на диване гостеприимного хозяина и утомленного джигита.
• В России люди пьют, как звери, а звери - как люди. Кстати, к водке нас итальянские купцы  приучили. До них на Руси медовуху пили.
• Да брось ты! У нас, итальянцев, крепкие напитки никогда в почете не были...

• Никогда ! А ты знаешь, что охлаждать  змеевик в самогонном аппарате водой первым предложил Леонардо да Винчи?

Очухавшись после попойки, Гогия появился в чеченском офисе в 
сопровождении  Юрия. Он  потолковал пару часов с кавказскими 
собратьями  и отбыл в Выборг, куда вскоре из Москвы был отправлен 
грузовик,  набитый остававшимися на складе  колготами, которые Гогия 
пообещал реализовать  за “месяцок”.
• Он теперь живет за границей, - ответили  по телефону, когда, через     месяц,  Саид позвонил в Выборг, чтобы напомнить грузину  относительно оплаты товара.
• Любуется Финским заливом с другой стороны,- узнав о случившемся, съехидничал Юрий.
Если это было так, то вероятно, вид с противоположенного берега был 
для Гогии более радостным: как выяснилось позднее, он  бежал  за 
границу, предварительно опустошив счета фирмы, в которой работал. 


Мауро продолжал наведываться в чеченский офис, надеясь, что свяжется какое- нибудь дельце.
- Заработаем денег и поедем на Кубу,- заявил  он однажды.
- Почему на Кубу? 
- Там бабы, говорят, добрые... 
 Но поступавшие ему предложения не выходили за рамки мелкой спекуляции. Так однажды кто-то из гостей с Кавказа  с заговорческим видом пытался подбить его на продажу в Италии золотых карманных часов и инкрустированного странными камнями серебряного портсигара.
- Дорогие вещи,- объяснял продавец.- Старинные! Мне - пять тысяч, остальное - твое.
Итальянец покрутил в руках безделушки и утомленно произнес:
- Надо домой съездить, а то жена мне паспорт закроет...
- Как это - “закроет”? - спросил я.
- Надоест ей, заявит в полицию, что я дома не бываю, и меня из страны больше не выпустят. Это у нас называется  покиданием  семейного  крова. Серьезное дело!
Дело, действительно, серьезное и имеющее историю, которая насчитывает тысячелетия. В Древнем Риме существовало три формы брачных церемоний. Первой,  религиозной и по сути напоминающей обряд  венчания, была брачная церемония confarreatio, проходившая в присутствии верховных  жрецов и десяти свидетелей и сопровождавшаяся поеданием посвященного Юпитеру Капитолийскому  хлеба из полбы - panis farreus. По правилам confarreatio  женились патриции, и заключенный только таким образом брак   был нерасторжимым.
Второй, светской и, как принято считать, плебейской   была церемония сoemptio, сопровождавшаяся символической покупкой невесты ( само название обряда переводится с латыни словом “закупка”) и проходившая в присутствии пяти свидетелей.  “ Будешь ли ты для меня достойной матерфамилиас?”- спрашивал жених. “Где ты, там ты найдешь и меня,” - отвечала невеста. Затем жених передавал отцу невесты слиток меди, служивший символической платой...
Третьей, неформальной и простой формой заключения брачных отношений был usus. Женщина связывала свою жизнь с мужчиной без всяких церемоний. Она оставалась неподвластной мужу и могла легко порвать с ним, выполняя одно единственное условие: она “ должна была ежегодно отлучаться из своего дома на три ночи и таким образом прерывать годичное давностное владение ею”.
К “правилу трех ночей” и восходит статья гражданского кодекса  о покидании семейного крова, распространяющаяся  при сегодняшнем равноправии как на женщин, так и на мужчин, во многих европейских странах. В некоторых из них зафиксированное полицией отсутствие одного из супругов дома после определенного часа может стать официальной причиной развода. В Италии, где  разрыв брачных уз - дело трудоемкое, а супружеская измена до 1970 года квалифицировалась как уголовное преступление, запротоколированный факт покидания семейного крова ( отсутствие дома ночью) влечет за собой  применение к нарушителю матримониальных устоев мер административного  воздействия по ограничению его автономии, вплоть до запрещения на выезд из страны, или как  иногда выражаются,  закрытия паспорта.   
  
Через пару дней  Мауро  улетел в Италию . Спустя неделю он позвонил , сообщив, что вынужден задержаться на родине... И больше ни слуху, ни духу.  Единственное, что за месяц напомнило мне о существовании моего итальянского друга, так это звонок из автосалона “Дженсер”, где по глазам посетителей с лобового стекла выставленной нами на продажу “мазерати” по-прежнему лупила злодейская кроваво-красная надпись: 25000 долларов.
- Может быть, снизим цену?- спросил менеджер.
-  Мне нужно посоветоваться...
- Только не затягивайте, пожалуйста... А то уж это слишком...    
Найти Мауро по телефону было невозможно: его жена сказала, что у него много дел, и поэтому дома он бывает крайне редко; при попытке разыскать его через Миру я получил ответ:
- Чебурашка-то? Да шатается там, у себя, где-то...
Самостоятельно принимать решение не хотелось. Но все же избавителем народа от цифровой экзекуции судьба  избрала именно  меня: раздолбив спьяну в один день две свои машины, на следующее утро я явился в салон 
-  и с похмельной категоричностью снял  “Мазерати” с продажи.
Стамескоподобный автомобиль своей спортивностью провоцировал на быструю и необдуманную езду. Проезжая на нем однажды со скоростью 120 км/час между троллейбусом и рядом припаркованных автомобилей, я едва успел  увернуться от неожиданно начавших движение “жигулей”. Остановив машину, с раздувавшимися от негодования щеками, я направился к незадачливому водителю, чей неосторожный маневр, вполне, вероятно, мог стоить  мне жизни. Стекло “жигулей” медленно опустилось, и сидевший за рулем улыбающийся кавказец опередил распиравший меня поток соответствующих ситуации слов примиряющей фразой:
- Молодец! Хорошо машин держаль!
- А если бы плёхо? - только и смог произнести я.         
Вскоре из машины стащили магнитофон, предварительно выбив боковое 
стекло, на место которого затем  встал кусок мутного плексигласа. Все говорило о том, что от автомобиля пора избавляться. И, улыбаясь при воспоминании о цифровых измывательствах Мауро, я продавал его уже за пять тысяч.
Покупатель - парень лет 25 - приехал смотреть машину вместе с 
отцом, который всем своим видом показывал, что он  против затеи 
сына. Но тот был неугомонен: “ Па, ну ты прикинь… Па, ты только глянь..” Он нажимал кнопки, стучал пальцами по стеклам, заглядывал под днище - словом, вел себя, как капризный ребенок в “Детском мире”. Потом  
дитятя сел за руль, завел мотор и при помощи ручного тормоза и педали 
газа, как юлу, начал раскручивать машину на месте. Рев двигателя и 
столпы пыли обратили папашу в бегство: махнув рукой и крикнув “ да 
делай ты что хочешь!”- он рысью подался в сторону автобусной 
остановки. А сынок уже  сросся с рулем, его желание купить 
автомобиль было безудержным. Таким же, впрочем, стал и сам 
автомобиль, когда по дороге к нотариусу у него неожиданно провалились 
тормоза… 
- Все равно беру !- заявил покупатель после того, как ему чудом удалось остановить машину. 

Тем временем Большой Чечен переехал в новый офис: теперь его фирма, название которой было созвучно с английским словом, обозначающим “благотворительность”, располагалась в здании, находящемся  напротив Министерства обороны. После переезда, который, как это всегда бывает при обновление, вселил во всех сотрудников  веру  в неизбежность успеха их деятельности, в жизнь фирмы было введено новшество: теперь  спозаранку на кухне офиса    на всю бригаду бизнесменов, их помощников,  гостей и посетителей кашеварила молодая повариха. В остальном  уклад не изменился: Саид все так же приходил в офис первым, и, устроившись в   президентском кресле, до появления его законного хозяина переговаривался с секретаршей  по селектору, словно репетировал свое будущее;  менее тщеславный Иса  целыми днями слонялся по комнатам, держа под мышкой свои учетные тетради,  колонки “ погасили”  в которых оставались по-прежнему незаполненными;  Большой Чечен выслушивал всевозможные предложения потенциальных партнеров в своем кабинете, а порой и сам выезжал на переговоры. Завоз водки “Распутин”, растительного масла, фисташек и арахиса - на этом, судя по обрывкам разговоров в приемной, должна была сосредоточить свою деятельность чеченская фирма, предлагая в свою очередь на западный рынок цемент, целлюлозу, картон и мочевину. Но впечатление это было ложным... 
- Послушай,- сказал мне однажды Большой Чечен,- твой друг Андрей на сто процентов надежный?
- В процентах определить не могу, но я во всяком случае ему доверяю...
- Хочу  отправить его  в Казахстан. Будет продавать наличные деньги. 
Предложение удивление не вызвало: в то время, когда газеты пестрели  объявлениями для вкладчиков, обещавшими им до тридцати тысяч процентов годовых, а около офиса “МММ” выстраивались километровые очереди энтузиастов, рядом с которыми дорожные рабочие снимали старый асфальт при помощи обычных топоров, возможным казалось все что угодно. Схема  продажи денег была проста. В Казахстане, где после распада СССР до введения  национальной валюты в ходу оставались рубли, ощущалась  нехватка наличных денег; причем остра она была  до такой степени, что в некоторых городах власти были вынуждены ввести в оборот векселя, при помощи которых граждане  покупали в магазинах самое необходимое для жизни. В таких местах, а в основном это были городки, построенные вокруг добывающих комбинатов, которые экономически зависели от переработчиков своего сырья, находившихся на территории России, на черном рынке  за наличный рубль  давали два “ по безналу”.  Главным было найти покупателя, который  при запрете перевода денег из Казахстана был способен через какую-нибудь  “свою  контору”  осуществить быстрый безналичный расчет внутри России. У Большого Чечена такой покупатель был, и Андрей, подпоясанный набитыми деньгами чулками,    стал  летать в Кустанай, рядом с которым в то время начиналась агония городка-комбината Рудного...       
Возвращаясь теплым июньским вечером на машине домой, я  заметил, что за мной, практически не отставая, уже довольно долго едет синий “мерседес”. На дороге  его водитель повторял все мои маневры , и после того, как  я повернул во двор своего дома и “мерседес” въехал в него следом, стало совершенно ясно, что от меня кому-то  что-то нужно. Я  закрывал  машину, когда дверь остановившегося позади меня метрах в стах “мерседеса” распахнулась   и  вышедший из него мужик  в темных очках крикнул по-итальянски:
- Ну и что дальше?
- Дальше? Дальше за такие вещи в рожу бы тебе сунуть! - ответил я, узнав в спешащем ко мне человеке Мауро.
- Привет! Извини... Я как раз к тебе ехал: жена твоя по телефону мне сказала, что ты в это время должен вернуться. И вдруг увидел тебя на дороге. Ну и пристроился... 
- А где ты все это время пропадал? 
-  Да мы с “Русситы” пыль стряхнули... - И Мауро поведал мне, что во время его трехмесячного отсутствия итальянцы восстановили отношения  с партнерами из “Нимфы”  и  завезли вместе с ними в Россию несколько подержанных автомобилей и партию колготок.
- Только,- уточнил он,- не таких расцветок, как вы тогда взяли...
- Поздравляю.
- Да в общем-то не с чем... С продуктами у них не получилось, с баром тоже... Словом, больше разговоров и суеты... Одно приятно, что в Москве. 
- А где живешь? 
- Мне квартиру от “Русситы” снимают...  Вторую уже. Первую обокрали: магнитофон стащили, телевизор, телефон... Да и на эту, похоже, нацеливаются: вчера посмотрел - в замке вроде кто-то ковырялся... Это здесь - недалеко от тебя... Если что, поможешь?
-  Ну я думаю, ты ехал ко мне не для того, чтобы заручиться поддержкой....
- Да нет. Дело в том, что мне надо библию забрать.  Есть возможность  переправить ее в Италию...
Многострадальная книга хранилась дома у Андрея, который в  тот день вернулся из очередной поездки в Кустанай.
- Мать твою!  Чебурашка ! Маврик-Аяврик!  - приветствовал он  Мауро  на пороге своей квартиры.- Вот это да! Откуда?
Итальянец ни черта из сказанного  не понял и глупо улыбался.
- Затевает очередную аферу,- прокомментировал я внезапное появление нашего общего знакомого.
- Ну хуль стоите?! Заходите ! - пригласил нас Андрей  голосом ясно говорящим о том, что пару бутылок он уже в себя  вылил.
Плюхнувшись в кресло, хозяин плеснул в стакан водки и протянул его Мауро. Тот молча поднял  руки и покачал головой.
- Как хочешь! Не знаешь, от чего отказываешься! - Андрей  проглотил пойло и захрумкал огурцом. - А,- лукаво улыбаясь, проговорил он чрез хруст,- я  понял, зачем Чебурашка приехал: хочет рассчитаться со мной за “альфа-ромео”... - И обращаясь ко мне: 
- Спроси-ка его: не пора ли мне деньги получить?        
 Мауро бросил на него жалобный взгляд и  сделал глубокий вздох.
- Положим камень на прошлое,- выдохнул он итальянскую поговорку, перекликающуюся по смыслу с  русской: “кто старое помянет, тому глаз долой”.
- Что буровит?- спросил Андрей.
- Глаз тебе хочет выбить...
- Че -го ?! - взревел  Андрей, вздыбившись над креслом.
Успокоив своего приятеля, я поинтересовался у итальянца, почему же он  все-таки пообещал заплатить за перегон...
- Боялся, что иначе он обманет меня и не переоформит машину на Миру.
- Посмотри, какой удод! Вот демонюга! - хлопнув меня по плечу и кивнув в сторону Мауро, беззлобно воскликнул Андрей.
-  Как сказал еще кто-то из латинских поэтов, осторожности учиться - на чужой беде...
Через пару дней Мауро неожиданно заявился ко мне домой  и прямо на пороге  бойко сообщил, что “ книга” отбыла с оказией в Италию. На этом свойственная  итальянцу напористость иссякла. Сидя на кухне, он лениво двигал по столу спичечный коробок и уныло рассказывал о своих семейных делах: жена по-прежнему секретарь Беневелли, дочь учится, братья все так же роют котлованы... Мауро  явно был не в своей тарелке.  У  него был вид скучающего человека: в движениях его не было привычной резкости, улыбка выползала на лицо “с натягом”. 
- А чем  занимается наш чеченский друг?- спросил он, прервав вдруг свой вялый монолог о семье.
- Деньги продает.
- Как это?
В общих чертах я  объяснил ему суть дела.     
- Это интересно! - оживился Мауро.- Что ж ты молчал, друг?!
Со следующего дня он вновь стал завсегдатаем чеченского офиса. Здесь тем временем происходили перемены: продажа денег прекратилась и в воздухе завитала подброшенная кем-то идея создания продуктового магазина. Вскоре был найден и потенциальный партнер -  некий Николай,  владелец помещения, находящегося недалеко от станции метро “Добрынинская”, которое хозяин хотел использовать либо под пошивочный цех, либо под мелкооптовый магазин. Главным требованием, которое он выдвигал, возможным компаньонам, было  проведение ремонта.
На осмотр “ территории” вместе с чеченами поехал и Мауро. Двухэтажное помещение привело его в восторг, и он сразу же заявил, что лучше чем “маленький супермаркет для этого места ничего не придумать.” Поначалу его утверждение одобрения не нашло, но, во время второго посещения, расхаживая по помещению и яростно жестикулируя,  он сумел так красочно обрисовать планировку и функционирование  видимого им  “маленького магазина  с бойкой торговлей” , что возразить ему  было нечего. Более того, порешили, что все свои чудесные мысли он непременно изложит бригадиру строителей, которые будут делать ремонт, а также подыщет в Италии оборудование для магазина и возьмется за организацию  поставки продуктов.
- О`кей ! -  ответил триумфатор и, сопровождаемый одобрительными взглядами, направился к выходу, на ходу деловито  бросив мне:
- Надо срочно позвонить Бену.
- Кто это ? 
- Как - кто? Беневелли !
Выслушав радостный рассказ   Мауро о новом проекте,  Беневелли сдержанно ответил, что  “ все возможно, но необходимо обсудить  некоторые  детали ”, и  через несколько дней, оставив  Чебурашку присматривать за  ремонтом  в «будущем магазине», для их обсуждения Большой Чечен вылетел вместе со мной в Италию.
Синьор Беневелли  вел с нами беседу, как всегда, восседая в своем троноподобном кресле под висящими на стене родовым гербом и дипломом кавалера труда.  Теперь, наученный опытом общения с русскими ,  он вернулся к свойственной итальянцам недоверчивости и осторожности и выстраивал отношения с людьми из России, согласно поговорке “лучше синица в руках, чем журавель в небе”. Казалось, перед нами был не Беневелли, а действительно самый настоящий Бен.
- Да, мы можем и магазин ваш снабжать,- говорил он,-  и оборудование для него поставить, но я хочу за всю эту работу 3%. Словом, договоримся так: три процента от всех денег, которые вы в коммерческих целях будете тратить при моем посредничестве  в Италии. Если согласны, давайте составим контракт.
У Большого Чечена возражений не было.
- Мариза,- крикнул кавалер,-   не могла бы ты ко мне подойти.
В кабинете появилась секретарша, и   Беневелли объяснил ей суть договора, который она должна была подготовить к вечеру.
- Да,- сказал он, обращаясь ко мне,- еще бы мне хотелось получать компенсацию за  предоставление вам услуг во время вашего пребывания     в Италии: визы, телефон, факс, организационные хлопоты и т.д. Я бы и этот пункт включил в контракт. Не возражаете?
- Хорошо,- согласился Большой Чечен.
- Ну в таком случае учтем и все расходы по прошлой поездке. Это не более...- Беневелли заглянул в свой блокнот.-... не более, чем полторы тысячи долларов.
- Да отдам я ему сегодня,-  снисходительно произнес Большой Чечен.- Пусть не беспокоится.
- Вот и чудесно. Увидимся позже.
Вечером, когда мы пришли в офис, кавалер труда встретил нас, сияя улыбкой:
- Ну вот наш друг и зарплату нам принес.
Мариза зачитала контракт, и, когда были поставлены подписи, все так же улыбаясь и стараясь придавать своим словам, как можно больше шутливых интонаций, Беневелли почти нараспев проговорил:
- Ну вот, сейчас наш друг даст нам конвертик - и мы станем богаче...
 Большой Чечен протянул ему конверт с деньгами. Кавалер положил его в ящик стола, встал и, раскинув руки в стороны, словно желал  этим жестом сказать : прекрасно, все как и полагается среди джентльменов, - торжественно произнес:
- Что же, завтра начнем работать!
 Когда мы шли к гостинице, неожиданно остановившись, Большой Чечен  усмехнулся:
- Первый раз вижу человека, который работает на себя и просит за это взятку. 
ВечеромтБольшой Чечен позвонил мне:
- Мне бы рубашки надо в порядок привести. Узнай у них, сумеют нормально сделать?
Вопрос был не праздный.  В каждой стране мира в гостиницах - свои “рубашечные правила”. Так в гостиницах Китая клиенту рубашки возвращают чистыми, выглаженными и благоухающими всевозможными ароматами, причем воротничок по желанию могут сделать жестким, полужестким или мягким. В Америки клиент их получает чистыми и надушенными. В гостиницах  арабского мира -  надушенными. Когда же их возвращают   в Германии, каждая складочка будет заботливо проглажена, в местах расплывов и побежалости цвета  будет отчетливо виден след упорного желания   искоренить их ... Только вот беда, что нередко после  столь пунктуальной тевтонской обработки сама рубашка становится меньше на пару размеров...
В Италии, как заверил меня портье, когда я спустился в холл, рубашки нормально сделать могут, только для этого горничная  должна забрать их утром, чтобы готовыми вернуть клиенту через день...
- Нет, это слишком долго,- сказал Большой Чечен.- Придется идти покупать новые... 
Вечерок выдался не душный ; Эмилиеву дорогу продувал легкий ветерок, и казалось ,весь город вывалил на прогулку. Люди аппетитно смаковали мороженое и замороженный йогурт, непринужденно болтали. Кругом раздавался громкий смех. Но Большой Чечен чувствовал себя в сутолоке  неловко, словно чего-то стеснялся, и постепенно веселье гуляющих горожан стало откровенно раздражать его.
- Да что они  все ржут как лошади? - почти с возмущением в голосе воскликнул  он. 
-  Они - как птицы, у которых нет ничьего авторитета... ,- возразил я.- Умеют  радоваться хорошей погоде и жизни...  
- Да они все время смеются! - уже спокойнее произнес кавказец.
“ Как и все латинские народы, - пишет итальянский писатель Курцио Малапарте, - итальянцы смеются ради смеха: просто потому, что любят смеяться, потому что смех бодрит кровь. К тому же, будучи подозрительными, тщеславными и гордыми, они полагают, что, раз они все время смеются  над другими, и никогда над самими собой, над ними вообще посмеяться невозможно. В угоду другим они никогда не смеются. Как и американцы, они смеются  для себя самих. Только вот, в отличие от смеха американцев, их смех никогда не бывает беспричинным. Они всегда находят для смеха повод. 
Американцы же, хотя и смеются независимо, часто смеются без повода, а иной раз - больше чем следует, зная -таки при этом ,что в общем-то 
посмеялись уже достаточно. Их совершенно не волнует - ни в театре, ни в кино, а уж особенно за столом, - вызван ли смех других той же 
причиной, что и их собственный.  Они всегда смеются вместе, хором, будь их двадцать, сто тысяч или десять миллионов, но каждому при этом наплевать, почему смеются другие.  И что отличает их ото всех остальных народов мира и лучше всего позволяет уловить дух их обычаев, разобраться в их социальных перипетиях и уяснить суть их цивилизации,- так это то, что они никогда не смеются в одиночку.
Немцы, в отличие от итальянцев, самостоятельно смеяться не  умеют. За столом каждый из них смеется за  соседа. Они смеются, как  едят. А  едят они впрок и “за того парня”. И смеются они так, словно боятся, что не насмеются вдоволь. Но  смеяться они начинают всегда или слишком рано, или слишком поздно, в нужный же  момент  - никогда. Это придает их смеху   ту некую обумистость, а точнее  обуховатость , которая вообще присуща всем их действиям и чувствам. Можно сказать, что они смеются за нерасторопных: либо за того, кто опоздал, либо за того, кто не успеет. 
Англичане же смеются так, будто только они одни умеют смеяться и имеют право на смех. Смеются они, как и все островитяне: только когда уверены, что их не видно с материка. Если у них появляется подозрение, что французы видят, как они смеются или же сами смеются над ними, они тотчас же становятся серьезными”.  
 Поход за рубашками вылился в закупочную акцию с размахом: довольно-таки резво в небольшом магазине, сверх запланированного, были приобретены два костюма, пяток галстуков, пара брюк и три ремня...
- Спроси,  нет ли остроносых туфель со скошенным каблуком,- обратился ко мне Большой Чечен, лишний раз подтверждая неумолимую приверженность кавказцев  к этому типу обуви.
- Так , со скошенным каблуком,- замурлыкал хозяин магазинчика , вытаскивая из подсобного помещения стремянку, - со скошенным каблуком...- Он выдвинул лестницу под потолок и, продолжая напевать, полез на самый верхний стеллаж, откуда минут через пять,  откашливаясь от пыли,  сообщил:
- Есть ! 
Башмаки подошли. И, уложив коробку в пакет, хозяин взялся за калькулятор.
- Так,- произнес он, произведя серию только ему понятных  подсчетов,- синьор хороший покупатель - и я сделаю ему хорошую скидку...
Скинутая сумма выражалась примерно сотней долларов. И насколько  эта неожиданная уступка была симпатичнее  принятых в России  систем гибких - какое идиотское определение! - скидок, принцип которых позаимствован у американцев. Суть всех этих заокеанских изощрений - с пафосом уступить на пятачок, устраивая клиенту мороки   до вывиха мозгов.  “ Для тех, кто приезжает в Америку,-пишет по этому поводу итальянский журналист Беппе Северньини,- следовало бы ввести “курсы по постижению скидок”...  Разбираться в этом вопросе здесь так же необходимо, как и знать  английский. Так после занятий десяти иностранец, вероятно,  понял бы,  что американский “дискаунт” не имеет ничего общего со скидкой по-итальянски.  Итальянская скидка - это дело личной признательности, своего рода реверанс вежливости, позволяющий продавцу казаться щедрым, а покупателю - почувствовать себя значимым. За понятием “скидка  американская” кроется целая  наука.  Чтобы в Америке  вам уступили в цене,   вы должны обладать правом на  получение этой уступки; иначе ничего не получите. Проблема заключается  в том, что вы должны знать, в каких случаях у вас это право есть.
Попробуйте, например, снять номер в гостинице. “Единой” цены  этой услуги не существует. В компьютере служащей скрывается целое созвездие цен, и, естественно, она воздержится от того, чтобы показать  вам весь его блеск. Снижение цены можно, например, получить, если вы платите определенным образом, являетесь членом некоторых клубов и сообществ,  летаете самолетами отдельных авиакомпаний; или же -, если вы забронировали номер звонком из-за границы, либо - в состоянии  назвать номер газеты, в котором было опубликовано специальное рекламное объявление отеля... Если вы не вписываетесь  в эти условия (просто потому, что не знаете об их существовании), и служащая сжалится над вами, - она   может облагодетельствовать вас скидкой тешительной...
Гораздо сложнее дело обстоит со скидочными купонами. Все наверняка видели эти пестрые квадратики с пунктирной линией для отрезания ножницами. В Италии их неизбежно выбрасывают в мусорную корзину; для американцев же они представляют собой входной билет в фантастический мир... В газетах можно встретить целые “плиты” таких купонов. 
Профессионала-купонщика распознаешь сразу же, поскольку он вооружен купон-органайзером. В  этой напоминающей толстую визитницу книжке внешне нормальные люди хранят до случая свои драгоценные бумажки...       
Купоны бывают самые разнообразные: одни можно использовать только в период распродаж; другие предназначены для членов различных организаций; третьи связаны с рекламными кампаниями авиакомпаний и т.д. Отдельные рестораны и кафе предлагают специальное обслуживание тем, кто представит купон определенного вида. В некоторых случаях( но не всегда) такими купонами просто - напросто заманивают клиентов , или же условия выдвигаемые в них таковы, что выполнить их совсем непросто. Вот, например, что говорится в купоне ресторана “ Sir Walter Raleigh”, напечатанном в преложении “ Вашингтон Пост”:
“                СКИДКА $ 10.00
за ужин в течение месяца, на который приходится ваш день рождения.
Купон действителен лишь в случае посещения ресторана не менее, чем двумя персонами. Каждая персона должна консумировать entree`на сумму $ 13.95 ( или большую). Скидка в $ 10.00 распространяется только на виновника торжества. Необходимо подтвердить дату рождения (обязательно наличие прав или какого-либо другого документа, удостоверяющего личность). Возрастных ограничений нет.  Скидка не может быть приплюсована к другим скидкам. Действительно до 14 декабря”.
Такая протокольная проза погнала бы большинство европейцев прочь от этого ресторана. Но американцам она по вкусу...
Некоторые купоны, помимо того, что обещают скидки на услуги или  товары отсылают  к каталогам, которые  в свою очередь содержат  сотни других купонов. Это своего рода черные дыры рекламы, и, если они засосут, - конец”.
Большой Чечен расплачивался за покупки, а я тем временем смотрел через стекло магазина на текущий по Эмилиевой дороге людской поток, как  вдруг заметил в толпе старого знакомого: дражайшего друга Беневелли, генерального директора “Реджана Алиментари”, синьора Кьюсси, чьи надежды на успешный бизнес с Россией  так и не сумели оправдать некогда приведенные к нему  мной  Капитаны... “А если попробовать еще раз?”-  внезапно мелькнула мысль. И когда мы вернулись в гостиницу, я поспешил  поделиться своими соображениями с Беневелли.
- А что, если переделать контракт “Реджана Алиментари” с Капитанами на нашего чеченского друга?- предложил я  по телефону кавалеру.- Ведь ему сейчас как раз нужны пищевые продукты... Так  и поставщиков никаких искать не надо, да  и  в глазах  вашего дражайшего друга будем приличнее выглядеть...
- Дельная мысль,- отозвался  Беневелли.- Я тогда перекрою всю программу и попробую завтра же утром договориться с Кьюсси о встрече...
На следующий день  Большой Чечен был представлен генеральному директору “Реджана Алиментари” как крупный  и, главное, опытный бизнесмен из России. Беневелли всем своим видом хотел показать своему дражайшему другу, что выкатывая фигуру кавказца, он, словно козырным тузом, заканчивает, казалось бы, проигранную партию. Кавалер любовно, будто ювелир - на собственное творение, поглядывал на облаченного в купленную накануне одежду Большого Чечена, перед которым, стоя около огромного установленного на треногу блокнота, продуктовый коммерсант произносил свой знаменитый монолог о “котлете” : “...берем котлету... ну котлета - это конечно образно .... речь идет о деньгах, которые вы выставляете в качестве гарантии ... и кладем эту котлету в банк....” Неожиданно Большой Чечен толкнул меня в плечо и  прервал его метафорическое объяснение  банковских премудростей   неуместно  громким “смотри!”: на столе Кьюсси стояла фотография, на которой генеральный директор был запечатлен рядом с Горбачевым.
- Это сняли, когда ваш президент был у нас после получения   Нобелевской премии,- сказал Кьюсси отходя от треноги.- Реджо Эмилия традиционно приглашает Нобелевских лауреатов для выступлений...
- А для  меня такую нельзя сделать?- спросил кавказец.
- Можно,- улыбаясь, ответил Кьюсси.- Конечно, можно...
В этот момент в кабинет вошел его помощник, держа в руках тоненькую бумажную папку с наклейкой “Россия”.
- Вот что,- сказал генеральный директор, полистывая лежавший в  папке  договор  между “Реджана Алиментари” и Капитанами, - соблюдем формальности: с вами подпишем контракт в сентябре - как раз год пройдет с момента заключения старого...
- А  фотография ?- спросил Большой Чечен.
- Мы ее вам в гостиницу доставим,- ответил Кьюсси,-  А пока вы можете ознакомиться с нашим ассортиментом, отобрать образцы... Вот этот человек, - он кивнул на своего помощника,-  к  вашим услугам...
Услуги помощника были просты. Во время встречи, состоявшейся на следующий день при входе в супермаркет, он подогнал  нам две здоровенные металлические телеги  и, бросив в одну из них свернутую в тугой рулон распечатку  цен на товары,  вежливо предложил: 
- Пожалуйста, можете покупать все, что приглянется...
Помощник откланялся, а я и Большой Чечен покатили телеги вдоль пестрых стеллажей.   После трехчасового блуждания по супермаркету,  неотступно преследуемые головоломкой “ что вкусно для русских”, мы    все же загрузили врученный нам магазинный транспорт доверху и двинулись к кассе.
- Нас предупредили,- сказала кассирша,- налог на добавленную стоимость мы с вас не возьмем. - И вместе с чеком нам был выдан документ,  которым в случае  проверки  на дороге финансовой гвардией мы могли бы оправдать разницу между реальной ценой товара и той, что была выбита на кассовой ленте.
Фотографию, на которой   Кьюсси был запечатлен рядом с Горбачевым, доставили в гостиницу в день нашего отъезда. Запыхавшийся курьер вручил портье большой белый конверт, и страж дверей  окриком “синьоры”  едва успел  остановить нашу -  отъезжающую  в аэропорт - машину, вслед которой провожавший нас кавалер уже было собрался  помахать рукой. Большой Чечен мгновенно распечатал конверт и, осклабившись в довольной улыбке, принялся рассматривать фотографию, видимо, предвкушая эффект, который она произведет в Москве.
- Ну что, все в порядке? - спросил  Беневелли, и в  интонации его вопроса,- а когда говорит итальянец , она - важнее слов, -  ясно слышалось: ну так с кем дело-то имеете !
- Да! - ответил кавказец, продолжая  разглядывать фото.
 - Хорошо...- Кавалер постучал пальцами по крыше машины, вызвав звук напоминающий одновременно и лошадиный галоп и стрескотание кассового аппарата. - Кьюсси - сильный человек.  И я вот что подумал : нам бы и контрактик между нами усилить... Я смогу курировать ваши интересы при формировании заказов, а вы некоторым образом учтете мои при распределении прибыли в своем магазине. А?

 На следующий день, позвонив мне  по телефону, Мауро заговорчески произнес:
- Нам надо срочно увидеться. Через полчаса около метро...
Перекатывая в губах сигарету, он  переминался с ноги на ногу  около  киоска.
- Колу,-  обратилась к продавщице стоявшая перед ним в очереди девчонка лет двенадцати, пропищав это слово с такой непринужденностью, будто    впитала его с молоком матери.
- Кока-кола,- подавая вслед за ней  в окошко деньги, старательно выговорил  итальянец , как бы определяя тем самым  безопасное расстояние между собой и этим  давно ему  знакомым , но все равно остающимся для него чужим   понятием.
Он сделал несколько глотков и на одном дыхании выпалил:
- Ты должен мне помочь. Мира разлюбила меня.
- ? 
- К ней опять ее муж зачастил. Меня она к себе не пускает.
- Ну а я что могу сделать?   
- Мебель у нее забрать .
- ?
- Я ей всю квартиру обставил.  Так вот пусть теперь отдает.
- И как ты себе это представляешь?
- Ты должен с ней поговорить. Я подъеду, а она  пусть  ее  хоть из окна выбросит. Мне она не нужна. Лишь бы ей не досталась. У нас так принято: невеста, если свадьба не состоялась, возвращает то, что ей дарил жених. 
- Но это у вас, и то, когда речь идет о невесте...
- А что же делать?
- Как говорят опять-таки у вас: ресторан ты выбирал сам, блюдо заказывал - так же ...
- Думаешь...?- Итальянец добродушно улыбнулся.- Тогда поеду к себе в магазин.
Чеченцы утверждают, что поговорка “хороший понт - дороже денег”, применительна исключительно к ингушам, добавляя при этом, что если засветятся все ингушские понты, в Назране настанут белые ночи. Но кто хоть немного знаком с Востоком знает, что она подходит ко всем его  народам - от Арабии, чей славный сын, некогда самый богатый человек в мире, Аднан Хошаги в рецепте обогащения  первым пунктом ставит “пускание пыли в глаза на последние деньги” , до солнечной Грузии, где костюм «от Канали» и одолженный роскошный лимузин могут стать основанием для получения астрономического кредита. Поэтому  и фотография Горбачева и Кьюсси  - в  увесистой рамке из красного дерева - была установлена на столе Большого Чечена, таким образом, что  входящие в его кабинет замечали ее  от самой двери.
• Мой поставщик,-  спокойным тоном удовлетворял кавказец     любопытство своих  посетителей.      
Затея  с магазином уже виделась им как  мероприятие камерное. Большой Чечен жаждал большого бизнеса. Казалось, в его замысел входит завалить продуктами “Реджана Алиментари” всю страну. Факсы с предложениями летели во все концы нашей необъятной... В офисе, чтобы поглазеть на заморскую снедь,  появлялись представители больших и малых народностей бывшего СССР. И наконец в этом направлении был сделан решительный удар: привезенные  из Италии образцы   разместили на выставке “Товары”, проходившей несколько дней в актовом зале одного из научно-исследовательских институтов Москвы, где их окружали преимущественно поделки народного промысла и буравили суровым взглядом посланники глубинки.          
Тем временем в помещении Николая вовсю шел ремонт, в котором Мауро, успев выторговать себе небольшую долю в будущем бизнесе, принимал участие в качестве надзирателя и консультанта. Криком “оу!” он одергивал рабочих, когда по его мнению они делали что-то неправильно, и  при помощи языка жестов и рисунков в воздухе обсуждал частности проекта с их бригадиром, которого, вероятно потому, что тот вечно ходил с чертежами под мышкой, воспринимал как планировщика и  называл, как это принято в Италии, “синьор геометр”. Вскоре  пыльные работы были закончены, помещение засияло кафелем, и в дело вступил   Беневелли, начав в  Италии поиски  оборудования для будущего магазина . Мне приходилось с ним часто общаться по телефону, корректирую  задачу, поскольку      заказчиков поволокла за собой русская народная мудрость: “ загад не бывает богат”, и они  стали  проявлять  побежалость мысли  относительно  коммерческого профиля   магазина - сначала внезапно решив разбавить продуктовый ассортимент одеждой и обувью, затем надумав сдобрить его парфюмерией, чем постепенно превращали лелеемый в мечтах Мауро  “ маленький магазин с бойкой торговлей” в подобие базара, с которым  итальянец никак не мог  увязать свои  представления  о дизайне,  все больше уступая при принятии  решений по этому вопросу “синьору геометру”, который, в свою очередь,  в геометрии  тянул  явно слабо, судя по тому, что     для всеменяющегося заказа  выдавал цифры, как неожиданно выяснялось,  полученные замером на глазок, а порой и  путая высоту с шириной ... Поэтому,  когда я на пару недель должен был уехать из Москвы, Большой Чечен попросил меня “ быть все время на связи”.
- Мы не можем найти Мауро,- через несколько дней раздался в моем гостиничном номере телефонный звонок его секретарши,- а Витторио нужно срочно сообщить об изменении цвета и  размеров холодильного прилавка. Нужно  позвонить в Италию ...
Позвонить  из российской провинции, где я находился,  за границу было делом канительным. Это  означало  часа три  прождать около телефона , пока  вдруг тишину нарушат тревожные длинные звонки и какая - нибудь  барышня из областного узла, хихикая, подобно  молодой селянке, которую по правилам деревенского заигрывания парень окатил водой, начнет допытываться :“ ... а кто вам там нужен, по этому номеру...?” ;  когда же вы назовете имя,  несколько раз переспросит:  “...как -как ?” , потом будет долго его коверкать,  затем все-таки выговорит    правильно, и наконец произнесет сакраментальное: “ А если его нет, говорить будете?”; или же  -  сразу   сообщит, что в данное время “нет линии” и спросит: “ Ну что, перенесем заказ?”  Но, благо,  нет на земном шаре такой телефонизированной точки, с которой нельзя было бы  связаться из любой итальянской телефонной будки, поэтому я предложил Наташе  позвонить  Беневелли и  на английском языке  попросить его набрать мой номер. 
Звонок раздался минут через десять.
- Витторио сейчас не может с вами поговорить,- прозвучал  в трубке голос незнакомого мне итальянца.- Он просил меня узнать, в чем дело...
Я объяснил, что  холодильный прилавок должен быть на двадцать сантиметров шире и на десять - выше...
- Хорошо,- ответил мой собеседник.- Мы учтем.
Через несколько минут телефон зазвонил вновь.
- Извините, это вас снова беспокоят от Витторио, - на этот раз в трубке звучала русская речь, но по акценту слышалось, что говорил итальянец.- Он просил выяснить,  какой прилавок вы имеете в виду.
Складывалось впечатление, что, позвонив в Италию, Наташа ошиблась номером и оставила мой телефон совершенно посторонним людям: в окружении  кавалера, насколько я знал,  по-русски никто не говорил...
- Извините, а какая у вашего Витторио фамилия?- спросил я, чтобы рассеять последние сомнения.
- Мельци.
- А у  нашего  партнера - Беневелли.
- Да?  Ну а зачем вообще  вам нужен этот Беневелли! Мы вам  прилавки   сделаем лучше и дешевле. Только скажите, какие...- заявил мой собеседник.
- Браво! - воскликнул я,  воздавая должное знаменитому итальянскому arte di arrangiarsi - искусству  устраиваться, по правилам  которого  жизни - этому  “податливому материалу” -   человеческой предприимчивостью, проворностью  и  умением извлекать наибольшую  выгоду из любой ситуации придается желаемая форма.

 Мудров-Селюнин Андрей Александрович