Александр Соколов Жанр прозы:

29 декабря 2015 Эротическая проза и рассказы

 
Он смотрел на его тонкие пальцы, мягкие волосы, гладкие щеки, пробивающийся над верхней губой пушок и чувствовал горячую непреодолимую любовь к своему Женьке. Нет! Он не отдаст его этим извращенцам, что бы ему это не стоило! Его сын будет счастливым человеком! Это, как сказала Анна Ильинична после того случая, что был с Женькой в пять лет, транзиторное явление, вызванное возрастной гиперсексуальностью. Или чем-то там еще, он тогда не понял, но уяснил себе, что это проходящее. И это пройдет. Не может не пройти. Он не такой! Он рос нормальным ребенком и играл во все мальчишеские игры. Это все проклятый интернет! Грязная лужа, откуда можно выудить любую мерзость. Но он добьется того, что сын поверит ему, как он когда-то поверил своей матери, когда у них зашел такой разговор.
-Всемирная организация здравоохранения исключила гомосексуализм из перечня заболеваний. Ты слышала об этом? - спросил он Анну Алексеевну во время одного из ее визитов.
-Почему ты об этом спросил? - вскинула на него мать тревожный взгляд.
Это была ее обычная реакция - в каждом неожиданном вопросе в первую очередь предполагать какую-то угрозу дорогим ей людям. 
-Просто опять увидел репортаж о разгоне гей парада. 
-И что?
-А то, что мне этих ребят где-то жаль. Может, действительно, не их вина, что они такие?
-Это психическая и социальная девиация! - убежденно отчеканила мать, глядя на Валерия непререкаемым взглядом.
-Но ведь исключили же, - возразил он.
-Кто исключил и почему исключил?! Никакие, даже самые авторитетные мнения не заставят меня поверить в то, что это нормально, когда вещество, несущее в себе зачаток человеческой жизни, изливается на землю или попадает в кал. Неужели ты не понимаешь, что все это политика? Что на этом делаются огромные деньги? 
Взгляд Анны Алексеевны стал жестким и суровым.
-Сколько всякой мерзости ползет к нам с запада, - продолжала она, - Я лечила таких мальчиков, мне их искренне жаль и поэтому мне жутко, мне дико, мне больно, что вместо того, чтобы их остановить, предостеречь от беды, им внушают, что это естественно. Слава Богу, что в России все еще придерживаются подлинных ценностей.
-Что-то не особо я вижу пользы от этих ценностей, - покачал головой Валерий.
-Что ты имеешь в виду?
-То, что я вижу вокруг. Пусть я бывал за границей только лишь как турист, но люди там совсем другие. Причем, это видно сразу, с первого взгляда.
-Жить в России благодатно... – начала было мать, но Валерий перебил ее.
-В чем ты видишь эту благодать? В хамстве, злобе и нетерпимости? Во лжи, которая стала здесь нормой жизни? Несчастная страна, которая уже развалилась двадцать лет назад, вместо того, чтобы залечивать раны и преодолевать чудовищное отставание, вновь ввергнута в ненависть, ксенофобию и кровавую бойню. 
-Я не знаю, почему так стало,- потупила взгляд Анна Алексеевна, - Мы пели на пионерских сборах «Пусть всегда будет солнце» и «Хотят ли русские войны». Сейчас другие песни, мне это известно и за это мне тоже больно, но не за то, за что тебе. Родина у нас одна и ее не выбирают, точно так же, как отца или мать. Запомни это.
И Валерий ей поверил. Разговор на этом был закончен, хотя его так и подмывало добавить, что точка поставлена не на месте. Все-таки того, с кем строить свою жизнь, каждый человек находит сам и не среди родственников...
-Все? - спросил Валерий, закрывая тетрадь.
-Все! - возвестил Женька, загружая в компьютер игру.
-Опять стрелялка? - неодобрительно поинтересовался Валерий, - Лучше бы погулять сходил.
-Привез бы велик с дачи, я бы катался, - резонно ответил сын.
-Сегодня один докатался на моих глазах.
-Как - докатался?
-Навернулся с горки, упал и сломал ногу.
-Упасть можно и дома с табуретки, - улыбнулся Женька, - И сломать себе при этом что-нибудь, а то и вообще не подняться.
-Ушлый ты парень, как я посмотрю...
Валерий шутливо щелкнул его по носу и вышел. Из комнаты сына послышались ненавистные выстрелы, а из другой доносился еще более ненавистный ему голос Киселева. Валерий вздохнул, взял свой ноутбук и уселся в кухне, плотно прикрыв за собой дверь. Он разложил перед собой полученные сегодня от редактора листки и забыл обо всем. Валерий погружался в любимую работу настолько, что совершенно абстрагировался от окружающего. 
Скоро на кухне появилась Людмила. После телевизионного  психотренинга она была, как всегда, возбуждена и нервозна. Но Валерий слышал и не слышал поток ее красноречия, лишь изредка кивая головой в знак согласия, зная по опыту, что если не делать хотя бы этого, то последует взрыв эмоций. Но он все равно последовал – видать, принятая сегодня доза оказалась сильной. Хотя, благодаря сохраненному Валерием спокойствию, все обошлось «малой кровью»:
-Тебе насрать на все: на киевскую хунту, на фашистов, на бандеровцев, на то, что все по подстрекательству Америки ополчились на Россию! Вот такие пофигисты и виноваты во всем! - гневно выкрикнула Людмила и ушла в комнату.
Валерий вздохнул и перевернул страницу. Он поднял взгляд на темное окно и опять в памяти возник лес и глаза той девушки. И опять он почувствовал, что ему до боли не хватает этих глаз и этой исходящей от нее подлинной теплоты и женской ласки. Он понял, что не успокоится, пока не увидит ее вновь...
Валерий стал захаживать в лесопарк. Он приезжал сюда после работы и до темноты бродил по аллеям. Он видел, как меняется все вокруг: уже сошла вешняя вода, и от земли потянуло тем запахом, который бывает только ранней весной. Почему-то созерцая пробуждение природы, всегда надеешься на лучшее...
Валерий иногда задерживался до темноты и возвращался уже по аллее, освещенной горящими фонарями. Он стоял на том самом месте, где впервые увидел девушку, где лежал на земле упавший с велосипеда парень... Стоял и не уходил, надеясь неизвестно на что.
Несколько раз он ловил на себе пристальные взгляды гуляющих с колясками мамаш, а однажды ему встретились те самые старик со старухой, которые присутствовали при вызове скорой. Завидев его издалека, они быстро свернули на боковую аллею, покосившись подозрительными неприязненными взглядами. Не было только Александры Васильевны… Саши.
В эти дни Валерий возвращался домой поздно. На вопросы Людмилы отвечал, что много претензий по поставкам, и шеф напрягает до посинения. Женька вел себя нормально и Валерию начало казаться, что и впрямь он преувеличивает проблему. 
«Может, и правда, только забавляются, как дети, - обнадеживал себя он, - Транзиторное явление, свойственное им в этот безбашенный период, а потом будет стыдно вспомнить….»
Ведь и у него самого в этом возрасте было нечто подобное…
Это случилось в летнем лагере. Смена уже заканчивалась, и в тот вечер на костровой площадке был организован прощальный костер с дискотекой. Валерка и его трое соседей по палате решили отметить это событие «по-взрослому». Славка Коротков, как самый «продвинутый» из них, договорился с каким-то мужиком в поселке, и к вечеру у них в руках оказалась бутылка самого настоящего портвейна. 
Перед дискотекой они «раскатали» ее в кустах за хоздвором и явились на костровую уже подогретые. Голова у Валерки слегка кружилась, и веселье перло из него само собой. Однако длилось это недолго. После первого же танца к Валерке подошел Славка и дернул его за локоть, сообщив на ухо:
-Гарика и Журу зажопили. К директору потащили, говорят, родокам сообщат. Верка вожатая с воспиталкой всех наших вылавливают и обнюхивают. Линяем отсюда.
Проговорив это, Славка подался к выходу. Обескураженный Валерка пошел за ним, слабо представляя, что их может спасти. Когда они выбрались с костровой, Славка сказал:
-Давай, на речку смотаемся. Окунемся – протрезвеем.
-Пахнуть-то все равно будет, - нерешительно ответил Валерка.
-Не ссы в компот, там ягоды…
Славка достал из кармана коробочку мятных лепешек:
-Потом засосем. Вернемся сразу в корпус, когда дискотека кончится, и в койки заляжем.
Они прошли через хоздвор, раздвинули известные им доски в заборе и оказались за территорией лагеря.
  Смеркалось. Над перелеском догорало пламя вечерней зорьки. За спиной слышались отзвуки продолжающейся дискотеки, а здесь - звенели цикады, стелился над полем туман, пахло сеном, да роса приятно холодила обутые лишь в шлепки босые ноги. Упавшее было немного настроение, что пришлось уйти с дискотеки, вновь поднялось, и они наперегонки помчались через поле к видневшемуся за ним прибрежному кустарнику.
-Нормалек… - отрывисто проговорил на бегу Славка, - Продышимся… Все выветрится…
Вот и речка. Они сбежали с крутого берега на маленькую полянку у самой кромки воды и остановились, тяжело дыша.
-Полезли? – спросил Славка.
Валерка кивнул и начал расстегивать джинсы. И только тут до него дошла немаловажная деталь:
-А как потом в мокрых труселях придем?
-Да на х.. они нужны! – воскликнул Славка, и сняв с себя все, абсолютно голый бултыхнулся в речку.
Валерка рассмеялся и последовал его примеру. 
-Кайф голяком! -  закричал Славка, подпрыгивая и ныряя раз за разом. 
В свете луны ярким белым пятном сверкала его незагорелая задница. Валерка тоже начал прыгать и хватать ныряющего Славку за ноги. Дело кончилось тем, что они сплелись в воде в живой клубок голых тел, хохоча и макая с головой друг друга. 
Наконец, запыхавшиеся и усталые, они выбрались на берег и задрожали от холода.
-Холодно, бля, - проговорил Валерка, стуча зубами.
Славка подпрыгивал рядом.
-Слышь, - отозвался он, повернув голову и озорно подмигнув, - От холода предметы уменьшаются, а у меня – наоборот…
Славка повернулся, и Валерка увидел его напрягшийся член.
-Развратник! Эксгибиционист, - рассмеялся Валерка, хлопая его по голой заднице и ощущая, что у него происходит то же самое.
Славка тоже залился смехом, показывая пальцем на Валеркин член. Ими овладело какое-то странное возбуждение. Они прыгали на месте, смотрели, как дергаются в такт прыжкам их члены, и от этого хотелось смеяться. 
Славка сел на траву, широко расставив коленки согнутых ног, и начал водить кулаком по зажатому в нем члену. Валерка уселся напротив и стал делать то же самое.
-Баб е..ал? – блаженно улыбаясь, спросил Славка, не прерывая своего занятия.
-Не… – коротко отозвался Валерка.
Сейчас ему не хотелось врать. Он пребывал в состоянии, когда ему было хорошо, как не бывало никогда раньше, и испортить его не могли никакие насмешки.
-А я тоже – нет, - неожиданно признался Славка, - А хочется… Бля…
Он закатил к небу глаза и задвигал рукой с удвоенной энергией. Скоро Славка начал постанывать.
-Кончаю!- воскликнул он, и на глазах Валерки из его члена ударила  белая струя.
-Бля… - прошептал Валерка, и у него произошло то же самое.
Они расслабились и посмотрели друг на друга.
-Пиз…ц, - сказал Славка, выжимая из члена, как из соски, остатки капель.
Потом они еще раз ополоснулись в реке, оделись и зашагали через поле к лагерю. Оттуда послышался восторженный рев и в небо взлетели ракеты фейерверка.
-В самый раз угадали, - кивнул в ту сторону Славка.
-У нас  было не хуже, - сказал Валерка, - Мы получили с тобой эстетическое, спортивное и сексуальное удовлетворение.
Они оба улыбнулись.
-Только помалкивай, - становясь серьезным, резко сказал Славка, блеснув в темноте глазами, - Я не педик.
-Я, что ли, педик? – возмущенно отозвался Валерка.
-Заметано, - примирительно завершил Славка.
Это был единственный раз, когда Валерий испытал нечто подобное, хотя уже на следующий день было противно вспомнить. Позже пришло успокоение, а потом и тайная гордость за себя, поскольку в жизни, как он тогда считал, надо попробовать все.
Наступил май, расцвела сирень, а деревья покрылись клейкими листочками. Валерий продолжал посещать экологическую тропу, но уже больше ради созерцания природы, что, как он почувствовал, внесло в его жизнь свежую здоровую струю. На встречу он надеялся уже лишь подсознательно…
-Здравствуйте!
Этот голос заставил Валерия вздрогнуть и замереть на месте. Он был не в парке. Это был совсем другой район города и оказался он здесь совершенно случайно. Случайно... Опять случайно.
-Вы не узнаете меня? Мы с вами сталкивались в Тропаревском заказнике, помните? Когда мальчик упал с велосипеда...
Разве мог Валерий этого не помнить? Он просто сейчас не был в состоянии вымолвить ни  слова от неожиданности. Перед ним были те самые глаза! Не хватало еще, чтобы она положила ему на грудь свою ладонь.
И она тут же положила ее, точнее, слегка дотронулась, как тогда, в парке:
-Извините, возможно, я ошиблась, но вы очень похожи...
-Саша... - выдохнул он и покраснел от собственной фамильярности, - Простите... Александра Васильевна...
-Значит, это все-таки вы? - засмеялась девушка.
Смех у нее был такой же звонкий и легкий, как весь ее облик.
-Я просто не ожидал вас здесь встретить, - проговорил Валерий, приходя в себя.
-Я тоже, - улыбнулась Саша, - Кстати, давайте познакомимся, наконец. А то, как меня зовут, вы знаете, а я до сих пор в неведении.
-Да, простите. Валерий, - представился он.
-Этикет требует ответа: «Очень приятно», но мне думается, не стоит уточнять.
Они засмеялись.
-Я часто вспоминала вас, - заговорила Саша,  - Вы тогда очень помогли мне. Я растерялась и действительно не знала, что мне делать.
-Что же еще в таких ситуация делают? - пожал плечами Валерий, - Не караул же кричать?
-Я готова была закричать, честное слово.
Они опять вместе рассмеялись.
-А вы здесь работаете неподалеку? - спросила Саша.
-Нет, у меня здесь было дело неподалеку. А почему вы решили, что работаю, а не живу?
-Не знаю... Наверное, потому, что закономернее предположить, что живете где-то поблизости от парка. Люди обычно гуляют там, где живут...
Их разговор происходил посреди тротуара, на том месте, где они заметили друг друга.
-Вы не торопитесь? - спросил Валерий, - Может быть, зайдем, посидим где-нибудь за чашкой кофе? А то в нашей беседе есть нечто вокзальное.
-Я не знаю, стоит ли, - нерешительно ответила Саша.
Ее улыбка не угасла, но стала не столь лучистой, что была прежде.
-Ну, я же не в ресторан вас зову, - мягко возразил Валерий, - Я просто хотел узнать, как здоровье того парня? Вы же, наверное, в курсе, раз забрали его велосипед...
-Да, конечно, - улыбка и взгляд обрели свое первоначальное состояние.
-И потом, - продолжил Валерий, - Вы, как я понял, хорошо знаете тот лесопарк, раз приводите туда воспитанников, а мне хотелось бы узнать о нем побольше. Я тоже люблю гулять там и размышлять о жизни, когда на лирику потянет.
-Ну, тогда нам интереснее было бы встретиться там, - ответила Саша.
-Буду вам премного благодарен, - улыбнулся Валерий, - Обещаю быть самым прилежным учеником.
-Посмотрим, - улыбнулась в ответ Саша, - Завтра вам удобно?
-Вполне. Но я бы предпочел сегодня.
-Если только вечером... - задумчиво протянула она.
-Ну, и что же? Сейчас май, такие дивные погоды стоят... Это май весельчак, это май чародей... Так, кажется, уговаривал Лизу Ипполит Матвеевич?
Они опять рассмеялись.
-Но я не Лиза, а вы не Воробьянинов, - ответила Саша.
-Главное, что мы оба не Остап Бендер, - подытожил Валерий.
-Это - да, - согласилась девушка, - Так, когда вам удобно? 
-Давайте в шесть вечера на том месте, где свалился с велосипеда наш герой.
-В половине седьмого, не возражаете?
-Ничуть. До встречи?
-До встречи, - улыбнулась Саша.
На условленное место Валерий пришел заранее, и уже полчаса расхаживал по дорожке в направлении Востряковского кладбища и обратно.
«Какие дела могут быть у учительницы вечером, кроме семейных? - грустно подумал он, - Наверняка замужем».
Валерий сам удивился своим мыслям, пришедшим так просто и непрошено одновременно. Неужели он уже помышляет о чем-то большем? Кажется, впервые в жизни Валерий забыл, что он семейный человек. 
Он увидел Сашу, когда та появилась на дорожке над родником. Она тоже заметила Валерия и приветливо взмахнула рукой, начав торопливо спускаться в овраг.
«Как девочка», - подумал Валерий, с нежностью глядя на ее хрупкую фигурку.
-Добрый вечер. Давно ждете? 
«Интересно, какой надо быть сволочью, чтобы обидеть человека с такими глазами?» - подумалось Валерию.
-Только подошел, - улыбнулся он, - Куда направимся? По тропе?
-Как вам будет угодно.
-Мне угодно. До самого конца и обратно.
-Это около двух километров, - предупредила Саша, - а туда и обратно - все четыре.
-Хоть сорок четыре! Я готов идти и слушать все, что вы говорили тогда здесь своим ребятам.
-Вот уж не ожидала, что обрету такого прилежного ученика, - засмеялась девушка.
-Кстати, об учениках, - становясь серьезным, сказал Валерий, - Что с тем парнем?
-Действительно перелом, - тоже серьезно ответила Саша, - на прошлой неделе его выписали, хотя, лучше бы ему было оставаться в больнице...
-Почему? - поинтересовался Валерий.
-Вы помните, как он не хотел, чтобы вы отвезли его велосипед домой и чтобы сообщали его родителям?
-Да, конечно.
-Этому были свои причины. Они у него оба алкоголики. Я видела, где он живет. Это нечто. Трудно представить себе, что можно так жить. Вонь стоит уже на площадке, я не знаю, как соседи терпят, хотя...
Саша печально махнула рукой.
-Как вы попали туда? - спросил Валерий.
-Навела справки, в какую больницу его доставили, навестила. Он сначала ершился, грубил, отворачивался к стенке, когда я приходила. Но потом вынужден был смириться - кроме меня, придти к нему было некому, а зарядка для телефона и планшет понадобились. Да и судьба велосипеда волновала - это у него, судя по всему, самое дорогое и единственное.
-И вы пошли к нему домой за планшетом?
-Да. И едва оттуда выбралась. Его пьяные родители приняли меня за его... - Саша замялась, подбирая выражение.
-Я понял, - Валерий слегка улыбнулся.
-Хотя девушки у Игоря нет, - продолжала Саша, - И, по-моему, у него вообще нет друзей...
-Его зовут Игорь? - уточнил Валерий.
-Да, - кивнула Саша, - Родителей знает весь район и все оберегали от него своих детей. Поэтому он такой дикий. Хотя, на самом деле, у него очень чуткая душа и огромный запас нерастраченной доброты, но все это забито жестокостью среды, в которой он вынужден вращаться.
-Вам удалось достучаться до него?
-Не сразу. Но когда он поверил мне, я была поражена тем качествам, которые в нем открылись.
-Мне думается, это смогли делать только вы, - приостанавливаясь и пристально глядя ей в глаза, сказал Валерий.
-Опыт был большой, - уклончиво ответила Саша.
-Трудно поверить.
-Хорошо сохранилась? - с горькой усмешкой подняла глаза Саша, - Вернемся к разговору об Игоре. Он слабо учится, и вообще привык быть изгоем. Единственное, что держит его на поверхности - это его велосипед. Он увлечен им до фанатизма. Причем, как экстримом, так и путешествиями. Когда он стал мне рассказывать, где побывал и что видел, я подумала о том, как порой увлечение не дает человеку погибнуть...
Валерий задумался над ее словами и ему вспомнился Женька.
«Увлечь бы его чем-нибудь, - подумалось Валерию, - Велосипед он тоже любит... Может, познакомить их? Но - Людмила. Сын алкоголиков... Представляю, какой это будет иметь резонанс. Людмила... Опять Людмила».
Он посмотрел на идущую рядом Сашу и ощутил душевную горечь от того, что он вынужден делить свою жизнь с Людмилой. Ему казалось, что Саша, будь она на ее месте, поняла бы все. Они бы выходили из ситуации с Женькой сообща, а не он один, носящий ее в себе и вынужденный скрывать.
Тропа привела их к пруду. Они остановились на деревянном помосте над водой. Несколько уток, заметив их появление, поплыли к ним.
-Чем покормить не захватила, - сокрушенно покачала головой Саша.
-Саша, вы удивительный человек! - воскликнул Валерий, - Простите, вы разрешите мне вас так называть?
-Да, конечно, - приподняла она уголки губ, - А что вы увидели во мне удивительного?
-Вы готовы каждого поддержать, каждого накормить...
-Что же вас удивляет?
-То, что сейчас это не часто встретишь. Сейчас каждый стремиться урвать для себя, кто как может - за счет государства, общества, такого же, как он сам - не важно. Урвать во что бы то ни стало и каким угодно образом.
-И что, им помогает это стать счастливее? - немного иронично спросила Саша, - Вы не встречали других людей?
-Встречал. Но такую, как вы - впервые.
-Перестаньте, я этого не люблю, - улыбнулась Саша, слегка поморщившись,- Вы, кажется, хотели послушать про природу?
-Я не хотел. Я хочу…
Они пробродили с Сашей по парку до темноты, и он пошел ее провожать. Хотя Саша жила недалеко, домой Валерий попал лишь поздно вечером. 
Едва он открыл дверь в квартиру, как услышал громкие возбужденные  голоса Женьки и Людмилы.
-Сколько раз я должна повторять одно и то же! - кричала Людмила, - Я не нянька убирать все за тобой!
-А я не прошу тебя ничего убирать! - слышался в ответ голос Женьки, - Мне удобно, чтобы у меня было так! И я просил тебя не лазать по моему компьютеру...
-Я - мать! И я имею право! Значит, есть чего скрывать, раз боишься!
-Прекратите! - воскликнул Валерий, входя, - Что тут у вас происходит?
-Бабушка приезжала, - ответил сын, - У мамки пятиминутка после скандала.
-Мал еще родителей судить! - выкрикнула Людмила.
-Хватит! - рявкнул Валерий, - Я не хочу, приходя домой после целого дня работы, слышать это! Замолчите оба!
Людмила и Женька недоуменно уставились на него. Таким резким они его еще не видели.
-Оставь его в покое, - строго сказал Валерий жене, - А относительно компьютера он абсолютно прав. Он человек, помимо того, что наш сын.
Валерий повернулся и вышел из комнаты. Он прошел на кухню и включил чайник, не зажигая света. За окном было уже совсем темно. Валерий вспомнил парк и мерцающие сквозь распускающуюся листву огоньки фонарей, освещающих аллеи желтоватым светом. Ему показалось даже, что он ощутил вечернюю прохладу и запах пробуждающейся земли.
-Саша… - еле слышно прошептали его губы.
На кухне вспыхнул свет.
-Правильно! Воспитывай! – раздался за спиной резкий голос входящей Людмилы, - Я говорю одно, а он... Заступник нашелся! Правильно, моя мать говорит...
-И поэтому ты с ней без конца скандалишь, когда она приезжает?
-Я всем плохая! Я всем только мешаю! - со слезами в голосе воскликнула Людмила, - У матери я шлюха, у сына - вредина, а у мужа... У мужа вообще не пойми кто! Я даже ему, как баба, не нужна, пока сама не попрошу!
Валерий поднял на нее пристальный внимательный взгляд. 
-Я не буду возражать, если ты заведешь себе любовника, - сказал он ровным и спокойным голосом.



4.


Весна вступила в свои права. Погода установилась по-летнему жаркая, и зелень окрепла, наливаясь силой. 
Саша вошла в жизнь Валерия и совершенно незаметно заняла там свое, как бы отведенное ей место. Она заполнила собой тот вакуум, что был в его душе от недостатка самого обыкновенного человеческого участия и доброты. Он заметил, что с ее появлением он стал значительно спокойнее и уравновешеннее даже в повседневной жизни.
Валерию вспомнились слова редактора, сказанные ему когда-то, про мир в душе. Теперь он, кажется, стал понимать, что это, действительно, отнюдь не абстрактное понятие, как ему представлялось раньше.
Они еще два раза встречались и опять допоздна бродили по тропе. Как ни странно, за все время они ни разу не затронули в разговорах личных тем. Валерий так и не знал, замужем ли Саша, а она не поинтересовалась его личной жизнью. При этом у них всегда находилось, о чем поговорить. Темы приходили сами собой. Они были разными: отвлеченными, конкретными, но всегда интересными и не тривиальными. Валерий не знал, что будет дальше. Он был рад тому, что имел, и не хотел торопить события. 
Отношения с Людмилой, после того вечера, перешли в состояние мирного сосуществования под одной крышей, и он спокойно относился к этому, не стремясь форсировать события ни в ту, ни в другую сторону.
В отношении Женьки Валерий не замечал ничего настораживающего, пожалуй, кроме того, что тот стал часто, придя домой после прогулки, запираться в ванной. Один раз Валерию показалось, что от сына пахнуло чем-то спиртным, но это было лишь раз, да и то он не был уверен до конца, что ему это не показалось. Во всем остальном Женька был прежним и Валерий начал даже успокаиваться, но судьба готовила ему удар. И постиг он его совершенно внезапно в один из первых солнечных жарких дней…
Валерий вышел из метро и пошел к своему дому, когда, бросив беглый взгляд на проезжую часть, не идет ли автобус, на котором можно было подъехать три остановки, неожиданно увидел сына. Тот шел по улице, направляясь в сторону метро.
«Любопытно, - подумал Валерий, - Это его каратэ?»
Женька продолжал шагать в своей обычной манере, поглядывая по сторонам. 
Стараясь держаться в отдалении и скрываясь за спинами прохожих, благо место было оживленное, Валерий направился следом. Вот Женька нырнул в подземный переход, где находился вход на станцию метро, но туда не свернул, а пройдя до конца, вышел к кинотеатру. 
Валерий продолжал идти за сыном. Здесь место было не таким людным и ему пришлось постоять за углом, отпустив Женьку подальше от себя. Яркая полосатая футболка, в которую тот был одет, помогала не терять его из виду. Вот Женька перешел улицу, лавируя между машинами, стоящими в постоянной здесь пробке, и направился в парк.
Валерий понял, что здесь ему проследить за сыном будет нелегко - многолюдной была только центральная аллея, по которой в обе стороны двигался поток людей, идущих от метро к большому микрорайону, располагавшемуся за парком, и обратно, а остальные дорожки были, как правило, пустынны. К тому же, деревья находились на приличном расстоянии друг от друга, а имевшийся кое-где низкорослый кустарник не мог служить надежным укрытием.
Войдя в парк, Женька пристально оглянулся, но вряд ли мог заметить Валерия, который еще не успел перейти улицу и стоял в толпе вышедших из только что подошедшего автобуса людей. Валерий подождал, когда футболка сына замелькала где-то среди кустарника по ту сторону забора, и пройдя немного по улице, вошел в парк через другие ворота.
Стараясь не выходить на открытые пространства, Валерий направился в сторону, где видел Женьку последний раз. Скоро он заметил его. Тот пересек центральную аллею и шел через широкую луговину по направлению к речушке, протекавшей за парком. Валерий пошел параллельно, установив, что такая просматриваемость дает в то же время и преимущество, поскольку наблюдать можно было издалека, не ступая след в след. 
Женька продолжал идти, не проявляя никакого беспокойства. Вот он вышел к речушке и свернул на дорожку вдоль нее, направляясь к самой удаленной части парка. За весь путь он не останавливался и не делал никаких жестов. Да и народа вокруг было не так много, несмотря на теплый вечер. Лишь прогуливались пожилые парочки, проносились велосипедисты, да семейные люди  с резвящимися чадами двигались небольшими, но шумными компаниями.
«Давно ли мы сами так гуляли с ним по Поклонной горе?» - подумалось Валерию, и в душе опять  защемило. 
Он смотрел издалека на мелькавшую за стволами деревьев тонкую фигурку сына, казавшегося отсюда таким же маленьким, каким он его помнил во время этих прогулок. Женьке не шлось рядом с ним и Людмилой. Он - то убегал далеко вперед и потом поджидал их, выскакивая из укрытия, то наоборот, отставал, а потом догонял, подпрыгивая и с визгом бросаясь ему на спину. Его неугомонный веселый Женёк, Женёнок, Женчик... Каких только ласковых производных от его имени не придумывал тогда Валерий. Куда это все ушло? Где тот вечер, когда они захватили на прогулку детскую книжку с броским названием на обложке "Мой добрый папа", и Женька, которому надоело таскать ее в руках, сунул ему в ладони, сложенные за спиной, названием наружу.
-Неси так, - сказал он при этом, сверкая озорными искорками в глазах, - Я хочу, чтобы все видели, кто это идет!
Думал ли тогда Валерий, что настанет день, когда он будет крадучись пробираться за ним по этому парку? От этих мыслей ему стало нестерпимо жаль и себя, и своего любимого сына. Не этого, что шел сейчас впереди, а того, которого он помнил, и о котором болела душа, как о горькой утрате.
Валерию удалось первым пересечь дорожку по направлению движения Женьки и спуститься в овражек. Здесь уже вокруг не было ни души, и он притаился за кустами, растущими вдоль дорожки. 
Вот показался Женька. Он прошел совсем рядом. Валерий, кажется, даже почувствовал движение воздуха, исходящее от быстрой походки сына. Он приподнялся, стараясь не высовывать головы из-за кустов, служивших ему укрытием, и стал следить за ним взглядом, поскольку в этом безлюдном месте, выйди он на открытое пространство - сразу же окажется обнаруженным.
Скоро полосатая футболка скрылась из виду. Валерию ничего не оставалось, как двигаться, переступая ногами по склону овражка. Он старался не производить шума, и в то же время торопился, стремясь догнать сына, но тот, как провалился сквозь землю. 
Валерий остановился и все-таки рискнул выйти на дорожку. Она была пуста. Пусто было и пространство вокруг, лишь в отдалении виднелись фигуры гуляющих.
Валерий не нашел ничего лучшего, как продвигаться к тому месту, где последний раз мелькнула между кустами футболка сына. Здесь овраг был заросшим, виднелись лишь плешины выжженной шашлычниками земли и оставленный ими мусор.
Ему приходилось идти с большой осторожностью, чтобы не производить шума - ведь Женька исчез где-то здесь. Валерий уже почти дошел до мостика через речушку, по которому когда-то давно, когда здесь еще не было этого парка, проходила дорога. Он приостановился, чтобы еще раз внимательно оглядеться, когда до его слуха донесся негромкий всплеск знакомого смеха. Валерий замер на месте и инстинктивно присел. 
Вокруг никого не было. Слабое журчание воды, пение  птиц, заросший овраг, кустарники. Валерий стоял, весь обратившись в слух. Он простоял так уже довольно долго, когда из ложбинки, закрытой от взглядов ветвями кустарника и низкорослых деревьев, до него донесся какой-то отголосок сказанных слов. Валерий начал крадучись пробираться туда, внимательно смотря на землю, прежде чем поставить ногу, чтобы невзначай не хрустнуть веткой. 
Приблизившись, он лег на траву, и преодолев буквально ползком оставшиеся несколько метров, заглянул в ложбинку. 
Ему повезло. Сверху ветви надежно закрывали это место от взглядов прохожих, но отсюда, где оказался он, сквозь редкий кустарник отлично просматривалась крохотная лужайка с лежащим поперек коротким бревном и кострищем, рядом с которым стоял оставленный кем-то тронутый ржавчиной мангал. На бревне, прижавшись друг к другу, сидели, тихо болтая между собой, двое парней. Одним из них был Женька. 
Валерий буквально врос в землю, вглядываясь в узкий просвет между тонкими ветвями и прислушиваясь. О чем говорили ребята, он разобрать не мог, поскольку до него долетали лишь отдельные обрывки слов. Судя по всему, это была обычная болтовня. Они иногда смеялись, иногда жестикулировали, и по их лицам было не трудно догадаться о взаимном расположении друг к другу. 
В пальцах у обоих дымились сигареты, и время от времени ребята неглубоко затягивались, тут же выпуская дым и сплевывая себе под ноги. Валерий впервые увидел, как сын курит. От его частых плевков, в душу Валерия закрались смутные подозрения, но, внимательно потянув носом, он не уловил никакого запаха, кроме табачного. Зато заметил другое. Возле бревна стояли две банки пива и ребята периодически, между затяжками, прикладывались к ним, делая по глотку.
"Значит, мне не показалось тогда, - подумал Валерий, - И вот почему он, вернувшись домой, сразу идет под душ".
Валерий внимательно разглядывал второго парня. Определенно, он никогда не встречал его раньше. Тот был постарше Женьки лет на пять и выглядел весьма прилично.
На вид он казался красивым. Русые, коротко подстриженные волосы, тонкая шея, стройные длинные ноги, обутые в добротные кроссовки, острые, выпирающие под обтягивающими  черными джинсами, коленки. Жесты его были уверенными, а движения неторопливыми. 
Ребята продолжали болтать, не замечая его присутствия. Скоро опустевшие банки были отброшены в сторону вместе с окурками. Парень поднялся, встал напротив сидящего Женьки и полез руками себе в промежность. Вот из джинсов показался его слегка увеличенный в размерах член. Парень вытащил его как можно больше и начал мочиться, смотря на Женьку, у которого загорелись глаза, а лицо расплылось в улыбке. Закончив дело, парень не стал прятать член, а начал медленно водить по нему пальцами, подойдя вплотную к Женьке. Он еще что-то сказал при этом и в ответ послышался всплеск знакомого смеха. 
Глядя во все глаза на то, что делает парень, Женька тоже запустил себе руку под резинку шорт. Парень что-то опять сказал ему, и Женька подобрал одну штанину, высунув оттуда свой возбужденный член. Некоторое время они с упоением мастурбировали, глядя друг на друга. Потом парень театральным движением дернул вниз до колен джинсы и задрал футболку. Обнажив все свои прелести, он начал шевелить низом живота, от чего его член и яички болтались во все стороны, вызывая восторженный смех у Женьки, который тоже стянул шорты и выделывал то же самое.
Валерий смотрел во все глаза на происходящее и мечтал только лишь об одном — чтобы на этом все кончилось. Пусть они сейчас посмеются, опять выпьют пива, покурят и... разойдутся. Пусть это останется забавой или тем, что было у него тогда в летнем лагере!
Однако одними забавами не обошлось. Он увидел, как Женька встал на колени перед тем парнем и взял в рот его член. Валерий даже отвел взгляд, насколько ему сделалось противно, но потом все-таки заставил себя смотреть. Он видел, как его сын своими еще по-мальчишески пухлыми губами и языком уверенно елозит по члену, поминутно вскидывая озорные глаза в лицо стоящего над ним парня. Спустя какое-то время, тот тоже опустился на колени, они повалились на траву и предались этому занятию одновременно, лежа ногами в разные стороны. Это уже была не игра, и глядя на них, нельзя было предположить, что они это делают впервые.
Валерию было больно, но он смотрел, смотрел во все глаза, он заставлял себя досмотреть все до конца. Он видел, как Женька, лежа на животе, уперся локтями в землю, приподнял попку, и парень вошел в него. Вошел просто и уверенно, как это делал, очевидно, всегда. 
Валерий закрыл глаза и уткнулся лицом в лежащий на земле локоть. Он не мог больше этого видеть, но он все слышал. Он слышал их тихие сладострастные стоны и чувствовал себя так, как будто парень делает это с ним самим и отнюдь не по обоюдному желанию. 
Когда на полянке воцарилась тишина, Валерий открыл глаза. Ребята лежали рядом со спущенными штанами, раскинувшись в расслабленных позах. Вот Женька поднял голову и что-то сказал. Они заулыбались и стали одеваться. Они опять покурили, сидя рядом на бревне, а потом стали карабкаться из оврага наверх.
Валерий не торопился. После того, что он только что увидел, сомнения исчезли. Раньше они у него еще оставались, согревая надеждой, но теперь их быть не могло.
Он не помнил, сколько пролежал еще в своем укрытии, но, наконец, поднялся и пошел к метро. На дорожках ему попадались люди, проезжали велосипедисты, мальчишки гоняли на скейтбордах – парк жил своей жизнью. Валерий шел и ничего не замечал - в глазах продолжало стоять то, что он только что увидел на сокрытой от посторонних глаз полянке.
Вот и метро. Как всегда, толчея куда-то спешащих по своим делам людей, постоянная пробка машин перед перекрестком. Валерий перешел проспект и направился было в сторону дома, как вдруг неожиданно увидел того парня. Валерий приостановился и внимательно посмотрел на него. Да, без сомнения, это был он. 
Парень стоял у кромки тротуара и ел мороженое. Точнее, уже доедал. Взгляд его равнодушно скользил по головам прохожих, периодически сосредотачиваясь на проезжей части за светофором. Вот там показался троллейбус, и парень, наскоро проглотив оставшееся, направился к остановке. Сам не отдавая себе отчета, зачем он это делает, Валерий пошел за ним. 
Подошел троллейбус, парень вошел, приложил карточку к валидатору и уселся в середине салона, уткнувшись в вытащенный из кармана смартфон. Валерий сел позади, чуть  наискосок, и стал незаметно его разглядывать.
На следующей остановке троллейбус заехал на кольцо, и водитель пошел отмечать путевку. Это была очередная нелепость, не имевшая объяснения с позиции логики вещей. Когда-то здесь была конечная этого маршрута, но потом Москва разрослась, линию продлили дальше, а диспетчерская так и осталась на прежнем месте. Уже не один десяток лет  пассажиры были вынуждены терпеть эту задержку. Случалось, что троллейбус догонял предыдущий, который еще не успевал отправиться, и тогда многие перебегали. При этом никто не роптал - так бегало уже не одно поколение.
И на этот раз было то же самое. Завидев стоящий впереди троллейбус, все немногочисленные пассажиры резво устремились туда. В салоне остались только Валерий и парень, который, тоже вроде бы дернулся, но потом почему-то предпочел остаться. Совершенно некстати в этот момент у Валерия завибрировал мобильник. Не ответить было нельзя - звонила Людмила.
-Ты скоро? - без предисловий затараторила та, - Я сегодня пораньше ушла. Сусанна из отпуска вышла – пусть напряжется после своих Канар. Слушай, захвати квас, я окрошку сделаю на ужин. Жара такая, больше ничего в душу не идет. Хотела Женьку послать, а его нет. Где он, не знаешь?
-На тренировке, - односложно ответил Валерий, следя краем глаза за парнем.
-На какой тренировке? Его рюкзак на месте. И потом - разве у него по средам есть тренировка?
-У них там собрание какое-то, кажется, он говорил. 
Валерий заметил, как парень бросил на него короткий пристальный взгляд.
-Когда это он говорил? 
-Ладно, я все понял, - поспешил завершить разговор Валерий, - Куплю.
Но Людмила не унималась:
-А ты где сейчас?
-Сейчас? В троллейбусе. Мне нужно отвезти документы по одному адресу, после чего освобожусь. Все, скоро буду.
Он нажал клавишу отбоя. Парень продолжал равнодушно тыкать пальцем в смартфон. 
Скоро троллейбус тронулся. Через три остановки, когда троллейбус уже успел остановиться и открыть двери, парень неожиданно вскочил с места и выскочил через среднюю дверь, но Валерий успел в последний момент выйти через заднюю. 
Парень стоял на тротуаре и в упор смотрел на него. 
Как бы не заметив этого и не поворачивая головы, Валерий деловой походкой направился между домов в глубь квартала. Отойдя немного, он оглянулся. Парень шел по проспекту в сторону центра. Валерий пошел параллельно со стороны двора стоящего вдоль проспекта дома. Дойдя до угла, он осторожно выглянул и едва не наткнулся на парня, свернувшего на примыкающую улицу. Ему повезло, что тот смотрел в это время в противоположную сторону. 
Отойдя за деревья, он пропустил мимо себя парня и пошел за ним на приличном расстоянии. Однако Валерию почти сразу же пришлось убыстрить шаги, потому что тот свернул за угол следующего дома. Дойдя до этого места, Валерий посмотрел ему вслед и увидел, что парень заходит в третий от угла подъезд. Валерий бросил взгляд на номер дома и пошел в направлении подъезда, в котором скрылся парень. 
Дом был кирпичный, постройки пятидесятых годов, а лестничные пролеты были сплошь остеклены. Дойдя до подъезда, он посмотрел на табличку с номерами квартир, поднял взгляд выше и... встретился глазами с парнем. Тот стоял на межэтажном пролете лестницы и пристально-испытующим взглядом в упор смотрел на него. Валерий понял, что обнаружен.
Первой мыслью было отвести взгляд и пройти мимо, но он понял, что это бесполезно - тот его вычислил, а кривляться перед годящимся ему в сыновья парнем показалось унизительным. Валерий стоял и тоже смотрел на него, ожидая, что последует дальше. 
Валерий сделал жест, призывающий парня выйти. Он не знал, что скажет ему, но рассматривать друг друга дальше было противоестественно. Однако тот не повел и бровью, продолжая в упор смотреть на Валерия. Разве, в глазах загорелся наглый огонек издевки. Валерию ничего не оставалось, как просто уйти. 
Он шагал и чувствовал себя оплеванным. Зачем он поехал за ним? Помимо того, что дал возможность парню таким образом поиздеваться над ним, тайное стало явным. Если он все расскажет Женьке, тому не трудно будет догадаться, что за мужчина преследовал его партнера или бойфренда, как они там друг друга называют? Такое вот каратэ...
Валерий приостановился от неожиданно пришедшей в голову догадки и решительно зашагал в направлении троллейбусной остановки.
-Скажите, группа, где занимается Женя Лукьянов, уже закончила тренировку? - спросил он на ресепшн, войдя в вестибюль хорошо знакомой ему спортивной школы.
-Кто-кто? Лукьянов? - переспросил сидящий за перегородкой пенсионер, - Какая группа? Какой номер? 
-Я не помню, группа каратэ.
-Так у нас тут столько этих каратэ...
-Ну, найдите по спискам, вы же должны знать фамилии тех, кто у вас занимается, кого вы обязаны пропускать, иначе - зачем вы здесь сидите?
-А кто вы такой? - моментально вскинулся пенсионер, обретая неприступность.
-Я отец.
-Отец? Вот дома и командуйте!
-Кого вы ищете? - послышался строгий голос за спиной.
Валерий обернулся и столкнулся лицом к лицу с Женькиным тренером, которого не видел добрую пару лет.
-Здравствуйте, я отец Жени Лукьянова, вы меня помните?
Тот кивнул головой и протянул руку.
-Хотите опять привести его на занятия? - спросил тренер после обмена рукопожатием, - Честно говоря, я не посоветовал бы. Каратэ не для него...
-Как - опять привести? - опешил Валерий, даже не сумев это скрыть.
Тренер недоуменно посмотрел на него.
-Вы что, не знали, что ваш сын уже шесть месяцев не посещает тренировок?
Валерий повернулся  и молча пошел к дверям. Подозрения подтвердились. А от ситуации, в какой это выяснилось, он опять почувствовал себя опозоренным.
Едва Валерий вышел на крыльцо, задребезжал мобильник.
-Ну, ты скоро? - послышался ворчливый голос Людмилы, - Одного нет, другого нет... Вы хоть в чем-то помочь можете или я для вас обоих только прислуга?!
Валерий почувствовал себя не в силах что-либо говорить и нажал красную кнопку. Он стоял посередине тротуара, не выпуская телефона из руки, и чувствовал себя абсолютно потерянным. Его палец машинально перебирал контакты. Неожиданно он замер. Это был единственное имя, которое сейчас могло спасти его...
-Саша! Саша, это Валерий… Саша, ты не могла бы сейчас встретиться со мной? Прости, что на ты, ладно? … Нет, поговорить... Нет, я не могу тебе рассказать, и ты обещай, что не будешь расспрашивать... Просто поговорить… О чем угодно, как всегда… о природе, о поэзии… Меня это приведет в норму... Я приеду. Спасибо. Прости еще раз.






5.


Это произошло, когда Валерий учился в седьмом классе. Он переехал с родителями в этот, тогда еще бывший новым, район и перешел в другую школу. Ему повезло – «новеньких» в тот год оказалось много, и его процесс адаптации к коллективу прошел безболезненно. 
С Володькой Смирновым они оказались за одной партой по взаимному желанию. Еще на линейке он заметил Володькин взгляд, выделивший его из группы неуверенно чувствующих себя новичков, а когда поднялись в класс, тот, подойдя к нему, сам предложил:
-Сядем с тобой?
Валерка обрадовался, что кто-то из «стариков» протянул ему руку, хотя внешне не показал этого, равнодушно пожав плечами. 
У них сразу возник контакт, обнаружилось некое родство душ и само собой сложились приятельские отношения. Оба хорошо учились, оба были в меру доброжелательны и оба не стремились нивелироваться в общей массе. Правда, у Володьки это получалось не всегда гладко, и особой любовью в классе он не пользовался. Обидное прозвище Философ, сокращенное до Филоса, произносимое с долей презрения и насмешки, преследовали его постоянно со стороны агрессивного большинства. Валерке даже показалось, что тот выбрал его в приятели потому, что у него в классе не было друзей, но отталкивать от себя не стал, хотя и не шел против общества, занимая нейтральную позицию.
Но Володька, казалось, был благодарен ему и за такую малость, а Валерке было просто интересно с ним. Володька отличался неординарностью мышления - отчасти его кличка попадала в цель - много читал, любил кино и серьезную музыку. Сначала они общались в школе на переменах, а потом Валерка зачастил к нему домой, где они вместе проводили время до прихода родителей.
Проводили, преимущественно, опять в той же болтовне: обсуждали прочитанное, просмотренные фильмы, на которые часто ходили вместе, а то просто начинали дурачиться и травить анекдоты. При этом они отчаянно матерились и вели себя, как шпана, хотя оба происходили из культурных семей. Возможно, это была своеобразная форма протеста против фальши внешних норм благопристойности и средство выражения свободы. 
Со временем, основным развлечением стала картежная игра. Играли они лишь в примитивного «дурачка» или в еще более примитивного «пьяницу». Причем, никто не стремился выиграть. Скорее, для них был приятен сам процесс игры, во время которого они забавлялись и смешили друг друга, не переставая упражняться в маргинальном юморе. Шуткам не было конца, и они становились все откровеннее.
Однажды, когда Валерка, придя, нагнулся, чтобы развязать кроссовки, Володька прижался сзади, и обхватив его за задницу, воскликнул:
-Так не стой - я холостой!
Валерке было невдомек, что приятель смотрит на него иногда слишком чувственным взглядом, а во время возни, которую они часто затевали тут же, на диване, стремится не побороть его, а наоборот, оказаться под ним, как-то странно хихикая при этом. 
Открылось все внезапно в один из последних дней учебного года. 
-Привет. Что делаешь? -  спросил Володька, позвонив по телефону.
-Груши околачиваю, - отозвался Валерка.
-Подгребай, - послышалось обычное приглашение.
-Лучше ты, - подумав, сказал Валерка,- У нас на пруду уже купаются. Не хочешь тоже?
-Можно. 
-Приходи прям туда. Я тебя буду ждать возле труб.
Конец мая выдался тогда жарким, и купальный сезон для многих начался раньше обычного. Валерка надел плавки, захватил полотенце и вышел из дома. Идти было недалеко, и скоро он оказался на берегу небольшого пруда с пологим песчаным пляжем. В выходные дни он буквально кишел народом, приходившим сюда из близлежащих новостроек, но сейчас купалась лишь местная ребятня. 
Валерка расстелил полотенце на траве возле проходящего вдоль забора трубопровода, разделся и сел, поджидая Володьку. Тот прибежал скоро, скинул футболку и шорты, оставшись в узких трусиках с широкой резинкой.
Они окунулись, сплавали вдоль берега, а потом начали нырять, выпрыгивая из воды.
-Хочешь у меня с плеч? - предложил Володька.
-Давай.
Валерка нырнул три раза и предложил:
-Давай, теперь ты.
Но Володька почему-то смутился и отрицательно потряс головой. 
Когда они выходили из воды, Валерка заметил, что трусики на приятеле сильно оттопырены в определенном месте, но не придал этому значения, поскольку у самого такое происходило довольно часто и ни с того, ни с сего. Что в данном случае это имело причину, до него дошло, когда они отошли за кусты отжать плавки. 
Валерка сделал это спиной к Володьке, и обернувшись, остолбенел. Тот стоял перед ним абсолютно голый с возбужденным членом. Сначала Валерка засмеялся, но подняв глаза и встретившись взглядом, буквально поперхнулся. До него дошло, что это не шутка. Дошло разом, и он почувствовал, как веселье в его душе сменяется отвращением. А Володька подошел к нему вплотную, и глядя горящими страстью глазами, тихо спросил:
-Можно тебя поцеловать?
Валерка опешил, и кажется, потерял дар речи. Приятель обнял его за шею и начал целовать, стремясь проникнуть языком сквозь его сжатые губы. Валерка не ударил его, не отшвырнул от себя - он стоял и терпеливо ждал, что последует дальше. Володька оторвался, и встретившись с его полным омерзения взглядом, опустил голову.
-Ну и мудак же ты! – с чувством произнес Валерка и пошел к месту, где лежала их одежда. 
Не глядя больше на приятеля, он оделся, свернул полотенце, и не сказав ни слова, пошел домой.
Он тогда тоже плакал. Не навзрыд, конечно, но глаза его на какой-то миг повлажнели. За этот год он привязался к Володьке. Ему было интересно общаться с ним, он стал неотъемлемой частью его жизни, и вот… все рухнуло в одночасье. 
Валерке было жаль себя. Теперь даже то, что было между ними, выглядело в его сознании совсем иначе. Эти словечки, эти взгляды, эта возня на диване приобретали совсем другой смысл, как и многое другое. 
Он вспомнил, что как-то во время кучи-малы на ногах, которую они затеяли при входе в класс, кто-то, незаметный в толпе, схватил его между ног и начал довольно откровенно ощупывать. Теперь ему казалось, что это был Володька. Он вспомнил, как совсем недавно, в первый жаркий день, когда выскочили компанией на большой перемене в школьный сад и развалились на траве, Володька ради смеха при всех залез на него, лежащего на спине. Все смеялись и он тоже, хотя ясно ощущал при этом Володькин твердый член. Вспоминалось и еще многое. 
Когда они на следующий день встретились в школе, то не смотрели друг на друга и не разговаривали. Это было трудно, поскольку продолжали сидеть за одной партой, но Валерка выдержал - учиться оставалось считанные дни.
В последний день Володька все-таки сделал попытку к примирению, заговорив с ним о каких-то пустяках, но Валерка не поддержал беседы, а только посмотрел на бывшего закадычного приятеля и твердо сказал:
-Не парься. Никто не узнает.
Тот вскинул на него пристальный взгляд, полный затаенной боли. Наверное, Валеркин взгляд в этот момент был таким же. Только причины этой боли у них были разные.
-Я разочаровался в человеке,- легонько дотронувшись кончиком пальца до Володькиного плеча, произнес Валерка и отошел.
На следующий год они уже не сидели за одной партой, а еще через год потеряли друг друга навсегда – Володька перешел в другую школу. 
И вот теперь все чаще и чаще стали приходить Валерию в голову мысли, что единственный человек, которому он может довериться и открыться, это тот самый Володька Смирнов, его одноклассник, с которым он так безжалостно порвал тогда все отношения. Но захочет ли тот теперь придти ему на помощь? Да и где его найти? 
Валерий, вопреки своему желанию, позвонил одной бывшей однокласснице, и битый час был вынужден предаваться ностальгическим воспоминаниям и рассказу о своей жизни. Лишь в конце разговора, наконец, спросил про Смирнова, но та его едва вспомнила, поскольку он два года не доучился с ними до выпускного класса. 
Можно было попробовать зайти по прежнему адресу, но ведь прошло двадцать лет, и кто знает - кто там живет теперь? Да и представить себя в качестве такого нежданного гостя ему было трудно.
Садясь в то вечер за компьютер, Валерий слабо надеялся, что его попытка разыскать Володьку через социальные сети увенчается успехом, но совершенно неожиданно ему повезло. 
Несмотря на то, что имя и фамилию нельзя было отнести к редким, а кроме места и года рождения забить в поиск было нечего, едва Валерий начал просматривать выданные компьютером результаты, как наткнулся на лицо, отдаленно напоминающее когда-то знакомое. Он даже немного оторопел от неожиданности и открыл страницу. Без сомнения, это был Володька. Со своими именем, фамилией и фото на аватаре. 
Валерий полистал загруженные фотографии и на одной даже увидел себя в групповом школьном снимке. У Володьки было два альбома: один о его детстве и юности, второй - о теперешней жизни. Последний почти полностью состоял из сюжетов, запечатлевших его в разных странах на фоне достопримечательностей. Складывалось впечатление, что он проводит в путешествиях всю жизнь, объездив добрую половину мира. На всех фото Володька улыбался и выглядел счастливым человеком, хотя везде был один. Лишь на одном снимке он стоял в обнимку с молодым, чем-то похожим на него, парнем, но комментарий отсутствовал.
Заметив, что страница была on-line, Валерий тут же открыл личку и не придумал ничего другого, чтобы написать: «Привет». Ответ пришел почти сразу и содержал то же самое слово.
«Я – Лукьянов. Мы учились с тобой вместе в школе два года», - счел нужным напомнить он.
«Я узнал», – последовал лаконичный ответ.
Валерий задумался на какое-то время и защелкал клавишами;
«Рад видеть тебя здесь и, что, судя по фото, твоя жи…»
Он прервался и решительно удалил все написанное.
«Мне необходимо посоветоваться с тобой по очень важному для меня вопросу. Буду благодарен, если ты согласишься мне помочь», - написал он без предисловий.
Ответом было молчание, но и из сети Володька не выходил. 
Послышался голос Людмилы, которая звала ужинать, и отчаявшийся дождаться, Валерий хотел уже выйти из чата, но в последний момент передумал, свернул страницу в трей и пошел на кухню.
Вернувшись после ужина и уже ни на что не надеясь, он, тем не менее, увидел в продолжении опять предельно короткую фразу:
«Какие трудности?»
«Здесь объяснить трудно. Хотел просить тебя о короткой конфиденциальной  беседе», - написал Валерий.
«Послезавтра днем тебя устроит?» - отозвался собеседник.
«Вполне», - подтвердил Валерий.
«Если помнишь адрес, жду тебя к двум часам», - пришел ответ.
«ОК», - отбил Валерий и вздохнул с облегчением, хотя предстоящий визит отнюдь не радовал его.
Не без волнения подходил он к башне в девятнадцать этажей, постройки шестидесятых годов прошлого века. Эти дома тогда возвышались над кварталами блочных пятиэтажек и служили предметом зависти дворовой шантрапы. Казалось, они своей «поднебесностью» унижают не только тесные низкие домишки, в которых они жили, но и их самих. Сейчас, на фоне элитных многоэтажек, построенных на месте снесенных «хрущёб», дома выглядели серым пятном, и казалось, что и их час тоже не за горами.
Дверь открыл довольно хорошо сохранившийся мужчина, в котором Валерий без труда узнал своего бывшего одноклассника, поскольку черты лица были все те же. Морщины на лбу и под глазами не испортили облик, а проступившая кое-где седина, наоборот, подчеркивала моложавость, служа свидетельством прожитых лет. Тело его продолжало оставаться по-юношески стройным, только лишь небольшой животик придавал долю солидности.
-Привет, привет. Сколько лет, сколько зим… мы не ходим в магазин, - улыбнувшись, проговорил мужчина, пропуская его в прихожую.
Они обменялись крепким рукопожатием.
-Хорошо выглядишь, - заметил Валерий.
-Ты тоже. Комплимент за комплимент. Хотя, в моих комплиментах, имей в виду, всегда только доля комплимента, остальное - истина.
Они прошли на кухню, и мужчина включил стоящий на столе электрический самовар.
-Рад тебя видеть, - заговорил он, расставляя чашки, - только обойдемся без сантиментов - а вот было… а помнишь?  И прочих соплей на сахарине об ушедшей молодости. Ты говорил, что тебя привело ко мне дело? Давай, с него и начнем. Прости, может, невежливо, но в нашем распоряжении полтора часа.
-Если ты куда-то торопишься… - начал было Валерий, но хозяин перебил его со слегка ироничным взглядом и такими же интонациями в голосе:
-Поторопиться придется тебе. Только не спрашивай, почему?
Он открыл холодильник:
-Чайку? Или еще чего-нибудь покрепче, ради такой встречи?
-Я не любитель, - слегка поморщился Валерий.
-Я тоже. Но есть русская традиция…
Он достал початую бутылку Hennessy, завернутую пробкой:
-Не фуфлыжный, не сомневайся.
-Если только чуть-чуть, - пожал плечами Валерий.
-Только, - кивнул головой хозяин, - Мне много нельзя - пью очень редко. Как быстродействующий выключатель сработает.
Он вынул из холодильника лимон, кусок семги, хороший сыр, буженину и быстро порезал все это на тонкие куски. Доставая из шкафа стопки, добавил, кивая на плетеную корзинку, стоящую возле самовара:
-Ну, а к чаю, вон… конфетки бараночки.
-Я смотрю, ты соблюдаешь русские традиции? – слегка улыбнулся Валерий.
-Ты знаешь, да, - серьезно ответил мужчина, наполняя стопки, - Особенно после того, как русским стало официально именоваться нечто другое. Так что, давай, по-русски, за встречу.
Он поднял стопку.
-Американским коньяком? – иронично спросил Валерий, чокнувшись.
Хозяин пропустил реплику мимо ушей, и выпив стопку до дна, спросил:
-Так что же тебя заставило вспомнить обо мне, спустя столько лет?
-Мне нужно посоветоваться с тобой по очень важному для меня вопросу. Только… я не знаю, как тебе сказать…
-Говори, как есть, - перебил его тот, - Если не компетентен, скажу сразу. Без обид.
-Ты компетентен, - вздохнул Валерий, - Только вопрос очень деликатный. Боюсь обидеть тебя.
-Я позабыл, как это делается, - без тени пафоса проговорил мужчина, жуя кусок семги.
-Я даже не знаю, как мне теперь обращаться к тебе…
-Забыл мое имя? Можешь, как в школе, Филос. А я тебя буду – Лукьян. Идет?
Они оба улыбнулись.
-Или, давай, познакомимся заново. Владимир. Очень приятно.
Он протянул руку, и они вновь обменялись рукопожатием.
-Валерий, взаимно.
-Официальная часть окончена, переходим к деловой. Итак, на повестке дня… одна х...ня.  Я слушаю тебя внимательно.
Глаза собеседника смотрели участливо и серьезно. Казалось, он чувствовал, что Валерию трудно начать, и терпеливо ждал, когда тот решится.
-Ты помнишь тот день на пруду, после которого мы расстались? 
-Память – это лучшее, что у меня есть, - проговорил Владимир опять с долей легкой иронии, - Почки, вот, пошаливать начали совсем некстати.
-Я хотел спросить… - замялся Валерий.
-О моей сексуальной ориентации, - завершил тот за него, - Я гей. Таким уродился. Удовлетворил я твое любопытство? Надеюсь, оно не праздное?
-Не праздное, - смутился Валерий, уставившись в стол.
-Ты неожиданно открыл в себе гомосексуальные наклонности?
-Не я. У меня беда с сыном, - наконец, решился сказать он, - Понимаешь?
-Пока - нет, - спокойно ответил Владимир, - Но, надеюсь, с твоей помощью, понять. В чем беда?
Валерий как можно короче и конкретнее изложил происшедшее. Владимир слушал, ровно сидя за столом, смотря перед собой и иногда даже не забывая о закуске, но чувствовалось, что слушает внимательно.
-Что я могу сказать? Два варианта. Либо он перебесится, и это пройдет, либо он гей, и тебе надо с этим смириться, - спокойно сказал Владимир, когда тот закончил.
Валерий опустил голову:
-Я надеялся, что ты что-то другое посоветуешь.
-Что ж тут еще посоветуешь? – пожал плечами Владимир, - Против природы не попрешь. У тебя голубые глаза, у меня карие. Хочешь такие же? Ну, вставь линзы – обманешь всех, только на самом деле они у тебя карими не станут. И жить тебе с голубыми до самой смерти, хочешь ты или нет.
-Ну, так ведь это совсем другое…
-То же самое. Этим наука давно занимается, если хочешь знать. У тебя просто познания на уровне средневековья, как и у всех здесь. Цивилизация не сошла с ума, меняя отношение к этому явлению, а оно налицо, как ты сам знаешь. Но здесь это используется для подпитки ксенофобии, хотя все дело в элементарном невежестве. Хочешь, я кину несколько ссылок тебе в личку, где ты сможешь прочесть научные труды по этому вопросу? Воспримешь не предвзято - разберешься.
-Скажи честно, - опустил глаза Валерий, - Ты ни разу не пробовал с женщиной?
-Пробовал? - хохотнул Владимир, - Да я женат был. У меня сыну девятнадцать лет.
-Ну, вот. А сам говоришь, что гей, - поднял Валерий пристальный взгляд, - Стало быть, можно что-то изменить, хотя бы на какое-то время, а значит, при желании, и совсем?
-Курить ты можешь бросить совсем. А это - не дурная привычка, - твердо ответил Владимир, - Научись писать левой рукой. Что, не сумеешь? Да запросто. Только левшой не станешь. Будешь себя мучить, а к карандашу все равно будет тянуться правая. А стоит ли? Жизнь и так коротка.
-Не надо меня убеждать, я уже не тот, что был в школе… Но, пойми, одно дело - рассуждать, и совсем другое, когда это касается сына. У меня почва ушла из-под ног, когда я это увидел. Увидел сам своими глазами!
-Я понимаю тебя, - глядя пристальным взглядом, сказал Владимир, - Но, смирись. Другого выхода нет. Помочь ты ему сможешь, если только примешь его таким, какой он есть.
Они помолчали.
-Но ты же все-таки жил с женщиной, - не сдавался Валерий, - Выходит, ты не гей, а бисексуал, или как это называют?
-Все люди би, если рассматривать это, исходя из ощущений, - слегка поморщился Владимир, - Вставь себе вибратор в задницу и подрочи одновременно - сам убедишься. Все дело в чувствах. А они идут от природы человека. От сугубо индивидуальной сферы. По крайней мере, те би, которых я встречал, на мой взгляд, лишены потребности кого-либо любить, а на уровне ощущений естественно и то, и другое. Они просто не закомплексованы, как другие. А что касается меня… Я заставил себя жениться, потому что хотелось быть, как все. Если говорить откровенно, я столько наворотил в свое время в жизни, стремясь стать таким, как все, что сейчас бы, поверь, поставь передо мною теперешним, меня того, юного, я бы влепил бы ему пощечину. С размаху и от души. Дурак - сказал бы я. Под кого ты косишь? Они счастливы? Ты хочешь стать таким же?
Владимир сделал паузу и продолжил уже спокойно и рассудительно:
-Нельзя быть счастливым без согласия с самим собой, со своей природой. А будучи несчастным, человек делает таким же и своих близких. Так было и у меня. Мы и двух лет вместе не прожили, хотя в постели я справлялся. Но она оказалась не из тех, для кого любовь - это бред сивой кобылы я лунную майскую ночь. Я, вон, в сетях наткнулся на измышления одного доморощенного теоретика. Чуть ли не научную базу подводит, что в природе нет ни любви, ни чувств. А на самом деле, все дело в том, что ему это просто недоступно. Ну, не дано! Как бывает человеку не дано, скажем, музыкального слуха. И таких немало. Так что, женись я на другой - может быть, до сих пор бы жили. Только геем я бы быть не перестал. Подумай сам, что ты желаешь для своего сына. И как у него по части чувств.
-В том-то и дело, что он восприимчивый, душевный парень. Мне даже иногда страшновато за него становилось, как он будет жить с его непосредственностью? Старался подготовить, говорил, как со взрослым, и чувствовал, что он мне верит. А сейчас он замкнулся в себе. Даже смотрит совсем иначе. Мне кажется, что все это связано с этим.
-Ты теперь будешь абсолютно все на это валить, - усмехнулся Владимир.
-Но он стал врать. Ходил на каратэ, но я проверил - он оттуда ушел, не сказав нам ни слова. Он постоянно исчезает из дома и приходит абсолютно чужой. Раньше что-то рассказывал, делился, а теперь ныряет сразу под душ, потом за компьютер и - в постель.
-Жена знает?
-Нет. Ты первый, кому я решил все рассказать. Конечно, я мог бы его отдубасить, запереть дома, но… Я не тот человек, и потом, не настолько наивен, чтобы надеяться, что это что-то изменит. Я только потеряю его окончательно. А Люда? Она вообще смотрит на мир сквозь зомбоящик. Я не представляю, что с ней будет, если до нее дойдет. Наверное, упрячет его в психушку. Я даже не знаю, за кого мне страшнее – за сына или за нее? Но носить это дальше в себе, я тоже не могу, пойми! 
-Да... - задумчиво протянул Владимир и долил коньяк в рюмки, - Давай, за то, чтобы все устроилось.
Они выпили.
-Самое главное - не отчаивайся, - заговорил Владимир, закусывая, - Во-первых, прекрати все время об этом думать, а то тебе на каждом шагу будут мерещиться его порочные наклонности. Во-вторых, постарайся вернуть расположение сына, если, как ты говоришь, оно у вас было…
-Но - как? 
-Дай ему понять, что у тебя есть по всем вопросам своя точка зрения. Это мы воспринимаем окружающее сквозь свой социальный опыт, а они все видят чистыми глазами и наивным умом, воспринимая, как должное и правильное. Плюс максимализм. Вспомни себя в эти годы. Нам было легче - мы повторяли, как попки, что нам велели, но знали, что все это лирика и физдежь. Они же воспринимают за правду то, что физдят сейчас. Я своего поэтому в Америку и отправил.
-Каким образом? - уточнил Валерий. 
  -Самым простым - по тур визе. А там друзья немного помогли. Издержки я взял на себя. Поздновато, правда - он успел уже напитаться этим социумом. Обратно просился первое время. Типа, американцы все тупые, у нас лучше. А я ему - возвращайся. Но не думай, что я тебя от армии отмазывать буду. Собираешься жить здесь - пройди школу этой жизни. А это - либо тюрьма, либо армия. Сапоги подарю. А хочешь по-другому - поучись у тупых американцев - как? И как они со своей "тупизной" стали ведущей страной мира?
-Что, прямо так и говорил? – покачал головой Валерий.
-Именно так! Никаких муси-пусей! Сейчас уже не просится, на гражданство там подавать собирается. И дай ему Бог. Может, и я потом к нему переберусь.
-Ты серьезно?
-А почему - нет? 
-Не знаю... Здесь, все-таки, родина.
-Родина - это не идеологическое понятие. Это то, что у тебя в сердце, -  твердо сказал Владимир, - Люди, обычаи, культура, язык. И если это есть, то оно останется с тобой, где бы ты ни жил. Олимпиаду сочинскую помнишь? Не смотрю я эти помпезные шоу, но тут решил, ради любопытства. Ряженые мне понравились, кого они в качестве гордости нации выставили. А вспомни биографию любого из них на своей, как ты говоришь, родине. Еще Алексей Толстой в свое время заметил, что Руси - две. Одна - Киевская с ее идеями добра, чести и свободы, тяготеющая к мировой культуре, а другая - Московская, дикая, звериная, монгольская, сделавшая национальным идеалом кровавую деспотию. Вся трагедия в том, что вторая Русь всегда пожирала первую. Здесь нет единства нации, и пока не будет, не будет и надежды. Только, знаешь, давай не будем ударяться в политику. Ты же не за этим пришел?
-Не будем, - согласился Валерий, усмехнувшись, - Но ты прямо диссидент.
-Никогда им не был и никого из них не поддержу, потому что они своей деятельностью только вредят, оттягивая естественный конец и отвлекая на себя гнев масс, который должен быть направлен совсем в другую сторону. Хотя их-то и считаю настоящими патриотами, поскольку они желают интеграции своей страны в развитое человечество. Ты, может, думаешь, что у меня девственная любовь к Штатам или к Германии? Да не в жизнь! Подмосковные рощи мне милее. Но нет хороших и плохих стран, а есть развитые и отсталые. Развитое общество вселяет надежду, что когда-нибудь на всей земле будет так, и человек - это действительно звучит гордо, как сказал когда-то Алексей Максимович. А что касается меня, то я давно уже вне этого социума. Фотки видел? Так и живу  впечатлениями – от одной поездки до другой. А пока здесь, руки делом заняты - есть конкретные люди, которым я нужен, и человек, для которого живу. Так что, давай эту тему закроем. Как сказал кто-то из великих, чем старше и мудрее человек, тем меньше ему хочется выяснять отношения. 
-Ты живешь с мужчиной? - спросил Валерий.
-Да. Уже больше пяти лет. И ближе у меня, кроме него и сына, никог... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4 5