ПРОМО АВТОРА
Иван Соболев
 Иван Соболев

хотите заявить о себе?

АВТОРЫ ПРИГЛАШАЮТ

Серго - приглашает вас на свою авторскую страницу Серго: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Ялинка  - приглашает вас на свою авторскую страницу Ялинка : «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Борис Лебедев - приглашает вас на свою авторскую страницу Борис Лебедев: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
kapral55 - приглашает вас на свою авторскую страницу kapral55: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Ялинка  - приглашает вас на свою авторскую страницу Ялинка : «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»

МЕЦЕНАТЫ САЙТА

Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
kapral55 - меценат kapral55: «Я жертвую 10!»
kapral55 - меценат kapral55: «Я жертвую 10!»



ПОПУЛЯРНАЯ ПРОЗА
за 2019 год

Автор иконка Вова Рельефный
Стоит почитать Отцовский капитал

Автор иконка Эльдар Шарбатов
Стоит почитать Юродивый

Автор иконка Александр Фирсов
Стоит почитать Прокурор

Автор иконка станислав далецкий
Стоит почитать Жены и дети царя Ивана Грозного

Автор иконка Андрей Штин
Стоит почитать Рыжик

ПОПУЛЯРНЫЕ СТИХИ
за 2019 год

Автор иконка Олесь Григ
Стоит почитать Эта кончится - настанет новвая эпоха

Автор иконка  Натали
Стоит почитать Смысл жизни

Автор иконка Виктор Любецкий
Стоит почитать Я старею. С памятью всё хуже...

Автор иконка Олесь Григ
Стоит почитать Хрусткий ледок

Автор иконка  Натали
Стоит почитать Атака

БЛОГ РЕДАКТОРА

ПоследнееПомочь сайту
ПоследнееПроблемы с сайтом?
ПоследнееОбращение президента 2 апреля 2020
ПоследнееПечать книги в типографии
ПоследнееСвинья прощай!
ПоследнееОшибки в защите комментирования
ПоследнееНовые жанры в прозе и еще поиск

РЕЦЕНЗИИ И ОТЗЫВЫ К ПРОЗЕ

Вова РельефныйВова Рельефный: "Это про вашего дядю рассказ?" к произведению Дядя Виталик

СлаваСлава: "Животные, неважно какие, всегда делают людей лучше и отзывчивей." к произведению Скованные для жизни

СлаваСлава: "Благодарю за внимание!" к рецензии на Ночные тревоги жаркого лета

СлаваСлава: "Благодарю за внимание!" к рецензии на Тамара Габриэлова. Своеобразный, но весьма необходимый урок.

Do JamodatakajamaDo Jamodatakajama: "Не просто "учиться-учиться-учиться" самим, но "учить-учить-учить"" к рецензии на

Do JamodatakajamaDo Jamodatakajama: "ахха.. хм... вот ведь как..." к рецензии на

Еще комментарии...

РЕЦЕНЗИИ И ОТЗЫВЫ К СТИХАМ

ЦементЦемент: "Вам спасибо и удачи!" к рецензии на Хамасовы слезы

СлаваСлава: "Этих героев никогда не забудут!" к стихотворению Шахтер

СлаваСлава: "Спасибо за эти нужные стихи!" к стихотворению Хамасовы слезы

VG36VG36: "Великолепно просто!" к стихотворению Захлопни дверь, за ней седая пелена

СлаваСлава: "Красиво написано." к стихотворению Не боюсь ужастиков

VG34VG34: " Очень интересно! " к рецензии на В моём шкафу есть маленькая полка

Еще комментарии...

СЛУЧАЙНЫЙ ТРУД

Пока неизменна Любовь
Просмотры:  83       Лайки:  0
Автор Киевский Вадим Аркадьевич

Полезные ссылки

Что такое проза в интернете?

"Прошли те времена, когда бумажная книга была единственным вариантом для распространения своего творчества. Теперь любой автор, который хочет явить миру свою прозу может разместить её в интернете. Найти читателей и стать известным сегодня просто, как никогда. Для этого нужно лишь зарегистрироваться на любом из более менее известных литературных сайтов и выложить свой труд на суд людям. Миллионы потенциальных читателей не идут ни в какое сравнение с тиражами современных книг (2-5 тысяч экземпляров)".

Мы в соцсетях



Группа РУИЗДАТа вконтакте Группа РУИЗДАТа в Одноклассниках Группа РУИЗДАТа в твиттере Группа РУИЗДАТа в фейсбуке Ютуб канал Руиздата

Современная литература

"Автор хочет разместить свои стихи или прозу в интернете и получить читателей. Читатель хочет читать бесплатно и без регистрации книги современных авторов. Литературный сайт руиздат.ру предоставляет им эту возможность. Кроме этого, наш сайт позволяет читателям после регистрации: использовать закладки, книжную полку, следить за новостями избранных авторов и более комфортно писать комментарии".




ХРОНИКИ МАНЬЯКОВ


Коля Антонов Коля Антонов Жанр прозы:

Жанр прозы Эротическая проза и рассказы
1221 просмотров
0 рекомендуют
0 лайки
Возможно, вам будет удобней читать это произведение в виде для чтения. Нажмите сюда.
Это только остаточное явления сна, последствия алкоголя и разочарований.

 

ХРОНИКИ МАНЬЯКОВ

ОСЕНЬ

Пахнет прелой травой, мокрым деревом и ещё чем-то неуловимо знакомым, до нежности приятным и забытым. Я пытаюсь вспомнить, но никак не могу уловить, чем именно. Осенью запахи становятся отчётливыми, яркими, как вкус мёда или кофе, заваренного в турке и разлитого в две чашки. Вид из окна постепенно освобождается от листвы, по вечерам стекло покрывается марлей из дождевых капель, и я выпиваю водки, холодной, безразличной в своём могуществе и желанной, запиваю водку кофеем и закуриваю вечернюю сигарету. Из открытой настежь форточки иногда выпадает ком пониженной температуры воздуха, от этого по руке пробегают приятные мурашки и сердце ёкает в предвкушении того, что следом побежит струя второй рюмки, и никто не побеспокоит, никто не позвонит ни в дверь, ни по телефону и можно будет просто сидеть и молчать. Слова утомляют, они наполняют дневное пространство, обнимают липко, лезут в уши, дёргают за руки, застилают глаза, мучают и терзают нещадно, беря себе в помощники, всевозможные звуки. Днём правят слова, а ночью звуки и шумы. И от этого почт некуда спрятаться. И ещё не смолкающий крик в голове, заставляющий ночью просыпаться и несколько мгновений оживать, приходить в себя. И так изо дня в день, из чеса в час, из минуты в секунды. И только выпив, я глохну и отдыхаю, предпочитая запахи и ощущения. Особенно приятны ощущения прикосновения к женскому телу, разному, всякому, частичному или целому, молодому или пожившему, и всякий раз эти прикосновения делают меня счастливым, счастливый глухой. Чуть позже, когда первый графин опустеет, я пойду к ней и буду ласкать и прикасаться, чуть надавливать и прижимать и ждать момента, пока она не начнёт стонать и вздрагивать.

Мы встретились, как всегда это происходит случайно, на улице, и я сразу понял вот и она, вот и она, моя милая и дорогая, и она станет моею до самого финала, до момента, когда время остановится. Я сразу пошёл вслед за нею, не упуская из вида двух подруг, с которыми моя милая весело болтала, даже не подозревая о том, что жизнь изменилась к прекрасному далёко, что всё, что было ранее, уже не важно и не имеет значения. В жизни моей радости появился луч счастья — я.

Мне доставляло наслаждение приближаться к ней и видеть пульс жилки, на шее, столь нежной и прозрачной, что казалось, это тончайший фарфор и рука сама невольно тянулась к ручке. Мы прогулялись по городу, посидели в кафе, проехали на транспорте городском и оказались возле её дома.

Чрез неделю я знал, что она замужем и у неё есть сын 5 лет, муж 27 и любовник 40, но это было не важно, я готовился ей подарить себя, и ни работа, ни кредит, ни планы её и мысли, уже опали, подобно листьям дуба, что рос возле моего дома, рядом с сараем. Частный дом в городе, это удобно и престижно, спасибо дедушке, спасибо. И чёрная «Победа», тоже от него, и библиотека в кабинете, и осторожность, и возможность не работать, всё спасибо моему прославленному солдату войны.

А дальше всё проще — ждать. Некоторым не нравится процесс ожидания, а для меня он наполнен особенным, метафизическим смыслом. Можно всё спокойно обдумать, взвесить, прикинуть, представить что будет после и как, в очередной раз не удивится переменчивости судьбы, чьей направляющей рукою я сейчас и являюсь.

Теперь она рядом, и каждый день мы познаём что-то новое, что-то неуловимо прекрасное, трепетное. Иногда я вывожу её в коляске на прогулку, естественно, предварительно сделав укол, чтобы она не смогла внезапным криком привлечь к нам ненужное внимание. Нам никто не нужен. Мы просто милая пара со стороны, мужчина и его, видимо больная женщина. А после прогулки мы возвращаемся, я её отношу на руках в подвал, раздеваю, мою и люблю, прямо всю мокрую и нежную. Потом я поднимаюсь на верх, сажусь на веранде, смотрю на вертлявую осень за окном, вслушиваюсь в мелодию дождя, в звук падающих листьев и отчего-то плачу. То ли от того, что счастлив, то ли от осенней тоски, то ли от того, что жизнь удивительна и прекрасна, особенно осенью. И такая от всего этого истома разливается по всему телу, что я невольно расслабляюсь, и засыпаю, с улыбкой, счастлив и тих.

 

Н. Антонов

22 сентября 2015 г.

г. Москва

ПОЕСЛИСЬ

1

Ты знаешь, какой сегодня год?

Знаю.

И?

И, что?

Я помню.

Хорошо.

А ты знаешь, какой сегодня месяц?

Да.

Правда знаешь?

Правда.

А число, число сегодняшнее?

И число тоже помню.

Удивительно.

Что удивительно?

Удивительно, что ты помнишь и год, и месяц, и число.

Ты проверяешь мою память?

Нет, я думаю, что ты не помнишь дату.

Я помню дату.

Я сомневаюсь.

Ты каждый год сомневаешься. А чем пахнет?

Пахнет жаренным мясом.

Ты его вымочил?

Да, а петрушку добавил и морковь?

И чеснок и соль тоже добавил.

А время?

И время засёк.

И сколько осталось?

Скоро.

Скоро — это сколько?

Минут 20—25.

А всё остальное?

И всё остальное, сейчас передохну и всё принесу.

А влаги взял?

Да.

Две?

Две.

Хорошо.

2

Хорошо.

Это что?

Что?

Что ты сейчас сделал?

Я посмотрел на время.

Зачем?

Что бы проверить.

Ждёшь что я умру, да?

Нет, жду момента полного приготовления мяса.

Его надо будет порезать мелко.

Порежу.

И лучше ложку, ту, деревянную, а рюмку гранёную.

Да. Ну, я пошёл.

Куда?

Пора накрывать стол.

Ладно.

Да.

Это что?

Хлеб.

Белый?

И белый и серый.

Не ставь на край, плохая примета.

Салат?

Да.

Без рыбы?

Конечно, рыбу я отдельно, для себя, я помню что ты не ешь её.

Да, вот ведь странно, вырос у моря, а рыбу не ем, правда забавно?

Забавно.

Картофель надо размять.

Сейчас, тарелки принесу и всё будет сделано.

Масло сливочное?

Подсолнечное.

Я люблю подсолнечное, что бы пахло солнцем.

Солнце не пахнет.

Ты издеваешься?

Нет, я уточняю.

Ну, вот, всё готово.

А влага?

Да, совсем вылетело, сейчас принесу.

Вечно ты всё самое главное забываешь.

3

С тобой и себя как звать забудешь.

Ну, прости, прости, что я тебя, всё время дёргаю.

Всё нормально.

А твоя рюмка где?

Вот, ты запивать фантой?

Да.

Ну, что за новый год?

Да, За твоё здоровье.

Сколько там? Не пора открывать шампанское?

Рано ещё, за 10 минут открою до речи, проводим старый…

А у вас провожали старый?

Провожали.

И у нас провожали, а старый-новый встречают?

Встречают.

Делают пельмени?

Делают.

Всей семьёй?

Да.

А много?

Много, потом ещё недели две питаются пельменями.

А рыбу?

И рыбу делают, но редко, чаще ставили шпроты, прямо в банке.

Я ни ем рыбу.

Не смотря на то, что ты вырос у моря.

Давай за Родителей?

Давай.

Царство им небесное.

Пусть им там будет хорошо.

Пусть они нас простят.

Подкури мне сигарету.

Ты только кури, а не оставляй в пепельнице тлеть.

Я так, ни в затяг.

Закусывай.

Я закусываю, куски большие, зубов то нет.

Кто же тебе виноват, что ты трус?

У меня чуть сердце не остановилось.

А как ты раньше, когда челюсть ставили, сердце не остановилось?

Тогда нет, мы вышли с доктором на улицу, он мне стакан водки налил, а потом я плохо помню.

Ну, пора открывать шампань.

4

Крымское?

Да, как ты просил.

Я люблю крымское.

Ты водку любишь.

И её люблю.

Никто не звонил?

Нет.

Понятно.

Ну, давай за твоих детей.

Сначала за старый год.

За старый.

Нормальный год был.

Живы и ладно, вот на дачу не съездили.

В следующем съездим.

Обязательно.

Речь слушать будем?

А что, там что-то новое скажут?

Думаю, что не скажут.

Тогда не будем.

Давай за нас.

Сейчас?

А когда?

После речи, выпьем за новый, а потом уже и за всё остальное.

Тоже верно. Хорошо сидим.

Да.

По-домашнему. Спасибо тебе за всё.

Тебе спасибо.

Я, если бы не прикован был, к постели, всё бы для тебя сделал.

Я знаю.

Прости меня.

И ты меня. Ну, за Новый!

Да, давай.

Вот и встретили новый год.

Встретили, а теперь давай водочки…

Понеслись…

Н. АНТОНОВ
Г. МОСКВА
30 СЕНТЯБРЯ 2015 Г.

ТРУБАЧ

 

Глаза сами собой закрывались, и сладкая дрёма покачивала нежно и заботливо. В тепле пристанционного кафе на удивление было чисто, тихо и безлюдно, и объяснения этому не было, да и не хотелось думать ни о чём. Просто вот так, сидеть в тепле, подрёмывать и что бы обязательно пахло кофе. И тут, словно подслушав мои мысли загудела кофемашина и аромат счастия опьянил мозг. Я подошёл к стойке, заказал кофе. С этими современными аппаратами, никогда точно нельзя знать, что за напиток окажется в чашке. Раньше, когда кофе готовили в турках, на песке, было ясно — это вкусно, обязательно, и никакого сахара. На часах билась в судорогах секундная стрелка, а две большие обозначали, что до прибытия поезда осталось ещё сорок минут. За последние лет семь, этот поезд всего два раза опоздал и два раза прибыл раньше. Но это не существенно, всё равно я появляюсь на вокзале за час до…

 

Мы сидели на боковом месте и она тихо и спокойно рассказывала о себе. О том, как поступила в консерваторию, потом познакомилась с военным, естественно влюбилась и бросив всё начала свою семейную жизнь в дальневосточном гарнизоне, где из развлечений был дом культуры, кафе и магазин, работающий только по выходным. Потом были другие места, большие города и забытые посёлки, она, словно застывала в янтаре, сначала с удивлением осознала, что не любит мужа, потом поняла, что привыкла к нему, потом его возненавидела, потом себя, дальше ей стало всё равно и вот теперь она возвращается домой, бросив мужа, с одним чемоданом и неизвестностью впереди. Я слушал и любовался ею, чёрными жгучими волосами с едва заметною сединою, скуластое лицо, губы с едва заметным шрамом, полученным в детстве от качели, длинными пальцами музыканта, и вся она словно флейта, изящная, маленькая и невероятно домашняя…

 

Курить на свежем воздухе намного приятнее, хотя и курю то я мало, точнее совсем не курю, а вот иногда, особенно осенью и зимою прямо до головокружения хочется. И тогда я покупаю пачку, и почти всю выкуриваю за вечер и ночь. Особенно хочется курить ночью, когда квартирная тишина раздражает, а на кухне возле монитора окна, стоит пепельница в виде рояля, а там, за стеклом стволятся деревья, изнашивается время и дым переплетается с каплями влаги на стекле и вылетает туда, в форточку, на свободу. Свобода это же ни всегда то, что хочется, бывает, что свобода дана, а нет в ней потребности. Вот как я, мечтал стать музыкантом, а стал трубачом в похоронном оркестрике, так и не создал семью, так и не полюбил толком ни разу, хотя нет. Это я сам себе вру, полюбил, тогда, семь лет назад, сразу и окончательно, но так и не решился сказать.

 

Потом она замолчала, что-то сдвинула на столе и предложила выйти в тамбур, покурить. Я вышел вслед за ней. Она курила, глядя в отражение своё в окне и по щекам её текли слёзы. Мне было совестно смотреть на это, и я, одолжив у неё сигарету, тоже закурил, чуть отвернулся от неё, что бы она могла вытереть лицо и лихорадочно думал, что я могу для неё сделать. А когда она продолжила свой рассказ я как-то сразу решил, вот вернёмся на свои места, и я ей признаюсь в любви, а там пусть, что будет. Там уже не важно. Важные слова, обычно сами находятся, если им пришло время.

 

Поезд вползал на перрон, медленный, блестящий, с тёмными окнами. На платформе почти никого не было, городок наш небольшой и поезда тут ни все останавливаются, но вот этот, он останавливается, ни на долго, всего 3 минуты, но всё же. Ещё за несколько мгновений, до полной остановки и объявлении о прибытии, я раскрыл футляр, вставил в трубу мундштук, и заиграл. Это был Джованни Перголези. Из поезда вышло пара человек, странно посмотрели на меня, стоящего посреди пустынной платформы и играющего вечную музыку печальной любви. Я звал её, я говорил с ней, я рассказывал что очень сильно её люблю, люблю давно и безнадёжно, и не смотря на то, что моя отчаянная попытка быть услышанным обречена на провал, я оставляю за собой право надеется, что она услышит и поймёт, поймёт, вот только что?

 

Моя станция была через полчаса, я сдал так и не постланное бельё, собрался и сел за столик. Она сидела молча, положив голову на руки и смотрела на меня, словно что-то ждала, а я отводил взгляд и тихо рассказывал о своём городке, что я пишу музыку и собираюсь переехать в Москву, что у меня кроме мамы, есть кошка Кантата и я желаю ей счастья. Сказать о своей нежности к ней, я так и не решился. Она внезапно взяла меня за руку и попросила, что бы я иногда приходил на вокзал, к прибытию этого поезда, и играл, и однажды, она приедет ко мне и не надо мне ничего говорить о своих чувствах, она и так всё поняла…

 

Поезд тронулся, я просушил мундштук, сложил всё обратно в кофр и вернулся в кафе, заказал кофе и вышел под козырёк, покурить. Я курил и был счастлив.

 

Н. Антонов

г. Москва

12 октября 2015 г.

 

ЛИСТОПАД

 

Темнеть начинает всё раньше. Вдоль дорог и на набережной собирают листья дворники в кучи, поджигают их. Запах одуряющий. Я стою в дыму и вдыхаю этот невероятный, расслабляющий, уносящий прочь аромат. Но стоит открыть глаза, стоит только переместить чуть тело в сторону, а зрачки сфокусировать, и я вижу, что просто лежу в подвале, на продавленном от старости диване. А под потолком небольшое, залитое грязью оконце, открытая форточка, и в неё, видимо, и проникает запах. Я сажусь и оглядываю своё убежище. Старый диван, старый ковёр на полу, на стене коврик тканый с надписью Берлин, письменный стол, два книжных шкафа, без дверцы, пять венских разномастных стульев вокруг круглого стола, пара кресел, вот собственно и всё. Всё это когда-то принадлежало разным людям и несёт свой отпечаток, свою историю, свою жизнь, и приходится об этом только догадываться, или видеть сны, а потом, пробудившись лихорадочно припоминать детали. Детали важны. Если запомнить две или три детали, то и остальное потянется следом, вот как запах горящих листьев за окошком, проник сюда, в полу подземелье и разбудил меня, вытащил из забытья.

Кофе на электроплитке напомнило мне общагу, там это считалось шиком, иметь электроплитку, банку из-под киноплёнки с песком и прокопчённую турку с самодельной деревянной ручкой. Подождать, пока пенка поднимется, снять с жара, подождать, пока пенка осядет, снова поставить на плитку, а когда пенка поднимется во второй раз — влить холодной воды чуть-чуть, пару ложек рижского бальзама и разлить в две чашечки. Пока вспоминал, кофе чуть не убежало. Теперь можно и присесть за стол, закурить, смотреть в грязное окно, вдыхать свежий воздух с оттенками жжённой листвы и впадать в оцепенение, погружаясь всё больше в свои фантомные видения, путешествовать по горам прошлого бытия и скользить в вымысел происходящего.

На улице марля дождя, редкие прохожие, воскресная пустота и несколько дымящихся куч листьев, которые даже дождь не способен затушить, листья падают и с деревьев. Это та неуловимая пора, состоящая из нескольких дней, когда почти все листья с деревьев опадают, застилают всё окрест, а дворники, матерясь, по многу часов очищают дорожки и тротуары, газоны и проходы, сгребают, сваливают, поджигают листья и нервно курят, облокотившись о грабли и тяжко вздыхая, с ненавистью глядя на падающие листья. Я их прекрасно понимаю, я сам был дворником и помню это ощущение бессилия, а ещё помню детский сад, когда нас, малышню выводили на улицу, на площадку, а там, за забором дымили листья и голова кружилась и дома были огромными, жизнь бесконечной, а Новый год совсем скоро, и будет Дед Мороз дарить подарки, будут праздничные ёлки, будет весело, бело и холодно и можно будет не идти в сад, потому, что каникулы, слово-то какое сладкое, словно карамелька — «каникулы», и лицо невольно разглаживается, улыбка растягивает губы и пальцы обжигает окурок. Я стою, застывший во дворе, улыбаюсь и смотрю на листья.

В подвале жарко и тихо, но стоит вернуться сюда, как становится прохладно и появляются звуки, скрипы, капы, шорохи, шуршания, дыхание, шаги, звяки, бряки, вздохи, чирки, и ещё десятки неприметных, привычных звуков, которые приходят вместе с человеком и с ним же уходят. Я задёргиваю штору под потолком. О том, что я тут живу, не надо всем знать, достаточно, что об этом знают участковый и жилец первого этажа — Владимир Филиппович, спивающийся скульптор — монументалист, собственно чей подвал и есть. Тут была его мастерская когда-то, до пожара, а потом он забросил её, потом познакомился со мною, на бульваре, где я читал книжку о Коненкове, и вот теперь в этой бывшей мастерской живу я, и всё потому, что больше мне жить негде. За три недели я привёл подвал в порядок, да так, что не узнать. А Владимир Филиппович просто молча принёс пять бутылок водки, мешок картошки, сетку лука и батон колбасы, и мы два дня выпивали и разговаривали, я давно столько ни с кем не разговаривал. Вот тогда-то, на второй день я и рассказал Филипповичу, про Листопад, и тогда же запах листьев в огне появился за стенами дома, а потом проник в прокуренный зал подземелья.

Я помню себя только осенью, реже зимою, и то, только некоторые дни, чаще просто ощущения Нового года, а вот осени, и всё что происходило в это время, настолько отчётливо и ясно, словно это произошло только что. Сад, Интернат, Лесная школа, смерть матери, рождение дочери, смерть жены, авария — всё это осень, всё это время Листопада. Именно во время Листопада мир меняется, и я чувствую приближение небытия, приближение момента, когда память начнёт отключаться, дни мелькать, всё растворяться в дыму и исчезать, калейдоскоп, мгла и я открываю глаза в очередную осень, но вот кем я стану? Смутно помню себя разным — художником, пекарем, стеклодувом, дворником, водителем троллейбуса, спецназовцем ГРУ…. Это только то, что я помню более или менее, или мне кажется. Вот сейчас, я решил это записать, хотя может и раньше записывал, просто не помню. Сейчас я живу в подвале, видимо знаком с искусством скульптуры, иначе с чего бы меня заинтересовала книга о Коненкове? Но точно помню с того момента, как очнулся от лёгкого дыма листвы на алее, и тут подошёл мужчина лет шестидесяти и присел рядом. Так я вернулся в этот мир и меня зовут Игорь, чему свидетельство — паспорт, но имя это мне не нравится, оно сжимает меня обручем, и иногда, я на него не откликаюсь. А участковый мне нравится, видимо и я ему. Я чисто и аккуратно одет, не валяюсь, не пьянею, не дебоширю, и спустя два дня, после того как вселился в подвал, помог ему задержать какого-то беглого преступника, который неожиданно выскочил на меня из-за угла дома, а я машинально сделал подсечку, заломил руку и потребовал у подбежавшего участкового наручники… вот откуда у меня это? Теперь у меня два знакомых, а это не мало для человека, живущего осенью, во время Листопада.

Я сам себя только так и называю — Листопад.

А может я просто маньяк? Или у меня личность распалась на осколки, и я пытаюсь её собрать? Сгрести в кучу и сжечь? Но после Нового года, меня точно не станет, это я знаю, вот только откуда это знание — не понятно. Хотя «после» — это что? Первого января — это после Нового года? Или как? Может тогда я и вовсе не исчезаю, застреваю где-то, засыпаю на время, а потом, просыпаюсь, пробуждаюсь в ином месте, в ином обличье, а всё то время, небытия, я же что-то делаю, передвигаюсь, ем, люблю, сплю, работаю… Но разве всё надо знать, всё понимать, всё помнить? Лучше не начинать, остановить думы и погрузить тело в горячую жидкость воды в ванной, а внутрь влить небесной слезы и начать грезить наяву, грёзы о грёзах, улыбаюсь, беру литровую бутылку в магазине, водки, сигарет, две груши, сто грамм шоколадных конфет «Трюфель», расплачиваюсь из чужого кошелька, выхожу на улицу и выбрасываю лопатник в мусорку, предварительно вынув наличные. Место не знакомое, город не знакомый, язык не знакомый, страна чужая…

В голове бахает, стучит, гремит, не даёт сна, это стучат в дверь, я встаю из кресла и открываю дверь. Владимир Филиппович кивает, проходит внутрь, в руках у него пакет с бутылками, из второго он выкладывает шмат сала, круг краковской, банку солёных огурцов, я прибавляю миску с капустою, тарелку холодной варёной картошки, рюмки, кружки, пепельницы, хлеб и лук. Всё это мы делаем быстро, споро и молча, словно танец, заученный до автоматизма. Так могут действовать только люди давно знакомые и относящиеся с уважением и любовью.

— Я знаю, что ты не Игорь, — Владимир Филиппович разлил по полной рюмке, чокнулся, выпил, закусил, прикрыл глаза, выдохнул, открыл глаза, закурил и выжидательно посмотрел на меня.

— Знаю, — я в точности повторил движения Владимира Филипповича, только смотрел на него не выжидательно, а с надеждою, что он что-то знает такое, что не знаю я, и он мне обязательно расскажет.

В дверь снова застучали. Мы переглянулись, я встал и открыл, в двери стоял участковый. Я оглянулся, в зале никого не было и стол был чист. Участковый кивает, проходит внутрь, в руках у него пакет с бутылками, из второго он выкладывает шмат сала, круг краковской, банку солёных огурцов, я прибавляю миску с капустою, тарелку холодной варёной картошки, рюмки, кружки, пепельницы, хлеб и лук. Всё это мы делаем быстро, споро и молча, словно танец, заученный до автоматизма. Так могут действовать только люди давно знакомые и относящиеся с уважением и любовью.

— Я знаю, что ты не Игорь, — Участковый разлил по полной рюмке, чокнулся, выпил, закусил, прикрыл глаза, выдохнул, открыл глаза, закурил и выжидательно посмотрел на меня.

— Знаю, — я в точности повторил движения Участкового, только смотрел на него не выжидательно, а с надеждою, что он что-то знает такое, что не знаю я, и он мне обязательно расскажет.

Свет мигнул, погас и в синеве отблеска газовой колонки, в углу зала, что-то мелькнуло, зашелестело, закружило, подняло меня и подбросило вверх, а уже в следующий момент сверкнула молния, брызнуло светом и я, поднял голову. Владимир Филиппович и Участковый выжидательно смотрели на меня.

— Ты ходить будешь? — Участковый отложил карты разлил всем по рюмкам и улыбнулся — За мизер!

На прикупе я король черв, кленовый лист к семёрке, вальту, даме и тузу, остаётся только сливать, льёт при том, что ещё есть листья и дождь сбивает остатки, налетает ветер, шатает деревья, трясёт их, что бы оставшиеся слетели, и мы слетаем, мы падаем, падаем вниз, и бессильно цепляясь за ветки несёмся к погибели в огне, в уничтожение, в пепельность, в пыль, и раствориться, исчезнуть и опасть частичкою на кончик сигареты. И затянувшись, я стряхиваю пепел, выпиваю рюмку, поднимаю пятку от слива, и вода стекает в слив, вертится и струя бьётся о дно. Что это сейчас было? Прошлое или будущее и почему на полу листья? Они откуда тут-то? Стук в дверь ванны. Вот это забавно. Я выключаю воду, вытираюсь, одеваюсь. Открываю двери и выхожу.

За столом, над которым нависает массивная бронзовая люстра с хрусталём, сидит моя жена и дочь, но это, скорее видение, потому, что они умерли, давно, в ином листопаде.

На столе ужин, комната расширилась и стен не видно.

— Да что с тобой происходит? — Жена положила на тарелку овощи с мясом и тревожно посмотрела на мои руки, я перевёл взгляд на них, они были испачканы землёй, травой, с налипшими листьями, мусором. Я встал и вернулся в ванну, внутри было замочено бельё, а в зеркале над раковиной я увидел человека в камуфляже и руки в крови, я смыл кровь и выглянул в зал, там тихо перемещались люди, вздрагивала молния вспышки, за столом сидел мужчина в штатском с знакомым лицом и записывал в блокноте слова. На полу лежала женщина, из груди торчала рукоятка большого кухонного ножа, чуть подальше лицом вниз лежал мужчина в камуфляже. Я захлопнул блокнот, дело было тёмное. Дверь закрыта снаружи, всюду листья, окна закрыты и исчез ребёнок. Не могла же сделать это двенадцатилетняя девочка. Или могла. Надо её найти, больше здесь делать нечего. Надо встретиться с участковым, почему его ещё нет, пьёт что ли? Отдал распоряжение найти его, что ж за запах знакомый? Что-то такое приятное и неуловимое. На улице моросило, было легко и приятно, сейчас вернусь домой и посижу спокойно за столом. Приготовлю что-нибудь особенное, например, пельмени, — и улыбнулся. На лавочке сидит мужчина, рассматривает альбом, что-то знакомое, ба-а, да это же альбом Коненкова. Надо же, разве этим интересуются ещё, надо бы полюбопытствовать.

— Здравствуйте, извините за любопытство….

И снова всё завертелось, подземелье, Владимир Филиппович, мёртвая жена, листья, мизер, Червовый король, Участковый, вывески на иностранном языке, зазвучали трубы парового отопления и оркестра, заплясала пуговица балерина, пронеслась над заполненной ванной в паруснике — пепельнице, мигнула кровавым глазом от затяжки сигарета, капнула с горлышка водка на лист прилипший к лавочке, отодвинулась фармуга, скрипнула кровать, раздался стон и отвалившись на бок я разжимаю объятия. Она поднимается, спиною ко мне, собирает разбросанные вещи, берёт за руки плюшевого мыша и ёжика из папье-маше, выходит, не оглядываясь, и я поскальзываюсь, хрустит сломанная нога и сеточка линий разбегается по лобовому окну и справа дочь, уткнулась омертвелым лицом, я задыхаюсь от дыма, огонь всё ближе, а сил вырваться нет, нет и не будет, потому, что листопад, потому, что листья сухи и горят быстро и весело, а дождь ещё начнётся не скоро. Но это уже не важно, совсем не важно, ведь это очередной листопад, сколько их ещё. Сколько?

 

Н. Антонов

г. Москва

12 ноября 2015 г.

 

ЛУЖА

 

Она лежала в стороне от нашего дома, на подступах к гаражам, где мы обычно играли во всевозможные игры, с незапамятных времён, а точнее с того момента, когда в первом классе мне выдали ключ на верёвочке от дома и я мог свободно выходить из дома, естественно, при условии, что не было двоек и домашняя работа была выполнена, проверена старшей сестрой и ею же, принятой. Обычно сестра не заморачивалась этим, зная, что я ещё до первоклассия умел читать, писать, считать, знал таблицу умножения, был мастером спорта по шахматам, занимался дзю-до, футболом, фехтованием, авиамоделированием и был записан в три ближайшие библиотеки.

Так вот, лужа, в моей памяти, уже тогда была, и никому не мешала, даже наоборот, была одним из мест для дворовых игрищ и местом встречи. Тут строили крепости, пускали кораблики, зимой катались на коньках и играли в хоккей, а весной, когда все ручьи талого снега сползали сотнями к Иртышу, промеряли резиновыми сапогами и иногда спасались от злых торговцев с базара, когда те гнались за нами, достаточно было забежать на середину лужи и тогда ты становился недосягаем, и поматерившись, торговцы возвращались обратно, а ты победно съедал украденный мандарин. Воровали только их, потому, что в Сибири они не росли и обычно попробовать их можно было только на Новый год, а он уже прошёл, а мандаринов хотелось всегда. Не помню, что бы кого-то догнали, меня так точно не могли, я бегал почти быстрее всех и среди младших классов мне не было равных, даже многие старшие пацаны, если сразу не успевали схватить, то шансов поймать меня было мало.

Лужа была спасением и радостью, защитой и забавой. Потом появлялись жуки — плавунцы и мы их принимали за вражеские подводные лодки и нещадно истребляли из рогаток, но они упрямо каждую весну устремлялись на погибель. Так часто врождённые привычки ведут нас к краю гибели, а мы даже не понимаем этого и удивляемся, обнаружив что ещё кто-то покинул этот мир, ещё кто-то ушёл на дно. Одно время мы свято верили, что если умирает ребёнок, то он обязательно оседает на дне этой лужи, и откуда это было взято, никто не знал, но вера была непоколебима! И самое удивительное, что вода в луже была прозрачная, если конечно её не баламутить, можно даже дно было разглядеть и всякие разницы на нём.

Уже спустя лет тридцать, я случаем оказался в этих местах и удивился, обнаружив лужу на месте, вокруг изменилось всё — от власти до домов, а лужа по-прежнему царственно возлегала рядом с гаражами, и даже стала больше, но вот детей рядом не было, они как-то игнорировали её, не интересовались, а может просто наступило время других увлечений. В тот день я промаялся в ожидании приятеля, прогулялся по знакомым улочкам, посидел в шашлычной, покурил, затарился в магазине парой бутылок прозрачной нежности и под вечер, утомившись присел на лавочку. Лужа была в поле моего зрения и величаво блестела, иногда вздрагивая поверхностью то ли от листьев, то ли от веточек, то ли от ветра, но едва приметно, почти не заметно, словно принцесса незаметно скидывает назойливого комара, досадливо зудящего, но невидимого окружающим. На звонки приятель не отвечал, и я уже совсем было собрался домой, как моё внимание привлекла странная девушка, лет двадцати. Она вышла со стороны гаражей, в руке у ней было ведро, она подошла к краю лужи, огляделась (прохожих в этот час почти не было), скользнула по мне взглядом, заем скинула сандалии и босиком вошла в лужу. Дойдя до середины, она остановилась, вода была чуть выше колен, девушка приподняла ведро и вылила из него прозрачную воду, вернулась на берег, взяла обувь и босиком направилась в мою сторону. Остановилась напротив меня, внимательно посмотрела.

— Вы чего тут сидите?

— Я тут жил.

— Где, на лавочке? А… я вас помню, вы из 17 дома, — она назвала моё имя.

— У вас, случайно, воды лишней не найдётся? А то моя закончилась, — девушка помахала пустым ведром.

— Нет, не найдётся, есть водка, сгодится?

— Не-е, водка не сгодится, водка она для другого. А что вы так нервничаете?

— Я не понимаю, вас что интересует, конкретно, вода, или моё самочувствие?

— Дайте руку! — Девушка решительно взяла мою руку. — Не бойтесь, я на врача учусь.

— Это теперь так барышни знакомятся?

— Вы мне мешаете, я не могу сосчитать.

— А вас как зовут?

— А вы угостите меня сигареткой? Я из дома убежала, а сигареты забыла взять.

Я протянул пачку, дал прикурить. Девушка села рядом, весело улыбнулась, и я обомлел, она был поразительно красива, той странной красотой, что не бросается в глаза, а видна лишь в определённые моменты, или лучше сказать в моменты правильного освещения. Девушка курила, видно было, что она это делает не часто, хмурилась, улыбалась, искоса поглядывала на меня и что-то хотела спросить, но не решалась.

— А вы совсем меня не помните? Хотя где там, я тогда совсем маленькая была. А я, вот вас, помню, помню, как вы в выпускной, вечер стояли тут, и никого рядом не было, и лицо у вас такое было странное, словно вы прощались навсегда. Потом вы пропали. Что с вами стало?

— Я уехал. В Москву.

— Понятно. А теперь что?

— Что?

— Что вы тут делаете?

— Да вот, договорился с приятелем встретится, а его нет, и телефон молчит.

— Так вы приехали сюда, только ради этого?

— Нет, ещё дела кое-какие тут. Завтра уезжаю обратно.

— И больше не вернётесь?

— Думаю, что нет.

— А как же лужа?

— Она-то, тут, при чём?

— Она вас ждала, видите, скучала и надеялась, а вы «к приятелю», я думала…, — девушка встала. — А знаете, что? Правильно, уезжайте, и забудьте о ней. Честное слово, какое вам дело до какой-то лужи, тем более вы и не помнили о ней, и то что тогда говорили ей, тоже забыли.

— Я? Луже? Говорил?

— Вы, наверное, думаете, что я сумасшедшая?

— Нет, не думаю, просто не понимаю.

— А, ну да, я поняла, я не сержусь, меня многие за сумасшедшую принимают, но вот что я вам скажу, вы не сможете забыть нн её, ни меня.

— Это ещё почему?

— Покачену! — Девушка вскочила и торопливо пошла прочь, потом вернулась, взяла обувь и ведро. — Луша.

— Не понял.

— Вы спрашивали, как мен зовут. Меня зовут Луша.

Девушка печально улыбнулась и пошла прочь, и по мере того, как она удалялась, сердце начало сжимать, сначала едва приметно, а потом сильнее и сильнее. Загорелся фонарь, и в этом синеватом свете Луша вола в лужу, и словно уходя в глубину, стала погружаться. Я сидел в немом оцепенении и не мог шевельнуться. На середине лужи, она обернулась, покачала головой и скрылась под водою. И тут я вспомнил, последняя искра памяти мелькнула в гудящем мареве и наступающей темноте, я вспомнил свои последние слова, тогда, сказанные перед отъездом: «Я люблю, тебя лужа, только тебя, я обязательно вернусь, ты только дождись меня». Что-то плеснуло, раздался протяжный стон, и я упал замертво.

 

Н. Антонов

г. Москва

13 ноября 2015 г.

 

ПАРК

 

Увольнительная была на два дня, это было привычно и приятно, Олег служил в родном городе, в танковых войсках, но не простым рядовым солдатом, а полковым писарем, в учебном подразделении, и каждые выходные, его отпускали домой, с ночёвкой. Обычно он приезжал домой в пятницу вечером, а возвращался рано утром, в понедельник. И служба, больше походила на работу, правда денег платили мало, всего несколько рублей, а родителям была печаль, потому, что в ту же пятницу, Олег пересекался со своими приятелями из театральной самодеятельности, напивался и приносил себя домой, под утро в субботу, потом вставал, много ел, и исчезал, иногда до вечера воскресенья. Отец Олега был кадровый военный, недавно вышедший на пенсию в чине капитана, дед полковник запаса, а сын был словно отрезанный ломоть — театральщик, актёришка в художественной самодеятельности. Мать Олега, маленькая худенькая женщина, печально улыбалась, пилила мужа и по ночам плакала и молилась. В общем, родители не понимали младшего сына, гордились старшей сестрой, удачно выскочившей замуж за колхозного бригадира в немецком селе, сразу после института, а Олег воспринимал родителей, как данность, по своему их любил и решительно не понимал, о чём с ними разговаривать, он собирался стать известным актёром и это единственное, что его волновало, ну, и конечно, девочки. Девочек Олег любил до беспамятства и нежно, правда чаще неудачно, но отчего это происходило, он не понимал, каждый раз сильно переживая разрыв и заливал тоску портвейном или водкой, в зависимости от наличия денег. А их то, обычно и не было.

Олег проснулся от голода, посмотрел на будильник, встал, сделал сто отжиманий, растяжку, посидел на шпагате, провёл короткий спарринг с тенью, заправил кровать, быстро оделся, умылся, оделся и выскочил на улицу, оставив за дверью молчаливую, со слезами на глазах мать. Похмелья, он не знал, за что отдельный поклон предкам.

Отец уже сидел во дворе, среди пенсионеров и вёл очередную нескончаемую битву в шахматы. Олег постоял рядом, увидел мат через пять ходов, похлопал отца по плечу.

— Молодец, я пошёл, буду поздно, — и отправился в Парк, именно там собирались бывшие одноклассники, поступившие в институт, была речка Иртыш, пляж и пивная «Встреча».

Уже подходя к песчаному пляжу, выглядывая приятелей, Олег решил выпить газированной воды, встал в небольшую очередь и тут увидел её. Уже потом, вспоминая этот момент, он удивлялся как обычная встреча может изменить не только его жизнь, но и жизнь других людей, развернуть и швырнуть со всей силы в бездну, а тогда он просто сразу влюбился. Вот так, раз и всё. Шах и мат.

Настя покормила мать, она лежала после инсульта, заглянула во вторую комнату, там спал огромный мужчина, раскидав богатырское тело на раскладном диване, это был её отчим, хмурый работяга Дядя Петя, он работал водителем скорой помощи, пил водку в каждое свободное от работы время, дрался при первом удобном случае, и неистово любил её мать, трогательно и удивительно заботясь о ней, делая всю работу по дому споро и быстро, успевал поддерживать порядок на дачном участке и отчего-о сторонился маленькой и худой Насти, достававшей ему едва до груди, баловал её как мог, особенно после сезона клубники, которая урождалась крупной и сладкой. Не зная, что подарить он нашёл единственное приемлемое решение — деньги. И от этого Настя всегда была модно одета, у неё были золотые колечки, серёжки и множество бусиков, не говоря об одежде. Настя принимала это как должное и помогала Дяде Пети по хозяйству, даче и подрабатывала летом. Настя копила на машину. Да-да, именно машина была мечтой этой красивой, миниатюрной, рачительной и расчётливой студентки медицинского института акушерско-гинекологического отделения. Настя хотела стать главным врачом роддома. В новом модном спортивном костюме «Адидас» «Европа», Настя была мечтой всех дворовых мальчишек от 14 лет и старше, студентов и просто прохожих лиц мужского пола, и она бы давно стала бы жертвою соблазна если бы ни два обстоятельства. Настя хромала и у неё было два защитника — Дядя Петя и старший брат Миша, тренер по боксу, добропорядочный семьянин дома и предводитель хулиганов всего района «Райисполком», а с этим считались, после того, как пара Донжуанов была помята, открыто приставать к Насте не решались, а иным, она могла, и сама дать отпор язвительностью и насмешкой. В глубине себя Настя мечтала не столько о машине, сколько о любви. Погружённая в свои две мечты, Настя пришла на пляж, в Парк, где подрабатывала продавцом газировки и сока, быстро переоделась и пока никого не была окунулась в тёплой воде, начался ещё один день лета, ничем не отличный от других, она продавала воду и сок, пока не почувствовала чей-то взгляд. Когда она взглянула парню в глаза, то слегка закашлялась. Короткостриженый, светловолосый, среднего роста парень с чёрными как смоль глазами и бровям, с великолепной мускулатурой и чуть ребячьей улыбкой стоял напротив неё и не сводил завороженного взгляда.

— Тебе чего? — глухо выдавила Настя и принялась зачем-то перебирать мелочь.

— Грушевый, с двойным сиропом, — чуть картавя произнёс Олег и протянул деньги.

Он взял стакан, едва коснувшись пальцами пальцев Насти и оба вздрогнули, Настя отсчитала сдачу, и Олег отошёл в сторону, не сводя взгляда с чудесного видения.

Уже через час, сидя в пивной, вволю наплававшись, Олег знал про Настю всё, всё то, что ему смеясь и похабничая рассказали приятели, видимо они получили от ворот поворот, и злились на девушку, привирая и фантазируя. Олег слушал внимательно, поглядывал на крышу киоска «Газ-вода — Соки» и улыбался. Вечером была репетиция в ДК, а потом спектакль, где Олег играл в пьесе почти самого себя. Впервые он пожалел, что это не пьеса Брехта «Кавказский меловой круг», где он играл Аздака, а всего лишь «Лестничная клетка» Петрушевской. Хмель не брал, не возникало радостное всесилие, не появлялась мягкая волна счастья жизни, не было лёгкости и головокружения. Вместо этого отчего-то припомнились все неудачи на любовном фронте, Марина, что бросила его, поступив в Москве в театральное, непонимающие его родители, дурочка сестра, провал с поступлением перед армией, казарма, что служить ещё полтора года, что он картавит, когда волнуется, нет денег, что всё равно он будет жить в Москве, потом в Берлине, что это столько долго ждать, а у неё, у Насти, наверняка есть жених, она красивая, холодная и явно создана ни для него. Потом купили портвейна, потом купались, загорали, курили, потом он задремал и едва не проспал репетицию, а когда вскочил киоск был закрыт, и он побрёл в ДК.

Настя шла домой окольными путями, петляя по дворам, и плакала, нервно кусала розовые губы без следа помады, спотыкалась, теребила рукав олимпийки и наконец, села на какую-то лавочку во дворе, закурила «БТ» и разрыдалась, до спазм, до икоты, так внезапно стало себя жаль, такой пошлой и отвратительной показалась её жизнь, что не хотелось жить. А ещё этот, даже не подошёл, не спросил имя, не попробовал познакомиться и проводить. А впереди пустое сидение на лавочке, до темноты со знакомыми, пиво тёплое, сальные анекдоты, нелепые ухаживания и тоска. Настя успокоилась, встала и бесцельно побрела. Она даже не заметила, как оказалась у ДК, посмотрела на афиши, и сама, не зная почему, отправилась на спектакль самодеятельного театра. Она не была большой поклонницей лицедейства, любила индийские и про любовь фильмы, но в театре она была от силы раза два, и то в школе, когда водили туда всем классом.

В небольшом зале, затянутом в чёрный бархат стояла деревянная декорация из пандусов и лестницы, двери и перил, должно быть изображая лестничную клетку, было жарко и душно, не смотря на открытое настежь окно. Свет погас, зазвучала музыка и на сцене появился он, парень из Парка, Настя сжалась и попыталась спрятаться, но это было невозможно, зрители сидели вокруг декорации в один ряд, человек 40, не больше. Говорили слова, двигались, звучала музыка и парень был на расстоянии вытянутой руки, но он не видел её, не знал, что она здесь, что она рядом, что он ей нравится и она готова даже отдаться ему, наплевать на предрассудки, ей хотелось, чтобы он её целовал и касался, проводил пальцами по телу и шептал глупости, чтобы наконец он навалился на неё и всё произошло. Это было так необычно и стыдно, что Настя покраснела и сильно сжала кулаки, чтобы не зарыдать и не броситься на виду у всех к нему, на коленях выпрашивая любви.

Олег был накрыт той неожиданной волной, что называется вдохновение, сегодняшний спектакль был его вершиной, его триумфом, его звёздным мигом, это чувствовали и партнёры, и они, подхваченные этим невероятным порывом тоже созидали чудо, сверкали блистали и был тот удивительный миг, когда все три актёра достигли экстаза творческого и душевного подъёма, они словно перестали быть самими собой и стали реальными персонажами происходящего. Это было великолепно. Спектаклю закончился, и Олег, не видя, и не слыша ничего, выбежал, быстро переоделся, зашёл в водочный отдел гастронома, рядом с ДК, взял бутылку водки и бросился в Парк, стараясь не попасться на глаза сидящим на алее компании приятелям. Он спустился к воде, разделся, бросился в воду и долго плыл, словно пытаясь унять непонятный пожар, так воспламенивший его в этот странный вечер. Потом он вернулся на берег, прошёл до конца пляжа, почти до самых частных домов, оставшихся тут непонятно как, набрал деревяшек, развёл костёр, отхлебнул полбутылки водки и зарыдал.

Настя очнулась в магазине. Взяла колбасы, сыра, попросила порезать, затем купила «Сибирскую» и сама, не понимая, как, оказалась в своём ларьке, на пляже, она сидела в темноте, пила водку, курила, закусывала, внутри было пусто и мертво. Из воды выскочил какой-то сумасшедший, тенью мелькнул и исчез в конце пляжа, а вскоре там затлел огонёк, это видимо зажгли костёр. Настя закрыла ларёк и побрела на огонь, страха и волнения не было, было желание согреться, было тихо и тоскливо, Настя слегка опьянела, но это не веселило, скорее наоборот, добавляло мрачности и холода. Ещё издали она услышала сдержанные рыдание и мельком подумала, что ни одна она несчастна, что их много, гораздо больше чем счастливых, и все они сейчас сидят в разных местах Парка и безутешно рыдают. Насте стало всех жаль, особенно себя, и она тоже заплакала, а потом пришла мысль о том, что жить незачем и проще утопиться. Это было так неожиданно и удивительно приятно, что вот оно, простое решение, и не будет этой сердечной боли, этой темноты, её некрасивости и хромоты, не будет этого жестокого одиночества. Она постояла, подумала, отбросила пустую бутылку, а потом пошла в воду…

Когда она пришла в себя от холода, то увидела, что лежит на песке, между деревьями, мокрая, без одного кроссовка, а второй стоит рядом, на песке, что она почти раздета и накрыта каким-то целлофаном, а рядом толкутся люди, слова словно сквозь вату, а изображение размыто, Настя пыталась что-то сказать, но не получалось, да и двигаться не было сил, была невероятная слабость и тишина, потом её несли куда-то на носилках, потом положили на стол из жести, потом мелькали люди, но и это исчезло, в ушах зазвенело и наступил мрак.

Олег вернулся домой под утро, всю ночь он просидел возле трупа девушки, он смутно помнил, как кто-то, там в парке, зашёл в воду и исчез, он сначала не понял, что произошло, а потом бросился в речку, долго нырял, наконец, каким-то чудом ухватил тело, вытащил на берег, делал искусственное дыхание, с ужасом узнав девушку, но было поздно, ничего сделать было нельзя. Потом появились люди, врачи, милиция, потом он что-то рассказывал, плакал, его отпустили. В этот же день он вернулся в часть, был молчалив и задумчив, написал заявление в Афганистан, воевал, был ранен, его наградили, вернулся живым, поступил в театральное, закончил, был средним актёром, нелюдимым и одиноким. Летом в середине июля он напивался и пропадал на водоёмах, а потом там находили трупы молодых девушек и было странно экспертам, что девушек топили, а потом пытались спасти. Дела были в разных местах, иногда просто считали, что это несчастный случай и списывали в архив.

Олег сидит на берегу Чёрного моря, пьёт чачу, курит и поглаживает между пальцев выколотое имя «Настя»…

 

Н. Антонов

г. Москва

13 ноября 2015 г.

 

ПЯТНИЦА

 

Предтеча двух выходных, не надо рано вставать, не надо натягивать одежду хамелеона и изображать из себя что-то. Можно весь день быть голым, есть сырое мясо, пить одеколон, курить чай и смотреть секс насекомых в интернете. У меня свой сайт, платный и почти миллион подписчиков из разных стран. Я хотел бы быть насекомым и мне не нравится, что я такой большой, даже костюм таракана, который я иногда надеваю и валяюсь на кухне в отходах, это ни то. У меня есть квартира, дом, жена, трое детей, дача и официальная работа — я режиссёр и снимаю документальное кино на одном из телеканалов. Это иная жизнь, совсем не приятная и часто утомительная, а о настоящей, я никому не рассказываю, с тех самых пор, когда однажды на Новый год, в садике, меня облачили в костюмчик коричневого медведя, но все стали дразнить меня –таракан. Это было не обидно, а неожиданно приятно. И я об это сказал всем, и маме тоже, мама рассердилась и дала мне пощёчину. Моя милая мамочка-стрекоза, какая же ты была хорошая, мне нравилось, когда ты меня наказывала, ставила в угол, стегала скалкой, раздевала до гола и запирала в пыльном чулане. Но я не показывал, что мне это приятно, я внутренне ликовал и испытывал физическое наслаждение, а однажды, лет в четырнадцать, голый, стоя в чулане я испытал неизъяснимое наслаждение судорог, и упав на пол описался, а потом из меня вытекла белая, с капельками крови жидкость и я понял, что стал мужчиной.

Надо будет навестить мамочку, она лежит под землёй, уже лет пять, а до этого, парализованная от яда жёлтого жучка, провалялась в кровати три года и все три года я ухаживал за ней и кормил ею разных насекомых, помаленьку отрезая кожу и снимая на видео, это был мой первый фильм из жизни насекомых и его же я выложил в интернете. Неожиданно он стал популярным, и я понял, как можно зарабатывать. Найти меня невозможно, я ни так прост, как это думает моя жена, она даже не подозревает, что её ждёт в ближайшее время, и что ждёт моих любимых детей. Это будет шедевр. Настоящее и чистое произведение высокой документалистики. Правда до этого надо сделать ещё много что, но это не так важно, как важна пятница, как важно ощущение опустошённости и оргазма, которое испытываешь, по окончанию проекта. Я называю свои фильмы «Проектами» красиво и значительно, нумерую их, прячу оригинал в сейфе на даче, о нём не знает никто, кроме меня. Там как раз осталось три пустых места для трёх кассет.

За окном свистел ветер, падал снег, а внутри квартиры, о которой, опять же никто не знал, было тепло, звучала музыка «Полёт шмеля», а запах был феноменально приятен, на кухне разлагались продукты, части тел и застоявшейся, засохшей крови. Стены, потолок и пол были шумопоглащающими и обиты в три слоя клеёнкой, что бы ни один атом божественного аромата не улетучился в ядовитую атмосферу центра города.

В дверь позвонили. Я замер. Это случилось впервые за всё время, что я тут появлялся. Я посмотрел на монитор. У двери стояла моя жена. Что она тут делает? Как она узнала об этом убежище? И что теперь делать. Я сидел, не шелохнувшись в колонках было слышно, как жена называла меня по имени, обзывал и требовала открыть, грозила выломать дверь и вызвать милицию. Она с ума сошла что ли? Она хочет, чтобы всё рухнуло? Получается, что всё было напрасно, что вот так, какая-то сволочь всё разрушила? Но и придумать что делать я не мог. Отключил компьютер, вынул жёсткий диск, посмотрел на монитор, жены не было, надо было бежать. В ванной, я быстро привёл себя в порядок, выпустил из ванной кровь, обмылся, переоделся, лихорадочно соображая, что делать дальше, так, я сказал, что сегодня уеду, в командировку, что вернусь в понедельник, что ещё…. Я оделся, вылил канистру бензина и ацетона на пол, поджёг и выскочил из двери. На чёрной лестнице выглянул в окно, жена вместе с двумя милиционерами зашла в подъезд. Я быстро спустился по чёрному ходу, вышел, озираясь на улицу и свернул в переулок.

Меня объявили в розыск, я сделал пластическую операцию и отпустил бороду, купил новые документы и уехал из города. Та пятница стала кошмаром, она уничтожила меня, раздавила, но я умею ждать. Спустя три года я понял, что готов, что всё забылось, что можно вернуться и доснять кино. Я сидел в машине и смотрел, как моя жена гуляет с детьми, рядом с нею был незнакомый мужчина, они смеялись и целовались. Сегодня пятница, вечер, а завтра начну съёмки, всё для этого готово, дом за городом, интерьер, камера, свет… Мотор, я включил камеру и навёл объектив на лицо жены…

 

Н. Антонов

г. Москва

13 ноября 2015 года.

 

ТЕРПЕНИЕ

 

Ссылаться на состояние невменяемости — не лучший способ избежать уголовного обвинения. Если вы смотрите сериалы или фильмы, то, возможно, задавались вопросом, почему арестовывают серийных убийц и других опасных преступников, если их почти всех признают невменяемыми. Однако в реальной жизни признание невменяемости не всегда срабатывает.

Если подозреваемого признают невиновным из-за невменяемости, это не означает, что он свободен. В большинстве стран он попадает в заведение для душевнобольных, где будет получать лечение до достижения психической стабильности. Согласно исследованиям, многие из тех, кто был признан невиновным из-за невменяемости, остаются в психиатрических заведениях в два раза дольше, чем, если бы они попали в тюрьму, при признании их виновности.

Не спиться. Покашливают дрова в печи, кряхтят половицы, сыпет пригоршнями снежную крупу в окошко ветер. Зябнут руки, открываю заслонку, подбрасываю берёзовые поленья пару, протягиваю пальцы. Кожа дрябла, морщинистая, с пятнами коричневыми, жёлтые ногти, тёмная кайма. Сигарета дымит сладко, на печи побулькивает железное корытце с инструментами. В чашке вьетнамский кофе. На столе завозилась больная, застонала, видимо очнулась, ничего, сейчас, хлебну кофейка и приступим, всё будет хорошо, надо только потерпеть.

Хлороформ не усыпит человека на несколько часов. Истории о преступниках, нейтрализующих своих жертв хлороформом, существовали еще со времен, когда это вещество использовали в качестве анестетика. Однако в реальности не было доказано, что этим методом можно кого-то вывести из строя, по крайней мере, без использования другого вещества, например, спирта. И это действует не так, как показано в фильмах. Человеку нужно вдыхать хлороформ, по крайней мере, в течение 5 минут, прежде чем он потеряет сознание. После этого, нужно чтобы хлороформ постоянно поступал жертве, чтобы она оставалась под воздействием. Если не поддерживать подбородок, то это может привести к тому, что язык жертвы заблокирует дыхательные пути, и она задохнется. Так что идея, будто вы приложите платочек с хлороформом к чьему-то рту, забросите его в багажник и подождете, пока он через несколько часов проснется, не сработает.

Вот и ладушки. Ну что ты так разнервничалась? Эх, голуба моя, сколько я вас заштопал, да отремонтировал, да привёл в божеский вид, и счёту нет, почитай лет тридцать целительствую, если это можно назвать так. Конечно, были и неудачи, как без них, но я сам же потом и обмывал, приводил в порядок вид внешний, сам в мешковину зашивал, да и сносил ночью, перед восходом, схоранивал, и в тетрадку записывал, вон они на полочке рядком стоят. Что-то разговорился я, надо бы приступать, начнём с ног, надо бы их удлинить, красивши с ногами то длинными, у меня как раз есть на примете парочка, ни ножки, а произведение искусства, они сами по себе настолько прекрасны, что сердце замирает и сердце клацает и внизу теплеет. Ох, ты сердечко остановилось, это болевой шок что ли?

Дефибрилляторы не запускают остановившееся сердце. Часто в фильмах можно увидеть драматический момент, когда чье-то сердце останавливается, и медсестры или врачи хватают электроды дефибриллятора, потирают их друг о друга и с их помощью в мгновение возвращают пациента к жизни. В реальной жизни, если сердцебиения не наблюдается, электрошок, применимый к груди человека, не запустит сердце заново. Дефибрилляторы приносят пользу, но не когда человек уже мертв. Устройство действует, когда у человека может произойти остановка сердца и сердце бьется несогласованно. При этом на кардиомониторе линия будет не прямая, а прыгающая, как будто у сердца «припадок». В этой ситуации дефибриллятор играет важную роль, так как он заново запускает систему и выводит из этого состояния.

Почти три часа труда, но не напрасно, всё получилось, как надо. И ножки, и ручку левую заменили, теперь пойдёт дело на поправку. Алес нормалес. А то вот намедни тоже всё было нормально, ан нет, через неделю пришлось в тетрадке делать отметку, да вписывать в больничную карточку неудачность. Не люблю эти дни, плачу, делаюсь сам не свой и в сон тянет, могу так суток двое проспать, словно провалился в мышиную нору и покатился по ходам тёмным, всё глубже и глубже и остаться там хочется, и возвращаться желания нет, но приходится, видимо ещё мой срок не кончился. А проснувшись поем чуток, да и айда на воздух, искать сирых, да убогих, да калек брошенных и позабытых. Ин вон сколько нынче, тысячи, мильоны, а кто о них позаботиться, кроме меня? Кто помочь сможет? Вот то-то и оно.

Не нужно ждать, чтобы подать заявление о пропаже человека. В фильмах близким пропавших людей почти всегда говорят подождать от 24 до 72 часов, чтобы подать заявление в полицию. Но на самом деле заявители могут сообщить о пропаже тогда, когда сами решат. Считается, что первые сутки после похищения являются самыми важными, и после этого вероятность обнаружить кого-то значительно снижается. Конечно, если пропал взрослый, и нет причин подозревать, что он находится в опасности, возможно полиция мало чем сможет помочь. Множество людей исчезает на короткое время и часто намеренно.

На улице приморозило, санки скользят легко, теперь поспешить надо, поторопиться чуть. С такими травмами можно и не успеть довезти до стола, ещё и осторожность нужна, мало ли кому вздумается, что это я везу, да остановят, заберут, скорую вызовут, а что они могут, врачи эти? Искалечат разве что, или того страшнее, махнут рукой, мол безнадёжно и не станут вовсе ничего делать. Всё торопятся, всё спешат, непоседы, будто догнать что-то пытаются, а тут торопливость без надобности, тут внимательность и терпение важно.

Никогда не стоит вводить лекарство прямо в сердце. В «Криминальном чтиве» и «Скале» герой фильма выживает благодаря тому, что ему ввели лекарство прямо в сердце. Хотя внутрисердечные инъекции существуют, к ним практически не прибегают, так как существует множество способов ввести лекарство без смертельного риска. Введение лекарства в кровоток человека через вену является довольно эффективным методом его распределения, так как кровь циркулирует по всему телу меньше, чем за минуту. Введение препарата прямо в сердце, может доставить лекарство мгновенно, но оставить дыру в сердце. Это может привести к смертельному кровотечению, а также увеличивает риск перфорации легкого, что тоже может быть смертельным. Хотя инъекция через вену не выглядит также эффектно, как удар в грудину, она гораздо безопаснее.

И тебя вытяну, вытащу из небытия, и не важно, кто ты и что ты, важно спасти любой ценой, любой риск оправдан, если он разумен, только так и никак иначе. Но вот что-то стали глаза плохо видеть, или надо просо лампочки посильнее и очки, или отдохнуть. Семь часов у стола. Ладно хоть никто не отвлекает. А вот и пуля, всё, теперь можно сушить и штопать, видимо даже не слышал ты, кто в тебя стрелял.

Пистолет с глушителем, на самом деле, не такой тихий. Владельцы оружия и продавцы называют такие устройства «подавители шумов», и это объясняет, что на самом деле делают глушители. Они не заглушают звук пистолета, так как практически невозможно заглушить звук выстреливающего оружия. Глушитель может уменьшать различные децибелы в основном для того, чтобы защитить слух стрелка, а не замаскировать его местонахождение. И в реальной жизни это выглядит совсем не так бесшумно, как показано в фильмах о секретных агентах.

Вот этот случай особый, сразу видно досталось родимому, по полной программе, тут даже я не уверен, что помочь смогу, но всё же надо приступать, только вот с чего начать? Живого места не осталось, придётся латать тем, что есть, благо материла для замены полно, не зря я собирал разные части, а то что в мешок зашивал, почитай одни кости, ничего, да и те кости, что есть в избытке, так ведь я и кости могу починить или заменить, и даже голову пришить другому телу. Это, конечно, моё секретное ноу-хау, но ведь получилось пару раз. Курну быстренько, и начну с туловища, конечности потом, они подождут.

Пытки не действуют на людей. Часто в фильмах видно, что лучшим способом добыть информацию являются физические пытки. Такой метод не только является неэтичным, но, как показали многочисленные исследования, не дает результатов. Представьте, что вас мучают за информацию, о которой вы не знаете, или ту, которой ваши мучители не верят. Что бы вы сделали? Большинство из нас расскажет то, что хочет слыш... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2


16 августа 2016

0 лайки
0 рекомендуют

Понравилось произведение? Расскажи друзьям!

Последние отзывы и рецензии на
«ХРОНИКИ МАНЬЯКОВ»

Нет отзывов и рецензий
Хотите стать первым?


Просмотр всех рецензий и отзывов (0) | Добавить свою рецензию

Добавить закладку | Просмотр закладок | Добавить на полку

Вернуться назад








© 2014-2019 Сайт, где можно почитать прозу 18+
Правила пользования сайтом :: Договор с сайтом
Рейтинг@Mail.ru Частный вебмастерЧастный вебмастер