Бархатный сезон

— Как в данном случае?

Но на этот вопрос Арсений счел благоразумным не отвечать, а Жебрак вдруг пожалел, что преждевременно перешел к активным действия. «Вспугнул, а следовало бы потянуть время и попытаться выяснить место пребывания Халецкого, ибо в этом деле главный фигурант  он. Оверук всего лишь посредник  и нет повода его вязать. Он действительно, хотя и состоит на службе у криминальных  авторитетов,  но выполняет свои профессиональные обязанности. Досадно, что хорошая мысль приходит опосля. Однако еще не все потеряно, дело поправимо. Подключу  специалистов, чтобы отследили откуда идут звонки на мобильник адвоката и сообщения на пейджер. Авось запеленгуем и с помощью Интерпола, возьмем, его, как говорится, тепленьким».

С такими соображениями он вместе с бойцами ПБР  «Беркут» быстро ретировался из кафе  «Аист»,  оставив адвоката  в глубоком раздумье за столом, заставленным  блюдами  и напитками. Но настроение и аппетит были подорваны.

6

—Петр Георгиевич, ну что там, твои орлы, что-нибудь пронюхали?— рано утром Жебрак  позвонил начальнику УБОП майору Кудлатому. — А что говорят связисты, перехватили ли разговор по спутниковой из дальнего зарубежья?  Через Интерпол потребуем его экстрадиции

— Какая к черту спутниковая, космическая связь и дальнее зарубежье! —   густым басом отозвался майор.— Халецкий  и этот ушлый Оверук разыграли спектакль,  лапши нам на уши навесили, чуть не кинули, как последних лохов.

— А что такое?

— По данным диспетчера  мобильной связи Дюбель во время переговоров находился  в радиусе города, поэтому необходимость в экстрадиции отпала. Осторожен, хитер и опасен, решил  действовать через этого шустрого продажного адвоката. Но мы тоже не лыком шиты, сами, как говорится, с усами.

— Что ты предлагаешь?

— Альтернативы нет. Судя по перехваченному разговору, Халецкий  настроен  весьма агрессивно и решительно. За время пока он отсиживался за кордоном произошел передел собственности и  сфер влияния и теперь никто  из бывших «дойных коров», которым он обеспечивал “ крышу” и охранные услуги,  жестоко отбив  конкурентов,  не желает платить ему дань. Все ощутили, что после того, как мы изрядно потрепали его братву, а часть полегла в  «разборках», Дюбель утратил  свою былую мощь и не способен контролировать ситуацию. И поэтому по оперативным данным, многие заинтересованы в том, чтобы он сгинул. Не исключено, что вскладчину, а это им обойдется намного дешевле, наймут киллера, что обезопасить себя от крупных неприятностей, т. е. по типичной, хорошо отработанной схеме, его ликвидировать.

— Так может им и не надо мешать, справятся и без нас?— воодушевился налоговик.— И тебе, Петр Георгиевич останется лишь констатировать факт гибели очередного авторитета и сверлить в погонах дырочку для очередной звезды.

— Мы всей пассивностью не должны поощрять беспредел и самосуд,— возразил Кудлатый. —   За обострение криминогенной ситуации еще никто звезд и наград не получал. Поэтому надо действовать не вяло и робко, а решительно и на опережение, пока еще есть в резерве время. Но оно может тут же улетучиться, как только Дюбель и Оверук догадаются, что мы их раскусили.  Халецкий  беспредельщик, рискованный и отчаянный, ему теперь терять нечего  и он  постарается потянуть за собой на тот свет побольше своих недругов. Опасность его возбуждает, как вид обнаженной женщины, как секс и он становится страшен. Тогда предугадать планы Дюбеля довольно сложно, если вообще возможно — действует вопреки здравому смыслу и логике. Его противникам доведется удариться  в бега, чтобы не закончить свой земной путь в лучшем случае на аллее почетных граждан под гранитными или мраморными памятниками, а в худшем с булыжниками на шеях в каком-нибудь заброшенном пруду или болоте или замурованными в бетон.

— Мрачную ты картину нарисовал, Петр Георгиевич, прямо мороз по коже,— вздохнул Жебрак.— Лично меня такая трагическая перспектива ни в коем случае  не устраивает, тем паче, что я вроде бы один из его злейших врагов. По его мнению, на халяву проживаю в  особняке и пользуюсь благами.

— Да,  у Халецкого есть все основания на тебя точить зуб,— подтвердил начальник  УБОП.— Тебе  еще рано, не время отправляться к праотцам. Еще мало пожил и женщин не всех полюбил. Ты ведь, сказывают, неутомим, как Гришка Распутин. Он от природы был таким стойким и любвеобильным. Ядом свой организм к живучести приучал, поэтому заговорщики и не смогли его быстро прикончить. А нынче человек очень хрупок, удавку на  шею и готов.

— Что предлагаешь?

— Пока мы с ним здесь будем разбираться, бери отпуск и махни с семьей куда-нибудь подальше,— посоветовал Кудлатый.

— Никогда трусом не слыл и не собираюсь.

— Тогда срочно обзаведись телохранителями, хотя, как правило, наемные киллеры чаще всего достигают своей цели. Охотник в более выгодном положении, чем его жертва. Большую роль играет эффект неожиданности.

— Ничего, прорвусь, не в таких переделках  пришлось побывать,— с оптимизмом произнес Жебрак.— Теперь, когда мы пошли ва-банк, нельзя выпускать из вида Оверука, который, как мне подсказывает моя интуиция, обязательно свяжется или встретится с Дюбелем для выработки  тактики действий.

— Само самой разумеется,  — подтвердил  майор.

— Хорошо, что ты меня поминаешь с полуслова,— похвалил Жебрак.— Тогда займусь его мобильной связью, отслеживанием звонков, а ты, Петр, будь добр, установили за автомобилем Оверука, его передвижениями наружное наблюдение, авось на кого-нибудь из подручных Халецкого и выйдет. Да толковым  ребятам поручи это дело, чтобы не “засветились”. Адвокат довольно ушлый и осторожный тип, нашу кухню отлично знает, одно время работал в органах, в экспертно- криминалистическом отделе. Поэтому топорную работу сразу распознает.

— Хорошо, я сам вместе со своими орлами займусь наблюдением,— пообещал Кудлатый. —  Не привык ребятами рисковать.

— Похвально, —   ободряюще заметил Леонид Дорофеевич.

7

«Необходимо срочно внести коррективы в тактику действий,— оставшись наедине,  подумал Оверук.— А для этого следует посоветоваться с Халецким. Но вот незадача, он из-за опасения, что его по телефонным  звонкам могут  “вычислить”, категорически, за исключением пожарных случаев, запретил с ним связываться по мобильнику. Значит, придется переговорить с глазу на глаз. Это даже лучше — гарантия, что не подслушают. Надо ехать,  время не ждет. Жебраков — этот старый мерин, не из тех, кто под угрозой опасности, будет  сидеть, сложа руки. Подключит к делу свою братву в милицейских погонах».

Арсений знал, что последние двое суток Дюбель обитал в доме одной из своих многочисленных любовниц — зеленоглазой двадцатисемилетней бестии Тамары  Чаусовой. Преодолев сомнения, решил потревожить их покой.

«Конечно, Вячеслав надуется, что нагряну без приглашения, но дело не терпит  промедления,— мотивировал свои действия адвокат.— Лучше прибуду я, чем  костоломы и коновалы из  «Беркута», когда будет поздно и останется одна перспектива — в СИЗО, на нары, кормить клопов, да колоться по поводу нераскрытых преступлений, убийств, вымогательств  и прочих деяний. Эта цепочка может и меня за собой потянуть, когда вскроются факты подкупа судей. Впрочем,  Дюбель не глупый и сам убедится в срочности встречи, ведь судя по грубым действиям  Жебрака в «Аисте»  и строптивости других должников, запахло жареным. Надо от уговоров и слабых угроз переходить к превентивным мерам, лучшая оборона — атака! Только действия не опережение гарантируют успех».

Оверук  полчаса на  автомобиле кружил по полуосвещенным и темным улицам города и, убедившись в отсутствии слежки, с погашенными фарами по узкому проулку со старыми строениями подъехал к добротному двухэтажному кирпичному зданию, возведенному для Тамары.  Однажды Халецкий  в пылу любви намеревался создать семью. Но вскоре на горизонте появились другие более молодые и красивые, изобретательные в любви пассии и отношения с Тамарой переросли в обычную сексуальную потребность.

Вячеславу было приятно ее общество, особенно хмельные жаркие ночи. Его вполне устраивал такая свободная любовь и в подарок за жилище, она щедро одаривала Вячеслава своей нежностью, не связывая с ним  будущее. В глубине  души, как и любая женщина, лелеяла мечту о “ благородном рыцаре на белом коне”, за которым будет надежно  и уютно”. Тамара  вполне резонно полагала,  помня о кровавых разборках в пик криминалитета, что такие как  Дюбель, хотя  красиво и в достатке, но долго не живут. Поэтому принимала его, как  временного сексуального партнера, с которым рано или поздно судьба сулит разлуку.

Арсений решил не рисковать и  проехал мимо, оставил машину на ближайшей автостоянке.     

Любовники  коротали время, лежа в постели у столика, заставленного закусками, шампанским, коньяком, винами и фруктами, цитрусовыми. Энергию,  затраченную в сексуальных утехах, они восполняли напитками, бутербродами с черной и красной икрой и другим лакомствами. В колонках музыкального центра трепетал голос Анжелики Варум о зимней вишне…

— Мне с тобой хорошо и уютно, —  призналась Тамара и  положила его широкую ладонь на свою пышную с коричневым соском грудь, впилась мягкими губами в его уста, требуя новых ласок.

— Эх, Томка, какая ты ненасытная и лукавая, —  усмехнулся Халецкий, ощущая  под  собой ее податливое, гибкое и знойное тело.

— Тебя так давно не было рядом,  я изголодалась и теперь готова сутками напролет  утолять этот голод, — прошептала она, с радостью осознавая, как он страстно овладевает ею. Подаваясь навстречу его плавным движениям.

— Все вы женщины, как кошки, кто погладит, приласкает тот и пользуется,— возразил Вячеслав. — Нельзя верить ни одному  вашему слову. Поди, во время  моего отсутствия не страдала, трахалась  с  кем попало?

— Что ты,  и в такой момент,— с обидой сквозь сладкий вздох простонал женщина и успела его кольнуть.— Сомневаюсь, что там, за бугром, где от проституток рябит в глазах,  ты вел себя, как евнух. Не одной  юбки, наверное, не пропустил?

— Молчи, я мужчина и мне секс  необходим для поднятия жизненного тонуса, — одернул он ее, сползая с горячего тела. — Для ощущения силы и власти.

— А  я женщина  и мне тоже ничто человеческое не чуждо,— не осталась Чаусова  в долгу. — Не хочу в свои молодые годы потерять вкус к жизни и превратиться в  фригидную, озлобленную на неудовлетворенность бабу.

Неизвестно во что бы вылился этот спор, но Дюбель уловил трель  электрозвонка.

— Кого это черт несет, на ночь глядя?— хмуро произнес он.— Лезут кому  только не лень в частную жизнь и в чужие владения. Толи дело за границей.

— Слава, не открывай,— велела она. —  Пусть считают, что никого нет дома.

— В  окне свет,— ответил он.— Ты бы, Томка, лучше завела собаку ротвейлера или питбультерьера, чтобы они  лаем отпугивали чужаков и предупреждали о незваных гостях,— сказал  Халецкий и упрекнул.— Или  может, жаба задавила, на харчи скупишься? Когда тихо во дворе, словно в гробу или склепе — это признак тревоги. Мертвая тишина  —  мой враг. Она меня угнетает и тревожит.

— А я не переношу собак,  запах псины, а вот кота  обязательно заведу.

— Иди к черту со своим котом,  от него одна  вонь, лишние хлопоты и никакого  проку!— вспылил он.

Настойчивый звонок повторился. «Кто бы это мог быть? — призадумался Дюбель.— О моем нелегальном пребывании в городе знают только Оверук и Тамара».

— Не отпирай, позвонят и уйдут,— прошептала женщина с испугом в глазах. —  Нам никто не нужен, у нас второй медовый месяц.

— Может, ты кому из подруг сболтнула случайно, что я в городе?— поинтересовался Вячеслав и,  взяв ее рукой за нежный подбородок, пристально поглядел  в глаза.— Убью, зараза, если через твой длинный язык менты меня выследили.

— Упаси Господь,  что ты несешь, Славик. Я себя веду как рыба, ни звука. Даже от собственной тени порой шарахаюсь, — взмолилась она.

— Ну, гляди,— он погрозил пальцем.— Я все же пойду, открою. Гнусно в твоих зеленых глазах выглядеть трусом. Мужчина обязан постоять не только за себя, но в первую очередь за женщину.

Чаусова потянулась на белоснежной постели, обнажив  верхнюю часть своего роскошного гибкого тела,  и тонкими пальцами уменьшила  звучание музыки. Тоскующий голос Анжелики умчался вдаль.

Халецкий поднялся с постели, облачился в атласный темный  халат. Сверху на крутые плечи накинул кожаную куртку. Достал из ящика тумбочки  пистолет Макарова, проверил снаряжен ли магазин, пересчитав восемь с золотистыми гильзами патронов и спрятал в карман куртки, предварительно сняв предохранитель и загнав один патрон в патронник.

— А оружие зачем? — испуганно  уставилась на него любовница.

— Затем, что я здесь с тобой не в бирюльки играю,— ответил он.— У меня, к сожалению, врагов  побольше,  чем друзей, поэтому готов к любым  неожиданностям. Слишком круто дело замешано, пощады  ни от кого не жди.

— Ой, Слава, боюсь я, — застонала  женщина, кутаясь в одеяло,  словно отгораживаясь от неприятностей. И зачем я только с тобой связалась  таким горячим и рискованным?

— Дура! Почему ты не говоришь, что с богатым и щедрым,— осадил он ее. — Держи себя в руках, нечего раньше времени оплакивать. Дурная  примета. И чего тебе собственно бояться. Твое дело бабье,  живи себе  всласть и сопи  в  две дырки, а у меня бизнес, конкуренты, противники. Давно должна своими куриными мозгами понять, что там, где крупный капитал,  там и криминал.

На несколько секунд умолк и поразмыслил:  «кто бы это мог быть?» Бросил взгляд на лежащий у изголовья мобильник и обрадовавшись найденному  выходу  из  ситуации, набрал номер телефона  Оверука. Услышал отчетливый отклик.

— Адвокат ты? Кто-то ломится к Тамаре, не ты ли?

— Кто  же еще,— ответил Оверук.— Уже  минут десять  торчу перед твоими воротами, палец к электрозвонку прилип.

— Ты, что обалдел? Я  же тебе велел не совать  сюда носа.— выругался  Дюбель, но несколько успокоившись.

— Дело  не терпит промедления, надо поговорить,— сухо отозвался Оверук и добавил. —  Это не телефонный  разговор, есть подозрения, что  нас засекли.

И пожалел о последней  фразе, понимая, что если их подслушивают, то раньше  времени раскрыл свои карты.

—Ладно,  иду открываю, а ты осмотрись, чтобы “хвост” не приволок,— предупредил Халецкий.

Арсений прошелся вдоль высокой  кирпичной  ограды с колючей проволокой на гребне. Тихо, как в полночь  на погосте. Сухо звякнули тяжелые засовы отпираемых  чугунных ворот и в их проеме показалась  плотная среднего роста  фигура Дюбеля.

—  Ну и жизнь в стране  сволочная, ни днем, ни ночью покоя, — пожаловался он. —  Даже мешают с Томкой вволю натешиться.

— Извини, но это вопрос жизни и смерти,— понурил голову адвокат.

— Если так и не преувеличиваешь, то  милости прошу к нашему шалашу, проходи,— жестом пригласил Вячеслав и поторопил. — Да, поживей, а то  маячим, как две мишени на стрельбище. Того и гляди,  под прицел попадем.

Он плотно затворил ворота, пристально взглянул на адвоката.

— Где твоя тачка? Или ты ползком пробрался?

— Припарковал на автостоянке, чтобы лишний раз глаза не мозолила,— ответил Арсений.— А по-пластунски пусть другие ползают, никогда трусом и падлой  не  был.

— Правильно, — похвалил Дюбель.— За эту гранитную твердость я тебя ценю и уважаю. “Хвост” за собой  не притащил?

— Нет, чисто. Проверил, около часа кружил по городу, закоулкам - проулкам. Там мало транспорта, точно бы обнаружил, если бы кто на хвост сел,— логично предположил он.

Небо над головой было низкое, затянутое свинцовыми  тучами, ни звезд, ни луны. Поздняя холодная осень.

Они поднялись в гостиную на второй этаж.

— Присаживайся поближе к камину,— велел Халецкий и крикнул в расположенную по соседству спальню.— Тома - а, Тамара-а! Встречай и угощай ночного гостя.

И тут же возвратился к Арсению, поинтересовался:

— Пить, закусывать, что будешь? Коньяк, шампанское, виски или бренди?

— Спасибо, Слава, я только,— адвокат взглянул на часы и продолжил.—  Два часа, как из-за стола. Сыт  по горло, душевная беседа получилась с этим  мудаком  Жебраком. Уперся рогом и ни в какую, да ты и сам, наверняка, понял,  что он за фрукт из разговора с ним по телефону.

— Да, гнусный тип,— согласился Дюбель.

— Не то слово,— вздохнул Оверук, устроившись возле жарко пылающего оранжевыми языками пламени на поленьях, камина. — Он же мне с костоломами из  «Беркута» устроил психическую атаку. Жлобы неожиданно ворвались  в «Аист»  и, угрожая оружием,  надели на меня наручники. Потом Жебрак  понял, что дал маху, без повода для задержания и ареста, и  велел освободить

— Да это серьезно. Значит, мосты для переговоров сожжены.  Они перешли к  решительным действиям, к силовым методам, — призадумался Халецкий. — Как в шахматах, необходим ответный  верный и сильный ход.

— Поэтому я тебя и побеспокоил среди ночи, прости,— заметил Арсений.

— Все верно, твои действия логичны и своевременны.

В гостиную грациозно вошла Чаусова в роскошном оранжево-палевом платье с широким разрезом декольте на высокой груди. Очаровательная  улыбка на  сочных губах,  золотистые локоны, спадающие на плечи,  удачно гармонировали  с цветом одеяния. Тамара знала толк в одежде,  поспевала за модой и поэтому одевалась со вкусом.

— А вот и я, мужчины. Заждались? —  озорством просияли ее глаза. Она открыла  дверцу серванта, где в зеркальном отражении гнездилось множество спиртных  напитков. — Что будете пить?

Арсений неопределенно пожал плечами.

— На сухую разговор не сложится, — сказал  Дюбель.

— Тогда чисто символически,— согласился Арсений. —  Шампанское  мускатное.

Тамара быстро со вкусом сервировала столик, словно всю жизнь только этим и занималась. При этом не забывала демонстрировать гибкость и изящность своего  пластичного тела, занимая то одну, то другую соблазнительные  позы, не отходя от адвоката.

Дюбель с явной ревнивостью перехватил слишком откровенный взгляд Оверука на прелести своей любовницы и Арсений, поняв, что допустил оплошность, навлек подозрение  на Тамару, с которой в отсутствии Халецкого тайно встречался. Спросил первое, что взбрело в голову:

— Откуда у вас, Тамара Анатольевна, такие навыки?

— Вы, Арсений Иванович, вроде бы с луны свалились и не знаете, что я четыре года работала официанткой  в  ресторане  «Роза ветров» и занимала  призовые места  в конкурсах на лучшего по профессии. Одно время они были в моде. Нехорошо забывать такие факты из жизни знакомых вам людей,— упрекнула она.

— Извините, столько неотложных дел, а голова не компьютер, чтобы все сохранять в памяти. Старею, наверное, первые признаки склероза,— покаялся он,  покорно склонив голову.

— Уж вам, мужикам, грех на судьбу жаловаться,— усмехнулась женщина,  присев  рядом с  Вячеславом  в кожаном мягком кресле.— Вы  всегда молоды, пока хочется и можется, а наш бабий век короток. Быстро отцветаем словно яблони или вишня и вы, без сожаления, лихо меняете нас, стареющих, на молодых и красивых, тонких и звонких, у которых  ноги  от шеи  и попка, как орешек.

— Ладно, Томка, будет тебе слезы лить, ты ведь знаешь, что за мной ты как  за каменной стеной, — приласкал ее рукой  сожитель.— Вот разберусь со своими должниками, сгребем кучу денег и отправимся путешествовать по экзотическим странам. Там вечное лето, море, солнце, пальмы, обезьяны, крокодилы  и масса развлечений.

— Скорее бы,— просияли ее зеленые кошачьи глаза.— А то здесь в глухой  провинции совсем закисла и зачахла, хочется полной грудью ощутить ветер странствий.

В подтверждение своих желаний, ладонями  мягко очертила свою высокую грудь,  не утратившую упругости и свежести.

— Потерпи немножко,— с неожиданной  нежностью произнес обычно сурово-угрюмый Дюбель. Аккуратно открыл шампанское и налил напиток в два  хрустальные  фужера, а свою рюмку наполнил золотистым коньяком.

— Давай за твердость нашей позиции и победу,— предложил он тост. Выпили, закусили, кто дольками лимона, кто шоколадом в вазочке, а Оверук бутербродом с черной икрой. Минут пять сидели молча,  работая желваками. Затем Вячеслав снова разлил напитки и поднялся с фужером.

— Второй тост, как принято у моряков, за женщин. За тебя Тамара, радость ты моя. Будь счастлива, но только со мной,— подчеркнул он. Мужчины выпили, как и полагается в таких случаях, стоя.

— Почему он не спрашивает о делах? —  недоумевал адвокат и вскоре понял,  когда Халецкий многозначительно взглянул на Тамару.

— Не буду вам мешать, я устала и,  если не возражаете, удалюсь в спальню, —   поднялась из-за стола  женщина.

— Не возражаем, —  ответил за двоих Дюбель.— Не обижайся, Томик, тебе лучше о некоторых вещах  не знать. Мы немного с Арсением покалякаем, а когда надоест, наскучит,  позовем  тебя?

— Будь, по-твоему,  мне ваши мужские тайны неинтересны,— изобразила она на лице равнодушие, хотя какая женщина не обожает тайны, чужие секреты. Тамара, не спеша удалилась и они проводили ее взглядами.

8

— Я не хочу посвящать ее в наши дела,— пояснил Халецкий, подавая адвокату раскрытую коробку с гаванскими сигарами.— И не потому, что женщины не могут держать тайн за зубами, а потому, что в случае задержания, ее в качестве свидетеля попытаются расколоть. И чем больше она будет знать о нашей деятельности, тем больше у нее шансов  загреметь на нары по статье за укрывательство сведений о преступлениях. Хотя с моей точки зрения мы занимаемся вполне законным бизнесом. За свои охранные услуги, обеспечивая  коммерсантам надежную «крышу» от наездов рэкета  получаем свои кровные. Но, к сожалению, у  сотрудников милиции,  прокуратуры и суда на этот счет своя позиция. Мы для них конкуренты.

— Бери сигару - то,— велел Вячеслав.— Крепкая,  зараза, мозги проветрит, лучше соображать станешь.

— Нет, — отвел коробку рукой Арсений.—  Я и так хорошо соображаю. У меня  свои,  легкий, дамские Пьер Карден с ментолом.

— О здоровье драгоценном заботишься?— иронично усмехнулся Дюбель. — Все равно  исход предрешен , жизнь — это непрерывное  движение к смерти. Такой вот парадокс. Чем больше прожил, тем ближе к гробу.

— Ты прав, Слава,  но лучше туда не торопиться,— заметил адвокат.— Эх, знать  бы, где упадешь,  и соломки бы постелил...

— Маковой?

— Нет, обычной, пшеничной с запахом лета.

— Сие нам не дано предвидеть,— вздохнул Халецкий, потягивая  толстую коричневую с золотистыми ободками сигару. Поплыл терпкий запах дыма. Оверук  скромно закурил тонкую сигарету.

— Докладывай, не тяни кота за я...,— деловито, откинувшись назад в кресле,  приказал Дюбель.

— Ситуация аховая, критическая,— в тон ему произнес адвокат.— Ссылаясь на драконовские налоги и убытки,  многие из наших партнеров отказываются платить, как ты давеча выразился, за “крышу”. Считают, что она у нас ненадежная, дырявая. А налоги действительно лютые, чиновники-бюрократы, депутаты хотят красиво жить вот и гребут под себя, тем самым, загоняя экономику, бизнес в тень. Но и фирмы,  которые мы курируем, не бедствуют. Ни одна из них еще не вылетела в трубу, не обанкротилась. Наоборот, развиваются,  расширяются, приобретают недвижимость, иномарки, офисную оргтехнику, компьютеры и прочее. Коммерсанты одеты  с шиком,  наели бычьи шеи и румянец на обе щеки.

— С кем ты разговаривал? Кто заартачился, уперся рогами в землю?— с заметным раздражением спросил Халецкий.

— Та же редактор газеты «Рок» Марлена Розенко. Заявила, что намерена сменить учредителя и название на новое. Мол, прежнее  зловещее, отпугивает  читателей и рекламодателей и поэтому нет прибыли.  Я в издательском деле  мастак. Просмотрел  несколько номеров  «Рока», так не свободного места — все забито рекламой, объявлениями, в том числе не брезгуют публиковать об интимных встречах сексуальных меньшинств — голубых, педерастов и любителей группового секса, всяких там клубов по интересам  «Ромео» и « Ночных фиалок»... Поэтому деньги к Розенко текут рекой, тираж довольно солидный.

— Да, деньги не пахнут,— выдал штамп Халецкий.— Поэтому нынче охотно печатают и эротику, и порнографию и прочие пошлости, лишь бы платили. Сделай  так,  чтобы очередной тираж «Рока»  полностью склевал “красный петух”, чтобы он сгорел на складе, не дойдя до читателей. И тогда Марлена  сама приползет к нашим ногам  и станет умолять взять ее заведение под нашу надежную охрану.

— Слава, но ведь у меня другая специализация, я поджогами никогда не занимался  и не намерен,— возразил  Оверук.— Мое дело защищать твои, наши  интересы в суде.

— Не заставляю тебя таскать канистры с бензином и поджигать фитили. Не принимай все в буквальном прямом смысле — Сведу  тебя  со своими “спецами” по этой части, а ты лишь вооружишь их сведениями и проконтролирует исполнение. Я  бы тебя не стал напрягать, но “штыков” у меня  осталось в городе мало, одни братки  полегли в разборках,  царство  им небесное, а  другие ударились в бега. Но не бойся,  на “мокрое дело” я тебя не брошу, не в моих правилах других подставлять.

— Кто еще удила закусил? — переводя дыхание,  потребовал ответ Дюбель.

— Владелец автостоянки  «Якорь».

— А-а, Наум Давыдович, жив курилка. Что ж он, сивый мерин, забыл, чем мне обязан, когда я его отбил от наших конкурентов, взял  под опеку,— возмутился Халецкий. — Вот она черная неблагодарность. Ну, он еще пожалеет. Шины  автомобилей на его автостоянке будут проткнуты и изрезаны и после этого никто со своим авто к нему не сунется. Поглядим еще, старый еврей,  чья возьмет? Слезы будешь лить и челом бить, как у Стены плача.

— Мирра Ароновна  из «Афродиты» туда же,— продолжил Оверук.— Жалуется,  что нет прибыли, варьете перебивается с хлеба на воду, девицы, мол хилые, часто болеют по женской части и поэтому не пользуются у клиентов спросом.

— Почему они болеют по женской части, не сказала?

— Проговорилась. Мол, без ее ведома, оказывают жеребцам интимные услуги,— ответил Арсений.— Тем и живут, чтобы не умереть с голодухи.

—  Ах, старая сутенерша, служительница муз, она и в советское время нелегально занималась сводничеством, содержала приток, за что и была осуждена на два года, но условно. Какая-то партийная шишка спасла ее, понятно за какую благодарность, от тюремной баланды  и места у параши, —  сообщил  Халецкий.— А теперь почувствовала свой звездный час. Она еще три года назад, когда я помог организовать варьете «Афродита», поставляла телок  под предлогом трудоустройства официантками, танцовщицами и массажистками  за кордон,  обогащая дельцов секс-бизнеса. Я ее разорю, доведу до ручки. Хоть и старовата, давно потеряла товарный вид, но вынуждена будет сама  пойти на панель, отрабатывать свой долг. На ней штук пять баксов повисло. Подбросим в ее клуб для начала дымовую шашку в разгар представления. Думаю, что такой спецэффект  убавит количество любителей «клубнички». И тогда вспомнит лукавая и коварная Мирра своего первого кумира.

Арсений понял, что именно себя Вячеслав имел в виду, говоря  о кумире,  ибо и свое время был одним из первых, кто произвел и обкатку владелицы  элитного и популярного в городе клуба, где шумно отмечают  праздники,  юбилеи, дни рождений, свадьбы, за исключением поминок, представители чиновничества и богемы. А в меблированных комнатах второго этажа, ошалевшие от сладострастия состоятельные мужчины и столичные  влиятельные гости, в антрактах между застольями и деловыми беседами  разминают  юных и вполне зрелых девушек и женщин на белоснежных простынях под завораживающие звуки  музыки.

— Пока ограничимся этими тремя персонами,— оборвал размышления адвоката его босс. — Что касается  мудака Жебрака, то он, наверняка, обезопасит себя и семью надежной охраной, поскольку сам пошел ва-банк. К этой операции необходимо серьезно подготовиться и выбрать наиболее удачный, гарантирующий успех, способ его физического устранения, нанять снайпера-киллера, или подорвать в автомобиле? На досуге подумаю об этом. Он из тех людей, патологически  жадных и упрямых, одержимых манией величия и хамства, с которыми невозможно договориться. Они обожают лишь шелест купюр крупного номинала и понимают только один язык — это звук автомата или винтовки. Ну, ладно вначале проведем акции против троих должников, а там пойдет волна  и другие станут как шелковые — сами принесут деньги на белом блюдечке с голубой каемочкой. Кажется так выражался Остап Бендер, турецко-подданный?

— Да, так, но мне больше нравится его другая фраза: «вам еще ключ от квартиры, где деньги лежат»,— с удовольствием процитировал Оверук.

— К черту это жулье, этих нэпманов, голова разболелась,— посетовал Дюбель.— Продолжим наше пиршество в обществе очаровательной женщины. Тамма-ра-а , Томочка ! Покажись, мы без тебя умираем.

В тоже мгновение появилась, словно  все время пока они разговаривали, она  с нетерпением ждала приглашение.

— И наговорились,  и накурились вдоволь,— укоризненно покачала она прелестной головой.— За своими делами в суете мирской не цените вы  секунды, мгновения  общения с любимыми женщинами, а ведь жизнь так коротка и хрупка, поэтому не отказывайте  себе в земных удовольствиях. Надо торопиться жить ярко и самозабвенно.

— Для того, чтобы не прозябать, милая, нужны деньги. Этой суровой повседневной прозой жизни мы и озабочены,— заметил Вячеслав.   

— Такой ваш удел, докажите, что вы  —  сильный пол, —   напомнила она.— А слабому, нам беззащитным  женщинам, самой природой предназначено дарить вам любовь, наслаждение и блаженство, продолжать род людской.

— Красиво, громко сказано, за это и выпьем, —  взял на себя инициативу Оверук,  вспомнив  сладость ласок еще недавно до прибытия  Дюбеля, дарованных ему этой знойной женщиной.

— Ты может еще с Томкой и на брудершафт выпьешь? — с подозрением пристально поглядел Халецкий  на адвоката.

— Не ревнуй, Слава, тебе роль Отелло не подходит,— уверенно произнес Арсений.— Тамара — царица, как и жена Цезаря, вне подозрений.

— Тем, наверное, и пользуется, наставляет мне рога,— ухмыльнулся он и угрожающе повысил голос.— Узнаю, убью, как последнюю стерву.

— Ладно, шеф, не заводись,  сейчас у нас дела поважнее,— придержал его за локоть адвокат. Тамара  обиженно сжала капризные губы и попросила:

— Дай и мне сигаретку. Успокоюсь, а то нервы расшатались пожаловалась она. Оверук протянул початую пачку Пьера Кардена и она взяла сигарету  кончиками длинных  холеных пальчиков. Сжала губами, очерченными  красной  помадой. Он поднес желтый язычок зажигалки. Чаусова  кивнула головой  и Арсений ощутил на себе ее зовущий и даже влекущий, обещающий блаженство, и в тоже время печальный, немного странный, словно невидящий его взгляд. Он неожиданно  ощутил непонятную, ноющую боль в сердце. «Какое-то наваждение, мистика. Наверное, за целый день переутомился»,  — объяснил он свое состояние и  вдруг возникло желание побыстрее оставить этот роскошный, но почему-то холодный, неживой, словно из него вытравили душу, особняк. Обрадовался, когда услышал очередную фразу Дюбеля:

— Программа намечена, цели ясны.

— Славик,  похоже, на то, что мы выставляем гостя из дома,— подала свой ласковый голос  Тамара. —  А на посошок забыли. Надо, как полагается, об этом  у Надежды Кадышевой даже замечательная песня есть.

— Правильно, ты у меня умница,— потеплел Халецкий.— На посошок, давай нальем дружок. Главные дела  порешаем  завтра, верно ведь говорят, что утро вечера мудренее. А ночью люди нормальные чем занимаются?

Он с нескрываемым вожделением  поглядел на Тамару, которая, как красна  девица,  неожиданно смутилась, и сам ответил на вопрос.— Любовью, сексом. Это единственное занятие и  наслаждение,  которое никогда не наскучит. Приятно  обладать красивой, молодой и очаровательной  женщиной. Слишком нынче наш антракт затянулся, не правда ли, Тома?

— Еще раз простите, что не вовремя и некстати,— галантно склонил голову Оверук.

— Хватит из себя изображать пай-мальчика,— одернул его хозяин.— Жизнь  такова со всеми своими прелестями, соблазнами и пороками. Только не подумай, что мы тебя выставляем. Можешь у нас заночевать. Хоромы шикарные, места еще на взвод хватит? Только вот женщину не обещаю.

— Нет, спасибо за гостеприимство, но я, пожалуй,  откланяюсь,— ответим адвокат.— Не хочу вас стеснять, мешать своим присутствием. К тому же у меня в квартире пес - боксер Чак без присмотра, надо покормить и выгулять. Поэтому, сами понимаете, хоть я и холостяк, но обременен заботами.

— Эх, Арсений,  аристократ со своими светскими манерами,— рассмеялся Дюбель и свободной от фужера рукой привлек к себе любовницу.— Ты слышишь, Том, что он говорит, что помешает. Да ни в коем случае, напротив, обеспечишь охрану и покой. Решай сам, вольному — воля.

«Вечный покой есть, кому обеспечить»,— эта нелепая мысль невольно пришла в сознание Арсения  и он ощутил мурашки на спине, но озвучивать ее не стал, чтобы скрыть тревогу предложил тост:

— За вашу любовь и успех нашего дела!

— Годится! — одобрил  Вячеслав. Они дружно сдвинули хрустальные фужеры с шампанским и коньяком. Арсений поспешно, словно опаздывал на самолет или поезд закусил,  чувствуя на себе странный, вызывающий  жалость от безысходности  взгляд Тамары. И он понял,  что эта женщина глубоко несчастна, живя и деля постель с Халецким. Она пленница, как канарейка в золотой клетке. Появилось по-детски наивное желание, открыть дверцу и выпустить певчую птицу на волю. Но адвокат понял, что это не в его власти.

— Спокойной ночи, —   пожелал он и на мгновение, чтобы Дюбель не приревновал  и после его ухода не устроил Тамаре скандал  при его горячем крутом нраве, задержал  на  ее лице  ласковый взгляд, словно попрощался. Женщина, заметно взгрустнувшая, обреченно отвела глаза в сторону и в этот момент они были не зелеными и веселыми, а стальными и холодными.

По мраморной лестнице спустились на первый этаж. Чаусова осталась в гостиной, а Халецкий провел запоздалого гостя до самых ворот. Он прощался, крепко сжав его узкую руку адвоката. Проводил долгим взглядом удаляющуюся по пустынной мрачной улице фигуру Арсения, пока она не исчезла в темном  проулке.

Еще несколько секунд  до рези в глазах всматривался в темноту, прислушивался к звукам, но ничего подозрительного не обнаружил.  «Тихо, как в гробу, глухо, как в танке», — подумал он, запер ворота на прочные засовы и,  проходя через покрытый бетоном двор, пожалел, что не успел обзавестись цепным псом, а лучше несколькими. «Все же спокойнее было бы на душе. Собачий лай был бы слышен в случае опасности,  а так приходиться рассчитывать на свое чутье и интуицию Ладно, сатана не продаст, Бог — не выдаст».

Он возвратился в гостиную. Тамара,  зная его нетерпение, горячий темперамент, успела снять платье и надеть нежный и прозрачный цвета морской волны бирюзовой  пеньюар.

— Наконец то мы один, сдыхались адвоката! — обрадовался Вячеслав. — Устал я от этих бесконечных проблем. Сейчас продолжим нарушенное пиршество любви.

Он подошел к столику вылил в фужер из бутылки остатки коньяка и выпил залпом, как водку. Закусил дольками лимона и бутербродом.

—  Может,  я уберу со стола?— неуверенно предложила женщина.

— Нет, нет, потом, утром, я сгораю от страсти,— возразил он.— А почему ты такая вялая? Ну,  ничего я тебя сейчас расшевелю. А может у тебя с Арсением, пока я там прятался, был бурный роман? То-то вы с ним за столом переглядывались, изображая невинность. Узнаю, сделаю его кастратом. Ты, наверное, пока я отсутствовал, под каждого ложилась, отдавалась, как кошка. И Арсений, поди, тоже тобою попользовался? — упрекнул он.

— Нет, тебя ждала и плакала, как княжна Ярославна, все глаза проглядела, —  подначила его Тамара. —  Ты там, за  бугром, тоже  время зря не терял. На евнуха и однолюба не похож, если даже здесь в «Салоне красоты»  молоденьких девочек под себя подминал. Это, кажется, у тебя называется «обкаткой»?

— Да, обкаткой. Производственная необходимость, все равно, что проба на золоте перед отправкой за рубеж, — признался он. —  Но ты меня, Томка, не зли своими упреками. Сейчас получишь гамму ярких и нежных ощущений.

Он  жадными глазами изголодавшегося самца пожирал прелести ее гибкого и смуглого от загара тела. Поднял ее на руки и положил на широкое ложе. Женщина послушно  распахнула жаркие объятия.

— Ты неутомим, как Казанова,— этим комплиментом поощрила она его действия.

— С такой прекрасной и умелой наездницей хоть в рай или  в ад, везде нас ждет  блаженство,— заявил он, заключая ее в крепкие объятия и ощущал трепетный  жар ее гибкого и упругого тела.

— Не будем туда торопиться, спешить, нам и здесь хорошо,— прошептала Тамара,  сладко простонав и с каждой секундой ощущая прилив страсти, неуемный азарт  овладевшего ею мужчины. Они забылись, растворившись  в любовных ласках. Потеряли счет времени и отгородились  от суровой реальности.

 9

Известное изречение: мой дом — моя крепость, в полной мере подходило особняку Халецкого,  в котором ныне проживал Жебрак. До того, как ударится в бега, Дюбель, предвидя кровавые разборки между враждующими криминальными группировками за сферы влияния и источники прибыли, а также оперативные мероприятия со стороны правоохранительных органов, дабы не быть застигнутым врасплох, по всему периметру бетонной ограды установил  круглосуточно действующие видеокамеры для наблюдения за подходами к объекту.

Во дворе держал без привязи свору собак бойцовских пород, начиная с ротвейлеров,  питбультерьеров и, завершая немецкой овчаркой, всего шесть особей, чтобы ни один укромный  уголок двора не оставался присмотра этих грозных волкодавов. Кроме того установил бронированную входную дверь, а на окна стальные, диаметром в три сантиметра  решетки, обеспечив особняк автономной охранной сигнализацией. Но теперь эти  технические и электронные средства обеспечивали безопасность Жебрака и его семьи,  живущей  на всем готовом, в условиях теоретически обоснованного коммунизма.

Дом одной из любовниц - сожительницы Халецкого Тамары Чаусовой, тоже  добротный и прочный, обнесенный высокой оградой, но без этих технических  прибамбасов. Хотя входная дверь была стальной и на окнах первого этажа решетки, однако второй этаж был уязвим. Балкон с выходом из спальни, Тамара не удосужилась остеклить, а Дюбелю в пик его всевластия  над  братвой до таких мелочей не было дела. Советовал, и  не один раз, завести во дворе собак, чтобы они отпугивали чужаков, но Тамара решила не обременять себя лишними заботами.

Утомленные сладострастными утехами, любовники крепко спали, разметав свои горячие тела на широком ложе, и не слышали, что происходило за стенами дома. Они продолжали купаться в теплых волнах эротических снов. Не слышали,  как двое мужчин в камуфляжной  форме и масками с прорезями для глаз, ловко управляясь с альпинистским снаряжением, сначала легко преодолели двух с половиной метровую ограду,  а потом по-обезьяньи быстро взобрались на балкон. Аккуратно вырезали фрагменты стекла в двери и движением скоб изнутри отворили двери в спальню. Мягко на  кошачьих  лапах, ступая по ковру,  прошли к двуспальному ложе. Один из них наклонился к  Халецкому, направив на него длинный ствол пистолета с глушителем. Внимательно вгляделся в черты лица и  кивнул головой, мол, он. Нажал  на спусковой крючок, раздался хлопок. Тело Халецкого дернулось. Он  успел  открыть глаза с замутневшими  и остекленевшими зрачками. На левой части груди, куда вошла пуля, вспузырилась алая кровь и  потекла  на белую, как снег простыню.

Тамара зашевелилась, простыня сползла с ее  высокой упругой груди и женщина открыла глаза, не понимая, что происходит.

— Ой! —  испуганно вскрикнула она.

— Свидетелей  не оставлять, —  это были последние слова, проникшие  в ее  сознание. Послышался хлопок и ужас навсегда застыл в  женских глазах,  а тонкая рука плетью повисла  вниз. Киллеры произвели еще по одному контрольному выстрелу и, не оставив следов, остеклив балконную дверь, спустились вниз и скрылись в темноте.

В шесть часов утра Арсения Оверука, по-холостяцки обитавшего в однокомнатной квартире стандартной девятиэтажки, подняла с постели продолжительная и настойчивая трель электрозвонка. «Кто бы это мог быть? — протер он глаза.— Если  Дюбель, то он непременно бы,  прежде чем приехать в такую рань, воспользовался бы мобильной связью. Хотя, кто его знает, из-за  опасения, что засекут звонок, и не рискнул бы.  Может,  случилось, что-нибудь срочное, чрезвычайное, вынудившее его на этот шаг?»

Адвокат прошел в прихожую  к входной двери и всмотрелся в «глазок». Увидел  троих мужчин и одного из них в милицейской  форме с погонами капитана.

— Кто?

— Открывайте, гражданин Оверук. Милиция, уголовный розыск! — прозвучал  властный голос и угрожающе предупредил. — Не вынуждайте нас взламывать дверь.

«Глупо отсиживаться и ждать, когда появятся амбалы и кувалдой разнесут дверь,— подумал Арсений.— А впрочем, кого мне опасаться. Вины  за мною  никакой нет, работаю адвокатом, защищая в суде граждан на законных основаниях. Если бы что-то серьезное, то тогда, повязали  и в  «Аисте» они бы меня не отпустили. Очевидно, решили взять на испуг,  психологически сломать, чтобы вытянуть информацию о Халецком. Но, дудки  не на того нарвались, я калач тертый».

После настойчивого дробного стука  по стальной поверхности двери, он  отворил и с неудовольствием на лице попросил:

— Тише, ребята. Взгляните, который час? Всполошите весь подъезд. Топорно работаете, все нормальные люди спят.

Едва Арсений переступил через порог, выйдя на лестничную площадку, как двое сотрудников угрозыска  заломили  его руки за спину и защелкнули на запястьях стальные наручники.

— Вот теперь полный порядок,— с удовлетворением потер ладони следователь  капитан Николай Турчак и с ухмылкой добавил.— Так это мы, по-твоему, ненормальные люди? Работа у нас такая всяких  гадов, насильников и убийц вылавливать, или позабыл? Давно ли и сам на нашей стороне баррикады находился?

— На вашей стороне из-за жалкого жалованья чуть ноги не протянул,— резонно заметил задержанный и повысил голос.— По какому праву? Я — адвокат. Это произвол, вы за самоуправство ответите. Я выставлю иск за  причиненный мне моральный ущерб и подрыв деловой репутации.

— А  по такому праву!— на повышенном тоне осадил его следователь.— Что вы, подозреваетесь в двойном убийстве гражданина Халецкого,  по кличке Дюбель,  и его сожительницы Тамары Чаусовой. Доигрался неподкупный защитник сирых и убогих, а на самом деле отпетых мошенников и разного  жулья.

— Это клевета, где  ордер на арест?

— Будет тебе ордер, а нам за раскрытие преступления орден,— в рифму ответил офицер.

— Какое убийство? Что вы несете? Каковы мотивы?— возмущался Оверук.— Халецкий  уже три года, как за кордоном, в бегах, а гражданку Чаусову я  не знаю, и знать не желаю. Это ваши пустые домыслы, без веских  доказательств и улик.

— Не лгите, вы же адвокат и обязаны знать, что за дачу заведомо ложных показаний предусмотрена уголовная ответственность,— напомнил следователь.— Уже несколько дней, как Халецкий  находился в городе, но не  без вашей помощи минувшей ночью  вместе с любовницей  отправился  на небеса. Но до этого были зафиксированы ваши переговоры по мобильной связи. Мы  вас гражданин адвокат, просто «вычислили», это дело техники.

Оверук  понял, что именно во время связи, чего он особенно опасался, они  с  Дюбелем прокололись.

— Это слова, типичная уловка для простаков. У меня  железное алиби,— заметил он сухо, но без прежней уверенности.

— Дырка у тебя от бублика, а не алиби, —  усмехнулся Турчак.— А в нашем распоряжении видеосъемка скрытой камерой твоей вчерашней встречи  с Халецким. Отлично, а не топорно сработали ребята из наружного наблюдения. Они весь вечер, начиная от кафе «Аист» аккуратно тебя пасли. Ты,  связавшись с бандитами, утратил профессиональное чутье, нюх. Его  надо тренировать, а не по кабакам шастать.

— Допустим,— вяло отозвался Оверук, с горечью осознав, что не заметил  слежку  и тут же решил высветить, нащупать слабые места обвинения.— Кто вам сообщил об убийстве, в какое время оно совершено, каким способом и где орудие  преступления?

— Хитер-бобер. Заруби у себя на носу,  что ты уже не адвокат, а подозреваемый и здесь вопросы задаю я, — резко оборвал его капитан. — Во время следствия и суда, как и полагается по закону, будет обеспечена защита.

— Я сам себе адвокат, мне не нужен подставной защитник,— возразил Арсений.— У вас нет и  не может быть веских, убедительных  доказательств моей вины. Это черное дело, шитое белыми нитками,  в суде развалится, как карточный домик и суд оправдает меня.

—  Не тешь себя иллюзиями и пустыми  надеждами. У нас в ИЦ УВД сохранились  в банке данных отпечатки твоих  пальцев,— сообщил  Турчак. —  Так вот на месте преступления  криминалист провел дактилоскопию отпечатков пальцев на хрустальных фужерах. На двух из них отпечатки пальцев убитых тобою Халецкого и Чаусовой, а на третьем… твои. В пепельнице обнаружены окурки сигары и сигарет  «Пьер Карден» и я не сомневаюсь, что  на одной из них эксперт  обнаружит твою слюну. Это дело элементарное.

 «Вот черт подери, эта избалованная Тамарка, не удосужилась вымыть и просушить посуду, очистить пепельницу», — с досадой подумал адвокат и после паузы  произнес:

— Это все косвенные улики, на которые у меня есть объяснения. А где оружие преступления и заключение судмедэксперта о точном времени  наступления смерти, если таковая имела место, а не плод ваших версий с целью  грубого шантажа?

— Входные двери в дом не имеют никаких повреждений, а это значит, что  Халецкий и Чаусова  могли впустить  только человека,  которому доверяли. Это их и погубило. Сейчас нельзя никому доверять, — двинул еще один аргумент следователь. — Застрелив обоих, вы ушли.

Отсутствуют мотивы,— парировал Оверук.

— Халецкий  мог задолжать вам большую сумму денег за ранее оказанные юридические услуги,— предположил версию капитан.— И вы, не добившись расчета, убили его, а заодно и Чаусову, чтобы не оставлять опасного свидетеля. Это первая версия. Есть и еще одна. Убийство могло произойти на почве ревности. Нам достоверно известно, что у тебя,  после того как Дюбель подался в беге,   были очень близкие интимные отношения с Чаусовой. Вы их застукали в постели во время соития и хладнокровно застрелили, не забыв о контрольных выстрелах. В общем,  гражданин Оверук,  пока ты  будешь кормить клопов в СИЗ0 и охранять парашу, у нас будет возможность отработать эти и другие версии и одна из них, наверняка, станет главной. И мотивы  выявим,  и оружие отыщем. Пусть об этом у тебя голова не болит. А сейчас вперед в УВД,  там и расскажите, а лучше напишите  подробно, за что и как вы порешили двоих человек. Явка с повинной будет учтена при определении меры показания.

Адвокат  с тоской осознал, что угодил в западню, из которой не так-то просто, если вообще возможно, будет отыскать спасительный выход. Могут ведь, не доводя дело до суда, в камере СИЗО подвесить, имитировав самоубийство, а уголовное дело  спрячут в архив и делу — конец.

КАМНИ  ИЗ  « ОPEL »

1

— Как сквозь землю провалился, — повторял, войдя в кабинет вслед за старшим оперуполномоченным  уголовного розыска Василием Белозерцевым, худощавый,  неопределенного возраста мужчина в    потертом плаще.

— Кто провалился? Давайте по порядку, — майор сел за стол и жестом пригласил посетителя. Тот неуверенно присел на край стула, и Белозерцеву хватило нескольких секунд , чтобы изучить его лицо: острые скулы, впалые щеки, землистый цвет кожи, пересеченный морщинами узкий лоб, коротко остриженные волосы с налетом седины на висках. В глубоко запавших глазах застыла тревога. «То ли болен и страдает от безденежья, то ли пьет не в меру и без закуски, — подумал Василий. Незнакомец тем временем освоился и  понял, что надо спокойно посвятить офицера в суть дела.

— Я — Глеб Дятлов, временно безработный, — сообщил он. — Не хотел вас беспокоить, но здесь такое дело, что без милиции не обойтись. Ко мне из Курска приехал давний друг Толя Багишев и вдруг исчез, как сквозь землю провалился.

— Когда? — спросил Белозерцев.

— Трое суток назад. Я звонил его жене, сообщила, что домой не прибыл и никаких вестей от него нет.

— Цель его приезда?

— После смерти матери в городе осталась приватизированная двухкомнатная квартира, — пояснил  Дятлов. — У  Толи в Курске семья, хорошая квартира, и он приехал, чтобы продать эту приватизированную,  а на вырученную валюту купить автомобиль. Намеревался получить шесть-семь тысяч долларов.

— А не мог твой приятель увлечься какой-нибудь женщиной? Сейчас на панель многие устремились,  едва успеваем один притон накрыть, как другой появляется, — посетовал майор.

— Нет,  Толя насчет баб сдержал, однолюб. У него сын и дочка уже на выданье, — возразил  Глеб. — За ним грехи не водятся.

— Ладно,  не делай из мужика ангела, — улыбнулся Белозерцев. — О наших грехах одному Богу известно. Состоялась ли сделка купли-продажи? При каких обстоятельствах вы расстались?

— Он в вопросах торговли оказался, как и я, дилетантом, — сознался заявитель. — Сначала  он собирался обратиться в фонд недвижимости, но выяснилось, что там за услуги берут  большие проценты от суммы продажи, а ему не хотелось терять валюту. Тогда  я рекомендовал ему воспользоваться услугами посредника, который бы свел его с состоятельным покупателем за невысокий процент. Объявлениями о готовности оказать посреднические услуги пестрят все газеты.

— Могли бы обойтись и без посредника, — сказал майор.

— Мы накануне дали объявление в газету, но желающих приобрести квартиру за семь тысяч не нашлось. Толя очень торопился. Расстался я с ним в пивном баре, договорились встретиться вечером на следующий день. Я прождал допоздна, но он так и не появился.

— На квартиру вы к нему наведывались?          

— И звонил по телефон и приходил, никто не отвечает и не открывает, — ответил Дятлов. — Родни у него в городе нет.— У соседей интересовались?

— Да, на одной лестничной площадке живет старушка, так она тоже не знает, где он.

— Вам известны адрес, фамилия или телефон посредника?.

— Увы, — посетитель  развел руками. — Не успел, а может, не захотел посвящать меня, поэтому я не знаю, нашел ли он посредника.

— Да, задали вы мне задачу с одними неизвестными, — вздохнул Василий и предупредил.— Самостоятельных действий не предпринимайте. Если вдруг обнаружится ваш друг Багишев или станут известны новые обстоятельства его исчезновения или появятся какие-то подозрения, сразу же сообщите мне или дежурному по УВД в любое время суток. Поняли?

— Как не понять, — вымученно улыбнулся Глеб.

Василий велел заполнить анкету: адрес квартиры, номер телефона и другие данные, и Дятлов покинул кабинет. Его рассказ  озадачил Белозерцева. «Если Багишева не увлекла какая-нибудь красотка, то его отсутствие трудно объяснимо, — размышлял Василия. — Перед ним задача — быстрее и  выгоднее продать квартиру, на другие дела он вряд ли станет отвлекаться. Если он успел выйти на посредника, то надо выяснить три момента: кто посредник,  состоялась ли сделка и кто покупатель? Надо посоветоваться с Щегловым. Один ум хорошо, а два — лучше».

Белозерцев вошел в кабинет следователя и застал его за пишущей машинкой. Владимир заканчивал печатание обвинительного заключения.

— Заходи. Какие проблемы?

— Вся наша жизнь соткана из проблем — и собственных, и чужих, — улыбнулся Белозерцев. — Только на разрешение собственных времени не остается.

— Такая наша участь, мы — люди государственные, — изрек знакомый постулат Щеглов. — Выкладывай, с чем пришел. Ты по пустякам не заглянешь.

Василий кратко, по-военному изложил суть дела.

— На рынке недвижимости много криминального и тайного, — произнес следователь. — Ради завладения жильем мошенники не останавливаются ни перед чем. Существует множество вариантов для завладения чужой недвижимостью, квартирами, дачами, особняками и прочими объектами. Поэтому исчезновение Багишева весьма подозрительно. Не мог ли этот  Дятлов, к тому же безработный, оказаться наводчиком? За мзду навел на своего старого друга о петого мошенника. Проверь в  нашем информационном центре не  водятся ли за ним какие-нибудь грехи в прошлом, не наследил ли он?

— Дятлов  признался, что рекомендовал другу обратиться к услугам посредника, но не конкретного, а по объявлениям в газетах, — напомнил Василий. — Если Глеб каким-то образом причастен к исчезновению, то какой ему был резон заявлять в милицию? Не настолько он глуп, чтобы рубить сук,  на котором сидит. Наверняка,  он бы затаился.

— Оно, конечно, так, однако действия людей в экстремальной ситуации порой алогичны, — возразил Щеглов. — Во-первых, между соучастниками мог возникнуть конфликт — не сумели поделить добычу. Во-вторых, чтобы иметь алиби, один из них заявил в милицию в расчете, что следствие  пойдет по ложному пути.

— Но тогда он косвенно закладывает и себя, — высказал суждение майор.

— Возможно, но ты не сбрасывай со счетов и эту версию, — посоветовал Щеглов. — Обязательно проработай ее. Поступки, действия  людей, как и жизнь, многообразны. Будь не только психологом, но и философом.

— Хорошо, — согласился Белозерцев. — Как говорят ученые мужи, отрицательный  результат — тоже результат. Только в нашей работе важен фактор времени, поэтому на ложный путь лучше не скатываться.

— Я бы так категорично не судил, — мягко упрекнул его следователь.

— Меня осенила идея! — неожиданно с азартом воскликнул майор, уже собравшийся покинуть кабинет.

— Выкладывай, генератор идей, — велел Щеглов.

— Я продаю свою двухкомнатную квартиру. Публикую объявление в газете с обращением  к услугам посредника. Наверняка, клюнут на эту приманку.

— Понял твой замысел, — задумался Владимир. — Как на это посмотрит твоя жена?

— Она у меня умница. В оперативном деле знает толк.

— Есть одна неувязка, — оборвал его следователь.

— Какая?

— Ты сотрудник милиции, и коль скоро выйдешь на посредника, то он обязательно наведет справки, — справедливо заметил следователь. — Мало того, что может выудить информацию из жэка, спросит любого жильца в твоем подъезде. Учует неладное и слиняет.

— Да, уязвимое место. А жаль, неплохая идея, — огорчился Василий.

— Не падай духом, что-нибудь придумаем, — обнадежил Владимир. — В моем доме живет старый приятель, холостяк Алексей Иванович Чернов. Он находится в длительной командировке. Ключи передал мне, чтобы присматривал за квартирой. Возвратится нескоро. Мы за это время провернем операцию.

— Телефон в квартире есть?

— Да, — подтвердил Щеглов.

— А я все же побываю на квартире Багишева. Вдруг в нее кто-нибудь забредет. Если она продана, то должен заявить о себе новый хозяин, — предположил Белозерцев.

— Но она заперта. Как ты в нее проникнешь?

— У меня есть специалист, — загадочно улыбнулся Василий. — Наш старый знакомый по сейфам. Вспомни-ка!

— Неужто Клещ?

— Он самый, гражданин Тюрин, — ответил майор. — Жив курилка. С прошлым, завязал, нигде не засвечен. Пусть теперь на милицию поработает, и Бог его простит.

2

Белозерцев даром времени не терял. Получив у прокурора санкцию на обыск, он в полдень вместе с Тюриным отправился на квартиру Багишева по адресу, указанному Дятловым. Надеялся найти записку или какие-нибудь улики, проливающие свет на странное исчезновение  владельца жилья. К услугам Клеща приходилось и прежде прибегать, когда срочно надо было вскрыть сейф , либо зайти в запертое помещение, не повредив дверь. Ранее судимый за хищения и кражи, Тюрин среди своих коллег снискал славу самого умелого медвежатника. Сам он о себе давно уже не напоминал, видно, накрепко покончил с прошлым, иначе по «почерку» его легко было вычислить. Но ему льстило, что милиция о нем не забывает и ценит, как непревзойденного мастера своего дела. Он обрадовался встрече со старым знакомым Белозерцевым, которого знал еще лейтенантом, и согласился оказать услугу.

Когда прибыли на место, то Тюрин первым делом внимательно осмотрел врезной замок на двери, обитой дерматином.

— Аркадий, поди, навыки не утратил? — спросил майор и велел: — Постарайся аккуратно, чтобы не повредил замок и дверь.

— И навыки есть, и замок не сложный, щас попадете в хату, — пообещал Клещ,  перебирая словно четки на низке, персональную связку отмычек,  полученных Белозерцевым под расписку в УВД. Эта конфискованная у Клеща семь лет назад реликвия служила учебным пособием для экспертов-криминалистов,  молодых сотрудников угрозыска. Тюрин, прислушиваясь  к звуку, осторожно вращал отмычкой в отверстии замка и нажал плечом на дверь. Она отворилась.

— Я же говорил, товарищ майор, а вы еще сомневались, — как малое дитя, обрадовался пятидесятилетний мужчина. — Ловкость рук и никакого мошенничества. Не каждому дано...

— Это верно, молодец Аркадий, не забыл старое дело, как ювелир, тонко сработал, — похвалил Белозерцев и с тенью подозрения спросил: — Поди, промышляешь на досуге?

— Обижаешь, начальник. Я с этим делом завязал, — угрюмо ответил Клещ. — По молодости шалил. Отсидел свое, не без вашей помощи. А теперь все: руки хотят ради спортивного интереса, а голова не велит.

— Не обижайся, Аркадий, я так,  на всякий случай поинтересовался, — улыбнулся Василий. — Долго мне тогда пришлось за тобой погоняться...

— С прошлым покончено, — прервал недовольный напоминанием Тюрин. — У меня семья, внук растет, с прежними дружками не вожусь. От них одни неприятности.

— Я знаю, что ведешь нормальный образ жизни, — подтвердил майор.

— Да, имею благодарности. Премии дают,— не без гордости сообщил Аркадий. — Работаю  на механическом заводе, собираю  фирменные сейфы. Замки собственной  конструкции с секретами, ни один медвежатник не вскроет, разве что автогеном или взрывным устройством. Я в этом деле собаку съел. А вам эта хата зачем?

— Приятель в отъезде, попросил за квартирой присмотреть, а ключ потерял, — пояснил Белозерцев.

— Ключ? Пара пустяков, — усмехнулся Аркадий. — Я вам их десяток изготовлю, только придется замок снять.

— Нет, благодарю, Аркадий. Друг на днях возвращается, а у него есть ключ. Так что обойдусь.

— Как прикажете, товарищ майор. Вы знаете, где меня найти, — сказал Тюрин, подавая связку с отмычками.

— Благодарю за работу, — Белозерцев искренне пожал широкую ладонь.

— Разве это работа, одно баловство, — смутился Клещ и грустно улыбнулся. — Было время, как консервные банки, вскрывал сейфы. А щас грубая работа, одни подрывники, умирает  профессия.

Милиционер-водитель на «Жигулях» доставил Тюрина обратно на завод, а Белозерцев остался в квартире. Внимательно обследовал кухню, отметив на запыленном столе чашечку с недопитым, затянутым пленкой кофе и надкусанный зачерствевший бутерброд. Видимо, какое-то срочное дело сорвало Багишева со стула. В комнате и спальне взор привлекла старинная из красного дерева мебель  в стиле «ампир» . Но книг было немного, на полу старый потертый ковер, в углу телевизор «Славутич». Никаких признаков хищения. Тщетными оказались поиски записей или иных улик, указывающих на причину исчезновения Багишева. Лишь в прихожей майор  наткнулся на спортивную сумку с дорожными принадлежностями; электробритвой, полотенцем, мылом, зубной щеткой и пастой...

— Словно испарился, никаких признаков,— вздохнул Василий. Квартира находилась на пятом этаже, и Белозерцев не мог услышать, как к подъезду подкатил автофургон с надписью «Доставка мебели на дом». Несколько минут спустя, майор краем уха услышал скрежет ключа. Он нащупал в кармане пистолет. Дверь отворилась, и через порог перешагнул среднего роста плотный мужчина лет тридцати пяти, в очках  со связками книг в обеих руках. На голове у него была широкополая черная шляпа. Увидев Белозерцева в штатской одежде, незнакомец опешил и едва не выронил книги.

— Здрасте-е, — наконец вымолвил он. — Я — Толмачев Игорь, а вы, если  не ошибаюсь, Багишев Анатолий? Очень приятно, будем знакомы.

Белозерцев утвердительно кивнул головой, поняв, что Толмачев — покупатель квартиры, в глаза не видевший ее прежнего владельца Багишева. Наступила тягостная пауза. Игорь, видимо, робкий и стеснительный по натуре, неуверенно переминался у порога.

— Вы проходите, будьте, как дома, — пригласил Василий.

— Конечно, как дома, — обрадовался Игорь. — Это же моя квартира.

Пристально посмотрел на Белозерцева, желая услышать подтверждение, но майор промолчал.

— Посредник сказал, что вы, получив деньги, должны были съехать еще три дня назад, — недоумевал Толмачев. — Как же так? Я привез мебель, вещи... машина и грузчики во дворе. Некрасиво получается? Договор ведь дороже денег.

— Да, хорошего мало, — согласился Василий. — Простите великодушно, любезный. Неувязка произошла. Я действительно уже должен быть в Курске.

— В Курске? — удивился Игорь. — А Виталий  сказал, что вы уехали в Тель-Авив к богатой  теще-еврейке.

— Да, конечно, сначала в Курск, оформлю визу, а затем в Тель-Авив, на родину предков.— Вы на еврея не похожи, — пристально взглянул Толмачев.

— Обрусел малость, — на полном серьезе продолжил розыгрыш майор. — Но зов родной крови, голос предков — Иерусалим, Тель-Авив, Хайфа …

— Каждый кулик свое болото хвалит, — неуклюже посочувствовал Толмачев и, опасаясь, что тот обидится за такое сравнение, по... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10