Бархатный сезон

—Инга, время на исходе, нас приглашают,— напомнил я, хотя она и сама поняла, что наступил последний миг разлуки.

— Спасибо тебе, Владлен за все,— улыбнулась она, направляясь к  двери вагона.

—Это я тебе безумно благодарен за очарование неожиданной любви, за бархатный сезон, за обвенчавшую нас Бочарку и радугу,— отозвался я.

— Желаю тебе на красивой ноте закончить «Бархатный сезон». А я тогда его обязательно дочитаю, а то в сердце осталось ощущение тревоги,  предчувствие беды.

— В жизни чудес  не бывает,— вздохнул я. — Поэтому романы в отличие  от сказок  редко имеют счастливый конец. Постараюсь тебя не огорчить.

Я помог Нечаевой  по ступеням  подняться в  тамбур вагона. Затем  увидел ее силуэт в освещенном квадрате окна. Она взмахнула рукою. Прозвучал прощальный  гудок и вагон поплыл. Устремив взгляд на окно, я ускорил  шаг по перрону. Но состав, набирая скорость и учащая стук колес, обогнал  меня, запечатлев в памяти Ингин милый облик и красные огни  последнего вагона. Как  больно ранит сердце это жесткое, как удар хлыста слово «разлука».

 Вдруг щемящее чувство тоски и одиночества охватило меня. Я представил  Нечаеву одну в  купе среди чужих незнакомых людей и мне стало до боли ее жаль. Словно наяву увидел ее грустные  глаза и услышал голос, умоляющий  меня купить билет и поехать с нею в Одессу. Черт побери,  мне действительно, порой,  не хватает решительности, здорового авантюризма и отчаянности, присущих молодежи. Ведь вполне мог бы проехать с нею хотя бы до Джанкоя, где предстоит пересадка. Это почти пять часов общения с дорогим сердцу человеком,  но я из-за сомнительных предрассудков упустил  этот прекрасный шанс. И теперь Инга,  печальная  и обиженная смотрит на редкие огни окрестных сел и  вслушивается  в монотонный стук колес. Как часто мы не дорожим дарованными нам судьбо минутами радости общения и как горько потом  в этом раскаиваемся. Кто знает,  ведь проводница  вагона могла оказаться доброй,  понимающе женщиной и создала бы условия для нашего с Нечаевой уединения. Но даже, если бы этого не произошло, я должен был прислушаться к  ее предложению  и согласиться.

Долго стоял на опустевшем перроне,  улавливая затухающий шум,  растаявшего в вечерних сумерках поезда. Остается утешать себя тем, что память запечатлела ее милое лицо  и глаза нежный голос и мягкие жесты рук, радость и восторг близости. Эх, Инга, милое, прелестное создание, все мы пассажиры одного экспресса, который уносит нас по магистрали времени в .. бездну. Одни из пассажир совсем еще юные и постарше  заходят в вагоны, другие — старые и немощные — выходят, чтобы уже никогда не возвратиться. Для них это последняя  станция. Жизнь скоротечна, как вспышка звезды, сорвавшейся с орбиты. Обретения и потери и несть им числа. В детстве жизнь представляется   вечной и долго длится летний день. А потом с годами приходит понимание бренности бытия, неизбежности старости, болезней и смерти. И мне вспомнились написанные много лет назад стихи. Они пришлись под настроение. И я, окинув взором опустевший  перрон, произнес вполголоса:

Острее время чувствую с годами,

Тревога появляется в  глазах,

Дым от костра, как голубая память,

Плывет к  нерасторжимым небесам...

Я  взглянул на свернутый в трубочку и зажатый  в правой руке недописанный роман, спасенный Ингой и подумал, что. взяв его из стола Ланцюга, она из-за меня навлекла на себя опасность. Возвратившись с совещания домой, Ярослав Гордеевич обязательно обнаружит пропажу.  Ему не  составит большого труда  вычислить, что роман похитила его падчерица. Нечаеву ждут большие  неприятности. Надо бы подумать, как отвести от нее подозрения. Набраться смелости или дерзости, позвонить и сообщить, что я  сам нашел способ для  возврата принадлежащей мне вещи, тем более,  что обещанного  гонорара  я за нее так и не получил.

С  юридической точки зрения был бы вправе обвинить мэра за присвоение им моей интеллектуальной собственности. Но как экземпляр из его тщательно охраняемого особняка попал в  мои руки?  Не мог  придумать ни одной подходящей правдоподобной версии. Впрочем, с какой стати  я настраиваюсь на то, чтобы оправдываться, ловчить? Пусть у него по этому поводу голова болит. Значительно хуже могут быть последствия того, что  рукопись и еще один машинописный экземпляр попал к его политическим  противникам.

После публикации в открытой печати, в прессе разразится скандал с непредсказуемыми  последствиями и тогда гнев обрушится на мою голову. Необходимо принять превентивные меры. Я презираю дезертирство  и трусость, но не исключено, что ради того, чтобы завершить роман, придется  покинуть город. Лишь  на короткий период, ведь  последующие, еще неведомые мне,  события должны войти в последнюю главу романа.

С этой мыслью, остро ощутив  холодок надвигающейся опасности, я сошел  по ступеням  с перрона и оставил территорию вокзала. Летящий сквозь  ночь поезд уносил от меня Ингу. А может уже ждут в темном подъезде дома? Да, заварил я кашу, ради творческого любопытства. Что день грядущий мне готовит?

ОПЕРАЦИЯ  « ЛИКВИДАЦИЯ »

1

—Вячеслав, Слава, тебе временно  придется оставить этот благословенный край, залечь на дно, затаиться, — посоветовал Халецкому его адвокат Арсений Оверук, когда они остались наедине в уютном офисе.

— Я нутром, кожей ощущаю, что запахло жареным, но спешка нужна при ловле блох. Надо осмотреться, и не впадать в панику, не показывать свою слабость,  а наоборот проявить твердость и силу духа,— обратил на адвоката крупную коротко остриженную с жестким,  как характер рыжим «ежиком» голову, вперив в него водянисто-оловянные  глаза Халецкий.— Может недельку-другую повременить? Гроза отгремит и все войдет в привычное русло. А, а? Что тебе подсказывает твоя интуиция, твой профессиональный нюх? Ты ведь знаешь эту милицейскую кухню, пять лет лямку следователя тянул, на что они способны. Может кого-то из генералов и полковников надо ублажить и валютой,  и хорошенькими девочками,  сауной и шикарным застольем ?  За нами не заржавеет. Самому то на хлеб с маслом и икрой хватает?

— Хватает,— усмехнулся Арсений.— Хотя сам понимаешь, что деньги лишними  никогда не бывают. Проклятая инфляция,  дополнительные, непредвиденные расходы… Мне ведь еще нет и сорока, плоть требует для поднятия тонуса.

— Что ж ты молчишь, скромничаешь,— укорил его Вячеслав.— Чаще наведывайся в наш «Салон красоты». Там девочки на любой вкус, обслужат по высшему разряду и бесплатно. Быстро поднимут твой жизненный и другой тонус, а то гляжу,  ходишь хмурый, неприкаянный. Я уж грешным делом, подумал, не обидел ли чем. Проявляй инициативу, ты ведь, почитай моя правая рука, служитель Фемиды.

— Как-то неудобно, они, эти девочки, хоть и смазливые и очаровательные милашки, но все же проститутки,— уныло заметил Оверук.— Трахаются с кем попало, еще какую-нибудь экзотическую заразу подцепишь.

— Ах, ты, какой  привередливый,— пожурил его Халецкий и пояснил.— Они обслуживают  только нужных людей из числа депутатов, чиновников и прочих влиятельных особ под строгим контролем врачей, поэтому никакого риска. К тому же у женщин на роду написано, природой предназначено доставлять нам удовольствие, блаженство,  которое они испытывают в не меньшей степени, чем наш  брат. Вот так то адвокат. Дожил почти до седых волос, а в желаниях, психике женщин не разбираешься. Ладно, это дело наживное, не нравятся  тебе девочки из нашего салона, ищи порядочных баб на стороне. Но это дело безнадежное, уж там  от бомжихи точно, какую-нибудь экзотическую заразу подхватишь. А чтобы жизнь тебе не казалась горькой и на лице сияла улыбка, прибавлю к твоему окладу еще двести долларов, так сказать на мелкие расходы. Идет?

— Спасибо, шеф,— сдерживая эмоции, отозвался Оверук.— Хмурый и озадаченный я потому, что обладаю достоверной информацией об опасности. Круг сужается  и на сей раз,  отбиться будет непросто,  если вообще удастся.

— Не хотелось бы мне оставлять дело, свой прибыльный бизнес,— с тоской голосе признался Халецкий.— Стоит только выпустить из рук бразды правления, как найдется в стаде паршивая овца - падло, которая  прихватит все мои объекты к своим загребущим рукам. Очень рискованно надолго оставлять свой бизнес. Может, обойдемся без командировки в теплые страны?

— Разделяю твои опасения насчет бизнеса и возможных перехватчиков, но сейчас у тебя реальный шанс угодить в руки милиции или прокуратуры. Похоже, что сухим выйти из воды, как прошлые разы, не получится, — Оверук покачал головой с русой косичкой на затылке и утонченными, почти женскими, чертами лица.— Я доверяю своему источнику, да и общая политическая и криминогенная  ситуация для нас неблагоприятна, а более того опасна.

— Источник— стукач Глухарь, что ли?

—Он самый, надежный, проверенный, стоит у меня на довольствии. Он сообщил, что на тебя и еще семерых  братков готовятся ордера на арест,— ответил адвокат.

— Да как они смеют! Я — депутат горсовета, у меня иммунитет неприкосновенности !— стукнул ребром ладони по поверхности стола Халецкий.— Мы что им мало отстегиваем? Зажрались. Да они за должности и звезды получают в несколько раз меньше.

— Отстегиваем не хило, шеф, но ситуация резко изменилась и не в нашу пользу, — ответил Арсений. — Президент из конъюнктурных соображений, дабы  вызвать к себе симпатии, накануне выборов лишил депутатов местных советов иммунитета. Таким образом, он решил в очередной раз продемонстрировать решительную и бескомпромиссную борьбу с оргпреступностью и коррупцией. Команда на захват, как понимаешь, поступила сверху из МВД, Генпрокуратуры, службы безопасности и их ведомственных главков. А на  каждого  из нас  сотрудники прокуратуры, милиции и службы безопасности уж давно, еще когда я служил под знаменами в органах, собирают досье, свежие оперативные материалы. Так на всякий пожарный случай, они  же должны отрабатывать свой хлеб. Вот этот пожарный случай, похоже, и наступил. Раньше нас не трогали, а для видимости  «борьбы» ,  только пасли в расчете на наши щедрые  взносы в их благотворительный фонд  «Правопорядок». А нынче, готовы  спустить  Церберов с цепи и скомандовать: Ату его,  ату!

— Да - а, невеселое дело,— почесал крутой затылок, потревожив толстую золотую цепь ( модный атрибут «новых» ) Вячеслав. — Может нам задобрить тех,  кто повыше с плетеными погонами и крупными звездами на мундирах?

— Полковника, майора местного масштаба еще можно соблазнить, а генералов вряд ли? — засомневался Оверук.— Во -первых, валюты не хватит. А во-вторых,  они люди осторожные, своим высоким положением и благами рисковать не станут. А мы сами, пойдя на такой шаг, только усугубим ситуацию. К «букету» прочих статей Уголовного кодекса с удовольствием пристегнут еще и дачу взяток должностному лицу. И еще раструбят в печати и на ТВ  о честности и неподкупности стражей правопорядка. А с нами  заплечных дел мастера быстро разберутся. Сначала в вонючем СИЗО помурыжат, поизмываются, а затем, чтоб другим неповадно было, устроят показательный суд над членами ОПГ. Либо в зависимости от обстоятельств, в камере ухлопают, инсценировав самоубийство. От их следует держаться подальше. Береженого Бог бережет. На днях в городе состоится выездное заседание с участием спикера крымского парламента, главы Совмина, прокурора республики и начальников главков МВД и СБУ. Источник сообщил, что на повестке дня вопрос об уголовной ответственности депутатов горсовета, причастных к криминальным деяниям  - рэкету , насилию и прочим темным делам. В поле зрения силовиков попали пока что девять наших братков. Это серьезный сигнал.

— Может, пронесет? — понадеялся Вячеслав. — Нет, не пронесет. Насколько сильны были авторитеты из группировок «Башмаки» во главе с Виктором, царство ему небесное, и «Сейлем», а не пасли их ни валюта, ни влиятельные связи в структурах власти. Того же  всесильного Воронка повязали, а севастопольского «папу» по ошибке за гибель Башмака замочили, — напомнил адвокат.

— Да, трудные времена наступили, опричники озверели, — вздохнул Халецкий.

— Шеф, я давно пришел к выводу, что человек — существо не благодарное, — продолжил Арсений. — Правильно говорят, если хочешь обрести  лютого врага, сделай человеку добро и он тебе отплатит подлостью.

— Это ты кого имеешь в виду?— насторожился босс.

— Мэра, головастика, кого же еще. Ведь до того, как ты его посадил в кресло директора центрального рынка,  а затем и мэра, его отовсюду гнали  в шею за мелкое и крупное воровство,  это у него в крови. В тот момент, когда ты его приютил  он был кирпалой, на своем старом  « мерсе»  занимался частным извозом, обдирал, как липку, доверчивых пассажиров. Нагло перехватывал их у других извозчиков, за что получал по тыкве, а следовало сломать хребет. До сих пор бы копейки шибал или кто-нибудь пришил бы за патологическую жадность. Благодаря  твоему доброму сердцу,  стремительно поднялся из грязи в князи...

— Сейчас это типичное явление. Бывшие уголовники становятся депутатами, министрами и даже претендуют  на высший пост. А что дальше?— с заметным раздражением спросил он.

— А дальше то, что это именно мэр натравил на тебя и  всех братков, ставших  депутатами горсовета, спикера, премьера, прокурора и  других силовиков Крыма, — ответил Оверук. — Вот они и прибыли для разгона с ротой бойцов из ОМОНа.

— Зачем ему это надо? Ты же знаешь, что он плакался, что бедный, как церковная мышь, и я  на  его выборы кучу бабок спалил, поставил  идиота на трон, посадил свинью за стол, а он и ноги на стол.

— А затем, чтобы укрепить свою личную власть и не быть у тебя и у других наших депутатов подкаблучником, а самостоятельно распоряжаться городской казной, не забывая о себе любимом.  Вам дает возможность удариться  в бега,  потому, как доведение уголовных дел до суда никому не выгодно. Он станет паханом, вершителем человеческих судеб в городе,  превратит его в свою личную вотчину,  усадив  на ключевые денежные должности своих сыновей, родственников и преданных лизоблюдов. Практика показывает, что так поступают подобные ему, типы с развитыми хватательными инстинктами.

— Да, к деньгам,  валюте и другим ценностям у него повышенный интерес, — согласился Халецкий.— Я заметил, что у него аж руки трясутся при виде долларов.

— Э - э, это только начало.  Когда ему никто не будет мешать, он развернется и еще наши коммерческие структуры пригребет, пользуясь твоим и других ребят отсутствием. У него же биография матерого ворюги, которому удивительным способом, за взятки  удалось несколько раз  избежать “колючки” и параши. В нем сошлись патологическая  жадность, алчность с манией величия и хамством. Ради личной наживы он и родную мать продаст.

— Может у него с психикой не в порядке, вялотекущая шизофрения?

— Головой об стенку не бьется, значит себе на уме. Вот с какой заразой  нас черт дернул связаться. Я предчувствую, что он еще немало нам крови  испортит.

— Что ж на ошибках учатся и мы не исключение , — с досадой ответил Вячеслав. — Чужая душа — потемки. Если вконец обнаглеет, заставим платить по счетам и с процентами.

— Пока  сила и власть на его стороне и мы вынуждены считаться с этим фактом. Согрели змею на груди и она, вместо благодарности норовит смертельно ужалить.

— Придет время и я клещами вырву у него это жало, — гневно сверкнув зрачками пообещал Халецкий,  которому очень не хотелось оставлять приносящее стабильную прибыль дело. Он остро ощущал тревогу.

— Конечно так, твоими устами  глаголит истина,— призадумался Вячеслав и вдруг ошарашил Арсения.— А не замыслил ли ты, мой друг любезный, пока я, как заяц, буду бегать по заграницам, заметая следы, прибрать мое дело, мои кровные бабки к своим рукам? Отвечай живо! Колись! Смотри мне прямо в глаза, не опускай голову.

— Слава, ну что ты такое говоришь? —  обиделся адвокат, выдержав пристальный и  проницательный взгляд Халецкого, а значит и неожиданный тест на преданность.— У меня и в мыслях такого никогда не было, я не претендовал и не претендую на  роль лидера, характер, деловая хватка не те. К тому же слишком опасно высовываться, лучше оставаться в тени. Меня вполне устраивает нынешнее положение, достаточно своей доли. Всех денег и благ все равно не загребешь и в могилу с собой не заберешь.

— Типун тебе на язык, не каркай и без тебя тошно на душе,— хмуро произнес  Вячеслав.— Смотри, философ, если только почувствую поползновения, не сносить  тебе головы. У меня нрав крутой, а жалость противопоказана.

— Моя голова тебе еще не один раз пригодится,— резонно заметил адвокат.

—То, что у тебя есть масло в голове, котелок хорошо варит, я давно убедился,— похвалил Халецкий.— Только не вздумай свой ум и хитрость против меня повернуть. Пощады не жди. Дюбель измен не прощает.

— Я себе, а значит и тебе не враг, так что будь спокоен,— заверил Арсений.

— Ладно, этот вопрос проехали , — поторопил шеф .

—Как прикажешь, но этот опасный период лучше и благоразумно пережить подальше от риска и греха,— напомнил о предмете разговора Оверук.

— Я люблю, даже обожаю риск, опасность,— воспрянул Халецкий. — Они возбуждают сильнее секса, обнаженного женского тела. Впрыскивают дозу адреналина  в шальную кровь …

— Это не тот случай, слишком высока цена. При лучшем исходе упрячут в тюрягу лет на пятнадцать, а  при худшем — пожизненно. И вся жизнь, все планы и мечты  коту под хвост,— нарисовал мрачную перспективу Арсений.— Поди не слепой, видишь, как в последние дни  менты, УБОП, прокуратура озверели. Поэтому пока не попал под их жернова, надо рвать когти и лучше всего в дальнее зарубежье, в страны Бенилюкс, либо ФРГ, Италию, Испанию, впрочем , куда твоя душа пожелает. Валюты наварил достаточно, проблем не будет. Отдохнешь там душой и телом, натреплешь холку, позабавишься с тамошними красавицами, хотя и наших там, хоть пруд пруди. Подпольный секс - бизнес работает на полную катушку. Живой товар из постсоветских республик и, особенно, из Украины, идет по конвейеру, без сбоев. Скучать не придется, понежишься на золотых пляжах, покутишь в казино и ресторанах.  А тем временем здесь пройдут очередные выборы в органы власти и борьба с криминалом схлынет. В общем, что мне тебя поучать, ты в этом деле собаку съел. Сам решай, ты хозяин – барин.

— Эх, Арсений, итак хохлы не от хорошей жизни по всему миру, как цыгане, разбрелись. Почитай, каждый четвертый за кордоном батрачит, а гарни дивчата, та жинкы на панелях мозоли натирают, ублажая бюргеров, сэров, пэров и прочих жирных котов, — вздохнул Вячеслав.

 —  Пусть о них совесть, если окончательно не атрофировалась,  у  чумного президента   болит, —  заметил адвокат. —  Тебе ведь ни батрачить, ни на панели работать не придется. Сам будешь  экзотикой наслаждаться, жировать и шиковать. Еще и в роли работодателя для своих очаровательных соотечественниц выступишь, за ласки и прелести спасая их от голодной смерти.

Спустя двое суток, за день до того, как был выписан ордер на его арест,  Халецкий  исчез, словно в воду канул. Улетел в Москву, а оттуда,  даже Оверуку не сообщил куда подался. «Я с тобой сам свяжусь по мобильному телефону, — пообещал он адвокату. — Не спускай глаз с наших партнеров-компаньонов, чтобы не кинули и наши объекты под свою «крышу» не взяли».

2

За десять минут до окончания рабочего дня в кабинете начальника налоговой инспекции Жебрака раздался телефонный звонок. Он безошибочно поднял одну из трубок в гирлянде разноцветных телефонных  аппаратов, приложил к оттопыренному уху и властно произнес:

— Слушаю.

— Добрый вечер, Леонид Дорофеевич,— послышался мужской, беспристрастный голос. Жебрак не счел нужным  ответить, стремясь вспомнить  кому из знакомых  мог принадлежать голос абонента.

— Не напрягайте память, мы с вами незнакомы,— посоветовал мужчина.— Но надеюсь, что это недоразумение вскоре будет исправлено.           

— Кто вам дал номер моего прямого телефона? Все звонки от посторонних идут через приемную, секретаря,— потребовал недовольный диалогом чиновник.

— Я не посторонний и вы в этом скоро убедитесь,— парировал его вопрос незнакомец.

— Как хотите, пеняйте тогда на себя,— сочувствующе вздохнул начальник и напомнил.— Знакомство с моим ведомством не каждому приятно. Связано со взысканием налогов,  штрафов, санкциями за сокрытие прибыли и неуплату, с возбуждением уголовных дел...

— Я знаю чем вы занимаетесь , чай не в лесу живу. В наших руках такое оружие, как налоговая милиция и вы любому коммерсанту может жизнь отравить, придравшись к какой-нибудь мелочи, бюрократической закавыке. Но сейчас речь не о том?

—  Тогда о чем? У меня нет времени на пустые разговоры.

— Я бы никогда не стал вас беспокоить, но вынужден это сделать по поручению Дюбеля.

— Дюбеля-я? Мг, кто он такой? Француз, или может строитель-кровельщик?— изобразил  недоумение Жебрак, хотя обладая оперативной информацией, отлично знал, что это кличка, находящегося в розыске авторитета Вячеслава Халецкого. «Надо же через посредника напомнил о себе,— посетовал он.— Ни доморощенные сыщики, ни спецы из Интерпола, похоже, мышей не ловят».

— Леонид Дорофеевич, мы с вами серьезные, солидные люди и нам не  пристало играть в “кошки - мышки”,— упрекнул его незнакомец.— Вы ведь прекрасно знаете, кто такой Дюбель. Будет вам ломать комедию и изображать из себя придурка.

— Почему я должен каждого знать? Он что известный политик, артист или художник? А с аферистами и мошенниками у меня один разговор – наручники и нары. Кто вы, собственно такой, чтобы меня поучать? Приличные люди, прежде, чем вести разговор представляются,— добавил  он децибелов в голосе.

— Знать вы его должны хотя бы по той причине, что уже три года незаконно проживаете в его особняке. Возникли юридические коллизии, проблемы, требующие разрешения,— сообщил мужчина.— Я к вашему сведению его адвокат, заслуженный юрист  Украины Арсений  Иванович Оверук.

— Заслуженный? За какие это подвиги, если не секрет?— удивился начальник ГНИ и, не сдержавшись  заметил. – Есть немало заслуженных  мудаков, получивших почести за лизоблюдство и сало.

— За  те же, за что и другим дают звезды и почетные звания,— отвел вопрос в сторону адвокат.— Речь пойдет о недвижимости и имуществе моего клиента,  которое вы  фактически присвоили и безвозмездно им пользуетесь. Пришло время за все платить. Социализм кончился, а до коммунизма не дожили,  опять в дикий капитализм провалились, поэтому  действуют законы рыночной экономики. Перед  ними все равны и президент, и депутат, и министр, и начальник  налоговой инспекции. Хотелось бы найти  с вами общий язык и не разрубить,  а развязать этот Гордиев узел.

— Это жилье, на которое ранее был наложен арест, я получил по решению горисполкома, есть ордер.— с досадой ответил Жебрак. — Считаю  вопрос, проблему  исчерпанными. Они не стоят выеденного яйца. Не выдумывайте никаких узлов.

— Особняк и имущество оцениваются, как минимум в сорок, а максимум в пятьдесят тысяч долларов,— сообщил Оверук.—  И не забывайте, что это чужая частная собственность, владелец которой мой клиент Вячеслав Михайлович Халецкий, находится за пределами города и страны, и решение горисполкома не законно. Оно будет опротестовано в прокуратуре и суде. Мой клиент всего лишь подозреваемый, не был осужден и поэтому в отношении его действует презумпция невиновности. А то, что на его заработанный честным трудом особняк и имущество был наложен арест, вовсе  не дает юридических оснований передавать, отчуждать его имущество  в собственность или  пользование другим лицам, а  не близким родственникам законного владельца.  Вы же сами  юрист и все отлично понимаете. Решение шито белыми нитками.

— А в чем собственно проблема? Пусть Халецкий приезжает  и мы без посторонних лиц разберемся и все полюбовно решим,— с раздражением заявил Жебрак.— Может, владельца то и в живых уже нет? Многие нынче за кордон уезжают  в поисках лучшей жизни, а некоторые и с концами, ни слуху, ни духу. Не исключено, что и твоего Дюбеля кто пристукнул, слишком он гонористый и горячий, а за граница таких боится и старается побыстрее избавиться. Они до смерти напуганы  «русской мафией» и не делают различий между украинской и  другими национальностями. Все, бывшие советские граждане, для них русские. Где гарантии, что вы меня не шантажируете? То-то и оно, на слово теперь никому нельзя  верить. Раньше человек без бумажки был букашка, а нынче тем более.

— Гарантии только на небесах выдают,— пошутил Оверук.— А у вас Леонид Дорофеевич  есть выбор.

— Интересно узнать какой? Дожился, раньше я диктовал условия, а теперь мне  предлагают выбор.

— Вы, либо покупаете особняк, моему клиенту срочно потребовались деньги, либо, заплатив за предоставленные услуги, жилье, прокат  имущества, немедля съезжаете, а особняк сдается в наем под офис или казино  другим состоятельным бизнесменам.

— Бандитам,— продолжил мысль налоговик.— А больше твой Дюбель ничего не хочет? Может ему и ключ от квартиры, где деньги лежат?

— Здесь шутки неуместны и Остап Бендер не причем. Давайте не будем доводить дело до скандала, разборок или абсурда. Мы ведь с вами живем, хочется надеяться не в диком криминальном, а в правовом государстве, где перед законом все равны и спорные вопросы решаются в судебном порядке. Впрочем, это не телефонный разговор. Нам необходимо срочно сегодня вечером встретиться. Мы люди культурные,  цивилизованные и надеюсь,  сможем договориться полюбовно, чтобы  ни  у одной из сторон не было друг к другу претензий.

— Я  — не гомосек, чтобы с тобой любовью заниматься,— отрезал Жебрак.

— Не в этом “голубом” смысле, а  по поводу решения с недвижимостью и имуществом. Рано или поздно этот вопрос возникнет. Поймите, мне и самому эта  проблема не доставляет радости, но я, как и вы, нахожусь  на службе и обязан  безупречно  выполнять свои обязанности по контракту с клиентом. Затяжка  дела, только обостряет его и может привести к  непредсказуемым, тяжелым  последствиям.

— Это что,  угроза, адвокат? — насторожился Леонид  Дорофеевич. — Имей в виду, я  высокое должностное лицо, находящееся при исполнении.

— Что вы, упаси Господь,— миролюбиво ответил Оверук.— Я только взываю к вашему здравому  рассудку. А за своего  клиента не ручаюсь, вы,  наверное,  знаете, какой он темпераментный и горячий, может пойти на любые действия. Мне неведомы его планы, если вы вдруг наотрез откажитесь от любого из предложения. Отбросьте амбиции, на время забудьте, что вы большой начальник, и мы найдем самое оптимальное, устраивающее обе стороны, решение. Называйте место и время встречи?

— Хорошо, — сдался Жебрак.— В восемь часов вечера в кафе  «Аист». Только, чтобы без “сюрпризов”, со мной такой номер не пройдет.      

— Вы тоже  постарайтесь прибыть на встречу без охраны, оружия и диктофона.  Разговор будет тет-а -тет. Нам свидетели не нужны,  поговорим наедине в отдельной кабинке.           — Кстати,  а почему я должен разговаривать с адвокатом, а не с Халецким?

— Я же вам уже пояснил, что его нет ни в городе, ни в стране. Он за тысячи миль от родины.

— А где конкретно?

— Очень далеко.

— А у вас есть документ о том,  что представляете его интересы?

— Не сомневайтесь, инициатива исходит от него. У меня в этом деле нет большого интереса. Разве, что скромный гонорар за юридические услуги.

— Скромный? Это сколько? —  проявил профессиональный интерес налоговик.

— Пока не получу коммерческая тайна,— ответил адвокат.— А в конце года обязательно задекларирую и предоставлю в налоговую инспекцию. Я законопослушный гражданин,  ни  ломаного гроша от государства не утаю.

—  Старо предание, да верится с трудом,— ухмыльнулся Жебрак и поспешно свернул разговор.— До встречи в «Аисте». Положил теплую трубку не рычаг аппарата и призадумался: «Итак, дело обретает неожиданный оборот, хотя следовало быть готовым к возникшей  проблеме. Адвокат прав в одном ее надо решать, чтобы над моей головой  не висел этот проклятый дамоклов меч. Надо обезопасить членов семьи, ибо действия  Дюбеля и оставшихся на свободе его подельников,  действительно, непредсказуемы. Об этом же мягко намекнул адвокат. Но решение должно быть самым рациональным и выгодным для меня. Никаких компромиссов с этой наглой братвой. Поглядим, кто еще будет  на белом коне, а кто под конем и раздавлен его копытами».

Жебрак почувствовал в себе азарт охотника, как боевой конь, заслышавший  зов походной трубы. Поднялся с  кожаного  кресла, размял затекшие  плечи и подошел к мебельной стенке. Открыл  дверцу серванта, где находились коньяк, водка, вино и другие напитки  — скромные презенты от влиятельных чиновников и налогоплательщиков. Налил в фужер пятьдесят граммов коньяка «Ночи Херсонеса» и с удовольствием, влил в себя, закусил плиткой шоколада.

Рука потянулась  снова к бутылке,  но мысль о предстоящей встрече остановила его от соблазна. «Довольно, голова должна быть ясной, а рука твердой. Надо быть готовым к любым  неожиданностям,— решил он.— Еще поглядим, чья возьмет? За мною сила, власть, государство, у которого я состою на службе. Они своего чиновника  в беде не оставят и в обиду не дадут. На всякий случай подстрахуюсь, но своих ребят напрягать не буду, да и навыков, опыта у них недостаточно». Он подошел к столу и по прямой линии связался с командиром подразделения быстрого реагирования  «Беркут». Услышал знакомый  голос майора, поприветствовал:

 —  Выручай дружище тут такое дело, Дюбель о себе дал знать. Его братва наезжает.

— Когда и  где?

— Сегодня в восемь вечера в  кафе-баре «Аист».

— Сколько их?

— Пока один, скандально известный адвокат Оверук. Да ты его знаешь, он сложные уголовные дела  берет, у бандитов на службе состоит. Сам назначил встречу,— сообщил Леонид Дорофеевич.

— А что же ты своих сотрудников не подключишь? — поинтересовался командир  «Беркута».

— Боюсь, что подведут, не хочу рисковать, а твои ребята-орлы уже не раз  в деле проверенные.

— Благодарю на добром слове,— ответил майор.— Будь спокоен, поможем.

«Если Оверук действует по поручению Дюбеля, то у них должна быть оперативная связь,— размышлял Жебрак.— традиционной, международной,  из опасения подслушивания и “жучков”, они вряд ли пользуются. Поэтому, наверняка, прибегают к услугам мобильной, спутниковой. Надо бы обязательно  через ребят в службе безопасности проверить. У них есть такое право плане оперативно-розыскной работы проверять переговоры подозреваемых лиц».

3

Между тем Оверук позвонил редактору коммерческой газеты «Рок» Розенко и,  заслышав приятный, почти певучий женский голосок, спросил:

— Марлена Юрьевна, это вы? Добрый вечер.

— Да-а, вы не ошиблись,— с  мягкими нотками ответила она.— Представьтесь,  пожалуйста. Мне ваш голос незнаком.

— Марлена Юрьевна, ваша газета выходит? — проигнорировал адвокат ее  просьбу.

— Выходит регулярно. А что есть претензии к ее содержанию или полиграфическому  исполнению, дизайну? Кто вы, иначе я прерву разговор?

— Претензий  нет, дизайн оригинальный, современный.

— Тогда в чем дело?

—  Рекламодатели не скупятся? Каково финансовое положение?

— Не скупятся,— невольно произнесла Розенко.— С кем я имею честь разговаривать? Вы из налоговой инспекции или милиции, а может из КРУ? К чему это инкогнито. У меня от компетентных органов нет никаких секретов, живем в дружбе и согласии. Почему я вам должна давать отчет о финансовом положении, раскрывать коммерческую тайну? Не исключено, что вы действуете по заданию конкурирующего информационно-издательского агентства.

— Почти угадали. Привет вам от Дюбеля, я его адвокат и действую по его личному поручению, — твердо металлическим голосом сообщил Арсений.

— А-а, от Дюбеля,— изменившимся тусклым голосом повторила редактор и пооткровенничала. — До меня дошла информация, что он погиб  в какой-то криминальной разборке в Испании. Грешным делом даже в редакции помянули раба божьего.

— Жив ваш крестник, только, похоже, что вы о нем позабыли и преждевременно похоронили. Может и к лучшему, долго и счастливо будет жить, есть такая примета,— заметил Оверук.— Халецкий жив и здоров, чего и вам, любезная и ненаглядная дама его сердца,  желает. Моего патрона, как главного учредителя газеты «Рок» очень волнует судьба издания и, особенно,   дивиденды. За три года, поди, много прибыли набежало?

— Знаете, мы едва концы с концами сводим,— потухшим голосом сообщила бизнесвумен,— Работаем по нулям, нечем сотрудникам зарплату платить, Подорожала бумага, пленки, полиграфические услуги, транспортные расходы. А  тут еще налоговая удавка, инфляция – стерва  ползучая. На грани банкротства, того  и гляди объявим о закрытии издания, тем более, что от учредителя нет помощи ни финансовой, ни моральной и политической. Без надежной «крыши», нынче бизнес обречен на крах.

— Вы любезная и очаровательная лиса,  кому-нибудь другому рассказывайте про банкротство и финансовую удавку,— грубо оборвал ее сетования  адвокат.— Не считайте меня последним лохом или дилетантом, я в издательском деле кое-что смыслю, довелось и в типографии,  и в редакциях поработать, поэтому не вешайте мне лапшу не уши, иначе я ее намотаю вашему супругу Леониду на рога. По этой интимной  теме  я располагаю  достоверной  информацией о некоторых пикантных деталях из вашей личной жизни, причем документальные доказательства.

— Не  шантажируйте меня,— с испугом попросила редактор, напряженно дыша в трубку.

— Ладно, пока не будем касаться этой деликатной темы,— согласился Арсений. —  Так вот, мадам, не похоже, что «Рок» находится на грани банкротства. Большая часть шестнадцатистраничного издания изобилует рекламой достаточно солидных, богатых процветающих корпораций, фирм, ОАО, ЗАО, ООО, МЧП  и прочих коммерческих структур, а также частными объявлениями о купле продаже и т. д.  и т. п. Тираж еженедельника с каждым месяцем растет. По всем, даже внешним признакам,  вы не бедствуете, а  шикуете. Поздравляю вас с недавней покупкой иномарки «Шкода-Фабио» темно-зеленого цвета.

— Я получила богатое наследство от дяди,— попыталась она защититься.

— Еще раз поздравляю. Наверное, от щедрого дяди, царство ему небесное, из США, Канады или Израиля,— с сарказмом подначил он ее. Везет же людям на богатых с хилым здоровьем родственников. Только я одинокий и безродный.

— Не язвите, — попросила женщина со слезами  в голосе. — Я пережила такое горе, что самому лютому врагу  не пожелаю. До сих пор успокоительное лекарство принимаю, а тут еще вы со своими приколами. Побойтесь Бога, все мы под ним ходим,  будьте милосердны и корректны.

— Дядя не такая уж близкая родня, чтобы убиваться,— заметил Арсений.— К  жизни и смерти надо относится по-философски,  как к неизбежной реальности, которую нам дано изменить. Не будем отвлекаться на посторонние темы, речь сейчас о дивидендах. Мой клиент должен получить сполна все, что ему причитается, как учредителю издания.

— Мы, узнав о его трагической гибели,  сменили учредителя и получили новое свидетельство о регистрации, — заявила дрогнувшим голосом Розенко.—  Уже в  ближайшее время еженедельник будет выходить под названием «Век». Зловещее и невезучее название «Рок» я давно мечтала поменять.

— Это ваша роковая ошибка. «Рок» принадлежит  Халецкому, а вы и все сотрудники редакции работаете у него по найму. В любой момент он может расторгнуть с вами контракт, —  напомнил адвокат. —  И этот непреложный факт будет легко доказан в суде. Мы выставим  такой иск, что пустим вас и вашего супруга-рогоносца по миру с сумой.

— Принадлежал, — робко  возразила редактор и осмелев, добавила.— Не угрожайте мне, найдется и на вас управа. Не цепляйте моего мужа, это наше личное дело.

— Срочно приготовьте мне все финансово-бухгалтерские  документы,— строго приказал Оверук.— Полный и подробный отчет за три последние года. И не вздумайте химичить, все до последней копейки проверю, в том числе и по линии налоговой инспекции через своего знакомого Леонида Жебрака.

— Мы слишком  много затратили средств на оказание благотворительной помощи ветеранам войны и труда, инвалидам, детям - сиротам, спортсменам и другим малоимущим гражданам,— сообщила Розенко.— Приходят, просят со слезами на глазах. Сердце кровью обливается, как таким отказать. Вы же знаете, щедрость моей натуры, сама не съем, а нищему отдам.

— Что-то я вас не пойму, Марлена Юрьевна, то вы жалуетесь, плачетесь в жилетку, что никакой прибыли, одни убытки, то налево и направо раздаете гуманитарную помощь, проявляете чудеса расточительности,— озадачил ее адвокат. — Прямо плюрализм в одной голове, а это ярко выраженный признак шизофрении.

— Будьте тактичны, тем более с женщиной,— упрекнула она.— Вы,  ведь юрист, а  не психиатр, чтобы ставить диагноз, я к вашему сведению молода, здорова, красива и вполне отдаю отчет своим словами действиям. Не вам меня осуждать и третировать своими придирками к каждому слову. Лучше скажите,  где сейчас Дюбель?  На этом или том свете?  Я сама хочу с ним переговорить. Он, в отличие от вас, человек интеллигентный и приятный во всех отношения. Войдите в  мое положение  и  все недоразумения будут сняты.

— Дюбель там же, где и ваш королевский пудель. Чарли, так кажется, его зовут?— съязвил Арсений, в тоже время дав понять, что располагает подробной информацией о  Розенко, ее окружении и контактах.

— Мой Чарли дома, значит и Халецкий тоже? — упорно допытывалась редактор в расчете, что адвокат невольно проговорится.

— За бугром, — твердо ответил Оверук и  настойчиво произнес.— Меньше  будете знать, спокойнее  спать. Все точка, готовьте документы. Приеду в любой момент без предупреждения. Такой мой стиль работы.

— Вы мне не указ, —  неожиданно сразила  его своей строптивостью Марлена Юрьевна.

—  Погоди, милочка , спрячь свои коготки и шпильки, — осадил ее Оверук.—  Поражаюсь твоей черной неблагодарности. Халецкий ведь не только учредитель издания, но и ваш работодатель. Вам  бы в ноги ему кланяться, а вы становитесь  в позу. Это не тот случай, когда удобно демонстрировать свои телеса,  она сгодится вам в других пикантных ситуациях.

— Фу-у, какая пошлость и бесцеремонность!— вспылила женщина.— Еще юрист, адвокат и претендуете на светское общество и манеры.

— А вы другого языка и не понимаете, чересчур светская дама,— не остался в долгу Арсений. — И учтите я на вас попусту время тратить не намерен. Вы не  одна должница Дюбеля и другие строптивцы рогами в землю уперлись. Придется им эти рога  обламывать, приводить в чувство. Короткая у людей память, быстро забывают, кому они обязаны за расцвет своего  бизнеса.

Розенко,  на сей раз,  молча  выслушала его нотации, соображая о том, как  и с чей  помощью,  отбить эту атаку. Ей очень не хотелось расставаться с крупной суммой валюты, которую она задолжала Халецкому, в расчете на то, что после того, как он исчез с горизонта, его песенка спета. Ан, нет, напомнил о себе бывший пылкий любовник или,  как сейчас модно величать, бой-френд.

«Ах ты, Марлена — зубастая мурена. Сладко напеваешь, да больно кусаешь, — вздохнул адвокат. — Обломаю я  твои  жемчужные  зубки  и тогда это будет твоя последняя песня».

4

Оверук, форсируя события по  выбиваю долгов, тем временем побеспокоил других партнеров по бизнесу.

—   Наум Давыдович,  привет вам от Дюбеля, — бодро сообщил он директору автостоянки  «Якорь».

— От Дюбеля? Я не ослышался?

— Нет, не ослышались, у вас отличный слух, как у сиамского кота.

— Значит, объявился, не запылился,— без энтузиазма произнес Треух.— Он же в розыске, как и другие братки и говорят, что приказал долго жить,  значит, дуба дал.

— Скорее ты, сам дуба дашь,— отрезвил его адвокат. —   Давеча проезжал мимо твоей автостоянки. Вижу, дела идут бойко. Обжился, чугунная ограда, несколько боксов, офис для охраны, а на площадках немало крутых навороченных иномарок, джипов. Большую деньгу зашибаешь, а делится, по-братски не хочешь. Поди, куска три-четыре Халецкому задолжал?

— Дак на ночь машины  редко кто оставляет. Никакой прибыли, налоги задавили  за землю и прочее, — посетовал Наум Давыдович.

— Довольно лить крокодиловы слезы,— оборвал его Оверук. —  Дюбель поручил мне проверить ваши финансовые дела и взыскать дивиденды.

— Это банкротство, крах, я не переживу такого удара,— застонал Треух.— И что Дюбелю неймется, жил бы себе за кордоном и не вмешивался в чужие дела.

— Вот ты как, Наум, запел. Значит, у каждого Абрама своя программа, как нас, славян простаков, вокруг пальца обвести. Не заблуждайтесь, меня на мякине не проведешь. Разберусь, ждите меня в гости,— строго велел адвокат.

 Набрал на мобильнике очередной номер телефона. Услышал женский отклик продюсера и художественного руководителя варьете  «Афродита» Маркиной.

— Мирра Ароновна, низкий поклон от вашего поклонника Дюбеля.

— А сказывали, что Славик трагически погиб в Аргентине или Мексике? Далеко же его занесло от землицы родимой. И на могилку некому будет сходить и цветы положить, зарастет сорной травой,— устало со скорбью  заметила она.

— Это “утка”, не верьте зловещим слухам,— посоветовал Арсений.— Кому-то очень хочется, чтобы Халецкий раньше времени покинул этот грешный мир. Не дождутся. Слава не в таких переделках побывал, прошел огонь, воду и  медные трубы и не сей раз фортуне не подведет. Мирра Ароновна, перейдем, как говорится, ближе к делу или телу. Дюбеля очень  интересуют дивиденды от шоу-бизнеса. Я знаю, ваше варьете, хорошенькие грациозные девочки пользуются большим успехом у богатой изысканной публики, у меломанов и любителей “ клубнички”.

— Ой, какие дивиденды? О чем вы говорите, Арсений Иванович,— простонала Мирра Ароновна и сквозь слезы продолжила. —  Едва концы с концами сводим, на хлеб и воду не хватает. Мои девочки часто болеют...

— Что ж они у тебя такие хлипкие? Какие на них напасти навалились?  Может жидкий стул?— посочувствовал Оверук.

— Да, всякие болячки, целый букет,  ОРЗ, грипп, а больше по женской части, —  посетовала Маркина. — Некоторые из более опытных и раскованных, что без комплексов и предрассудков, еще и в  «Салоне красоты» и в сауне массажистками  подрабатывают на жизнь. А там, сами знаете, какая  публика, да и соблазн велик. Если кто пожелает очаровашек и милашек, а у меня все красавицы, за двадцать-тридцать, а то и больше долларов, то разве какая дуреха откажется от такого приработка? Вот девочки ради лишних баксов и не берегут себя, рискуют здоровьем. И я их не осуждаю, это их личное дело, жизнь ведь нынче не сладкая. Кто, как умеет, так и зарабатывает.

— Так у тебя еще и этот бизнес процветает, а говоришь, что перебиваешься с воды на хлеб. Может с водки на хлеб? Ах ты, старая сутенерша? — упрекнул ее адвокат.

— Не груби, пожалуйста. Это очень редко бывает, я своих красавиц держу в строгости, забочусь о их морали, нравственности и главное репутации,— пошла на попятную, слишком доверившись поначалу, Маркина. — А потом, Арсений Ильич, сами посудите, все скудные доходы инфляция  съедает, дороговизна, а на спонсоров и меценатов никакой надежды. Иногда подкинут жалкие гроши, как кость  голодной собаке. Никто не хочет поддерживать искусство, растить и пестовать юные таланты, в собственном соку варимся. Ни тебе гастролей, ни фестивалей и конкурсов, а ведь мои девочки могли бы стать лауреата и дипломантами самых престижных фестивалей. Жаль на корню погибают будущие звезды балета и эстрады.

— Остановитесь,  Мирра Ароновна,— прервал ее Оверук, поняв, что Маркина прочно оседлала  любимого конька и если ее не сдержать, то еще час-два будет рассказывать, читать лекцию о проблемах искусства.— Я ведь не министр культуры, чтобы выслушивать ваши претензии. Славику необходима его доля в вашем бизнесе.

— Сейчас такая дороговизна, —   пожаловалась продюсер.— Большие затраты на костюмы, цветомузыку, музыкальный центр, аксессуары, косметику. Не могу же я девочек выпустить на сцену и подиум  в лохмотьях. Засмеют и тухлыми яйцами забросают.

—  Не преувеличивайся, не нагнетайте психоз. Зрители приходят в зал без яиц и к тому же ваши  девочки не сцене в неглиже выступают, почти обнаженные? Приходилось не раз наблюдать, — возразил  адвокат.

—  Сейчас прохладно, а  клуб не отапливается, приходится их одевать, как куколок, — не согласилась она с его аргументом.

— Не юлите, Мирра  Ароновна. Представьте мне полный финансовый отчет. И если вам трудно, не справляетесь со своими обязанностями, то катитесь на  все четыре стороны. Я найду достойную замену.

— Ну, что вы, Арсений Ильич так сразу с кондачка,— обиделась женщина. — Я подумаю над вашим предложением. Вы  меня  в самое сердце ранили. Отнимаете самое дорогое, моих девочек, которые для меня, что родные дочери. Так же нельзя. Не знала, что у вас такое каменное сердце, а на вид  любезный и интеллигентный человек. Вот как первое впечатление обманчиво. Жаль.

— Не обессудьте,  уважаемая Мирра Ароновна, но я выполняю свои обязанности, — сухо ответил Оверук. — А вы побыстрее думайте и помните, что на вас свет клином не сошелся. В городе много желающих занять ваше тепленькое и доходное место. Кому не позвонишь, все стонут, а поглядишь со стороны  —  живут в достатке и припеваючи,  как кум королю. Хитрить наловчились, жаба задавила, но мы с Дюбелем наведем порядок...

Маркина  ничего не ответила, лишь ощутила своей тонко ранимой душой, как над ней, над ее прибыльным бизнесом сгущаются тучи, и призадумалась о способах самообороны.

Оверук тем временем  позвонил на АЗС, в  несколько магазинов, аптек и кафе-баров и отовсюду услышал сетования по поводу убыточности бизнеса из-за высоких налогов, поборов на благоустройство улиц и скверов города, косметический ремонт фасадов, из-за наглости коррумпированных чиновников. «Да, прав Халецкий, надолго выпускать из рук дело, бразды правления, весьма рискованно,— подумал Арсений.— Трудно остановить или  догнать  стремительно  уходящий экспресс. Того, кто почувствовал вкус свободы и власть денег, непросто будет взнуздать, а тем более надеть на него хомут. Похоже, что без стволов и жарких разборок не обойтись. А жаль. Договариваться всегда предпочтительнее, чем  вести затяжные бои. Без крови, большого шума, а  значит и дополнительных  денежных потерь и наезда милиции, прокуратуры, видимо, не обойтись. Ну что ж Дюбель не из робкого десятка. Бог поможет,  прорвемся и вернем отбившихся от стада коммерсантов под свою «крышу».

Он сдвинул манжет белой сорочки и взглянул на циферблат часов  «Сейко» — пора  на встречу с Жебраком. Что  она сулит? Эта мысль вызвала у него смутное чувство тревоги.

—Что прикажете  еще заказать? Может виски, мартини? — поинтересовался Оверук,  демонстрируя кожаный  портмоне, туго набитый  купюрами.— Я угощаю, Леонид  Дорофеевич, воспользуйтесь моей щедростью, широтой души.

— Достаточно чашечку кофе,— равнодушно ответил  налоговик и пояснил.— Не обессудьте, я на службе. К тому же все деловые разговоры привык вести не трезвую голову.

— Для душевной беседы не помешают граммов сто—двести коньячка под знатную закуску, — возразил адвокат. — Врачи рекомендуют в качестве профилактики против инсульта и образования тромбов.

— Мне это не грозит, я  пью в меру и только по праздникам,— парировал он, решив с первых минут взять быка за рога.— О чем нам по душе разговаривать,  мы не друзья, не приятели?

— Ну, что вы так сразу в штыки,— упрекнул Оверук.— Или позабыли, что худой мир все же лучше хорошей вражды. Всегда есть шанс не обострять ситуацию,  а договориться к удовлетворению двух сторон.

— Меня, как должностное лицо, нагло и грубо шантажируют, а еще должен мило улыбаться и поклоны бить челом. Нет дудки! Я сам буду диктовать условия, а не Дюбель. Невелика  шишка, от горшка два вершка.

— Держите себя в руках, остыньте и успокойтесь,— попросил  Арсений, разливая коньяк «Коктебель» в фужеры.— Вы же сами отлично понимаете, что законным владельцем особняка и имущества является Халецкий и я,  как  его адвокат, доверенное лицо, добиваюсь только одного, чтобы восторжествовал закон и справедливость. Я  еще раз повторяю,  проблема решается просто, как в любом правовом, демократическом  государстве. Либо вы покупаете особняк со всем его содержимым,  либо срочно съезжаете,  предварительно  оплатив за все услуги, третьего не дано.

— А где твои доказательств, гражданин адвокат?— пошел в атаку начальник ГНИ, глядя на обильно сервированный блюдами стол с разнообразными напитками и закусками. Оверук явно намеревался поразить его своей состоятельностью.

— Для начала, Леонид  Дорофеевич, выпьем за успешное разрешение проблемы, — предложил Арсений,— и снятие напряжения. За раскованность и взаимное доверие. Ешьте, закусывайте, чувствуйте себя в своей тарелке. Это полезные, экологически чистые продукты, никакой там суррогат с красителями.

— Да, полезно, что в рот полезло,— усмехнулся неожиданно пришедшей на ум присказке Жебрак.— Но не будем заниматься обжорством, чревоугодием и обрастать жиром. Избыточный вес  провоцирует разные болезни, гипертонию, астму. Необходимо во всем знать меру, быть  сдержанным в своих, то числе порочных,  желаниях, аскетом. Это позволит надолго сохранить спортивную  физическую  силу, продлить жизнь.

— Полностью с вами согласен. Резвость, динамизм — признаки отменного  здоровья. Но иной раз надо расслабиться,  снять стресс,— заметил Оверук. — В нашей суровой жизни так мало праздников, одни серые будни, тревожные ожидания, смутные предчувствия и неопределенность. Порой не  знаешь, откуда ждать подвоха или коварного удара,  а ведь жизнь по своей сути и без того трагична, хрупка и  коротка.

— Вы философ, господин адвокат, —   польстил  Жебрак.— Однако к делу. У меня времени в обрез, служебные заботы на первом плане, а личные на  потом...

Выпили, молча закусили. Адвокат раскрыл, кожаную папку и показал титульный лист с гербом и печатью нотариальной конторы.      — Вот вам доказательства. Это генеральная доверенность на совершение купли - продажи особняка,— произнес Оверук и Жебрак успел рассмотреть дату. «Оформлена неделю назад в  1 - й государственной нотариальной конторе. Значит, бумагу сварганили по блату за мзду  в виду отсутствия Халецкого в городе, либо он все же тайно наведался для оформления документа», — подумал  налоговик, но вслух эту версию не обозначил.

— Недостаточно,— выразил он сомнение.— Не исключено, что это “липа”. Ныне компьютерная  полиграфия  достигла такого прогресса, что народные умельцы - самородки отлично наловчились изготовлять не только доверенности, паспорта и прочие документы, но и денежные знаки — доллары, рубли, гривны и даже евро...

— Достоверность доверенности легко проверить в нотариальной конторе,— резонно заметил Оверук.

— Но все же мне хотелось бы встретиться или переговорить с Дюбелем и от него лично, а не  от посредника, услышать подтверждение, обсудить варианты,— пошел не хитрость Леонид  Дорофеевич,  вместе с коньяком почувствовавших прилив сил и способность к оперативным не стандартным действиям. Он лишь на несколько секунд озадачил адвоката.

— Вы сможете вспомнить голос Халецкого,  интонацию?

— Пожалуй, да. Такие персоны, как Дюбель, долго не забываются, — признался Жебрак.

— Тогда минуточку потерпите,— Арсений вышел из кабины с мобильником, набрал номер и связался с  Дюбелем.

— Слава, хорошая весть, похоже, что клиент пошел на контакт. Мы с ним трапезничаем в твоем  «Аисте». Он изъявил желание услышать твой голос для достоверности сделки.

— Говоришь, что он созрел, тогда давай ему трубу,— велел Дюбель. Войдя в кабину, адвокат подал налоговику мобильник:

—Говорите, он на связи.

— Леонид  Дорофеевич,  моя “хатынка” и все имущество, за исключением некоторых ценным фамильных вещей, Оверук их изымет, оценивается в восемьдесят тысяч зелеными, но я из дружеских к вам чувств готов уступить за шестьдесят штук, — предложил Халецкий.

— Да вы, да ты… своем уме!?— вспылил Жебрак.— Откуда у меня, скромного чиновника,  такие большие деньги. Думаешь, если человек трудится в налоговой инспекции или в таможне, так у него валюты не меряно. У меня нет  печатного станка и  не предвидится и  пост министра финансов мне не светит.

— Это, уважаемый, ваши личные проблемы и прошу мне не тыкать, мы с вами брудершафт не пили,— строго отчитал его Вячеслав. — Если нет денег и не  можете их умом или  горбом заработать, то и живите по средства не лезьте  в чужие особняки и не мните своих баб на моей мягкой  мебели. Не устраивает цена, то будьте любезны завтра же съехать, за семьдесят  куском у меня его  с руками оторвут, а за аренду жилья и использование имущества,  надо бы проверить в каком оно состоянии, оплатите по счету моему адвокату Оверуку. Он подыщет состоятельного благоразумного клиента, который  не чета вам.

— И сколько же набежало по вашему счетчику? — поинтересовался Артем Дорофеевич, малость успокоившись.

— По самым скромным подсчетам за три года проживания более трех тысяч долларов и это,  имейте ввиду, без процентов,— ответил Дюбель.

— Хорошо я отпечатаю доллары или евро на ксероксе и передам их тебе по факсу. Ха-ха-а, шутка,— съязвил Жебрак.— Или по Интернету, модемной компьютерной сети. А если серьезно, Вячеслав, то возвращайся в родной город, хватит тебе на чужбине горе мыкать, как блудному сыну и получишь сполна и по максимуму. Мы люди солидные, в ценах знаем толк и не к лицу нам торговаться на рынке, подобно цыганам.

— Так ведь плакался, что у скромного чиновника денег нет? Даже этих вшивых гривен, не говоря уже о долларах или евро?

— Я возьму в банке кредит.

— А в залог что? Не мой ли особняк?

— Ну, что ты,— обиделся Леонид Дорофеевич.— Никогда не жульничал и впредь не намерен. Кредит мне дадут под честное слово, я ведь начальник высокого ранга.

— Держи карман шире,— ухмыльнулся Халецкий.— Загнут такие проценты. Я знаю, они ради прибыли родную мать не пожалею, посадят в долговую яму.

— Не посмеют, я ведь должностное лицо. Люди не глупые, отлично понимают, что замордую проверками и еще уголовное дело заведу. Нынче нет банкира, коммерсанта, у  которых не было бы рыло в пушку, каждый норовит обойти закон, найти в нем лазейку. Так прижму,  что небо в копейку, нет в клетку  покажется.

— Грозный и лукавый ты начальник, господин Жебрак,— заметил Дюбель.— Мягко стелешь, да жестко спать. Но я тоже воробей стреляный, меня на мякине не проведешь. Я, значит приезжаю в родной город, а ты меня здесь без всякого Интерпола и экстрадиции цап - царап и в СИЗО, на нары, баланду  хлебать и парашу нюхать. Этот номер у тебя не пройдет. А за границей я горе не мыкаю, здесь прекрасно и много ласковых женщин, наших землячек, которых я спасаю  от голода,  предоставляя валютную работу.

— Сутенерством что ль занялся?

— Это ниже моего достоинства, есть и другие прибыльные дела. Я почитаю законы чужого государства.

— Почему тогда деньги за особняк требуешь, если живешь в достатке и роскоши и бизнес твой  процветает?

— А потому, что деньги никогда лишними не бывают. К тому же вопрос принципа, не желаю выглядеть лохом, недвижимостью и имуществом  которого нагло пользуются чужие люди,— признался Халецкий.

— Я тебя понял, возвращайся и договоримся,— предложил налоговик.— Тебя никто пальцем не тронет. Безопасность я гарантирую. К тому же у тебя депутатская  неприкосновенность.

— Истек мой депутатский срок,  а с ним и иммунитет,— напомнил Вячеслав.— А другой срок, на нарах за  «колючкой»  я мотать  не собираюсь, тем более, что темных дел и вины за мною нет. Но их, конечно, могут быстро состряпать,  не перевелись мастера заплечных дел.

— Не трусь, тема утратила актуальность, да и срок давности.

— Хватит соловья баснями кормить, лапшу на уши вешать. Наличные деньги в долларах передайте моему адвокату Оверуку и баста без всяких там международных переводов через «Вестерн юнион». Да  и мой банковский счет вам неизвестен.

— Я сам тебе выставлю счет! — со злостью воскликнул  Жебрак  и связь прервалась. Он грубо пихнул аппарат в руки  адвоката. Вытер носовым платком вспотевший лоб и затылок.

— Убедились, что это Халецкий?

— Да, слышимость отличная, как будто рядом, а не за океаном,— отозвался Леонид Дорофеевич . — Прямо чудеса техники.

—А чему удивляться, спутниковая связь, прогресс стремителен,— поддержал  Арсений .— Японцы — ушлый и умный народ уже изобрели мобильник с дисплеем и  во время разговора абоненты на экране видят друг друга. Скоро и у нас такие аппараты в продаже появятся. Вспомните, что первые компьютеры еще лет десять назад были  в диковинку, а теперь в каждом офисе и не один, а комплексы. Но я полагаю, что голос Дюбеля  вы признали и без картинки?

— Признал,— вздохнул  и плотно сжал губы, чтобы не вырвалось «будь он неладен этот занозистый Дюбель!»

— Вы кому-то грозились выставить счет? На каком основании ? — подхватил нить оборванного разговора адвокат.

—А на том основании, что я фактически все эти три года, рискуя жизнью, обеспечивал охрану его имущества и территории в два гектара, иначе бы его,  после того, как Дюбель ударился в бега разнесли бы на новостройки и  дачи, садовые участки по кирпичику,— двинул свои аргументы  Жебрак.— Кроме того, я и моя семья ухаживали за палисадником, садом, виноградником и цветами. Только на содержание и корм сторожевым псам, немецкой овчарке,  ротвейлеру и доберману ушла уйма средств. Поэтому я выставлю вам встречный иск, чтобы мне оплатили все расходы по содержанию и охране особняка. В противном случае, буду настаивать о его конфискации в мою пользу. Ишь,  чего захотели вымогатели, аферисты. Я вам выставлю счет до последней копейки, вы у меня попляшите, голыми пущу по миру. Интерпол  подключу, привезут сюда твоего Дюбеля  в клетке и наручниках, как Емельку Пугачева. А то решил,  как  последнего лоха надуть и на белом коне въехать... Под  копытами его место, давно тюрьма плачет.

— Успокойтесь, Леонид Дорофеевич, не горячитесь, подумайте хорошенько,  на  хрена нам разборки,— сдерживал себя от ответной бурной реакции Оверук. —   Конечно, с валютой тяжело расставаться, но войдите в мое положение. Я тоже человек служивый, подневольный  и  должен  отрабатывать свой кусок хлеба с маслом и икрой.

— Напрасные труды и хлопоты. У меня ордер на  особняк и фактически решен вопрос о его приватизации вместе с подсобными постройками и земельным  участком. Поздно хватились, ваш поезд ушел.

Он с удовольствием увидел, как побледнело и вытянулось обаятельное лицо  адвоката. Он на мгновение о чем - то призадумался и неожиданно предложил:

— Если так, то давайте на посошок, не пропадать же добру и разойдемся без  камня за пазухой. Мне надо с Дюбелем обсудить непредвиденные обстоятельства.

«Обсудишь на нарах, возле параши», —   с ехидством подумал Жебрак и зло ответил:

— А пошел ты со своим посошком  подальше, если конечно, получится.

В этот момент в кабину ворвались два дюжих бойца подразделения быстрого реагирования  «Беркут»  в камуфляжной форме с автоматами Калашникова  наготове.

 —  Стоять! Руки за спину! — хором крикнули они. Заломили  руки Арсения за спину, сцепили наручниками.

— Эх,  вы же обещали без «сюрпризов»? —  укоризненно  покачал он головой.— Как после этого людям на слово верить?

— Обещать  не значит жениться,  —  со злорадством  напомнил Жебрак. — Не держи камня за пазухой, служба, присяга, долг.

Его порадовала мысль, что возможно, от Оверука удастся узнать точное место пребывания Халецкого. Каким способом, это уже зависит от оперативного мастерства сотрудников уголовного розыска и следователя.

— Колись, адвокат, все равно ведь за зубами тайну не удержись. Где Дюбель? В какой стране и городе? — велел Леонид Дорофеевич.— Оформлю явку с повинной.

— Дохлый номер, за мною никаких грехов и темных дел,— возразил Арсений.— Я  — адвокат и вправе оказывать юридические услуги кому бы то ни было, вы ведь сами понимаете, что справедливое объективное  правосудие невозможно без обвинения и защиты. И нет никакого повода, оснований для фальсификации уголовного дела. У меня достаточно знаний, опыта и авторитета, чтобы доказать, что оно шито  белыми нитками.

Осуждающе поглядел на недавнего собеседника , а потом на богато сервированный стол:

—Жаль обедню, такой вечер испортили.

—Будешь возникать, дам по печени и почкам,— пообещал один из бойцов и в знак подтверждения саданул  в спину твердым, как свинец плечом.

— Полегче. Сила есть ума не надо,— огрызнулся Оверук.

— Ладно, аккуратнее, чтобы без травм и увечий,— одернул беркута Жебрак и обернулся к адвокату.— Это тебе информация для размышления. Не слишком усердствуй, законник. Тоже мне прокурор выискался, защитник сирых и убогих.

— Это произвол. У вас нет никаких оснований для задержания, а тем более  ареста, — заявил Арсений и Жебрак вынужден был с ним согласиться.

— Сними «браслеты»,— приказал он бойцу  и тот послушно разомкнул наручники. Арсений размял затекшие кисти рук и пообещал:

— Это вам даром не пройдет.

— Лучше передай своему боссу, чтобы он не совался сюда носом.

— Обязательно передам при очередном сеансе связи,— пообещал адвокат.

— Впрочем, зачем  вам утруждаться и затрачиваться на переговоры, поди международная спутниковая связь не дешева? —  заметил налоговик. — Вы мне, любезный, назовите номер его телефона и я как-нибудь сам на досуге свяжусь с Халецким.

— У меня и у самого такая мысль была, но после того, что произошло, я вам  не доверяю,— процедил сквозь зубы адвокат.— Так значит  вы все-таки  знаете номер его телефона?        ... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10