Вне пропаганды. Герцен

     Декабристы разбудили Герцена, уверял Владимир Ильич Ленин. Какая-то крупица правды в этих словах содержится, но пропаганды больше. Действительно, в 1828 году Герцен и Огарев (одному из них было 16 лет, а второму – 15) поклялись на Воробьевых горах в вечной дружбе и в том, что продолжат дело декабристов. Не клянитесь вовсе, предупреждал Иисус Христос в заповедях блаженства.

     За границами родины Александр Иванович отбил у своего товарища Николая Платоновича Огарева жену, которая была моложе их обоих почти на два десятка лет, жил с ней и имел от нее двоих детей, а закадычный друг его стал законченным алкоголиком и умер в буквальном смысле под забором, хотя и в Лондоне.

     Что касается декабристов, то у них были разные дела и устремления: некоторые хотели ликвидировать всех без исключения членов царской семьи, включая проживающих за рубежом, иные намеревались пригласить западных управленцев в страну, большая же часть мечтала о славе, власти и деньгах…

     Отец Герцена Иван Алексеевич Яковлев был одним из самых богатых помещиков России. Он являлся прямым потомком первых Романовых от Михаила Федоровича и до Петра Алексеевича. Масон и «европеец», он, помимо официальной семьи, завел себе наложницу-малолетку, немку Луизу Гааг, которая в возрасте 16 лет родила Александра Ивановича. Внебрачному сыну папа придумал фамилию Герцен. И любил этого незаконного ребенка до обожания. Поэтому тот никогда ни в чем не нуждался.

     Герцен, в отличие от большинства русских писателей и публицистов, прошел полный курс обучения в Московском университете и закончил его с серебряной медалью. Там его окружали элитные молодые люди, увлеченные модным фрондерством. Например, они открыто повязывали шеи трехцветными шарфиками, символизирующими флаг французской революции, распевали песни на стихи Рылеева…

     Во время обычного кутежа в одной из таких компаний бывшие выпускники университета, кроме привычных шалостей, совершили акт уничтожения бюста императора Николая I. Дебош получил огласку. В доносе на высочайшее имя была упомянута фамилия Герцена, который в данной попойке не участвовал. Вписали из зависти, ибо он был умен, талантлив и чрезвычайно обеспечен житейскими преимуществами.

     В списке Александр Иванович оказался самым значительным лицом и его наказали больше, чем остальных. Оправдываться было бесполезно. Взглядов он своих не скрывал, и кое-что уже изложил печатно. Его отправили в ссылку в Пермь, потом она продолжилась в Вятке и завершилась во Владимире.

     Там он встретился со своей набожной двоюродной сестрой Натальей Александровной Захарьиной. Они вместе читали Священное писание, Жития святых (Четьи-Минеи) и решили пожениться. Церковь запрещала подобные браки, но им удалось обойти подкупом церковные запреты. Однако близость родства дала о себе знать: из шести общих детей четверо умерли во младенчестве, пятый Николай утонул в возрасте восьми лет, только Александр Александрович прожил довольно долго.

     После Наталья Александровна еще дважды рожала, но от другого «революционера» – французского. Происходило это в Швейцарии. При восьмых родах она скончалась вместе с ребенком…

     В 1846 году умер Иван Алексеевич Яковлев, переписав значительную часть состояния на Герцена. Но тому это было в России не в радость: кутить и прожигать жизнь получалось с трудом, поскольку Александр Иванович находился под негласным надзором. Даже творчеством заниматься было трудно: редкие его художественные и публицистические произведения попадали в печать из-за придирок цензуры…

     В 1847 году Герцен решил навсегда покинуть Россию, о чем потом сожалел, но обратной дороги ему не было. В его судьбу вмешались удивительные финансово-политические обстоятельства.  Надзорные органы с молчаливого согласия императора Николая Павловича заблокировали все счета Герцена и арестовали его имущество. Но тут возникло неожиданное и сильное поручительство со стороны Торгового дома Ротшильдов в Лондоне, блокировку и арест пришлось снять. Царское правительство поприжали из-за внебрачного сына Яковлева. Это было незабываемое унижение…

     Герцен прибыл в Париж миллионером. Вскоре купил дом в центре города. В одном из бистро, не задумываясь, выписал безвозмездно полоумному анархисту Прудону чек на 28 тысяч франков (целое состояние) для создания революционной газетенки, которая продержалась едва три месяца и прогорела.

     Александр Иванович вскоре познакомился со многими лидерами либерального истеблишмента Европы. В своем большинстве они его разочаровали, за исключением Энгельса. Тот разубедил Герцена в возможности построения утопического социалистического общества (фаланстера), а также доказал, что по мере развития капитализма уровень и качество жизни самих власть предержащих будет неуклонно падать, ибо извлечение прибыли из всего возможного и воцарение всеобщего надувательства сделают свое дело… Герцен до конца жизни оставался сторонником социального государства, в котором люди, не способные добывать средства к существованию, должны получать помощь от деятельных индивидов через специальные налоги.

     Я здесь не собираюсь останавливаться на общеизвестных фактах: на создании Вольной русской типографии в Лондоне, продукция которой переправлялась в Россию, на закрытии этого предприятия усилиями царского правительства и высылке Александра Ивановича из Великобритании в Швейцарию, постоянное гражданство которой у него имелось. Я не хочу говорить о взаимоотношениях Герцена с Бакуниным и иными русскими вольнодумцами и террористами. Он общался с ними из-за вины перед Огаревым…

     Остановлюсь лишь на одном пророчестве этого образованного, одаренного, но несчастного человека. Александр Иванович предсказал, что Европу погубят эмигранты. Разглядеть этот процесс в шестидесятых годах позапрошлого столетия было почти невозможно. Сотни тысяч европейцев тогда ежегодно переезжали в Америку… Герцен умер в Париже в начале 1870 года в возрасте 57 лет. Огарев, которому он выплачивал пожизненную пенсию, пережил друга детства годков на шесть.

 Михаил Кедровский