Александр Соколов Жанр прозы:

29 декабря 2015 Эротическая проза и рассказы

о нет. Хотя, до этого... - Владимир махнул рукой,- Три раза пытался подсчитать, сколько у меня за всю жизнь парней было, и не сумел. Даже на бумаге писал имена, какие мог вспомнить, а когда не мог - место, где происходило, и каждый раз получалось разное число. Около сотни их у меня было. Вот это горько осознавать, но… Если б молодость знала, как говорится… Постарайся уберечь своего от такого, если действительно желаешь ему добра. Это самое большее, что ты можешь в этом плане для него сделать.
Владимир включил остывший самовар.
-Так что, давай попьем чайку, и тебе надо уйти. Может придти друг, а я его не хочу травмировать твоим присутствием. Он безумно ревнив и не всегда мне верит. Наверное, обманывали много в детстве. Надо считаться. Трудно тебе посоветовать что-либо конкретное, но скажу одно - не паникуй и наберись терпения. Ссылочки я тебе все-таки пришлю, просвети свое невежество, а с сыном - постарайся вернуть его доверие и дай понять при этом, что ты спокойно относишься к такого рода вещам. Не исключено, он тебе сам все расскажет.
-Но, как дать понять? Как подойти? – спросил Валерий.
-Не знаю. Кино он смотрит? Обсуди с ним какой-нибудь серьезный фильм. Горбатую гору, например. Для начала посоветую так, а потом видно будет. Пиши, звони, будем на связи.
Валерий вышел от Владимира в полном смятении.
После того злосчастного дня, когда он стал свидетелем Женькиного свидания в парке, он старался в упор не смотреть на сына, чтобы ненароком не выдать себя взглядом, и тот тоже стал отводить глаза.
В тот день они впервые перешли с Сашей на ты, и он узнал, что она не может надолго отлучаться из дома потому, что ухаживает за больной матерью, а он рассказал, наконец, что у него есть жена и сын. Но на этом их откровения кончились, и разговор потек по привычному руслу. Валерий тогда успокоился. Саша всегда своим присутствием приводила его к душевному равновесию.
Иногда Валерию казалось, что было бы правильнее рассказать Саше все, что она поняла бы и это, и что-нибудь посоветовала, но...  он чувствовал, что у него просто не повернется язык. 
Валерий поинтересовался научными работами, которые порекомендовал ему Владимир. После этого на душе стало легче. Он понял, что люди в этом вопросе действительно находятся здесь на том уровне познания, на котором был до определенного возраста он сам и все его поколение, черпающее информацию об интимной жизни только лишь друг от друга. Однако вызвать сына на откровенный разговор решиться не мог.
Наступило лето, но Валерия оно не радовало, как обычно. Планов, кроме дачных, не было, отношения с Людмилой оставались натянутыми, Женька замкнулся в себе. 





6.


Валерий ехал по Киевке, сидя в своей излюбленной позе - положив локоть левой руки на открытое окно дверцы машины и слегка придерживая руль пальцами правой. Утро было относительно прохладное, но он не включал климат контроль. На этой почве у них с Людмилой первоначально возникали разногласия, но он терпеливо приучил ее.
"Люда, пойми, я с детства экстремал, на трамвайной колбасе катался, - говорил он, - Я должен чувствовать, что еду. Стеклянный аквариум не для меня".
Жена постепенно смирилась, но садилась вперед, чтобы на нее не дуло, в любую жару повязывала голову платком, а то еще и демонстративно натягивала на себя теплую кофту. Женьке, таким образом, когда они ехали втроем, доставалось место сзади. Но он умел ценить это и заваливался на сиденье, растянувшись на спине во весь рост и уткнувшись в смартфон.
"Хоть бы в окно посмотрел, - ворчала Людмила, - с утра до вечера в своем интернете сидишь..."
Женька не реагировал и продолжал елозить пальцем по дисплею.
Они ехали на дачу без Марии Ильиничны - та должна была сменить их в воскресенье и остаться на неделю, поскольку сдвинулся с мертвой точки вопрос об обшивке дома, о чем та с гордостью сообщила им накануне.
"Причем, такой хороший мастер попался, - уверяла она, - Мы обо всем договорились, он уже начал работать..."
Валерий предпочитал не вмешиваться в дела жены и тещи, когда дело касалось обустройства быта, поскольку знал их щепетильность и способность выискивать причины для разногласий на пустом месте. Растянувшееся на три года строительство коттеджа касалось его только тогда, когда надо было обеспечить средства, материалы и рабсилу, и Валерий порадовался, что на сей раз в последнем вопросе обошлось без него. Он вообще не одобрял идею этого приобретения:
"Зачем он нужен? Здесь вегетативный период длится всего четыре месяца. Приедем раз десять комаров покормить, а так - будет стоять и гнить круглый год"
"Как ты не понимаешь? - возмущалась Людмила, - Это же свое, а не чье-то будет!"
"Можно построить так, чтобы можно было жить там круглый год, - вступала теща, - Нужны лишь мужские руки и хозяйский взгляд на вещи!"
Однако, призывая к "хозяйскому взгляду",  на деле Мария Ильинична осуществляла его только сама, ревностно ограждая даже от дочери, не то, что от зятя. 
Доехали относительно быстро. Не прошло и часа, как они свернули на ведущую в коттеджный поселок узкую дорогу.
-Ну, что? Не зря я вас так рано разбудил?- улыбнулся Валерий, - Еще полчаса, и плелись бы по пробкам."
-Блин, я спала от силы три часа! Сейчас приедем,  чаю попьем, и я завалюсь спать до вечера, - отозвалась Людмила.
-А сауна? - подал голос с заднего сиденья Женька.
-Сауна будет вечером, - строго отрезала мать, - а пока будешь помогать отцу пропалывать клубнику.
-Да? Ты будешь спать, а я должен батрачить? Я хотел на велике с Витьком покататься, - вскинулся Женька.
-Ты слышал, что я сказала?! - моментально перешла на повышенный тон та, - Тебе бы только по улицам шляться, что тут, что в Москве. И что это за "батрачить"? Ты не ешь ничего? Совсем уже обнаглел! На себя батрачишь!
-Одного грузина спрашивают - ты любишь помидоры? - разрядил обстановку Валерий, - Кушать - да! А так...
Валерий смешно сморщил нос, подмигнув в зеркало сыну. Тот оценил юмор улыбкой, жена же лишь недовольно фыркнула.
На горизонте показались крыши поселка. Валерий свернул, и машина затряслась по дороге, покрытой гравием, мимо, где построенных, а где все еще обустраиваемых домиков. Людмила не забывала комментировать все, что попадалось ей на глаза:
-Гляди, Денисовы, наверное, решили себе небоскреб отгрохать...  Журавлева определенно сбрендила - вторую веранду сооружает... Красовские так и не появлялись ни разу, все заросло. Зачем строились тогда?
-Без нас разберутся, - примирительно сказал Валерий, - Посмотрим, что там наша хозяйка натворила со своим великолепным мастером?
Вот и их участок. Валерий открыл ворота и поставил машину под навес, примыкающий к дому. Сразу бросилась в глаза свежая отмостка, окружавшая дом на расстоянии чуть меньше метра от стен белым квадратом, однако никаких признаков обшивки они не обнаружили, даже обойдя кругом.
-Она про обшивку говорила? - на всякий случай переспросил Валерий.
-Ну, да, - подтвердила Людмила, - Ничего не понимаю.
-Ладно, пошли разгружаться. Приедет завтра, разберемся. Она сказала, сколько это будет стоить? 
-Двести тысяч.
-Вместе с этим? - кивнул Валерий на отмостку.
-Про это я знаю не больше тебя.
-Учти, у меня больших денег до осени не предвидится.
-Ну, да! Ты же у нас юродивый! Взяток не берешь, денег не крадешь. Вся страна сидит на откатах, а тебе, видите ли, не то, чтобы потребовать, взять даже лень, когда дают.
-Зато ты не ленишься, - обронил Валерий, направляясь к машине и открывая брелоком багажник.
-Да, не ленюсь! А что мне остается делать, если муж - рохля? 
Женька уже выкатывал из сарая велосипед.
-Поставь, я сказала! - завизжала Людмила, - Да что же это за ребенок такой?!
-Ты бы не кричала так, - проговорил Валерий, доставая из багажника сумки, - Ребенку уже пятнадцать лет, между прочим. Не знаю, как тебе, а для меня в этом возрасте не было ничего более обидного, когда кто-нибудь называл меня ребенком.
Людмила повернула к нему рассерженное лицо:
-А ты вообще помолчи! Это твое, между прочим, воспитание! Ты сам еще ребенок! Или нет, даже не это. Ты ископаемое! Тебя в музее надо держать, под колпаком, с табличкой: "Руками не трогать"!
-Милые бранятся - только тешатся, - послышался голос со стороны соседнего забора, и из-за кустов малины показалось доброе лицо соседа Сергея Петровича, - С приездом.
- Здравствуйте, - ответила Людмила, подхватывая сумки и унося их в дом, а Валерий подошел и поздоровался за руку.
-Затеяла тут ваша хозяйка... - заговорил сосед.
-Договаривались насчет обшивки, а приезжаем, тут совсем другое, - перебил его Валерий, разводя руками.
-Женщины непредсказуемы, - улыбнулся Сергей Петрович, - Дело-то, в принципе, нужное. Шустро тут цыганята работали, я видел.
-Цыганята? - переспросил Валерий.
-Да, Гожо цыган, - подтвердил сосед, - Делает неплохо, только держи с ним ухо востро.
-Я его всю жизнь так держу, - улыбнулся Валерий, - Ладно, Петрович, пойду дела делать, а то опять тешиться начнем.
-Бог в помощь. Заходи вечерком, я за пивком прогуляюсь на станцию. А то, я тут один, как сыч, сижу. Моих сюда на аркане не затащишь...  Для кого строил? - вздохнул сосед и направился к своему дому.
Под не прекращающееся громогласное ворчание Людмилы они разобрали вещи, попили чаю, и Валерий отправился в огород. Невзирая на вопли матери, Женька, едва отодвинул от себя пустую чашку, выскочил из-за стола и умчался на велосипеде.
-Ты видишь, что он вытворяет?! - закричала из окна Валерию Людмила, - Ему слово матери - ничто! 
Валерий, не поворачивая головы, свернул за угол дома, зная по опыту, что так она успокоится быстрее. 
Грядки заросли сильно. Он присел и начал кропотливый монотонный труд. Шум в доме затих. Одно время раздавалось звяканье посуды - очевидно, Людмила ее мыла, а потом воцарилась тишина.
"Улеглась, наверное",  - подумал Валерий с облегчением.
Он все чаще ловил себя на мысли о том, что начинает больше всего ценить моменты, когда остается один. Он многое бы отдал, чтобы хотя бы месяц посидеть здесь, "как сыч", по выражению соседа. Полоть клубнику, копать землю, что-то красить, пилить, забивать гвозди, а потом, вечером, сидеть за очередным переводом или просто на крыльце, глядя в темнеющее небо. Прислушиваться к голосам природы, вдыхать вечернюю прохладу и ... молчать. Потребность молчать стала становиться для него насущной. Но, его с детства от природы хорошо подвешенный язык, можно сказать, кормил. Валерий знал, что столько ситуаций, сколько "разрулил" он, спасло кому-то ни один миллион. 
Их компания занималась перевозкой товаров из-за рубежа, преимущественно из Китая, но, иногда, и из других стран. Случались и повреждения груза, и просрочки, и хищения – дел хватало.
"Поработай, - хлопал его по плечу директор в каждой очередной затруднительной ситуации, и доверительно прибавлял, - Ты же знаешь, я полный профан в этих делах, а ты из любой ситуации вывернешься..."
Валерий знал, что тот профан. Точнее, даже пешка, прикрывающая собой другую фигуру, которая фактически и "держала"  их фирму. Валерию было его даже где-то жаль, поскольку он понимал, что в случае чего, полетит с плеч именно эта голова, и не исключено, что даже в прямом смысле слова, если так будет нужно. Для этого его и держали. Это было все, в чем выражалось его "директорство". 
Хозяином, по сути, был другой человек, который появлялся в офисе редко. У него даже не было своего кабинета, да он и не нуждался в нем. Его вполне устраивал столик в баре, в самом дальнем углу. Человек приезжал, садился за него, моментально появлялась поставленная барменом чашка крепкого ароматного кофе, а он раскрывал ноутбук и устремлял все внимание на монитор, лишь изредка вскидывая короткий острый взгляд на проходящих мимо сотрудников. Да те предпочитали и не ходить лишний раз, когда он там сидел. Иногда к нему подсаживались за стол какие-то люди, и он о чем-то с ними тихо беседовал. Иногда сидел директор, нервно тряся под столом согнутой в коленке ногой и постукивая пальцами по столешнице. Его взгляд при этом был полон такой щенячьей угодливости, что Валерий старался не смотреть в ту сторону, чтобы не выдать взглядом своего отношения к происходящему.
Валерию первый раз довелось присесть за этот столик лишь на третий год своей работы в компании. Дело завертелось серьезное, вмешалась прокуратура. Валерию казалось, что он проиграл. Однако, что называется, пронесло. Именно в тот день, когда он возвращался из прокуратуры, и поманил его пальцем этот человек.
-Присаживайся, - сказал он, окидывая его оценивающим взглядом, - На щите, со щитом?
Валерий коротко изложил суть.
-Хвалю, - без эмоций сказал тот, - Дерзай дальше. И вообще, посматривай тут...
Взгляд человека, устремленный на него двумя лучами холодных темно-серых глаз, стал пристальным.
-На будущее, такие ситуации надо уметь предвидеть, - многозначительно добавил он, - Ты, вроде, мужик, достаточно ушлый, если что заметишь, звони сразу мне. И без трепа. Понял?
Валерий сдержанно кивнул, выдержав этот взгляд.
Человек вытащил из портмоне визитку и небрежно бросил ее на столик, давая этим понять, что разговор окончен.
"Куницын Николай Егорович, - прочитал Валерий, - президент ООО "Трейд".
Больше не было ни слова, только номера факса, городского и мобильного телефонов. Валерий звонил за все прошедшее время трижды, и трижды его бдительность была оценена, а после нескольких аудиенций за вышеупомянутым столиком, отношение сотрудников стало почтительным. Даже выражение лица директора начало приобретать при общении с ним какую-то слепую печать щенячьей преданности, как при разговоре с Николаем Егоровичем.
Валерия мало радовали эти перемены. Они радовали Людмилу, поскольку приносили то единственное, что могло ее обрадовать - деньги, которых ей всегда было мало, сколько бы у нее их не было. Что же касается Валерия, то, если бы не чувство ответственности за семью, он с удовольствием бросил бы все это и занимался своей побочной работой - переводами. Здесь не надо было постоянно лгать, изворачиваться, а свой дар велеречия он применял по прямому назначению - для придания достойного уровня выходящему из-под его рук текста.
Последнее время Валерий стал ловить себя на мысли о том, что пора бы, наконец, привести в порядок собственную жизнь: внести ясность в отношения с Сашей. Но, как быть с Людмилой? Как сказать обо всем матери? И самое главное - как вернуть расположение сына? Где те времена, когда «папка» был его лучшим другом? Когда они гуляли по Поклонной горе, ездили смотреть салют на тогда еще Ленинские горы, катались на лыжах в Волынском лесу и на велосипедах в окрестностях Подольска, играли в футбол на поляне вместе с его дачными друзьями, бродили в поисках земляники и грибов, купались в Пахре... 
"Вот, когда я вырасту и стану большой..."- любил говорить маленький Женька, мечтательно закатывая глазенки.
Может быть, и Валерий тоже ждал этого, как и тот - когда его сын станет большой? И вот первый "финиш". Как это могло случиться? Ведь в первом, во втором классе он был еще тем же. Потом непосредственность стала незаметно исчезать. Пошли слезы от каверз одноклассников и украденных вещей, жалобы на несправедливость учителей, рассказы о проделках школе, от которых становилось не по себе, особенно, как старшеклассники поймали их с приятелем в туалете и окунули головой в унитаз.
Людмила каждый раз неслась в школу и закатывала там скандал, упрекая Валерия в мягкотелости, а сына в том, что "он не может постоять за себя".
"Не забудь сегодня дать сдачи Сидоренко... Не забудь врезать Луневу по лбу, если он к тебе подойдет", - наставляла она Женьку перед уходом в школу.
Тот морщился и прятал глаза, а Валерий всякий раз с горечью констатировал факт, что они становятся у него все менее лучистыми, а от чистоты, которая была в детстве, уже не осталось и следа.
Потом появился компьютер. Точнее, он был и раньше, но если раньше Женька лишь смотрел по нему мультики и играл, то теперь он стал для него окном в мир. Да и игры стали другие - все чаше из компьютера слышалась стрельба.  О "папке" сын вспоминал лишь тогда, когда не мог решить какой-нибудь заданной задачи.
Людмила не унималась и постоянно заставляла его ходить на спортивные секции, причем, определенного свойства. Сначала - бокс, но туда Женька ходить отказался, потом вольная борьба, теперь вот каратэ.
«Армия или тюрьма... две школы жизни в этом обществе..." - вспомнились Валерию слова Владимира и жесткий беспощадный тон, каким они были сказаны.
Солнце стало клониться к закату, когда на огороде появилась заспанная Людмила. Валерий встал и потянул затекшие ноги:
-Программа минимум выполнена.
-Медаль себе на жопу повесь, - отозвалась та, - Где этот оболтус?
-А я знаю? - пожал плечами Валерий, - Как уехал, не появлялся.
-А чего ты вообще знаешь? Ты знаешь, что я у него чужие трусы мужские нашла позавчера в рюкзаке? 
- И куда ты их дела? - как можно безразличнее поинтересовался Валерий, у которого при этом известии внутри что-то дрогнуло.
-Положила на место. Хотела захватить его с поличным, достать при нем, да Нинка позвонила. А тут он пришел, схватил рюкзак и на каратэ помчался. А когда вернулся, их там уже не было.
-Ну, и что ты нервничаешь? - отводя взгляд и стараясь придать своему голосу уверенность, сказал Валерий, - Кто-то забыл, когда переодевался, он подобрал, а на следующей тренировке отдал.
-Нет, ты, определенно, блаженный! Ты не знаешь, какие они теперь? Ты думаешь, он по своему компьютеру порнуху не смотрит? Да они уже трахаются сейчас, наверное, с семи лет до посинения! А то, что и похуже... Почему трусы мужские?!
Голос Людмилы начал набирать силу.
-Ну, ты уж слишком-то не заводись! - тоже повысил голос Валерий, - Сама уже не знаешь, что мерещится.
-Я-то знаю, в отличие от тебя! Нас сейчас в это содомское болото с запада тянут, как только могут. Разлагают нацию изнутри. Мозги им промывают. Педрилы на каждом шагу!
-Прекрати! - перебил Валерий, - Это у тебя мозги промыты!
-Так разберись, как отец, если ты такой продвинутый! 
-Разберусь, если будет надо! - резко отрубил Валерий, - А сама в это дело не лезь!
Людмила пристально посмотрела на него, и ничего не сказав, пошла к дому.
-Сауну разогрей, - бросила она на ходу, - Не своим делом занимаешься, юрист. Тебе в адвокаты надо было идти. 
Валерий вымыл руки и направился готовить баню.
Скоро появился Женька и из дома послышались громкие голоса его и Людмилы. 
«Хорошо, что еще тещи нет», - горько усмехнулся Валерий.
-Через полчаса прошу в баню! – возвестил он, появляясь перед ними, когда приготовления были закончены, - Кто первый?
-Я! – воскликнул Женька, прервавшись на полуслове.
-Только после ужина! – безапелляционно заявила Людмила, - Марш за стол, я все приготовила! Пожрем, а потом пойдете вдвоем. И не долго там, я после вас сразу. Мне еще к Воропаевым сходить надо…
-Пойдем? – подмигнул Валерий Женьке, но тот отвел глаза и глухо отрывисто произнес:
-Нет… Ладно, я потом… После мамки.
Это было впервые – раньше он любил ходить с отцом париться вместе.
-Сам не знает, чего хочет, - проворчала Людмила, - То ему к Витьке быстрее надо, то теперь он потом…
-Иди первый, - сказал Валерий сыну, тоже смотря в сторону, - Мне торопиться некуда. Тебе – к Витьке, маме – к Воропаевым, а мне и так и так с Петровичем вечер коротать.
-Ничего, вы - два сапога пара. И оба левые, - бросила Людмила, уходя в кухню, откуда уже пахло чем-то вкусным.
После ужина все заторопились. В сауну первый пошел все-таки Женька, но долго блаженствовать там ему Людмила не дала, выгнав, едва закончила мыть посуду. Однако тот не расстроился и сразу же вскочил на велосипед.
-Куда собрался? - поинтересовался Валерий.
-С Витьком, с ребятами, - неохотно отозвался тот, подъезжая к калитке.
-Не опаздывай особо, - предупредил он сына, - Не позднее одиннадцати, чтобы был дома. Имей в виду, темнеет теперь раньше - час отобрали.
Женька пробурчал что-то в ответ и скрылся за калиткой. Скоро ушла и Людмила. Валерий направился было в сауну, но по дороге свернул к забору соседа. Сергей Петрович, заметив его, очевидно, из окна, выглянул на крыльцо.
-Заходи, - махнул он рукой.
-Может, лучше ты? - предложил Валерий, - Я баньку согрел. Забирай свое  пиво, посидим. Мои разбежались, раньше одиннадцати не соберутся.
-Дело говоришь, - охотно согласился Сергей Петрович.
С соседом у Валерия, несмотря на то, что тот годился ему в отцы, сложились отношения на равных. Да и общаться с ним было приятно. Проработавший всю жизнь на железной дороге, Сергей Петрович, был, тем не менее, начитанным человеком, а в его рассуждениях о жизни не было той озлобленности, присущей многим, хотя смотрел на вещи он трезво. 
Сосед построил этот дом и обустроил участок буквально своими руками. Причем делал все постепенно, без спешки и очень качественно. Но, едва все сделал и вышел на пенсию, как похоронил жену и теперь сетовал, что делал зря - сыновья его стараний не оценили. 
Однако Сергей Петрович не унывал, переселившись сюда совсем и уступив тем самым сыну городскую квартиру. Здесь он продолжал постоянно находить себе дело, которому отдавался с увлечением. В настоящий момент таким делом стало разведение кроликов. 
Он ездил на выставки, отбирал их, откармливал, но сам не резал – продавал живыми. Причем, продавал, иной раз, далеко не тех, кого бы предпочел продать понимающий кроликовод. У Сергея Петровича был свой принцип. Он приглядывался к зверушкам с рождения, находил какие-то ему одному известные особенности характера каждого, и оставлял наиболее себе симпатичных. В результате, его кроличье племя умиляло своей добротой и ласковостью. 
Вот и сейчас, сосед первым делом повел Валерия в крольчатник. 
-Прямо дед Мазай и зайцы, - улыбнулся Валерий, глядя, как они ластятся к его рукам, - Не думал, что от кроликов можно добиться такой привязанности.
-Каждая животина добро и ласку любит, - ответил Сергей Петрович, - И платит тем же. Люди, бывает, наоборот. Так это те, кто не знает, что это такое. Что с них возьмешь?
В его манере разговора не было присущего старикам ворчания, а слышалось, скорее, сочувствие. 
Скоро они уже сидели, распаренные, в предбаннике и с удовольствием потягивали прохладное пиво под балык. Валерий чувствовал, что отдыхает в обществе Сергея Петровича. 
-Как сыновья-то? – поинтересовался Валерий.
-Нормально. Витька, старший, что по моим стопам пошел, уже машинист. Верка его беременная - второго ждут, скоро опять в деде надобность возникнет. Так-то он со своих гор не слезает…
Валерий знал про увлечение сына Сергея Петровича – тот был заядлым альпинистом. Причем, этим же увлекалась его жена, и сынишка, сызмальства таскаемый родителями по горам, тоже начал проявлять интерес.
-А внук еще не приобщился?
-Как, не приобщился? Разряд уже юношеский получил по этому делу.
-Это хорошо, когда какое-то увлечение в жизни есть, - сказал  Валерий, -  Жить интереснее…
-Конечно же, - поддержал сосед, - А то, смотрю я на людей, и иной раз кажется, что они только готовятся к будущей жизни. Причем не к той, в которую не верят, а к самой реальной, такой же. Да только не выйдет так. Жизнь-то она одна, и та короткая...
Валерий слушал, и ему казалось, что слышит голос не соседа, а свой собственный, сидящий в нем где-то там, глубоко. 
-А младший? – спросил Валерий.
-Да тоже неплохо, - слегка поморщился сосед, - только непутевый он маленько у меня. Все не по себе сук рубит. Институт закончил, а по специальности нигде утроиться не может. Так зачем кончал? 
-А что за специальность?
-Да реклама там, маркетинг. Режиссер, видишь ли…  Я ему еще, когда поступал, говорил – способность к этому делу надо иметь, учиться мало. Какой из тебя режиссер? Вон, говорю, Сережка на оператора учится, это племянник мой двоюродный, так он с детства нас, всех родственников, фотографировал. И как! Посмотришь на фото – человек, как живой. Характер видно. Потом на свадьбы его звать стали, потом выставки у него пошли, персональная даже была. Из него толк будет, а ты? Диплом-то получишь, сейчас на коммерческой основе любого научат, лишь бы деньги оправдать. Объем информации дадут, и катись на все четыре стороны.  Ничего, говорит, пробьюсь. И женился, вон, на дочке директора музея. Года не прожили, разошлись. Как та-то за него пошла, не понимаю. С малолетства такой был, все ему хотелось дюже культурным казаться. Тогда расти над собой, чтобы культурнее-то стать. Книжки умные читай, с интересными людьми беседуй, переосмысливай свои понятия. Ведь пока сам не изменишься, что ты не закончи, куда не уедь, а все равно будешь притягивать к себе тех же людей и те же обстоятельства…
Валерий слушал Сергея Петровича с едва заметной усмешкой, улавливая за этими, казалось бы, наивными рассуждениями то, что можно было назвать мудростью. 
Первым нарушил их задушевную беседу вернувшийся Женька.
Здрасьте, - кивнул он Сергею Петровичу.
-Привет, спортсмен, - улыбнулся тот, - Накатался?
-Да, - коротко бросил тот и обратился к отцу, - Мамка не пришла еще?
-Все у Воропаевых гостит, - ответил Валерий.
-Да, я видел ее там...
-Баня еще не остыла, можешь ополоснуться, - предложил он сыну.
Женька вроде дернулся в сторону двери в сауну, но схватившись за ремешок на шортах и посмотрев на них, смешался:
-Да не... Я под краном ополоснусь.
Сосед внимательно посмотрел на Валерия и истолковал выражение, очевидно, выступившее у него на лице, по-своему.
-В этом возрасте они все такие, не переживай. Им сейчас взрослее хочется казаться, вот и ершатся, ломают себя. Желание-то есть, а багажа житейского еще кот наплакал. Да и мы такими же были, припомни. 
-Все правильно ты говоришь, Петрович, - вздохнул Валерий, - Лишь бы совсем не сломался.
-Одно гнется, другое ломается. Это уж и от тебя во многом зависит...
Со стороны дома послышался громкий голос Людмилы.
-Пора, - сказал Валерий, поднимаясь, - Спасибо за приятный вечер, Петрович...
Легли уже за полночь. Сначала Людмиле надо было пересказать все новости, что она узнала у Воропаевых, потом опять пили чай, потом строили планы на завтра…
Однако утро следующего дня началось для них гораздо раньше, чем они предполагали. На часах еще не было восьми часов, когда послышался настойчивый стук в окно.
-Хозяйка! - донесся голос с улицы.
-Кого там еще принесло? - недовольно проворчала Людмила, отрывая голову от подушки.
-Хозяйка!- вновь послышался голос, и стук в окно стал сильнее.
-Блин, да он стекло высадит! - проснулась окончательно Людмила, и накинув халат, подошла к окну.
Возле дома стоял смуглый парень небольшого роста с нагловатыми черными глазами.
-Чего тебе? - спросила Людмила, приоткрыв окно.
-Я насчет работы.
-Какой работы? Что ты спозаранку орешь здесь? Мы сюда отдыхать приехали! Приедет днем твоя хозяйка, вечером и приходи! - в своей категоричной манере громко сказала она.
Однако парня это не смутило, и он сказал еще резче:
-Почему вечером? Мне надо дальше работать. Пусть хозяйка бабло отдает...
-Знаешь что?! - взорвалась Людмила, - Ты мне здесь не фардыбач! Бабло ему гони...  Я тебе сказала - приедет хозяйка, с ней и разбирайся! Понимаешь по-русски?! Вали! 
Парень сжал губы, а его глазах зажегся злобный огонек. Ни слова не говоря больше, он повернулся и пошел к калитке.
-Блин, отоспаться хотела по-человечески...
Людмила пошла умываться. Валерий тоже встал, а сверху уже спускался Женька:
-Чего тут у вас?
-Мастер приходил, что бабушка наняла, - ответил Валерий.
-Таких мастеров я бы в зашей гнала, - послышался из кухни голос Людмилы.
Едва они привели себя в порядок и сели за стол, как приехала Мария Ильинична.
-Это ужас какой-то, сколько народу в электричке, - пожаловалась она после обмена приветствиями, - Совсем о людях не думают…
-Мам, ты сперва посмотри, что там твой цыган наделал, - перебила ее Людмила, - Зачем ты отмостку еще заказала? Мы что, деньги рисуем, что ли? 
-Ну, так решили же обить дом, - широко открыв глаза, ответила Мария Ильинична, - Вы меня благодарить должны!
-Обить, и все! – воскликнула Людмила.
-Да, - кивнула та, - А что ты кричишь на мать?
-Так пойди и посмотри, что он сделал!
Мария Ильинична  вышла на улицу. Людмила последовала вслед за ней, а Валерий и Женька остались за столом.
-Я ничего не понимаю, - послышался через открытое окно возмущенный голос тещи, - Зачем он все бетоном тут залил?  Кошмар какой-то…
-Как же ты с ним договаривалась?!
-Не кричи на меня! Для вас же стараюсь, между прочим…
-А спросить сначала надо или посоветоваться? Деньги платим мы, между прочим!
-Я с тобой в таком тоне разговаривать не собираюсь, - ханжеским голосом проговорила Мария Ильинична, - А потом еще на сына жалуешься…
-А со мной и не надо! – резко перебила ее Людмила, - Со своим мастером разговаривай! Он, кстати, уже приходил, тебя спрашивал. Спозаранку приперся, поспать не дал…
Началась обычная перебранка, пересыпаемая взаимными упреками. Валерий молча ел, прикидывая, во что ему теперь это выльется. Женька прислушивался к разговору с интересом и глаза его при этом смеялись.
-Только вот, что тебя так рассмешило, не понимаю, - строго взглянув на него, сказал Валерий.
-Похоже, бабка лоханулась, - улыбнулся тот.
-И тебя это радует?
Женька хотел что-то ответить, но неожиданно замер, пристально глядя в окно. Валерий посмотрел туда же. К калитке приближался знакомый цыган, но на этот раз он был не один – сзади шагали еще двое.
-Вон! – послышался возглас Людмилы, - Иди и разбирайся с ним!
-Гожо! - театрально всплеснув руками, пошла ему навстречу Мария Ильинична с раскрытыми объятиями, - Как же вы так могли ошибиться? Вы же опытный мастер! Татьяна Александровна так о вас отзывалась…
-Почему я ошибиться? – перебил тот, - Я делаю все, как надо.
-Ну, мы же с вами договаривались об обшивке дома, - назидательно протянула Мария Ильинична, - Зачем же вы все залили тут бетоном?
-А как же еще? Отмостка по любому нужна. Ты видела, как у Татьяны? Я половина поселка делал. Посмотрят у тебя – кто делал? Гожо. Как я могу некачества делать? – заговорил цыган, не давая вставить ей слова.
-Ну, тогда предупреждать хотя бы надо, - ввернула Мария Ильинична.
-Как я тебя не предупреждал? Я делаю под ключ, все работы делаю! Ты лучше меня знаешь, как надо делать? Кто мастер – ты или я?
Наглые насмешливые глаза цыгана налились гневом. Двое других, постарше, стояли молча, но тоже сверлили Марию Ильиничну колючими взглядами.
-Ну… Я не знаю, - совсем смешалась та, все еще пытаясь придать беседе светский характер, - Раз вы говорите – надо, пусть остается…
-Как это - пусть остается?! Я для себя делал?  Работа сделана – плати! Тогда буду дальше делать.
-Ну, я надеюсь, это входит в обговоренную нами стоимость, - из последних сил пытаясь держать тон, осведомилась Мария Ильинична.
-Как договаривались, – кивнул головой Гожо, - Давай двести тысяч и буду работать дальше.
-Как, двести тысяч?! – воскликнула та, побледнев, - Вы же говорили, что все будет двести тысяч стоить…
-Ты, что не понимаешь ничего? Я тебе говорил – отмостка двести тысяч, потом дальше буду делать! 
-Я… Я ничего не понимаю… - голос Марии Ильиничны задрожал, и она стала выкрикивать слова, сдерживая рыдания, -  Я не знаю, как это у вас называется… Я показала вам, что мне нужно… Вы обманули меня… Это ужасно… Это непорядочно… Это…
-Мама! – послышался, срывающийся на крик, взволнованный голос Людмилы, - Мама, не волнуйся! Перед кем ты унижаешься? А ну, пошел вон отсюда! Мы отказываемся от твоей работы!
-Что значит - пошел? – подал голос один из стоящих за спиной Гожо цыган. 
Он был уже немолодой, коренастый  и слегка лысоватый. Голос его звучал уверенно и твердо:
-Работа выполнена. Заплатите деньги.
-Мы не заказывали эту работу! – закричала Людмила, - Справились с пожилой женщиной? Думаете, управы на вас нет?!
Валерий встал из-за стола, и укоризненно взглянув на давящегося мелким смехом Женьку, спустился с крыльца.
-У вас договор есть на производство работ? – твердо спросил он, подходя вплотную к Гожо.
-Ты кто такой? – грубо спросил коренастый.
-Я хозяин этого дома. Не тыкать мне! – с металлическими нотками в голосе сказал Валерий, - Где договор?
-Какой договор? – заговорил Гожо, - Я с хозяйкой договорился, цену договорился, она согласилась…
-Хозяин я! – перебил его Валерий.
-Тогда почему она сказала, что хозяйка?
-Предъявите договор.
-Нет у меня никакой договор. Она мне тетрадка расписалась.
-Где?!
Коренастый подошел к Гожо и что-то сказал ему на своем языке. Ни на кого не глядя, все трое повернулись и пошли к калитке.
Людмила повела в дом плачущую мать.
-Боже… Боже, за что? – причитала та дрожащим голосом.
От ее былого величия не осталось и следа.
-Надо что-то делать, - бросила Валерию Людмила, - Они сейчас вернуться.
-Вызовите же милицию! – с надрывом воскликнула Мария Ильинична.- Это же… Это уму не постижимо. Это самый настоящий грабеж!
-Мама! Ты как вчера родилась! – воскликнула Людмила, усаживая ее в кресло.
-Как же так? – продолжала бормотать та, - Как же так?
-Не выходите никуда из дома! – резко сказал Валерий, и гневно взглянув на сдерживающего смех Женьку, рявкнул, - Марш на второй этаж! И не выходишь оттуда, пока не разрешу!
Женька с испугом попятился по лестнице.
Валерий вышел и направился к дому Сергея Петровича. На сей раз, тот не встречал его на крыльце. Дверь была закрыта, и Валерию пришлось постучать и подождать некоторое время, пока сосед откроет. Лицо у Сергея Петровича было хмурым.
-Я к тебе посоветоваться пришел, не пугайся, - сказал Валерий, проходя  в дом.
-Я не из пугливых, - отозвался тот.
-Ты специалист в строительных делах. Скажи, стоит эта отмостка двухсот тысяч?
Сосед нахмурился еще больше, помолчал, и очевидно, собравшись с духом, ответил, подняв на Валерия твердый взгляд:
-Сказать - скажу, как на духу. Но на разборку с тобой не пойду. Пойми меня правильно. Я хочу дожить здесь спокойно. 
-Я тебя зову куда-то? – так же твердо спросил Валерий, - Ты ответить можешь, чтобы я знал?
-Отвечу, - выдохнул сосед.
-Тогда, пошли, посмотришь.
-Зачем идти? – пожал плечами он, - Все на моих глазах делалось, из окошка видел. Бетона пара кубов, песок они твой брали, гравия и арматуры там нет. От силы - за все пятьдесят, с работой.
-Спасибо, - сказал Валерий, направляясь к выходу, - Это все, что я хотел узнать. И за правду спасибо. Я люблю людей, которые говорят все в глаза – они, как правило, не вонзают нож в спину…
Подходя к своему дому, он увидел приближающуюся с другой стороны троицу цыган в сопровождении еще двоих, держащих руки за спиной. В открытом окне дома торчали встревоженные лица Людмилы и Марии Ильиничны.
-Ты тетрадка хотел смотреть? На, смотри! – пихая ему в руки засаленный блокнот, воскликнул Гожо.
Валерий остановился, взял блокнот и начал листать, вчитываясь в каракули. На одной из страниц ему бросилась в глаза аккуратная витиеватая подпись тещи рядом с обозначенной суммой в двести тысяч. Там же было начертано трудноразличимое слово «отмостка».
-Это не документ, - твердо сказал Валерий, возвращая блокнот, - Однако я заплачу. Заплачу столько, сколько стоит такая работа, согласно действующим на сегодняшний день рыночным расценкам. Пятьдесят тысяч.
-Что?! – буквально подпрыгнул Гожо, - Пять кубов бетона, песок, гравий, арматура…
-Два кубометра и мой песок, - резко отрубил Валерий.
-Что?!  Давай топор, я тебе сейчас покажу, что делал!
Гожо подбежал к дому и начал бить ногой  по бетону:
-Неси топор!
-Не будем ничего портить, - спокойно сказал Валерий, делая шаг к дому, - Деньги я сейчас принесу…
И тут произошло то, что Валерий будет помнить всю жизнь. Вперед выступил коренастый, и глядя ему в глаза полным ненависти взглядом, выкрикнул звенящим, как сталь, голосом:
-Ты из меня лоха не делай! Я – цыган, понял?! Лох - ты! И будешь лохом! Ты – русский!
Из окна послышалось, как громко охнула Мария Ильинична, а у побледневшего Валерия задрожали колени и невольно сжались кулаки. Он не знал, чтобы он сделал, если бы ясно не увидел в этот момент направленное на него дуло обреза. Валерий невольно попятился, а в доме истерично закричала Людмила. Это выступили вперед двое других, державших руки за спиной. Теперь Валерию стало ясно, зачем они это делали. В руках у второго был тоже обрез. Валерий начал молча отступать к дому.
-Гони бабло, - уже спокойно, но твердо сказал ему вслед коренастый, - Мы отсюда не уйдем.
-Да что же это такое! – послышался вопль, и на крыльцо выскочила Мария Ильинична. Ее вид с бледным лицом, растрепанными волосами и горящими гневом глазами был страшен.
-Закрывай дверь с той стороны! – крикнул коренастый, и один обрез повернулся в ее сторону.
-Уйдите, уйдите, уйдите же! – воскликнул Валерий, заталкивая ее в дом и плотно прикрывая за собой дверь.
Мария Ильинична упала в кресло и забилась в истерике.
-Мама! Не надо, мама! – бросилась к ней Людмила.
-Накапай ей валерьянки и дай что-нибудь сердечное, - устало сказал Валерий.
Он подошел к столу с незаконченным завтраком, налил себе стакан кваса и залпом осушил его.
-Что ты молчишь?! – закричала, всхлипывая, Людмила, - Они сожгут нас живьем! Ты посмотри на эти рожи! Делай же что-нибудь!
-Где Женька? – спросил Валерий.
-Здесь, - послышался со второго этажа голос сына.
Он был единственным, кто сохранял спокойствие.
Валерий прошел в комнату и достал мобильный. Ничего другого ему в голову не пришло.  
-Да, - послышался короткий ответ.
-Николай Егорович, извините, что побеспокоил вас в выходной день, это Лукьянов, - стараясь придать голосу спокойствие, заговорил Валерий, - Я попал в очень затруднительное положение, а со мной жена, престарелая женщина и ребенок…
-Излагай по существу, - прохладно перебил тот.
Валерий как можно короче обрисовал ситуацию.
-Не плати ничего, - лениво отозвался шеф. - Забей им стрелку в Москве, разберемся.
-Николай Егорович, они держат нас под стволами, жена опасается, что подожгут дом.
-Сколько стволов? – поинтересовался тот.
-Два.
В трубке возникло молчание.
-Тебе перезвонят, - наконец, послышался ответ, и сразу же возникли гудки отбоя.
Валерий опустился на кровать и прикрыл глаза, стараясь успокоиться и собраться с мыслями. Точнее, думать было не о чем. Он сделал все, что мог, и теперь оставалось только ждать. Из-за двери доносились плач Людмилы и стоны Марии Ильиничны.
Телефон заиграл довольно скоро.
-Валерий? – послышался мужской голос.
-Да, - ответил он
-Скажите адрес, где вы находитесь? –  задал вопрос мужчина, не представившись.
Валерий ответил, попутно коротко подсказав, как проехать со стороны Москвы.
-Не надо, мы сами найдем, - перебил его мужчина, - Не выходите никуда из дома.
В телефоне послышались короткие гудки. Валерий положил его в карман и вышел в другую комнату.
-Ну? Ты позвонил кому-нибудь? – бросилась к нему Людмила, - Может, мне в свой ЧОП позвонить?
-Не надо, - отрывисто бросил Валерий, - Толку от навербованных безработных из твоего ЧОПа... 
Помертвевшая лицом Мария Ильинична полулежала в кресле с мокрым полотенцем на голове. Валерий опять выпил стакан кваса и поднялся на второй этаж.
-Ты бандитов вызвал? – спросил Женька, отрываясь от окна, в которое смотрел с интересом.
-Взрослый парень, а ведешь себя, как ребенок, - проговорил Валерий, подходя к окну, - До тебя доходит, хотя бы, что эти люди могут тебя убить? Убить кого угодно за жалкие двести тысяч? Для них жизнь человеческая ничего не стоит. Или для тебя – тоже? В том числе и твоя собственная? 
-Моя - стоит, - серьезно ответил сын, - Я задешево ее не отдам.
-А за сколько? За сто миллионов? Ты их унесешь с собой в могилу? Стоило ли тогда вообще рождаться?
Женька молча пристально посмотрел ему в глаза.
-Они рассуждают точно так же, имей в виду, - завершил Валерий и выглянул в окно.
Несмотря на воскресный день, улица была совершенно пуста, только лишь у их калитки стояли трое цыган, да еще двое по эту сторону ограды, держа обрезы в сторону выхода из дома. Потянулось тягостное время ожидания. 
Наконец, Валерий заметил, что головы цыган повернулись в одном направлении. Они пристально смотрели в сторону улицы, а коренастый достал из кармана телефон и коротко что-то сказал в него. 
Скоро с той стороны подъехал черный джип с тонированными стеклами и резко затормозил возле их забора. Из него неторопливо вышли трое накачанных парней с короткими стрижками. Двое спокойно встали у забора, а один не спеша направился к цыганам. Двое с обрезами оставались на своих местах. Они только искоса посматривали в сторону калитки. 
Не прошло и минуты, как с другой стороны к дому подъехали еще две машины и так же остановились у их забора. Оттуда вышли четверо тоже довольно крепких парней. 
-У цыган численное преимущество!- воскликнул Женька, следя восторженным взглядом за происходящим.
-Ты хоккейный матч смотришь?! – прикрикнул Валерий и добавил уже тише, - Не думал я, что ты таким вырастишь…
Женька промолчал, бросив на него косой скептический взгляд.
Некоторое время стоящие у калитки тихо беседовали, потом от них отделился приехавший на джипе парень и направился в сторону дома. Валерий спустился вниз. Почти одновременно вошел парень, и даже не удостоив взглядом Людмилу и Марию Ильиничну, обратился к Валерию:
-Поговорим.
Валерий провел его в маленькую комнату, вошел сам и закрыл за собой дверь. Парень без приглашения уселся за стол, положив на него локти, и сказал:
-Короче, ваша бабка лоханулась. Тебе придется заплатить им сто тысяч.
-Я согласен, что она лоханулась, - спокойно ответил Валерий, - но работа стоит пятьдесят. Я консультировался со знающим человеком и…
-Сто! - твердо перебил его парень, и в его глазах, устремленных на Валерия, появилось что-то такое, что бывает у взрослых, когда они говорят с маленькими детьми, - У тебя хорошая дачка? Ты хочешь приезжать сюда отдыхать, выращивать помидоры, кушать клубнику? Для этого надо заплатить всего сто тысяч. Подумай сам… Ведь обидно потом будет.
-Я ожидал от вас более действенной помощи,- произнес Валерий.
-Да мы поможем, но жить здесь тебе, - резонно заметил парень.
Валерий понял, что говорить больше не о чем. Он вышел в другую комнату и твердо сказал глядящим на него женщинам:
-Выворачиваем карманы. Надо набрать сто тысяч.
Мария Ильинична издала стон. Людмила, фыркнув, бросила колючий взгляд на Валерия, через открытую дверь на сидящего в другой комнате парня, хотела что-то сказать, но потом молча схватила свою сумку и резким движением вытащила кошелек. Валерий спокойно выгребал из своего все, что там было.
-Мама, у тебя есть деньги? –  спросила Людмила.
-Да… Там, возьми в сумке, - отрешенно проговорила Мария Ильинична.
Валерий собрал и пересчитал деньги.
-Мне надо дойти до соседнего дома, - мрачно сказал он парню.
-Нет проблем, - спокойно отозвался тот, поднимаясь из-за стола.
Они с Валерием вышли, прошли мимо стоящих у калитки цыган и парней возле джипа. Никто ни о чем не спросил и не воспрепятствовал. Валерий подошел к дому Сергея Петровича. Парень остался у калитки, а он постучал в дверь.
«А ведь не откроет, побоится», - подумалось Валерию при этом.
Но сосед открыл. Открыл сразу, как будто ждал за дверью. Его глаза смотрели на Валерия пристально и тревожно.
-Извини, Петрович, - заговорил Валерий, отведя взгляд, - Не в моих принципах одалживаться, но положение такое… 
-Сколько? – перебил его Сергей Петрович.
-Тридцать семь тысяч. Верну через неделю, но если надо, завтра же привезу…
-Не надо. Отдашь, когда сможешь.
Сосед ушел в дом и через некоторое время вернулся, неся деньги:
-Тут сорок.
Спасибо тебе, Петрович, - серьезно сказал Валерий, глядя в глаза старику.
Они обменялись рукопожатием, и Валерий в сопровождении парня направился к своему дому.
-Скажи им, я согласен, - бросил он через плечо.
Парень задержался у калитки, а Валерий прошел в дом.
-Ну и что? – резко спросила Людмила, когда он вошел, - И это твои бандиты? Да они сами такие же! Они сейчас поделят наши деньги между собой!
-Я знаю только одно - это единственный способ сохранить дачу, – твердо перебил ее Валерий.
-Да гори она синим огнем, эта дача! – визгливо воскликнула Людмила, - Моей ноги здесь больше не будет по гроб жизни!
Она плюхнулась на стул и заплакала. Сверху послышался смешок Женьки, а из угла стон Марии Ильиничны.
-Замолчите все! – прикрикнул Валерий.
Он увидел в окно, как цыгане начали расходиться. Вышли двое из палисадника, спрятав обрезы, и стали усаживаться в машины. К дому направился тот же парень.
-Сейчас подъедет машина, - сказал он, войдя - Номер ноль девяносто семь, за рулем Алексей. Отдашь ему бабло. Мы поприсутствуем.
Проговорив это, парень повернулся и вышел. Никого, кроме Валерия, он упорно не замечал.
Машина подъехала примерно через пять минут. За рулем сидел совсем молоденький парнишка славянской внешности, однако взгляд его уже обрел твердое выражение превосходства сильного над слабым. 
-Расписку можно будет получить? – осведомился у него Валерий.
-Да запросто,- ответил тот, протягивая ему потрепанный паспорт.
Он вынул из бардачка помятые, отпечатанные на компьютере, листки, отделил один и протянул Валерию:
-Сумму прописью напишите…
«Я, Кондратьев Алексей Юрьевич… года рождения… паспорт серии… выдан… получил от… сумму… для передачи по назначению» - пробежал глазами Валерий бумагу, и заполнив, протянул парню вместе с деньгами.
-Мерси, - усмехнулся тот, небрежно пересчитав и засунув деньги вместе с паспортом в нагрудный карман.
Он черканул свою подпись, протянул листок Валерию и молча дал по газам. Вслед за ним тронулся в другую сторону ожидавший окончания инцидента джип. Валерий остался совершенно один на пустой улице перед своим домом, на который у него не глядели глаза. 
Они уехали все вместе, спустя час, едва собрав вещи. Оставаться здесь после всего происшедшего никому не хотелось. Они даже не попили на дорогу чаю. В машине все тоже хранили молчание. 
За окном уже промелькнула Апрелевка, когда сзади послышался глухой твердый голос Марии Ильиничны:
-Никогда не думала, что доживу до таких времен, когда меня, сове… русскую женщину, на своей земле какой-то грязный цыган сможет так… - она опять запнулась и выкрикнула истерическим голосом, - Где наш Сталин?!
-Блин, ну при чем здесь Сталин?! – воскликнула Людмила, - Вы все прям помешаны на своем Сталине, другого разговора нет.
-А при том, что при нем бы такого не было! Надо расстреливать всю эту шваль! Они отбирают у нас родину!!! Расстреливать! Расстреливать!
Валерий скосил глаза в зеркало и поймал бледное, искаженное злобной судорогой лицо Марии Ильиничны с гневно горящими глазами.
-Да русских везде ненавидят! – подхватила Людмила, - Вон, Нинка наша… Ей хохлы дороже родной сестры, родной матери! Только и слышишь, как позвонит, да если бы не ваша Россия, если бы не ваш Путин… А что, неправильно, что мы там этих натовских гадов лупим? Еще не хватало, чтобы у нас стало, как на Украине!
-В Украине, - спокойно поправил Валерий.
-Чего? – не поняла Людмила.
-Трудно рассчитывать на любовь, лупя кого-то против его воли, - спокойно заметил Валерий, - Любое действие рождает противодействие…
-Ну, конечно! – истерически хохотнула Людмила, - Ты у нас пацифист! Что же ты не возмущаешься, что америкосы Ирак бомбили, Югославию?! Женщин и детей…
-Хватит! – выкрикнула Мария Ильинична, - Хватит про политику.
-Ты же сама и начала со своим Сталиным, - недовольно ответила Людмила.
-Хватит, - согласился Валерий, - Только то, что произошло с нами сегодня, это тоже, по большому счету, результат политики.
Он ткнул пальцем в панель и в машине заиграл веселый шлягер. 
Валерий глядел на несущуюся под колеса дорогу, а продолжал видеть глаза Женьки, которые только что поймал в зеркале. Вспомнил он и его реакцию на события сегодняшнего дня. Валерию вдруг показалось, что он упускает в сыне что-то гораздо большее и важное, чем то, о чем думал все последнее время.








7.


Вот уже третий день Валерий пытался дозвониться до Саши, но телефон не отвечал. Автоответчик каждый раз сообщал бесстрастным голосом на русском и английском языках, что телефон вызываемого абонента выключен или находится вне зоны обслуживания. 
Валерия охватила тревога. Исчезнуть просто так из его жизни Саша не могла. Последний раз они простились сердечно и договорились о встрече на следующей неделе. Валерий терялся в догадках и ругал себя за то, что за четыре месяца не поинтересовался точным адресом и фамилией Саши - знал только дом, поскольку несколько раз провожал ее.
После того, как они перешли на ты, их отношения обрели новую степень откровенности - разговоры стали касаться личных сторон жизни. Валерий узнал, что Саша была замужем, но недолго. В подробности она не вдавалась, сказав только, что сама во всем виновата. Да она и всегда винила в первую очередь себя. Исповедь Валерия об отношениях с Людмилой, выслушала сдержанно и посоветовала ему не принимать все близко к сердцу.
-Терпи хотя бы ради сына, - сказала она, - Мне всегда бывает жалко детей. Мы имеем то, что заслужили, а они страдают невинно.
-Ты считаешь - всегда имеем, что заслужили? - переспросил Валерий.
-В любом случае, есть что-то такое, в чем виноваты мы сами. Хотя бы в собственной неосмотрительности.
-Иногда обстоятельства бывают сильнее нас, - возразил он.
-Но еще чаще мы любим все сваливать на обстоятельства. Слышишь? - приостановилась она.
-Что? - не понял Валерий.
Они шли опять по своей тропе.
-Вокруг шумный город, но люди сохранили кусочек леса и построили эту тропу. Жизнь каждого человека тоже похожа на тропу, и от каждого во многом зависит, чтобы она оказалась не пыльной и грязной, как все вокруг, а экологической.
-К сожалению, не всегда это понимаешь во время, - задумчиво проговорил Валерий, - а за ошибки иной раз приходится дорого платить.
-Все равно, никогда не поздно что-то исправить, смирившись лишь с тем, что не от нас зависит.
Валерию показалось, что пришел самый подходящий момент, чтобы сделать то, что давно собирался.
-Может быть, попробуем исправить вместе? - спросил он, останавливаясь и обнимая ее.
Саша подняла на него свои чистые глаза и долго-долго смотрела. Смотрела ласково, добро и в то же время пристально. Валерий приблизил свое лицо, почувствовав ее дыхание. Саша не шевелилась и только крепче сжала его руки, обнимавшие ее.
-Валера… - еле слышно прошептали ее губы, прежде чем он поцеловал их долгим и нежным поцелуем.
Валерий посылал очередной вызов на мобильном, когда к его столу подошел директор.
-Тебя шеф вызывает, - сообщил он Валерию.
Облик директора напоминал чем-то вид побитой собачонки, но Валерий не стал ничего спрашивать, лишь уточнил, поднимаясь с места:
-Он в баре? 
-Да, - кивнул тот.
Валерий вышел из кабинета и приблизился к столику, за которым сидел шеф. Следом за ним плелся директор, но когда они подошли, шеф глянул на него так, что тот предпочел молча ретироваться.
Николай Егорович протянул Валерию руку и указал взглядом на стул напротив себя.
-Как считаешь, - начал он без предисловий, - имеет смысл держать Михалева?
Это была фамилия директора, но вопрос прозвучал так, как будто речь шла о какой-то лишней мебели. Валерий воздержался от ответа, неопределенно пожав плечами.
-Ты что, не имеешь собственного мнения? - чуть насмешливо спросил шеф.
-Я не достаточно информирован о его функциональных обязанностях, - ответил Валерий.
-А я тебя проинформирую. Его функциональные обязанности - сидеть на жопе ровно.  Плюс - информировать меня о нестандартных ситуациях, что с недавних пор делаешь ты. Причем, гораздо оперативнее и конкретнее. Скажи, разумно платить ему полторы стохи штук в месяц, или лучше заплатить тебе, поскольку ты можешь при этом и еще что-то?
К такому повороту событий Валерий готов не был, но виду не подал. На его лице не дрогнул ни один мускул, а глаза смотрели, не моргая, в надбровные дуги шефа. 
-А отчетность, рабочие моменты? - поинтересовался Валерий.
-Отчетностью занимается Гаевская, с ней я сам разберусь, а ты, что - напрячь кого надо не сумеешь, а кого надо - выгнать?
-Я могу подумать? - спросил Валерий.
-До завтра, - ответил шеф, выпустив два луча из холодных темно-серых глаз, - И без трепа.
Валерий понял, что разговор окончен. Он молча встал и направился на свое рабочее место, встретившись по пути с устремленными на него, полными животного страха, глазами Михалева. Валерий прошел мимо, как бы не заметив его, и несчастный директор сник окончательно. 
Однако сам Валерий внутренне сник еще больше, хотя внешне об этом догадаться было невозможно. Предложение означало, что «подводной части айсберга» ему не избежать, а это влекло за собой японское положение дел, где говорят не «я работаю в фирме», а «я принадлежу фирме», только в русской интерпретации. Соблазн, безусловно, был велик, но и Валерий был уже не мальчик, чтобы не уметь предвидеть последствий. Однако последствия от его отказа могли быть еще более непредсказуемыми. На дурика здесь проскочить не получалось, поскольку шеф знал его в деле. Надо было срочно выдумать что-то правдоподобное, а на раздумья оставалось несколько часов.
На неожиданно завибрировашем мобильнике высветился номер Людмилы.
-Да, - коротко ответил Валерий.
-С Женькой беда! - выпалила та.
Голос ее дрожал от волнения.
-Говори спокойно, в чем дело?
-Мне из полиции звонили, его избили до полусмерти, сейчас в реанимации, ты можешь поехать?
-В какой больнице? 
-Я не знаю, вот телефон следователя...
-Говори.
Валерий записал телефон.
-Прекрати истерику, - строго проговорил Валерий, - Ехать никуда не надо, в реанимацию все равно не пустят, а о его состоянии я постараюсь узнать.
Он дал отбой, тут же перезвонил по записанному телефону, представился и договорился о встрече. 
Пожилой следователь принял Валерия сдержанно. Он сухо сообщил, что его сын был избит сегодня в тринадцать двадцать группой подростков, двое из которых им известны, состоят на учете, и отправлен в больницу. Состояние средней тяжести, угрозы для жизни нет.
-Как это произошло? – спросил Валерий.
-Кто ж его знает – как? Пишите заявление, будем разбираться. Свидетелей нет. 
-Как – нет? Где это случилось?
-За гаражами между школьным стадионом и детской площадкой на улице Крупской…
-Крупской? – переспросил Валерий.
-Крупской, - кивнул головой следователь и назвал номер дома, - А что, адрес знакомый?
-Нет… - ответил Валерий.
Следователь пристально взглянул на него:
-Тут какая-то петрушка получается. Подобный случай был в марте, а до этого – в декабре. Этих двоих мы бы уже давно отправили, куда следует, но родители потерпевших сначала пишут заявления, а потом забирают. Получается, никто никого не избивал…
-Вы можете показать мне на карте, где это произошло, и фото ваших подопечных?
-Конечно, покажу. И опознание проведем по всей форме. Для начала мне допросить вас требуется…
Выйдя из полиции, Валерий не поехал сразу в больницу. Он заехал во двор дома, где скрылся в тот день парень, за которым он следил после его встречи с Женькой в парке. На той самой улице Крупской…
Валерий припарковал машину, вышел и огляделся по сторонам. В середине дня народу вокруг почти не было. Гуляли на детской площадке под надзором бабушек двое карапузов, спешили по своим делам одиночные прохожие, да на скамейке возле детского сада курили четверо парней лет по шестнадцати. Эти сразу повернули головы в его сторону.
Валерий не пошел к дому, а направился в противоположную сторону. Он разыскал место, где избивали Женьку, и внимательно осмотрел его. Да, свидетелей, действительно, могло не быть. Хотя в двух шагах проходила довольно оживленная пешеходная дорожка, этот небольшой пустырь между школьным стадионом и детской площадкой выглядел глухим местом из-за настроенных кустарным способом личных гаражей, ограничивающих его пространство своими разномастными задними стенками.
Валерий прошелся по пустырю. Пахло мочой и гнилью. Увидеть, что здесь происходит, можно было лишь из окон домов, да и те стояли на приличном расстоянии. Было ясно одно – придти сюда сам Женька не мог, а единственная ниточка, тянувшаяся к этому достаточно отдаленному от их дома району, был тот парень с нагловатыми глазами, длинными стройными ногами и короткой стрижкой. На учете он не состоял и по показаниям не проходил…
Валерий задумчиво обошел пустырь по периметру, перешагивая через кучи экскрементов, и вышел на дорожку, куда ползком выбрался избитый Женька и где был обнаружен прохожими. Место отстояло от того дома достаточно далеко. Валерий шел около пяти минут, пока оказался там, где они смотрели с парнем друг на друга через застекленные лестничные пролеты. 
Он подошел к двери подъезда. Путь внутрь прикрывал домофон. Он был исправным, ухоженным и даже кнопки на панели не имели характерных потертостей от частого нажимания, по которым можно было при желании вычислить код. Однако парень тогда вошел сразу, это Валерий помнил. Вошел один, и навстречу из подъезда никто не выходил. Стало быть, кто-то открыл ему, или же он знал код…
Группа парней продолжала сидеть возле детского сада и наблюдать за ним. Неторопливой, уверенной и чуть пружинящей походкой он направился в их сторону.
-Закурить угостите кто-нибудь, - подойдя, проговорил Валерий тихо, но с интонациями, подразумевающими отсутствие сомнений в исполнении просьбы. 
Двое парней одновременно протянули ему: один сигарету, а другой приоткрытую пачку. Валерий  не спеша закурил, выпустил струю дыма, и оглядывая прищуренным взглядом окрестности, спросил все тем же голосом, ни к кому не обращаясь, а как бы уточняя что-то для себя:
-Чекалкин здесь живет? 
Он кивнул на ближайший подъезд дома.
-Чекалкин не здесь живет, - несмело проговорил один из парней, - Чекалкин на Вернадского живет, возле АТС.
-Ну, да, - поморщился Валерий, как бы что-то вспомнив, - Купряшин здесь.
-Купряшин здесь, но не в этом подъезде, а в том, к которому вы подходили.
Валерий едва заметно кивнул головой, и как бы погруженный в раздумья, неспешно двинулся в сторону своей машины.
-На х…я ж ты ему все растрепал-то? – расслышал он за спиной.
-Из ментуры, я его видел там сегодня…
-Будут теперь шарить. Они с Торчком вчера опять какого-то пидора замочили.
-Не замочили. Жив, падла. В больничку свезли, я сёк…
О чем говорили парни дальше, Валерий не слышал, поскольку успел отойти уже достаточно далеко. Он сел в машину, развернулся и поехал в больницу.
-Не переживайте особо, - утешил его молодой врач, вышедший после получасового ожидания в коридоре возле двери в реанимацию.
Он начал сыпать медицинскими терминами, перечисляя нанесенные сыну травмы и их последствия, но завершил разговор на оптимистической ноте:
-Прогноз благоприятный, все это лечится, да и парень он у вас крепкий, терпеливый. Завтра переведем его в травматологию, там сможете навестить.
-От меня что-то требуется? – осведомился Валерий.
-Памперсы, салфетки влажные привезите - у нас нет никаких средств гигиены - и воды питьевой. Напишите фамилию и передайте дежурной сестре.
-Это все? – уточнил он на всякий случай.
-Все, - отрезал врач и отошел к следующему посетителю.
Валерий сходил в ближайший магазин и купил все необходимое. 
Вернувшись домой, он рассказал все подробно Людмиле и призвал не волноваться, не суетиться без толку, и не увлекаться домыслами, когда вызовут на допрос ее. Договорились, что как только Женьку переведут из реанимации, Валерий навестит его. Он категорически настоял на том, что первый сделает это сам, оставив Людмилу в недоумении.
Утро началось с того, что приехав на работу, Валерий не увидел Михалева. И не увидел уже никогда, как и никто другой из сотрудников. Шеф объявился в середине дня, и как только Валерий показался в баре, поманил его пальцем. Валерий подошел, будучи готовым к тому, что этот разговор может изменить в его судьбе многое.
-Готов? – коротко осведомился шеф, после обмена рукопожатиями.
-Николай Егорович, я, к сожалению, не могу принять ваше предложение, - проговорил Валерий, опять, не моргая, глядя в надбровные дуги шефа.
Два луча в холодных темно-серых глазах коротко вспыхнули и сразу же погасли. Теперь шеф смотрел на Валерия внимательно, с долей интереса, как, например, на любопытный экспонат в музее.
-Я понимаю, когда человек от чего-то отказывается, пусть даже вопреки самому себе, могут быть веские обстоятельства, - сказал шеф, - Но, чтобы человек отказывался от денег - у меня впервые в жизни. Поясни. Мне охота понять.
-Мне не хотелось бы углубляться в подробности, - чуть поморщившись, сказал Валерий, - но месяц назад мне сделала аналогичное предложение другая фирма, и я его успел принять…
-Что за фирма? – перебил шеф.
-Можно не называть?- вежливо, но твердо поинтересовался Валерий.
-Чем она занимается?
-Фармацевтикой.
-Ты находишь, что торговать гондонами выгоднее?
-Они мне предложили более выгодные условия с возможностью продолжать работать у вас. Поэтому я и не поставил вас в известность.
-Ну, что же – хозяин барин, - сказал Николай Егорович после небольшого раздумья, - Но ты мне нужен, и наши отношения остаются на прежнем уровне. Работать можешь удаленно или, как находишь удобным, чтобы обеспечить то, что от тебя требуется. А это – оперативная информация и разруливание ситуаций, как ты умеешь. Все.
Шеф отодвинул пустую чашку. К столику уже спешил официант со свежезаваренным кофе.
Валерий встал, подавив вздох облегчения. Все закончилось даже лучше, чем он предполагал. Он вернулся на свое рабочее место, просмотрел почту, ответив на несколько претензий, и углубился в текущие поставки.  
Неожиданно мобильник заиграл Вальс Мендельсона. Эта мелодия стояла у него на единственном контакте..
-Саша! – воскликнул он, прижимая аппарат к уху.
-Привет… - голос не выражал ответной радости.
-Куда ты исчезла? Я звонил тебе все эти дни не знаю по сколько раз!
-Я видела, двадцать четыре вызова, - горько усмехнулась Саша, - Прости меня, пожалуйста, Валер, если сможешь. Я никому не отвечала. У меня скончалась мама…
Хотя она стремилась говорить спокойно, на последней фразе голос дрогнул.
-Прости… - невпопад ляпнул Валерий и заметил, что у него произошло то же самое, - То есть, я хотел сказать – мои соболезнования… Хотя, что я говорю? Какая все это ерунда… Эта фраза…
-Я поэтому ни с кем и не общалась. Не хотелось выслушивать всякие земля пухом… или прахом, чем там? И прочий бред.
-Сашок, я не так давно похоронил отца и знаю, что это такое, поэтому ничего говорить не буду.
-Спасибо тебе. Ты один сказал то, что я хотела услышать.
-Но почему ты не сообщила? Ведь тебе нужна была помощь.
-В чем? Похоронить - сейчас нужны только деньги, а в остальном, к сожалению, уже не поможешь. И потом, меня поддержал один человек помимо моей воли, хотя я ему очень благодарна, потому что это было искренне.
-Кто? – хмуро поинтересовался Валерий.
-Угадай с трех раз, - не меняя интонации, сказала Саша и тут же ответила, - Игорь.
-А он откуда узнал?
-Я не хотела тебе говорить, но он, как выписался из больницы, не покидает меня. Даже несколько раз ночевал, когда не мог попасть домой. Не знаю, поймешь ли ты… Но у меня нет своих детей и никогда не будет. Он мне стал кем-то вроде сына.
-Давно ты похоронила маму? – спросил Валерий, не желая сейчас развивать эту тему.
-Вчера. Все сделала, как она завещала. Отпевание и скромная трапеза с приглашенными только по ее прижизненному собственноручному списку. Девять человек и ни кого больше. Все пришли.
-Кем она у тебя была?
-Учительницей. И тем, что я ей стала, я обязана только ей. Мы с ней с раннего детства играли только в школу.
-Когда соберешься на кладбище – скажи, я отвезу.
-Спасибо, Валер. Скажи, как ты? Как дома?
-Все нормально, не беспокойся. Как придешь в себя, буду рад встрече.
-Ты, правда, не сердишься на меня?
-Саша!
-Верю. Спасибо, Валер. Я позвоню.
Валерий вздохнул с облегчением. 
«Уже второй раз за день, - констатировал он про себя, - Теперь еще бы с Женькой все было в порядке…»
И как бы не желая упустить миг удачи, набрал телефон справочной. Здесь тоже была радостная весть – сына перевели в отделение. Правда, пока в отдельную палату. Валерий связался с лечащим врачом и получил разрешение вечером посетить его. Хоть «только ненадолго», но он был рад и этой возможности, третий раз вздыхая с облегчением.
Вечером Валерий приехал в больницу. Едва он открыл дверь в тесную палату, где помимо койки и тумбочки с трудом помещался деревянный стул, как почувствовал, что внутри у него что-то оборвалось, а кулаки сами собой крепко сжались. Было трудно узнать в этом пожелтевшем, с черными кругами вокруг глаз, заплывшем лице, выглядывающим из-под марлевой повязки на лбу, лицо сына. 
Валерий сделал над собой усилие, проглотил подступившие слезы и посмотрел Женьке в глаза. Они смотрели на него с испугом, горечью и болью одновременно. 
-Женёк… - с трудом выговорил Валерий хриплым сдавленным голосом и заметил, как из глаз сына скатились слезы.
-Ну, ну, Женёк, что ты? – заговорил он, чувствуя, что еще миг и у него произойдет то же самое, - Все нормально. Врач сказал, что тебя вылечат, что ты крепкий парень…
Он говорил что-то еще в том же духе, чтобы поддержать скорее себя, чем Женьку, разом забыв обо всем. В том числе и о том, что не давало ему покоя последние месяцы. Это был его сын и он его не предаст. Не отречется от него никогда, каким бы он не был.
Валерий говорил, а Женька смотрел на него взглядом, ставшим пронзительным, и слезы продолжали течь из его глаз.
-Женёк, - Валерий придвинул стул к изголовью и сел, по-мужски крепко взяв в руку лежащую поверх одеяла ладонь сына, - Скажи мне правду, это он?
В Женькиных глазах про... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4 5