ДЕТИ ЯНУСА часть девятая

ДЕТИ ЯНУСА
(часть девятая)

“ Болтливость – наш старинный порок,- пишет итальянский публицист 
Чезаре Марки, - и избавиться от него надежды нет. История знает немало примеров проявления этого национального качества итальянцев.
Так, например, во время первой мировой войны, когда  генерал Кардона стал излагать приехавшему на фронт королю Витторио Эмануэле III план нападения на австрийцев, его Величество почти сразу же прервал своего офицера: “ Генерал, я уже все знаю. В план нападения еще вчера ваш повар посвятил моего…” 
Однажды из Ла Специи в неизвестном направлении отплыло военное судно. Первая остановка в засекреченном маршруте должна была быть в Неаполе. К своему удивлению в неаполитанском порту моряки обнаружили поджидавшую их орду проституток. “Откуда вы узнали о том, что мы приплывем ?”  “ Да весь Неаполь знал об этом!”
Так теперь казалось, что о приезде Большого Чечена знал весь Реджо Эмилия. Вечером, когда мы вернулись из Флоренции, по холлу гостиницы “Астория”, поджидая его, судя по всему, уже не первый час, слонялись желающие с ним познакомиться. Желание их, вероятно, особо  подхлестывалось  характеристикой, которую Беневелли  дал своему гостю: “Связан с правительством”. Разве не является  основным стремлением бизнесменов – стремление прильнуть к “госсоску”? Что может быть для них заманчивее и милее “бюджетных сисек”? 
Предварительно справившись у портье  гостиницы об имени и фамилии нужного им гостя, и извещенные негромким окриком или подмигиванием гостиничного стража порядка о нашем появлении, практичные синьоры подходили к Большому Чечену, спрашивали  у него разрешение представиться  и следом, объясняли,что у них к нему есть “важное дело”.  За полчаса нашего пребывания в гостиничном холее “на аудиенцию” к “связанному с правительством”  образовалась целая очередь. Правда, на поверку “важным делом” всякий раз оказывалась попытка всучить какой-нибудь товар или же трудоемкая авантюра. Предложения, некоторые из которых сопровождались откровенными намеками на мзду за содействие, были самые разнообразные: от продажи российскому государству списанных технологических линий до нелегального реэкспорта через Россию контрабандных сигарет, заманчиво описанного владельцем местного оружейного магазина.  
Кавказцу поначалу явно льстило такое внимание к его персоне, и, улыбаясь, первый час он внимательно выслушивал, нежданных гостей. Затем все чаще  стал поглядывать на свои новые часы и позевывать… Наконец, переговорив с последним  посетителем, мы облегченно вздохнули и, предвкушая прелести итальянской кухни, отправились ужинать в гостиничный ресторан. 
Но не тут-то было… Едва мы уселись за стол, как  в центре зала неожиданно появились вешала с трикотажной одеждой, и тянувший их, сцепленные как железнодорожный состав, невысокий юркий мужичок средних лет прокричал:
• Я знаю, знаю, что вам нужно! Вот, пожалуйста! На любой вкус. Для детей, мужчин и женщин. Молодых и не очень. Пожалуйста! Вот ваша дама пусть посмотрит.- Он кивнул на Наташу.- У женщин же вкус -  не то,  что у нас!
Мужичок оказался владельцем крупного оптового склада. Плюхнувшись на свободный стул, оптовик заказал бутылку вина  и   в бойком монологе донес до Большого Чечена мысль о том, что если он купит у него хотя бы половину его товара, то в подарок получит почти новую машину “рено”.
• На улице стоит. Идемте посмотрим!-Торговец уже вскочил из-за стола, но по моему совету Большой Чечен предложил перенести разговор на другой день. Продавца это ничуть не смутило.
• Пожалуйста-пожалуйста!- сказал он.- Когда угодно. Всегда в вашем распоряжении. Вот мои телефоны.- И, вручив каждому из нас по  визитной карточке, он как локомотив потянул свой трикотажный состав  из зала.   
На следующий день, закупив на окраине Реджо Эмилии около сорока тысяч пар разноцветных колгот, мы отправились в одно местечко, где, по уверению Беневелли,  должны  были увидеть много интересного. Мауро долго плутал по разрезавшим сельский пейзаж  узким асфальтированным дорожкам, и наконец,  мы остановились напротив  современного каменного строения,  возведенного буквально посреди поля. Судя по неимоверно широким улыбкам на лицах хозяев заведения и их медоточивым речам, гостями мы были наижеланнейшими. Владельцы товара словно угадали, что решающее слово в нашей компании  должна произнести Наташа,-  и осыпая ее комплиментами, один из них взял ее «под локоток» и  повел в просторный зал, где в расставленных  на полу открытых коробках и на развешенных по стенам вешалках было “много интересного”.  От разномастности товара рябило в глазах. Это был сток - собранные воедино остатки одежды со складов магазинов и фабрик.  Смысл торговли такими подборками прост: все продается вместе, как говорят блоком, и в этом “всем” каждая единица имеет одну и ту же цену, независимо от того представлена она галстуком, штанами, рубашкой или дубленкой.    Само английское слово “сток” поэтому невольно ассоциируется с русским словом “слив”, использовавшимся  в советские времена в некоторых московских ресторанах  для определения   недопитого клиентами  спиртного, которое, разлитое по бутылкам,   по ночам продавалось  жаждавшим  пьяницам, очень почитавшим это пойло, поскольку  две-три рюмки  водки или коньяка, вбуханные ресторанными “виноделами”  в мешанину  из сухого и портвейна, делали его довольно-таки забористым. Предлагавшемуся нам  “коктейлю”, который  состоял из тысячи компонентов - галстуков, бабочек, рубашек, брюк и т.д  по цене 10 долларов каждый - крепость придавали несколько    курток ,  пальто и плащей. И произнеся словно тост: “ Берем!”, -     Наташа его “выпила”... Вечером в гостинице нас поджидали двое. 
• Мы к вам  вместе по одному делу,- прояснил ситуацию один из них.
На его визитной карточке  была изображена огромная рыбина, плывущая над надписью  “Савойа Луиджи, chairman, рыборазводня”, а сам он смахивал на дельфина, который, не переставая  улыбаться, в любой миг   может огреть вас хвостом.
• Форель в Румынии разводим…,- бодро  проговорил chairman в тот самый момент, когда его компаньон после продолжительных манипуляций с бумажником наконец извлек из него свою визитку и протянул ее Большому Чечену. На глянцевом прямоугольнике,без рисунков и вензелей, скромным шрифтом было набрано:  “Адвокат. Отелло Казанова…” Но словно того мало, сам адвокат походил на графа Калиостро в исполнении грузина Нодара Мгалоблишвили в известном фильме Марка Захарова “Формула любви” …
• Да, - спокойно ответил Отелло, видимо, уже привыкший к удивлению, вызываемому сочетанием его имени и фамилии.- Так мама с папой захотели.
Воля и упорство родителей при выборе имени для своего чада могут уготовить детям нелегкое существование. Так некоторые почитающие героев античности итальянские мамаши и папаши непременно хотят присвоить их имена своим отпрыскам. Бывает, их не останавливает даже  то, что пол  родившегося ребенка противоречит любимому имени, и тогда в  итальянских анаграфических книгах  регистрируются, например, девочки  Ахиллы, Улиссы, Леониды (  в честь героя фермопильского сражения,  спартанского царя Леонида)… Но если страсть к  героике  еще как-то объяснима, что сказать о родителях, назвавших своих детей Камбьяле (вексель), Бинарьо (железнодорожный путь) или не требующим перевода словом Бендзина? А - как здесь не вспомнить ! - о советском  папе Аллибабе, назвавшим своего сына, моего знакомого,  Василием, что сделало того полным тезкой героя известной кинокомедии, который  угодил в тюрьму за то, что на заправке разбавлял бензин ослиной мочой?   Да ,  предков, как известно, не выбирают, поэтому от них можно унаследовать и фамилию, которая впоследствии будет странным образом контрастировать с выбранной профессией. Может быть даже, что подчас сама фамилия  склоняет  человека к упрямству и заставляет его при выборе профессии идти наперекор судьбе: как иначе объяснить, что на кабинетах ответственных российских чиновников встречаются таблички с надписью «тов. Загребайло», «тов. Хапугин» или что на одной из выставок собак решения выносил судья по фамилии Барбосов? В Италии  подобных  курьезов много.  Достаточно вспомнить, что фамилия известного итальянского горнолыжника – Томба имеет на его родном языке значение  “ могила”. А сколько его однофамильцев  занимаются в стране врачебной практикой… Ну ладно могила – она страшна для пациентов,  а  что вам делать, независимо от профессии, если вы, например,  Канья( сука) или Кантачессо( поющий унитаз)… Несомненно фамилию менять. О подобных анаграфических изменениях в Италии регулярно сообщает “ Гадзетта Уффичале”. Чего только не встретишь на ее страницах! 
Но именами и фамилиями итальянцев могут удивить не только соотечественники. Среди иностранцев в этом отношении бесспорный лидер журналист из японского издания “ Asahi Shimbun” Оринава Суимури. Всякий раз, когда ему приходилось в Италии представляться, он ввергал собеседников в оцепенение: ведь на итальянском  имя и фамилия бедолаги   буквально означают “ ссал на стены”.     
Визитеры пригласили всю нашу компанию в гостиничный ресторан. Пока мы шли по залу и усаживались за стол, рыбовод  делился с нами своими впечатлениями о переменах в странах бывшего соцлагеря:
• Венгерские полицейские  теперь  просто звери: чуть скорость превысил - сто долларов. Румыны еще хуже ! Таможенник на границе говорит мне прямым текстом: или даешь  двести долларов, или я по подозрению в угоне промариную твою машину здесь неделю. Вот так! Все хотят денег...
Мы уже  приготовились к очередной попытке всучить нам какой-нибудь залежалый товарец ( а я, глядя на рыбовода, грешным делом подумал: неужели будет “навяливать” нам форель) , но, вопреки ожиданиям,  последовала челобитная:  ассоциации местных кооперативов , имеющей в  Москве представительство, Советский Союз задолжал солидную сумму, так не был бы влиятельный человек из России столь любезен, чтобы помочь получить с государства должок?.. Примерно так адвокатствовал рыбовод, в то время как настоящий адвокат был нем как рыба и, застенчиво улыбаясь, скорее походил на  голубого воришку. Выслушав петицию,  Большой Чечен   вытащил из кармана золотого  “пеликана” и взял вопрос на заметку...
Утром отправляемся на закупку нижнего женского белья. По дороге заезжаем в   автосалон, чтобы посмотреть машину для Большого Чечена.
• Вот эта! - недолго думая, кавказец хлопает по капоту серебристого  мерседеса.- Сколько?
Мауро уже успел провести подготовительную работу, и названная цена пятилетнего автомобиля вызывает у Большого Чечена радостную улыбку:
• Беру.
Выплачивается небольшой задаток - и мы продолжаем путь в находящуюся неподалеку Болонью, где нас ждут на фирме “Еврокорсет”. 
- Вот она, моя земля ! - довольно говорит Мауро, кивая на мелькающие за окнами мирные пейзажи Эмилии. - Нигде больше не живут так люди !
В расположенных вдоль дороги небольших заботливо ухоженных селениях для жизни есть все необходимое:  банки, магазины,  школы, церкви и обязательно -  бары, эти пункты обмена информацией, зарождения замыслов, планов и коммерческих мероприятий ... В таких местах можно жить полноценной  жизнью, не зависимо от внешнего мира. Каждое селение должно быть самодостаточным - такова  традиция, связанная с многовековой раздробленностью полуострова. В ней  проявляется  знаменитая итальянская концепция  «мира под человека», « a misura d`uomo»: человек - в центре всего,  он – всего мера, и ограниченность территории не должна ограничивать его возможностей.  Как это мировоззрение отличается от того, что свойственно России, где бытует поговорка  « сделать так, чтоб жизнь медом не казалась», а небрежно изготовленные бытовые предметы указывают на неуважение и презрение к человеку как таковому и все лучшее - яркие способности и силы нации, которых у нее немало, поскольку она еще молодая, - направляется исключительно на то, чтобы отстоять и поддержать  какую-нибудь    идею, каковой обыкновенно оказывается чья-то  власть, затягивающая петлю на шеях рабов. России нужны не люди - бей своих, чтоб чужие боялись, говорит она о них,  -   России нужны герои. Но хороша та страна, замечено в одном из «Диалогов» Джордано Бруно, которой они нужны…  
Экономика  этих мест - фабрики по производству керамической плитки. Во всемирный центр керамики, как их называют сегодня, они превратились за двадцать лет. В  пятидесятые годы , заканчивая работу  на своих полях, трудолюбивые и  предприимчивые крестьяне округи, по вечерам начали вручную изготавливать кирпичи и плитку из благодатной глины с берегов местных рек... Затем, во времена экономического бума, инженерный гений итальянцев создал уникальные промышленные технологии, которые переняли  Америка и Испания, пытающиеся сегодня составить в производстве керамической плитки конкуренцию небольшому сельскому району Эмилии. Но он так и остается мировым лидером, хотя сегодня, после того как он исчерпал свои природные ресурсы, землю, пригодную для изготовления керамики, в него доставляют из-за границы, преимущественно из Украины …  
Кое-где виднеются  холмы с многоэтажными террасами виноградников и миниатюрных  полей. В свое время  эти площадки на склонах ровняли лопатами, землю в к подножию холмов стаскивали в мешках. Сегодня их обрабатывают сельскохозяйственными машинами, которые, кажется, способны двигаться  по отвесной вертикали.
• Когда я был маленький,- говорит Мауро,- мы на холме жили. Знаешь, тот, кто живет на высоте, жизнь видит не так, как те что - внизу. Вечерами я смотрел вдаль и думал: черт возьми, весь мир перед тобой, где-то там Швейцария, Франция, попаду ли я туда когда-нибудь...  Когда стоишь наверху - ощущение сильное: чувствуешь себя орлом, готовым взлететь...                
 Город, имя которого  широко употреблялось в СССР в сочетании со словом “плащ”  и во всех языках закрепилось  названием выведенной в нем породы собак - “болонка”,  в древности принадлежал этрускам и назывался  Фельсиной. Затем  произошло событие, которое некоторые итальянцы с усмешкой вспоминают, когда речь заходит о мастерстве французских  виноделов или же о неискоренимости известного французского пьянства.  Так описывает его древнегреческий  писатель Плутарх: “ Галлы - народ кельтского происхождения,  покинув свою землю, которая, как сообщают, не могла досыта прокормить всех по причине их многочисленности ... двинулись на поиски новых владений... Много лет спустя они впервые попробовали вина, доставленного из Италии, и этот напиток настолько их восхитил, что от неведомого прежде удовольствия все пришли в настоящее неистовство и, взявшись за оружие, захватив с собой семьи, устремились к Альпам, чтобы найти ту землю, которая рождает такой замечательный плод, все прочие отныне считая бесплодными и дикими”.  Бои - одно из кельтских племен, племен которые  за белоснежность их кожи  вначале были прозваны “галатами” (от греческого слова  “gala”-“молоко”), а впоследствии римлянами стали именоваться просто галлами, заняли Фельсину. Память об этом  сохранилась в современном названии города, происходящем от кельтского топонима Бонония, в корне которого значение “строение”, да в болонском диалекте, который, относясь к распространенной на территории Эмилии галло-италийской группе, при массе грамматических, лексических и фонетических своеобразий   на слух воспринимается скорее как французский, нежели итальянский... Возможно, именно из-за  того, что утонченное парижское ухо Монтеня слышало в  этом диалекте что-то близкое, но исковерканное и коробившее,  писатель  назвал его “худшим диалектом Италии”. Как бы то ни было,  не колеблясь можно  сказать, что  жителей  Эмилии Романьи и французов сближает свойственная и тем и другим революционность, словно от общих предков - галлов - им передался ген жажды социальных перемен:   регион этот, столицей которого является   Болонья, в стране -  самый коммунистический и  некоторые его  обитали носят такие имена, как Коммуна или Шоперо (Забастовка) ...   
В   средневековье, когда  необходимо   было   знать прилагательные, характеризовавшие основные города Италии ( чтобы понимать, куда вступаешь),  и  в путеводителях  для  неопытных путешественников  твердилось:“ Рим Святой, Падуя  Ученая, Венеция  Богатая, Милан Большой, Равенна Древняя, Неаполь Любезный, Генуя Гордая”, Болонью называли Жирной.   Но некоторые  не понимали, где заканчивается название города и начинается эпитет.  В 1529 году секретарь английского посланника,  делегированного  в Болонью на коронацию  Карла V,   в своих отчетах, упоминая город, постоянно  писал: Болонья Жирная.  В 1622 году и принц Конде отметит в своем дневнике: “ Обед в Маль Альберго, ночлег в Болонье Жирной, в локанде “Пилигрим”... 
Эпитет города вполне оправдан: Болонья находится в центре богатейшей сельскохозяйственной зоны, где, за исключением оливковых деревьев,  нехватки нет ни в чем.  Здесь, среди прочих деликатесов, были изобретены ставшие известными во всем мире “мортаделла”, “тальятелле” и “тортелини”. Первая появилась благодаря монахам, которые однажды  растолкли в ступе свиное мясо и затем поместили его для сохранности в “чулок” из кишки. Вторыми мы обязаны повару синьора Болоньи Джованни II  Бентивольо - Мастро Дзафирано. А третьи, согласно легенде, являются слепком, который один болонец сделал с пупка самой Венеры.  “ Думаю, нигде на свете,- пишет уроженец Болоньи , журналист Энцо Бьяджи,-  еде не придается такое значение, как в моих краях: в старину здесь “гастрономическими”  были  даже прозвища, которыми во время ссор  обменивались  влюбленные: она называла его пельменем, он ее - клецкой.” “ В Болонье,- утверждал в прошлом веке итальянский писатель Ипполито Ньево,- за год съедают больше, чем в Венеции за два, в Риме за три, в Турине за пять лет, а в Генуе - за двадцать”.  До недавнего времени здесь проводились между семьями соревнования “кто больше съест”; устраивались лотереи, где призом   была откормленная свинья;  организовывались общества, члены которых в течение года собирали деньги  для того, чтобы в конце декабря закатить пир, не уступавший средневековым банкетам, во время которых в одной смене блюд было “до пятнадцати видов еды, радующих и глаз и вкус”.
Но болонские гаргантюа спокойны за свое здоровье:  их кухня, за исключением отдельных  соусов, сходных по сложности и надуманности состава с французскими,  естественна и в ней нет острых блюд. Как утверждает местный персонаж комедии дель Арте - доктор Баланцоне, если очистить смысл его  высказывания от  свойственных ему   ученых витиеватостей и долгот: кто ест по-болонски переваривает отлично, а при хорошем пищеварение - хороший вид и настроение, котелок варит вовсю и брызжет фантазией... 
После пиршества,  заметил тезка святого патрона Болоньи, скуррильный римский писатель Петроний, страсти разгораются.  И действительно, по мнению многих наблюдателей, не менее  важной характеристикой города является  сластолюбие, вполне возможно, доставшееся  ему  вместе с чревоугодием по наследству от заселявших его некогда этрусков, имя которых, среди иных сравнений, было у римлян ( в то время, когда они еще были моралистами)  синонимом обжорства и легкости нравов; или же - от сменивших этрусков галлов, чьи другие потомки - французы - славятся этим качеством не менее... “Нет в Италии места,- писал знаток вопроса Джакомо Казанова,- где можно насладиться большей свободой и благосостоянием.   ...и нигде не сыщешь удовольствий по такой доступной цене и с такой легкостью”.  “ Если бы вы знали,- восторгался Боккаччо,- что я  делал, когда в Болонье   мы ходили с товарищами по бабам…”  “ Красота девочек этого города,- замечает маркиз Де Сад,- не позволяет мне проследовать дальше, пока я не насыщусь ею вполне”.
Свою красоту женщины Болоньи  всегда старались подчеркнуть.  В средневековье в городе  в связи с этим не раз вводились  ограничения на роскошь в женской одежде и ношение драгоценностей, которые встречали сопротивление со стороны слабого пола. В 1453 году донна Николоза Санути возглавила настоящее восстание против  ограничительных  законов, установленных кардиналом Бессарионе.  Но природу не пересилить, и в XVII веке    даже вдовы  перестают здесь носить траур, вызывая тем самым гнев священников.  “Можно подумать,- писал о веселых болонских вдовушках каноник Гизелли,- что они радуются, что небо освободило их от рабства брака, возвращая им былую свободу.”  В XII веке по поводу этой свободы  отпустил меткое замечание юрист Булгаро, прозванный за точность своих речей “Златоустом”.  Женившись в зрелом возрасте на очаровательной юной особе, к тому  времени давно уже утратившей девственность,   на следующее после свадьбы утро, начиная урок со своими учениками, он сказал им: “ Rem non novam nec inusitatam aggredimur-  случившееся с нами не ново и не необычно”.
Никогда не были ни новыми и ни необычными   любовные истории и в болонских монастырях. « Нашим женским монастырям ,- писал Боккаччо ,- не удалось ни  одной души склонить к служению Богу. Но зато они породили бесчисленное множество жриц Афродиты».  Монашки отдавали предпочтение  “парням  с окрестных шелковых полей.” Один из них , как свидетельствуют хроники, заявился к настоятельнице монастыря и просил отпустить приглянувшуюся ему девицу простыми и ясными словами: “ Она мне нравится, я ее хочу...”  
В 1403 году бывший тогда папским легатом  в Болонье Балтазар Косса издал указ, в котором говорилось: « Чтобы сохранить непорочность нравов и честь монахинь, живущих в святых обителях, оградить их от соблазна … мы запрещаем доступ в монастыри светским лицам мужского пола без специального разрешения высшего церковного правителя города, так как они легко могут встречаться там с монахинями и разговаривать с ними. Мы запрещает также игру на гармонике и других музыкальных инструментах вблизи монастырей. Нарушитель нашего указа будет задержан и должен будет уплатить в папскую казну 25 золотых. Виновная в прелюбодеянии монахиня должна будет уплатить штраф 500 дукатов, а в некоторых случаях может быть приговорена к смерти». Но в этом суровом  указе на самом деле проявлялась не забота легата о нравственности монахинь: бывший пират и бандит, убийца, лишившей своей рукой жизни около ста человек, распутник, пропустивший через свою постель самых красивых женщин Италии той поры, авантюрист, добившийся высшего чина католической церкви  и оставшийся в ее истории как  папа Иоанн XXIII , Балтазар Косса  “просто считал светских мужчин опасными соперниками и, желая обеспечить себе “монополию” хотя бы в монастырях , всеми способами старался оградить себя от них”. Косса считал, что только он сам   может наслаждаться чистотой  христовых невест. Как сообщают современник событий - секретарь папской канцелярии Дитрих фон Ним и выдающийся французский историк  де Поте, за время своего правления Иоанн XXIII лишил девственности триста монахинь.         
Многие пытались проникнуть в тайну болонского сладострастия, объясняя  его то в этрусским наследием, то  особенностями местной  кухни и традицией застолий ( один грех как бы подготавливает к другому), то  наличием вблизи города  полей конопли, “распространяющей свое афродизиачное действие на всю равнину”. Были попытки взвалить вину и на искусство:  в XVIII веке болонские моралисты требовали снести возведенный  на пьяцца Мадджоре скульптором Джамболонья фонтан, в центре которого  высится фигура Нептуна(  прозванная здесь,  как и аналогичная скульптура  во Флоренции,  Гигантом ), поскольку слышали, как во время исповеди женщины признавались, что “своим  видом она во многом способствовала их впадению  в грех”. Но  настоящую причину происхождения  болонской любвеобильности выяснить, естественно,  невозможно. Она остается  явлением. И тем более феноменальным, что значительную часть своей истории Болонья относилась к папским территориям.   
С уверенностью можно говорить лишь о том, что развитию болонского чревоугодия и сладострастия способствовал тот факт, что в городе в XI веке  начал свою историю  самый старый университет  Европы: школяры, которые, как известно,   всегда любили повеселиться,  вместе с тягой к знаниям везли в Болонью и деньги... В XVIII веке, дабы утешать студентов, стекавшихся в болонскую Alma Mater Studiorum со всей Европы,  по замечанию современника,  в городе трудились веселые бабенки  в  числе, превышающем двенадцать тысяч, и это, говоря лишь о тех, которые имели разрешение  и чьи имена были  вписаны в реестр их сообщества.
В квартале, где располагались дешевые бордели, на камне одного из домов было выбито: “ Молитесь о мертвых и делайте добро живым”. Эта фраза может быть ключом к пониманию  мировоззрения жителей Болоньи, которые издавна научились воздавать Богу Богово, а кесарю - кесарево.  Трезвый подход болонцев к жизни и их умение разделять отражает и  их диалект, в котором слова, как  подметил  прозаик Джузеппе Раймонди,- словно слепки с реальности. На нем  нельзя сказать: я тебя люблю.  Если речь идет о душевной привязанности, в Болонье говорят: я испытываю к тебе добрые чувства, а если  о физическом влечении - просто: я хочу тебя... Это город конкретных людей. Что у меня на языке, любят говорить итальянцы, то и на сердце. И, в Эмилии, столицей которой является Болонья,  эта поговорка  напрочь смысла  не лишена ...
Задавшийся с раннего утра денек вдохновляет  Мауро на несвойственные ему поступки.
• Провезу-ка я вас через центр! - неожиданно заявляет он мне, когда мы подъезжаем к  опоясывающему Болонью дорожному кольцу.
• Но там же машин сейчас - не проткнуться!
• Ничего! Зато такое увидите!
Мы медленно двигаемся в потоке машин  по одной из центральных улиц вдоль знаменитых болонских портиков и, когда оказываемся напротив просторной площади , Мауро восторженно восклицает:
• Вот ! Смотрите ! 
Перед нами  знаменитые средневековые  башни  Азинелли и Гаризенда.
• Мы что, в Пизе ?- почти одновременно вскрикивают Большой Чечен и Наташа.  
• Нет. В Болонье.
• А чего же она чуть не падает?- Большой Чечен показывает на склонившуюся к своей “ подруге” башню Гаризенда.
• Земля просела в свое время.
• А не рухнет ?
Реакция не нова: к наклонной болонской башне приезжие всегда относились с подозрением или пренебрежением.
“ Я не знаю,- сомневался в XVIII веке французский литератор Шарль Де Бросс,-  специально ли ее сделали такой, чтобы пугать людей, или же, как утверждают некоторые, эта башня - все то, что осталось от некогда более высокого строения”. 
“ В городе, - заметил Фенимор Купер,- есть две противные и бесполезные кирпичные башни”. 
“ Наклонная башня - зрелище отвратительное,- писал искавший во всем законосообразность Гете,- и все же вполне вероятно, что ее сделали такой специально”.
Лишь Стендаль воздал должное символу города: “ Когда болонец оказывается в чужих краях, его согревает воспоминание об этой башне”.   
На фирме “Еврокорскет” -  Наташа в своих водах: только женщина способна выплыть в море  трусиков, бюстгальтеров, поясов, пеньюаров, ночных рубашек и т.п Мы молча наблюдаем, как, сообразуясь со своим вкусом, она придирчиво сортирует модели на нужные и ненужные и в конце концов компонует заказ на сорок тысяч долларов, при льготной для нас цене - 5 долларов за единицу товара. Закончив общественное дело, Наташа вспоминает о личном.
• А нет ли у вас,- спрашивает она по-английски менеджера,- бюстгальтеров больших размеров? Для мамы... - И потрясая раскрытыми ладонями , пытается обрисовать всю  мощь  маминой груди.  
• Но это, синьорина,- менеджер чуть склоняет голову, словно так ему проще  понять, о каком размере идет речь,- это ... уже чепчик для маленького ребенка! 
По дороге в Реджо заезжаем в  обувной магазин: Наташе, нагруженной в 
Москве массой поручений, нужно купить женские туфли. После 
тщательного выбора и расспросов по поводу соотношения русских и 
итальянских размеров  зеленые башмаки загружаются в  коробку, и 
возглавляемые  молодой продавщицей мы шествуем к кассе. Но тут 
выясняется, что лир ни у кого из нас нет.
• Можно заплатить долларами?
• Сейчас узнаю…
Продавщица подходит к хозяйке магазина, шушукается с ней и, улыбаясь, возвращается к нам:
• Можно.
• В газете курс посмотри,- подсказывает ей хозяйка.
Но в газете экономическая страница отсутствует и  для 
выяснения соотношения лиры и доллара следует телефонный звонок в 
банк.
• 1500 лир стоит доллар,- говорит продавщица.- А как нужно считать?
Я объясняю ей, что для получения цены в долларах нужно разделить цену в лирах на 1500. Она стучит пальцами по калькулятору. Затем еще раз.Еще. И наконец говорит:
• Вроде бы шестьдесят долларов…
• Верно.- Я протягиваю ей стодолларовую купюру.
• А сдача…
Хотя, как  утверждают  итальянские справочники для подготовки коммерсантов, продавец должен, например, знать, что в процессе общения с покупателем 93 % приходится на невербальное общение, что важно уметь расшифровывать движения тела клиента во время рассматривания товара и т. д, девушка спотыкается на самом элементарном: переводе долларов в лиры. Пытаясь высчитать должную нам сдачу, она упорно мучает калькулятор, то и дело  выбивая из него   несуразные цифры. Затем, украдкой взглянув на хозяйку магазина, начинает тихо плакать и сквозь слезы жалобно стонет:
• Сколько с меня? Скажите… Я вам верю…
• А потери спишем на неопытность…
Со стороны частенько может показаться, что со счетом у итальянцев вообще  что-то не ладно. Так, когда вы  оплачиваете в магазине товар долларами, нередко бывает, что, вместо того, чтобы сразу дать вам сдачу в лирах, сначала вам эти доллары меняют, причем в буквальном смысле - передавая купюры из рук в руки, - а затем уже,  улыбаясь,  приглашают: вот теперь, пожалуйста, давайте рассчитаемся… Не раз мне доводилось видеть и , как итальянцы - причем специалисты, связанные с техникой  - приблизительно прикидывали на калькуляторе процент от числа: если, например, нужно было определить 9% от 30,  число 30 просто делилось на десять и в качестве результата выводилось  “ чуть больше трех”. Однако дело не в том, что итальянцы, как может показаться в подобных ситуациях, в счете не поднаторели. Напротив. В первом случае они неуклонно следуют заветам своего соотечественника, того, кого известный немецкий философ и культуролог Освальд Шпенглер, поставив в один  ряд  с Коперником и Колумбом,   назвал человеком, изменившим мир -  основоположника двойной бухгалтерии – францисканского монаха Луки Пачоли, который в XV веке в своем знаменитом «Трактате о счетах и записях»  назидал купцам, что, во избежание путаницы, каждое действие с деньгами должно обособляться, а каждый факт хозяйственной  деятельности  - быть зарегистрирован непременно дважды в системе учетных координат по дебету и кредиту: передача  денег при обмене из рук в руки и  есть ни что иное,  как операция обособления.  
В тех же случаях, когда  процент берется  «на глазок»,  сказывается хорошо известная особенность итальянцев, именуемая ими «delizioso pressapрocchismo», что можно перевести как « прелестная склонность к приблизительности»: эта черта обыкновенно проявляется в тех  ситуациях,  где у человека нет личной  материальной заинтересованности… « Одна из главных черт итальянского характера,- писал Стендаль,- беззаботность насчет будущего во всем, кроме, пожалуй, денег, все поглощено настоящим».
• Извините,- останавливает нас на выходе из магазина два  небритых мужика средних лет.- Не могли бы разменять тысячу лир?- Один из них размахивает банкнотом.- Позвонить надо…
Я даю ему двести лир.
• Да мне разменять надо, а не просто так !- Негодуя, небритый,  бросает монету в карман и спешит к следующему прохожему:
• Извините, не могли бы…- И все повторяется снова: поскольку  заниматься разменом никому не хочется , ему просто протягивают мелочь, которую , чертыхаясь по поводу непонятливости людей, он с нарочитой небрежностью забирает…  За пару минут  с пятью прохожими     сумел результативно пообщаться, внешне сохраняя  достоинство и гордость, этот находчивый нищий… 
Но деньги прохожие ему давали еще  и потому, что воздавали должное присущему ему и высокочтимому  на Апеннинах  качеству,  совмещающему в себе находчивость, деятельность, предприимчивость, изобретательность, фантазию и называющемуся, как  по-латыни, так и по-итальянски industria, - качеству, которое, будучи в Италии национальным, стало залогом успеха ее экономики, позволив более наделенным им выделиться и  создать то, что сегодня во всем мире принято называть индустрией, а по –русски - буквальным переводом этого слова – промышленностью. На это и рассчитывал бродяга, так же как российские нищие рассчитывают на русское национальное качество – жалость, когда, протягивают руку и начинают вопить: « Ой, люди добрые, помогите …»       
После эпопеи с Капитанами кавалер перестал быть амфитрионом - и о том,  что пора есть, русским клиентам  напоминает теперь лишь их собственный желудок.
• Может, остановимся где-нибудь перекусить ? - предлагает Большой Чечен.
Поменяв в банке деньги, заезжаем в придорожный  ресторан недалеко от Модены.
• Что-то я - сколько дней уже в Италии, а макарон еще ни разу не ел...,-говорит Большой Чечен.- Надо попробовать! Что там у них есть? 
Я зачитываю меню, где в разделе, посвященном макаронным изделиям, среди прочего числятся: “паста с форелью а-ля Бекендорф”, “пьяные спагетти”, “тальятелле с какао”, “авемарие с фасолью”, “феттучине папы римского”...
• А что такое паста? - cпрашивает Наташа.
• Так итальянцы называют все, что сделано из теста, включая пирожные. Словом, макаронно-кондитерские изделия. В этом же случае речь идет о макаронах, тип которых, судя по тому, что конкретно  он  не указан, может в блюде меняться...
• Да сколько ж у них этих макарон ! - удивляется Большой Чечен.
   Жизненные принципы и характер народа, как в зеркале, отражаются в его национальной кухне: чем не иллюстрация к понятию  “агрессивность” –   рвущий  зубами  мясо немец, в национальном духе которого – вечная напряженность и способность в один миг переходить от мира к войне;     разве не напоминает о сдержанности  и невозмутимости обстоятельно поедающий овсянку англичанин?   Поэтому неудивительно, что основным в кухне  итальянцев, для которых сама жизнь - податливый материал, которому можно придать любую форму, является паста – тесто -  пластичное вещество из воды и муки...
    Спор между китайцами и итальянцами о  происхождении макарон разрешился в пользу последних: было установлено, что  макаронные изделия  существовали в Италии еще до путешествия Марко Поло в Китай, откуда по мнению сторонников китайской версии они якобы пришли на Апеннины, где сегодня, в сочетании с различными добавками,  являются первым блюдом, аналогичным по значению тому, которое в России представлено супами.  Типов макаронных изделий  в Италии сотни.  Названия их  происходят в большинстве случаев   от их  формы. “Фарфаллы” - бабочки, “лингвины” - язычки... Популярная в России  вермишель называется так потому, что напоминает червячков -  “вермичелли” по-итальянски. Но более других видов итальянских макаронных изделий во всем мире  известны  “спагетти”, название которых на русский переводится как “веревочки”, “шпагатики”.  В представлении  иностранцев  он столь сильно связан с самими итальянцами, у которых спагетти действительно пользуются особым почетом, входя в  коротенький перечень понятий, объединяющих страну,  что  при определения типичных проявлений итальянской культуры словом “спагетти” они нередко заменяют прилагательное “итальянский” - как, например, в устоявшемся сочетании “спагетти-вестерн”.  “Привет Италия жующая спагетти,- поет в своей знаменитой песне “Итальянец” Тото Кутуньо, напоминая следом, что согласно национальной традиции  они должны быть “аль денте”, то есть такими, чтобы их можно было   “ощутить зубами”, или, попросту говоря, - жестковатыми.
В пасте, как и в остальном, форма для итальянцев – первостепенна. Однажды на моих глазах клиент ресторана, пожелавший заказать «лобстера в перышках», услышав от  скорчившего огорченную мину  официанта, что «перышек» ( наискосок срезанных макаронных трубочек), к сожалению,  нет, но  можно их заменить «фузили» ( точно такими же по составу макаронными финтиклюшечками, по форме напоминающими веретенца)», оборвал его объяснения  взглядом, в котором ясно читалось : нет, это не то,  не надо мне на уши  вешать лапшу; и  - заказал другое блюдо…       
    Собственно макароны   для итальянцев  - вполне определенный тип пасты: “длинные толстоватые трубочки...”,- толкует его словарь. Вероятно, в  Италии  его воспринимают как  самый простой и незатейливый, поскольку  тот же толковый словарь  дает и  второе значение   слова “макароны”:  простак, лопух. Об этимологии  самого слова  сказать что-либо конкретное  невозможно. Не исключено, что в прошлом оно  было  родовым  и обобщало все те изделия, которые сегодня именуют макаронными, и тогда его второе  значение - «простак» - по-видимому объясняется тем, что раньше в Италии как простая и бедная еда воспринимались все блюда из пасты.  Наверняка известно лишь то, что в XV веке от него произошло   название легких пародийных стихов , сложенных из  лексики итальянских  диалектов с соблюдением правил  морфологии и синтаксиса латыни классической.  Ассоциативный перенос названия вполне объясним: макароническая поэзия,  лучшим произведением которой считается написанная в  1517 году  монахом- бенедиктинцем Теофило Фоленго поэма   “Бальдус”  , естественно сочетая в своей структуре разнородные лингвистические элементы,  тем самым, действительно, напоминает блюда из макарон , способных непротиворечиво совмещаться с самыми  различными натуральными наполнителями и всякий раз порождающих при этом новые вкусовые впечатления. Итальянские повара,  дополняя    пасту  разнообразнейшими,  но -  в отличие от их французских коллег, готовящих   свои знаменитые  соусы скорее подобно  химикам, - исключительно цельноприродными продуктами, в чем следуют национальному принципу - творить нереальное из реальных компонентов, - способны создать из нее бесконечную череду бесподобных, удивительных яств. Причем, вопреки расхожему мнению, яств легких и полезных. Не так давно, всколыхнув   гордость  итальянцев, генеральный штаб  английской королевской армии   признал   преимущества их национального блюда и к радости томми  заменил в солдатском рационе   опостылевшие мясные консервы и фасоль на  пасту с рагу и помидорами... Правда, англичане в этом не первые: в России матросы давно  уже уминают макароны по-флотски…      
• Нет,- говорит  Большой Чечен,- сам я в этом не разберусь. Выберите что-нибудь для меня сами... 
Пробегаю взглядом по меню и,  не долго думая, заказываю для  кавказца блюдо  под мелодичным  названием “спагетти - ольо -альо э пеперончино”, вся прелесть звучания   которого исчезает   после перевода   на русский, превращающий эти  легкие,  почти воздушные  звуки в   “ макароны с маслом, чесноком и  перцем”. Официант ставит на стол традиционную плошку с натертым “пармиджано-реджано”.
• Что это? - спрашивает Большой Чечен.
• “ Пармиджано- реджано” - король сыров. В тертом виде - непременное сопровождение большинства макаронных блюд...
• Чего-то я такого у нас никогда не видел...
    В  Россию этот вид выдержанного  сыра пару веков тому назад пришел  из Франции, которую, став королевой этой страны, с ним познакомила  Екатерина Медичи. Среди русских  он всегда был известен  как  “пармезан”, что на французском означает “пармский”. Трудно сказать, что потребляли под этим названием наши, снабжавшиеся французами, предки, поскольку естественная коагуляция молока при приготовлении этого сыра по необъяснимым, как утверждают специалисты, причинам возможна лишь на очень ограниченной территории: в провинциях итальянских городов Пармы и Реджо Эмилии, от которых и происходит его оригинальное название - “пармиджано- реджано”. За пределами этой географической зоны при изготовлении    твердого сыра  аналогичного  типа , такого, например, как  “грана падана”, внеше  похожего на “пармиджано-редждано”,   молоко  неизбежно коагулируются с принуждением - и  в результате в продукте чувствуется не свойственная ему по определению вязкость... 
    Большой Чечен шурудит ложечкой в плошке с сырной пылью, а Мауро тем временем подзывает   официанта и просит его принести  колотый “пармиджано-реджано”, отличающийся  от того, который подают в тертом виде, большим  сроком выдержки, или, как говорят сыровары, - крепостью. На столе появляется небольшая  тарелка с янтарного цвета сколами, по форме напоминающими  нехитрые орудия первобытного человека. Сыр   рассыпается на зубах песчинками, которые начинают медленно таять на языке, пробирая все тело легким ознобом, подобным тому, что вызывают лучи набирающего силу солнца.  Мауро берет стоящую на середине стола рядом с оливковым маслом небольшую бутылочку с темной жидкостью, внимательно рассматривает залитую сургучом пробку и, видимо, оставшись удовлетворенным вытесненной на нем печатью, снимает пробку и окропляет   жидкостью  сырный скол. Большой Чечен заворожено следит за манипуляциями итальянца. Мауро перехватывает его взгляд, оттопыривает большой палец , сопровождая движение коверканным на свой манер  русским “хорошо!”,    и  кивком  предлагает кавказцу последовать его примеру.
• Скажи ему, что для мужиков - полезно,- просит он меня.
• Что это такое?- спрашивает Большой Чечен.
• Ачето бальзамико. Попросту говоря, виноградный уксус. Но особого приготовления. Итальянцы  называют его бальзамическим.
    - ?  
Традиция использования виноградного уксуса на Апеннинах - стара. В древности он находил применение  как в гастрономии ( в качестве приправы и компонента различных соусов), так и в медицине ( как  лечебное средство  при несварении желудка, укусах ядовитых змей  и некоторых глазных болезнях). Применяли его и в ветеринарии:  врачуя им припухлости на лапах домашних животных. Однако у большинства античных авторов рассказ о приготовлении уксуса ограничивается сведениями о  варке муста - сусла, с которого только начинается долгий путь к конечному продукту. Так, например, римский писатель Луций Юний Модерат Колумелла, живший в  I в. н.э. рекомендует варить свежий виноградный выжим  не в бронзовых чанах, поскольку на  них образуется налет ржавчины, а в свинцовых (в этой связи любопытно вспомнить о недавно появившейся теории, согласно которой римская цивилизация погибла из-за чрезмерного использования свинца), говоря при этом вслед за латинским эрудитом Марком Теренцием Варроном( 116-27 г.г до н.э) , что, если начальное количество уваривается наполовину,  получается  sapa - густой виноградный сок, а если на две трети - defrutum  - сусло. По мнению римского писателя Плиния Старшего ( 23-79 г.г. н.э), наоборот, после выварки двух третей получается sapa, в случае же половинного остатка - defrutum. Еще большую путанницу в этот вопрос вносит живший в IV в. н.э. Палладий Рутилий Тавр Эмилий, утверждающий в своей книге “ О сельских делах”, что готовое сусло -  он называет его carenum -это виноградный выжим, вываренный на треть... Как бы то ни было, с уверенностью можно сказать, что во всех случаях  речь идет о сваренном виноградном выжиме - начальном продукте при изготовлении уксуса... 
     Вероятно, еще в древности в Италии  существовало множество рецептов его приготовления ( достаточно сказать, что в  представляющей собой библиографическую редкость итальянской “Книге о кухне”, датируемой  уже  XIV веком, их насчитывается 182)  . Но со временем  всемирную  известность приобретает тот уксус, который делают  на территории, относящейся сегодня к провинциям Модены и Реджо Эмилии. Его и называют бальзамическим. Если допустить, что национальные вкусовые пристрастия человек впитывает с молоком матери и что  в ряде случаев, подкрепленные традиционными рецептами,  они передаются из поколения в поколение  на протяжении тысячелетий,   появляется  соблазн  связать всемирный   успех именно этого итальянского  уксуса   с тем фактом, что с глубокой древности   земли Модены и Реджо Эмилии заселяли галлы - предки и современных французов, чьей кухне  по своим органолектическим свойствам   уксус как разновидность приправы    все же роднее, нежели итальянской... Некоторым подспорьем этому предположению может служить и приверженность жителей бывших галльских  территорий шампанизированным винам, весьма почитаемых французами...    Как бы то ни было,   именно уксус Реджо Эмилии и Модены был восхвален монархами и воспет поэтами.
    В 1046 году франконский король Генрих III, направляясь в Рим, где он должен был быть коронован   как император Германии, остановился в Пьяченце, откуда послал своему политическому противнику - маркизу Тосканы Бонифачо, отцу впоследствии прославившейся ратничеством за дело церкви маркграфини Матильды Каносской,  - “множество диковинных вещей”, прося взамен “тот знаменитый уксус, что делают в Каноссе”.  Возможно, желая блеснуть своим богатством, маркиз повелел изваять из серебра повозку, пару быков и ярмо, затем  налить в бочку каносского уксуса и, водрузив все на запряженную  настоящими быками повозку, - отправить  сюзерену.   “ И король,- пишет в поэме “Жизнь Матильды” современник событий монах Доницоне,- весьма возрадовался этому великолепному щедрому дару: Carum rex donum tenuit magnumque decorum.”  Чтобы понять всю значимость этого дара, а следовательно и ценность каносского уксуса, нужно сравнить его с теми дарами, которые обыкновенно приносили королю их подданные. Так во время той же поездки в Рим, остановившись в городе Мантуя, Генрих III получил  от висконта Альберта в подарок “сто  лошадей рыжей масти с черными хвостами и гривами, под седлом и с уздою, а также сто едва сменивших оперение ястребов и сотню ястребов-птенцов”, - сообщает  тот же Доницоне.
Ачето бальзамико относят  к категории ценных пищевых продуктов, в которую входят черная икра, трюфеля, фуа гра ... Он используется в различных отраслях кулинарии, придавая вкусовой “шарм” любой еде - от мясных  и рыбных блюд до кондитерских изделий и мороженого. Одна из  его характеристик - способность “экзальтировать”, как говорят специалисты, вкус  простой пищи.  Для великого реджанца поэта Лодовико Ариосто была “милее  приправленная уксусом репа, чем изысканные яства чужого стола”.     
Прилагательное “бальзамический”, подчеркивающее ароматические характеристики    уксуса из Модены и Реджо Эмилии, но главным образом указывающее на его целебность, впервые появляется в документах лишь в 18 веке, хотя  издревле “элексир” славился в первую очередь своими  терапевтическими   свойствами.  В качестве их  подтверждения и, вероятно, даже некоторой научной обоснованности  можно привести тот факт, что в начале 19-го века исключительно при помощи бальзамического уксуса  спасался от страшных реберных болей брат выдающегося биолога Ладдзаро Спалланцани - живший неподалеку от Реджо Эмилии знаменитый агроном Николо, о чем свидетельствуют архивные документы.            
Считается также, что сам по себе бальзамический уксус обладает афродизиачными свойствами, а  в сочетании с “пармиджано-реджано”  усиливает мужскую потенцию. Возможно именно поэтому  в прошлые века в  приданое невест из Реджо Эмилии и Модены, как показывают инвентарные описи, входили и бутылочки с этой легендарной жидкостью...
В 19 веке бальзамический уксус начали выставлять на международных выставках и продавать на престижных аукционах. Успех его был неизменен. 
В 20 веке продукт, освященный славою в веках, стали подделывать. И чтобы противостоять махинаторам, в сентябре 1969 года в местечке Спиламберто ( провинция Модены)  было  учреждено “Содружество натурального бальзамического уксуса”, в которое вошли четырнадцать человек: ученые, виноделы, кулинары и простые энтузиасты. Эта любительское по своей  сути мероприятие нашло отклик в правительстве - и в апреле 1983 года указом министра сельского и лесного хозяйства была утверждена торговая марка “Моденский бальзамический уксус”. Прилагательное “моденский” вызвало недовольство у производителей  из Реджо Эмилии и всколыхнуло,  казалось бы, уже канувшие в прошлое противоречия между соседями, напомнив реджанцам о том, что, вопреки статуту о независимости от 1409 года, на протяжении почти четырех веков их  город находился под властью Модены...  “Для восстановления исторической справедливости” в январе 1986 года 14 реджанцев  учреждают  “Братство традиционного реджанского бальзамического уксуса”, активная деятельность которого при поддержке некоторых сенаторов и депутатов парламента приводит к тому, что через три месяца проводится закон, признающий торговую марку “ традиционный бальзамический уксус Модены и Реджо Эмилии”. Но реджанцы не унялись и после этого: спустя три месяца    нотариальным актом регистрируются “Консорциум производителей традиционного бальзамического уксуса Редждо Эмилии”, целью  которого является популяризации продукта  и сохранение его типичности... Но скорее это был акт уездного патриотизма, или как говорят итальянцы, связывая это понятие со словом “колокольня”, - кампанилизма. 
В комментарии к закону об утверждении единой торговой марки традиционного бальзамического уксуса  он определяется как “ выдержанная приправа, полученая из сваренного на открытом огне  выжима винограда сорта (-ов) “треббьяно”, “оккьо ди гатто”,  “спергола”, “берцемино” и “ламбруски”, выращенного в провинциях Модены и Реджо Эмилии, без добавления иных веществ.” Срок выдержки должен быть не менее чем двенадцать лет, а процесс выдерживания -  проходить  на территории  одной из двух провинций. 
   Приготовление  бальзамического уксуса - многоэтапно и  начинается с давления винограда. В среднем сто килограммов собранных плодов дают 70 литров выжима, или, как  говорят специалисты, свежего муста.   Его варят   на медленном открытом огне  и при этом, во избежание подгорания, а, следовательно, и появления в продукте неустранимой горечи,   тщательно перемешивают. В  результате  получают - 30 литров того, что именуют  вареным мустом.    На зиму  жидкость помещают в дамиджану - оплетенную бутыль, где происходит, как выражаются химики, ее декантация, или, говоря проще, - отстой. С приходом весны начинается  брожение, а вслед за ним уксусное окисление. Следующей зимой ( все операции при производстве  бальзамического уксуса проводятся именно в это время года, поскольку  холод смиряет микробиологическую активность, способную “дать помутнение”) полученный таким образом продукт    переливают в первую бочку ... В этих деревянных сосудах для выдерживания уксуса кроется один из секретов его успеха. Чем они старше - тем ценнее. В средние века в богатых семьях Модены и Реджо Эмилии  их ценили буквально на вес золота: они могли составить приданое невесты и часто именно из-за них возникали споры при делении наследства. Сделанные из разных пород дерева ( среди них каштан, вишня, можжевельник, ясень, тутовник, дуб...) и имеющие разные объемы, согласно традиции, бочки  должны лежать боком на деревянном постаменте таким образом, чтобы образовывать нисходящую линию. Такое расположение называют батареей.   Обычно  она состоит из пяти бочек ( законом предусматривается, чтобы их было как минимум три). Как правило, батарея устанавливается на мансарде или в чердачном помещении, где уксус может, как говорят специалисты, непосредственнее получать необходимое ему ощущение происходящих при смене сезонов температурных колебаний. На протяжении  двенадцати лет  в бочках  поддерживается уровень наполненности, равный  2-3 их объема. Годовое испарение составляет примерно 10%, и должный уровень  в каждом  сосуде восстанавливается  доливом из предыдущего через отверстие в верхней плоскости. Каждая бочка вносит свой неповторимый вклад в формирование продукта. Кочуя годами по этим сосудам, уксус проходит через разные микроклиматы, вступает во  взаимодействие с веществами, выделяемыми деревом, пропитывается   духом его различных пород   и к концу своего пути наполняется  впечатляющим ароматическим букетом, вполне оправдывающим его определение - “бальзамический”.  На тринадцатом году  осуществляется первый слив. З литра готового продукта   (максимально 20% содержимого последней бочки) в качестве образца отдаются на суд экспертов. При помощи специальных тестов  дегустаторы определяют, соответствуют ли органолектические качества уксуса норме. В случае их положительного заключения производитель приступает к розливу, неизменно проходящему в присутствии делегированного инспектора.  По завершении бутилирования  инспектор   заливает сургучом пробку  каждой бутылочки  и ставит на нем подтверждающую происхождение и качество продукта печать... 
    Такую печать и рассматривал Мауро, прежде чем   окропить темно-коричневой  жидкостью янтарный  скол  “пармиджано-реджано”. Последовав его примеру,  Большой Чечен роняет на сыр пару темных капель и осторожно, словно не совсем понимая, что у него в руке, подносит сыр ко рту. Недоверчиво, самым краешком зубов надкусывает его и, опустив голову, медленно пожевывает  ... От исполненного жестами предложения Мауро повторить - отказывается.  Итальянец пожимает плечами и разделывается со вторым куском сыра.   Но постепенно история приправы  начинает  захватывать кавказца - и он уже  щедро  поливает ей все, что ему подает официант.
• Вот это штука !- восторженно произносит он, плеснув уксус в розетку с мороженым.- А у нас что?! В бутылки не пойми чего нахреначат, пробку снимешь - с ног сшибает.
• Есть уксус и уксус.   
Мауро наблюдает за происходящим, довольно улыбаясь: вот так, знай  наших !   
На столе появляется счет.
• Сколько ему  на чай  дать?  Десятки хватит?- спрашивает Большой Чечен, кивая на официанта.- Смотрит-то как: видно, хочет получить....   
• Все хотят, но мало кто получает: в Италии, особенно на севере, давать на  чай  не очень-то сейчас принято, а если и дают, то - мелочь.
• А как же они живут?
• Работая.

  «На французов здесь больше всего похожи очень богатые люди, - верно заметил Стендаль, при этом, правда, развивая свою мысль  несправедливо по отношению к своим соотечественникам. - К нашим свойствам у них добавляется скупость – страсть в Италии весьма распространенная, - которая все время забавно борется с изрядной дозой мелкого тщеславия». Сегодня для  итальянцев, привыкших у себя на родине благодарить официантов, выдавая им действительно не более, чем “на сахар к чаю”, хотя процедура эта здесь обычно называется «дать в руку»  и крайне редко -  как  во Франции  -  «дать на выпивку» ( в России это определение, почему-то безуспешно, пытался привить Пушкин), - когда они оказываются  в Америке, где, как известно, в сфере обслуживания заработная плата низкая и персонал живет фактически за счет того, что ему удается вытрясти из клиента, оставлять 15-20 %  чаевых - настоящая травма.   “Некоторые из моих соотечественников,-пишет работавший в США итальянский журналист Беппе Северньини,- уходя из ресторана, смотрели на оставленные ими на столе кучки долларов такими глазами,  будто расставались с родственником”.
• Ну вот,- кавалер листает блокнот,- осталось выполнить последнее ваше пожелание: обувь. Сейчас приедет обувщик. Марио зовут. Только не удивляйтесь: он слеп.
• ?
В этот момент в офисе в сопровождении двух парней появляется тщедушный мужичонка лет 50.
• Всем добрый день! - бодро заявляет он с порога.- Меня зовут Марио. Это мои сыновья.
Он ведет себя настолько естественно, что хочется потрясти перед его черными очками рукой, чтобы убедиться в том, что он действительно ничего не видит.
• Так, ребята,- командует обувщик,- выкладывайте образцы.- И обращаясь к нам : -  Это то, что у меня есть на складе...
На столе кавалера выстраивается шеренга из башмаков, и Наташа начинает осмотр.
• То что подходит,- руководит Марио,- в сторону. Потом продолжим разговор.
Отобраны семь моделей. Марио поочередно берет  каждую из них в руки и заключает:
• Хорошо! Только вот артикул 7756,- он поднимает со стола мужской башмак,- я бы рекомендовал  заменить на 7759: он мало чем отличается, но шов там лежит поинтереснее.
Совет по общему мнению оказывается дельным, и  модель меняется.
• А по чем у него это все хозяйство? - интересуется Большой Чечен.
• А в каком количестве будете брать?- спрашивает обувщик.
Большой Чечен почесывает затылок:
• Ну пар по двести...
• Секундочку.- Марио  вытаскивает из кармана калькулятор и легким постукиванием пальцев по кнопкам начинает  извлекать   из него  мелодичные звуки. Он прерывает свою игру лишь для того, чтобы ощупать тот или иной из отобранных башмаков,  и затем  обувная сюита звучит вновь. И вот он, ее , выданный уже вокалом, финал:
• Отдам каждую модель по двадцать долларов. Всего на 28 тысяч.
“ Берем” Большого Чечена звучит как  овация.
Слепой обувщик откланивается, предварительно положив перед Беневелли карточку с номером своего счета.
• А как все это в России доставлять будем?- спрашивает Большой Чечен.
• Так у нас есть свой экспедитор!- гордо сообщает кавалер и набирает номер серба Сильвано.

В баре гостиницы Большой Чечен потягивает джин с тоником и, слегка захмелев, рисует радужные картины будущего:
• Наладим большой бизнес: скоро  офис поменяем,  будем в самом центре Москвы, а потом и здесь откроем свою контору...- Он потягивается и продолжает: - Сходить бы куда-нибудь, а то что так сидим.
Чем можно вечером развлечь кавказца в итальянской провинции, когда он находится в компании своей секретарши? Ресторан здесь  - место, где едят. Дансинг?   Перешагнуть его порог ему не позволит восточная   стеснительность. Покататься верхом на лошади? Поздновато. Идея!  Боулинг. Я звоню Мауро, он забирает нас из гостиницы и мы отправляемся в Модену.
При подъезде к городу на дороге - орды чернокожих проституток. В отличие от их коллег, которых мы видели в Тоскане, эти, работающие  в северной Италии, где ритм жизни динамичнее, - резвы и инициативны. С баночками кока-колы в руках, большинство из них буквально бросаются на проезжающие машины и чуть ли не хором вопят:
• Тридцать в рот, пятьдесят - в пиписька...
Некоторые, задрав платья, выставляют на обозрение обтянутые  белыми трусами задницы. Другие, видимо, копируя увиденное в журналах или фильмах, раскинув полы пальто и скрестив ноги в балетной позиции, демонстрируют свои крутые бедра и упругие животы.  
• Мы это место называем саванной,- говорит Мауро,- здесь одни черные. В основном из Нигерии. Их не пойми как привозят в Италию, потом отбирают паспорта - и выставляют на дорогу... 
В боулинге, надев специальную обувь, выходим на дорожку.
• Ну и чего здесь надо делать? - спрашивает Большой Чечен.
• Выбрать подходящий по весу шар и постараться сбить им с одного броска все кегли...
• Тихо!- Большой Чечен подносит палец ко рту.
• Почему?
• У нас когда идешь на охоту, нельзя называть зверя его именем: удачи не будет,  - отвечает кавказец , имея в в виду древний чечено-ингушский обычай, согласно которому отправляясь на охоту, чтобы она была удачной,  в разговоре было принято  заменять связанные с ней понятия  их описанием: вместо “ружье” говорили “в цель направляемое”, вместо “заяц” - “ушастый” или “бояшийся своего шума”...
• Но мы же не на охоте! - возражаю я.
• А где же?!  
И действительно, Большой Чечен  к кегельбановской забаве относится с какой-то особенной серьезность: несколько раз перепробовав “на вес” все находящиеся в лотке шары, он  наконец выбирает подходящий ему, внимательно его рассматривает и оглаживает рукой, затем отступает на несколько шагов от края дорожки, останавливается и столь пристально   смотрит на цель, что кажется, будто в самом деле читает про себя охотничью молитву вайнахов: “ О божий Елт ! Гости пришли к тебе. Идя вперед, дай нам самое крупное ....  Наше выстреливающее направь в круглую голову... Наше намеченное направь в некрасивое сердце...”  Пущенный рукой кавказца, шар катится по дорожке  и  сметает все кегли. Следующий бросок -  то же самое. Еще один - и  снова дорожка чиста. Четвертый - и опять не остается ни одной кегли. Пятый - картина повторяется.
Лицо Мауро вытягивается, и он с опаской поглядывает на Большого Чечена, а тот спокойно произносит:
• Cходить бы куда-нибудь...
По дороге в гостиницу  Большой Чечен  предлагает поехать на следующий день в Рим.
- А то были в этой Италии, а столицы так и не видели…
• Хорошо! Но заедем в него правильно,- говорю я, уже мысленно наметив маршрут, по которому нужно отправиться в Вечный город,  чтобы воспринять его не так, как он описан в учебниках и путеводителях, да и усилить формирующееся у моих подопечных нестереотипное представление об « этой Италии», которое никогда не позволит им  попадать в нелепые ситуации, подобно тому, как это случилось с одной моей  знакомой, редактором почтенного российского издания, в свои 60 лет искренне убежденной  в том, что «итальянцы – ближайшие родственники грузин и говорят с ними на одном  языке». –Заодно и Пизу посмотрим. Нам понадобится пара дней. 
• Ну это вы без меня,- говорит Мауро.- Я вам оставлю машину  - катайтесь, сколько хотите.

Выезжаем рано утром. Ворвавшись по автостраде в Тоскану, около Флоренции сворачиваем на Сиену , где оставляем скоростную трассу и продолжаем путь по древней Кассиевой дороге, чтобы километров через двадцать съехать с нее и, проследовав  несколько километров по петляющей меж холмов узкой  асфальтной полосе, оказаться в тихом сельском местечке Мурло. За одним из поворотов перед нами появляется машина с немецкими номерами – верная примета близости древности:  если в итальянской глуши вам встречается автомобиль из Германии, можете не сомневаться, что рядом находится  археологическая зона. Из  европейцев  массово рыскают по  малоизвестным местам Италии  только немцы. Для них, заметил Томас Манн, путешествие – некая  гигиеническая мера, и ее надо осуществлять время от времени,  даже вопреки желаниям и  склонностям. Преимущественно именно  в тиши сохраняющих следы древности  заброшенных уголков Италии они стремятся осуществить эту меру,  суть которой хорошо описал во время своего  пребывания в стране Гете: « Но что ни говори, все это скорее труд и забота, чем услада. Второе рождение, которое пересоздает меня, еще не завершилось. Я думал, что кое-чему научусь здесь. Но н... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3