ПРОМО АВТОРА
Иван Соболев
 Иван Соболев

хотите заявить о себе?

АВТОРЫ ПРИГЛАШАЮТ

Серго - приглашает вас на свою авторскую страницу Серго: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Ялинка  - приглашает вас на свою авторскую страницу Ялинка : «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Борис Лебедев - приглашает вас на свою авторскую страницу Борис Лебедев: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
kapral55 - приглашает вас на свою авторскую страницу kapral55: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Ялинка  - приглашает вас на свою авторскую страницу Ялинка : «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»

МЕЦЕНАТЫ САЙТА

Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
kapral55 - меценат kapral55: «Я жертвую 10!»
kapral55 - меценат kapral55: «Я жертвую 10!»



ПОПУЛЯРНАЯ ПРОЗА
за 2019 год

Автор иконка Эльдар Шарбатов
Стоит почитать Юродивый

Автор иконка Редактор
Стоит почитать Новые жанры в прозе и еще поиск

Автор иконка Юлия Шулепова-Кава...
Стоит почитать Дебошир

Автор иконка Роман SH.
Стоит почитать Читая,он плакал.

Автор иконка Андрей Штин
Стоит почитать Подлая провокация

ПОПУЛЯРНЫЕ СТИХИ
за 2019 год

Автор иконка Олесь Григ
Стоит почитать Попалась в руки мне синица

Автор иконка Олесь Григ
Стоит почитать Бедный ангел-хранитель

Автор иконка Олесь Григ
Стоит почитать Жутковато Игорево слово

Автор иконка Виктор Любецкий
Стоит почитать Кем надо быть, чтоб тебя не хотели убить...

Автор иконка Олесь Григ
Стоит почитать Эта кончится - настанет новвая эпоха

БЛОГ РЕДАКТОРА

ПоследнееПомочь сайту
ПоследнееПроблемы с сайтом?
ПоследнееОбращение президента 2 апреля 2020
ПоследнееПечать книги в типографии
ПоследнееСвинья прощай!
ПоследнееОшибки в защите комментирования
ПоследнееНовые жанры в прозе и еще поиск

РЕЦЕНЗИИ И ОТЗЫВЫ К ПРОЗЕ

Вова РельефныйВова Рельефный: "Это про вашего дядю рассказ?" к произведению Дядя Виталик

СлаваСлава: "Животные, неважно какие, всегда делают людей лучше и отзывчивей." к произведению Скованные для жизни

СлаваСлава: "Благодарю за внимание!" к рецензии на Ночные тревоги жаркого лета

СлаваСлава: "Благодарю за внимание!" к рецензии на Тамара Габриэлова. Своеобразный, но весьма необходимый урок.

Do JamodatakajamaDo Jamodatakajama: "Не просто "учиться-учиться-учиться" самим, но "учить-учить-учить"" к рецензии на

Do JamodatakajamaDo Jamodatakajama: "ахха.. хм... вот ведь как..." к рецензии на

Еще комментарии...

РЕЦЕНЗИИ И ОТЗЫВЫ К СТИХАМ

ЦементЦемент: "Вам спасибо и удачи!" к рецензии на Хамасовы слезы

СлаваСлава: "Этих героев никогда не забудут!" к стихотворению Шахтер

СлаваСлава: "Спасибо за эти нужные стихи!" к стихотворению Хамасовы слезы

VG36VG36: "Великолепно просто!" к стихотворению Захлопни дверь, за ней седая пелена

СлаваСлава: "Красиво написано." к стихотворению Не боюсь ужастиков

VG34VG34: " Очень интересно! " к рецензии на В моём шкафу есть маленькая полка

Еще комментарии...

СЛУЧАЙНЫЙ ТРУД

Иуды
Просмотры:  548       Лайки:  0
Автор Александр Асмолов

Полезные ссылки

Что такое проза в интернете?

"Прошли те времена, когда бумажная книга была единственным вариантом для распространения своего творчества. Теперь любой автор, который хочет явить миру свою прозу может разместить её в интернете. Найти читателей и стать известным сегодня просто, как никогда. Для этого нужно лишь зарегистрироваться на любом из более менее известных литературных сайтов и выложить свой труд на суд людям. Миллионы потенциальных читателей не идут ни в какое сравнение с тиражами современных книг (2-5 тысяч экземпляров)".

Мы в соцсетях



Группа РУИЗДАТа вконтакте Группа РУИЗДАТа в Одноклассниках Группа РУИЗДАТа в твиттере Группа РУИЗДАТа в фейсбуке Ютуб канал Руиздата

Современная литература

"Автор хочет разместить свои стихи или прозу в интернете и получить читателей. Читатель хочет читать бесплатно и без регистрации книги современных авторов. Литературный сайт руиздат.ру предоставляет им эту возможность. Кроме этого, наш сайт позволяет читателям после регистрации: использовать закладки, книжную полку, следить за новостями избранных авторов и более комфортно писать комментарии".




Я ТЕБЕ ВЕРЮ!


Александр Соколов Александр Соколов Жанр прозы:

Жанр прозы Эротическая проза и рассказы
1734 просмотров
0 рекомендуют
0 лайки
Возможно, вам будет удобней читать это произведение в виде для чтения. Нажмите сюда.
Я ТЕБЕ ВЕРЮ!21+ В порыве помочь случайно встреченному в метро, неадекватно ведущему себя парню, герой отправляется вместе с ним в поездку, во время которой им суждено многое вместе пережить, что приведет к пробуждению глубокого чувства друг к другу. Повесть содержит гей-тематику

…Годы промчались седыми нас делая

Где чистота этих веток живых?

Только зима да метель эта белая

Напоминают сегодня о них…

 

        Проснулся Толик внезапно и не мог понять от чего. Что-то тяжелое навалилось на ноги и постоянно ёрзало, а в темноте раздавались странные звуки, напоминавшие то ли хрип, то ли стон на фоне тяжелого дыхания.

        -Ну, что ты кочевряжишься, пидорюга? Думаешь, никто не знает, кто ты есть? Давай… Давай, хорошо будет, - послышался страстный шепот.

        Толик моментально вскочил на ноги и включил свет.

        Первое, что он увидел, была голая задница, торчащая из-под некогда черных выцветших брюк с расстегнутым ремнем. Только длинные, вьющиеся на концах волосы, довели до его сознания, что она принадлежит Тимофею. Сам же он, навалившись всем телом на лежащего Гену, прижимал локтями к скамье его руки, зажав одной ладонью рот, а другой пытался расстегнуть ему ремень на джинсах. Гена сопротивлялся и изворачивался, хрипя и задыхаясь под широкой ладонью.

        Не колеблясь ни секунды, Толик подскочил, оторвал Тимофея за плечи от Гены, швырнул его на пол и с размаху ударил ногой в пах. Тот застонал и скрючился, изрыгая проклятья и мат вперемежку со старославянскими словами.

        -Геннастый, ты как? – наклонился Толик к Гене.

        -Сука… бл..дь… пидор вонючий, - проговорил Гена, сморкаясь и вытирая тыльной стороной ладони губы, - Во сне набросился.

        -Геннастый, собирайся и пойдем отсюда, - твердо сказал Толик.

        -Сейчас, ночью?

        -Сейчас. Лучше в поле спать, чем под одной крышей с этими…

        Сзади послышался шум. Взглянув через плечо Толика, Гена широко открыл глаза и отчаянно вскрикнул:

        -Толясь!

        Толик обернулся. Прямо на него шел с зажатым в руке топором Тимофей. Штаны его болтались у колен, волосы и всклокоченная борода торчали во все стороны, как у какого-нибудь сказочного злодея, а глаза буквально горели уничижительным гневом.

        -Христопродавцы… Содомиты… Антихристово племя… - хрипел он, приближаясь.

        Толик резко шагнул навстречу, сделал несколько стремительных телодвижений, и топор грохнулся на пол, а рядом рухнул, как подкошенный, Тимофей.

        -Очухается… Но не сразу, - сам присев и морщась от боли, проговорил Толик.

        Последствия драки в райцентре еще давали о себе знать.

        Гена встал на ноги и посмотрел на Толика:

        -Опять ты меня спасаешь…

        -Пошли, Геннастый, - сказал Толик, - Ты говорил, тут станция близко.

        -Близко-то близко, но пассажирские там не ходят.

        -Ну, что-то там ходит? Я слышал стук колес, когда засыпал. В метро на сцепке катался, а здесь стремаешься?

        Гена слабо улыбнулся и взял в руки рюкзак.

        Они вышли из дома, опять подсвечивая дорогу Айфоном. За калиткой Гена остановился, и повернувшись назад, тихо сказал:

        -Прощай, отчий дом. Теперь уже навсегда.

        Толик подошел и встал рядом, прижавшись к его плечу.

        -Ты помнишь, что мы говорили с тобой сегодня у березы? – спросил Гена твердым голосом, и Толику показалось, что он сейчас видит в темноте его пристальный и суровый взгляд.

        -Помню, - ответил он.

        -Мы с тобой навсегда!

 

 

 

 

6.

 

 

        Едва они поднялись на пригорок, как из-за туч показалась луна, осветившая все вокруг мягким матовым светом.

        -Красиво, - сказал Толик, оглядывая уже знакомые ему окрестности.

        -Классная здесь природа, - отозвался Гена, кладя в карман Айфон, которым освещал дорогу, поскольку необходимость в этом исчезла вместе с появлением луны, - Жаль, пропадает все почем зря…

        -Нашу березку видишь?

        Они приостановились и посмотрели в сторону леса. Береза стояла на самом краю, и плакучие ветви придавали ей в лунном свете вид склоненной головы с длинными волосами.

        -Прощается с нами, - тихо проговорил Толик.

        -А правда, Толясь, есть что-то такое, что ощущаешь только здесь, где вырос, - так же тихо сказал Гена, - Я это почувствовал, не смотря ни на что…

        -Научиться бы жить, чтобы чувствовать только это, - задумчиво сказал Толик, - Или, хотя бы, никогда не забывать.

        Они свернули на тропинку, ведущую к станции. Сначала она вилась по оврагу, потом пошла вверх, и скоро перед глазами ребят открылось заросшее бурьяном поле, за которым виднелись далекие огоньки.

        -Вот и станция, - указал на них Гена, - А на этом поле мы колоски собирали, когда тут еще колхоз был.

        -Ты еще застал тут колхоз? – спросил Толик.

        -Совхоз. Да какая разница? Был тогда еще... Ну, когда я еще совсем мелким был. Ферма еще даже была. Валера Быстров ей заведовал. Алкаш, каких свет не видел. Образование четыре класса, а заведующий. Да грозился еще все время – уйду, уйду, тогда узнаете… Как накаркал. Вот и ушел. Теперь ни его, ни фермы.

        Разговаривая, они приближались к огонькам, и вот уже начали проступать из темноты строения.

        Самой первой стала заметна белая церквушка, как бы оживившая собой мерцающий в лунном свете ночной пейзаж.

        «Как умело строили тогда церкви, - подумалось Толику, - Прямо самое подходящее место находили, как притягивает к себе…»

        -Здесь, что ли, наш проповедник душу спасает? - кивнув на храм, спросил Толик.

        -Здесь, другой тут нет, - мрачно ответил Гена, - Вместе с дядей Витей полудурком. Ты бы видел его раньше… Батюшка! Куды бечь?

        -Так, где же здесь другого найдешь? – пожал плечами Толик,- Не пьет, не курит, небось, да по бабам не бегает – вот и нашли праведника. Да чтоб еще что-нибудь народное задвинуть мог, раз учить поздно. Лишь бы поскладней, да почудней.

        -Как это ты всегда угадываешь? – повернул голову Гена, - Это он, правда, всегда мог. Им тут, наверное - чем чуднее, тем святее кажется.

        -Догадаться не трудно. Удивительно, что такое воспринимают. Правильно Роза Анатольевна сказала – воинствующее невежество…

        Незаметно они уже подошли вплотную к станционному поселку.

        -Спонсор? – кивнул Толик на стоящий недалеко от храма двухэтажный коттедж.

        -Похоже. Благодетель. Вроде моего, наверное. Домишко-то не хилый себе выстроил.

        -Обоюдовыгодный союз, - усмехнулся Толик.

        -В смысле? – не понял Гена.

        -В смысле – за церковную землю платить не надо.

        Поселок был совсем крошечный. Пройдя мимо двух темных домов, ребята увидели замерший на пути грузовой состав. Куда он направляется, и долго ли еще будет стоять, они не знали. Можно было, конечно, пойти разузнать в маленький домик из кирпича, где помещалась станция, но идти было далековато, да и неизвестно, чем бы это для них обернулось. Толику стало казаться, что встречи с людьми на этой земле несут для них в себе одни невзгоды. Да так оно, пожалуй, и было, за исключением Нины да гостеприимной супружеской четы.

        Их взгляды одновременно сошлись на приоткрытой двери одного из вагонов. Не сговариваясь, они подошли, заглянули туда, и Гена осветил его изнутри, насколько это было возможно, Айфоном. На   полу валялись стружки, какой-то мусор, но сам вагон был пустым.

        -Полезли? – шепотом спросил Гена.

        -А что это за линия, ты знаешь? Куда мы приедем? – тоже шепотом отозвался Толик.

        -До Торжка отсюда ездили, - неуверенно сказал Гена.

        Толик окинул взглядом спящий поселок, примыкающие к линии мрачные постройки, отбрасывающие в лунном свете длинные тени, и что-то ему вдруг почудилось настолько зловещее в этой картине, что пустой вагон показался самым желанным убежищем. Ни слова не говоря больше, он начал карабкаться внутрь. Гена влез следом. Они навалились вдвоем на тяжелую дверь, и она закрылась, огласив громким скрежетом спящую округу.

        -До конца не захлопывай, - сказал Толик, успев сообразить, что они не знают ее устройства и это грозит им потерей возможности выбраться отсюда.

        Некоторое время они прислушивались, но над станцией стояла тишина. Похоже, они никого не потревожили своим вторжением в мир этого затерянного в глуши полустанка, и Толику неожиданно сделалось легко и беззаботно. Казалось, все осталось позади – таящие угрозу непредвиденные встречи, враждебность, безнадега и запустение. Этот вагон принял их под свою крышу и заслонил выщербленными дощатыми стенами от всего жестокого мира.

        Толик вытащил из рюкзака и расстелил в углу опять оказавшееся при деле покрывало.

        -Иди сюда, Геннастый, - позвал он, - Спальное место готово.

        Гена подошел, они уселись на покрывало, подсунув под спины рюкзак, и закурили.

        -Да… - протянул Толик, вспомнив идущего на него с топором Тимофея, - Праведник-то наш каков оказался? Всего от него ожидал, но чтоб такое…

        -Я, сплю, понимаешь, и чувствую, что меня кто-то лапает. Я сперва подумал - тебя на любовь потянуло. Глаза открыл – темно, но понял, что не ты, а кто-то вонючий и перегаром прет. Ну, а тут он мне рот зажал, и джинсы стаскивать начал. До меня дошло, что насилуют, но что это он – врубился только, когда ты свет зажег. Вот тебе и благочестивец.

        -Да все они там такие, - с досадой сказал Толик, - Поэтому таких, как мы, и ненавидят. Я заметил чисто по жизни, кто больше других прет на что-то или на кого-то, тот почти всегда сам такой и оказывается. Особенно, если показать не хочет. А уж эти мохнорылые-то… Проповедуют любовь, честность, целомудрие, а на самих пробы негде ставить. Такие вот Христа и распяли.

        -Какие?

        -Церковники современной ему церкви. За то, что он обличал их лживость и притворство, а грешников на истинный путь наставлял.

        -Ты что, Библию читал?

        -Читал. Поэтому им и не верю.

        Они затушили окурки об стену и почти тут же закурили вновь.

        -А у архитектора тебе понравилось? – спросил Гена.

        -Очень, - серьезно ответил Толик, - Знаешь, полный бред, но когда мы прощались, мне не захотелось уходить. Подумал даже – вот бы нам с тобой построить рядом с ними дом. Тоже все так обустроить, жить там, работать - кур, коз развести, как ты тогда говорил, кроликов… Ну, а как за ворота вышли – сразу отрезвел.

        -Почему?

        -А ты тех мужиков на скамейке помнишь?

        -Ну. И что?

        -А этого, что за самогонкой тогда к Тимофею приходил?

        -Ну, здесь все такие… Почти все.

        -Вот именно. Поэтому мне архитектора и жалко. Столько сил вложили, старания, а жить не смогут.

        -Живут ведь уже два года.

        -Прожили – сказать вернее. Пока строились, все налаживали, привыкали. За делом всегда ничего не замечаешь. Теперь все сделали, и что дальше? Природа природой, а вокруг-то – полный вакуум. Друзья к ним сюда не поедут, а здесь своих они не найдут. Поэтому, мне кажется, Роза Анатольевна так нам и открылась во всем, что ей больше, кроме мужа, и поговорить не с кем. Даже петь начала.

        -А тебе понравилось, как она пела?

        -Душевно. Смотрел на нее, и казалось, что она про себя поет...

        Толик замолчал и прислушался. Со стороны улицы слышались приближающиеся шаги – кто-то шел вдоль состава, скрипя гравием под подошвами. Ребята притихли и даже затушили сигареты. Вот уже шаги послышались совсем рядом и… стали удаляться.

        -Нельзя, Геннастый, создать другой мир за забором, в изоляции от того, что тебя окружает, - завершил Толик, когда шаги затихли, - Иначе, это будет так, как у нас с тобой сейчас. Сидим тут - пока никто не трогает, нам хорошо, а вон, прошел кто-то и сразу весь кайф обломал.

        Они замолчали, и их опять окружила та самая мертвая тишина.

        -Сколько сейчас? – спросил Толик.

        Гена сверкнул в темноте Айфоном:

        -Пять минут второго.

        -Знаешь, - предложил Толик, - Давай, заляжем сейчас тут до утра, а часов в шесть вылезем и пойдем на трассу – будем выбираться автостопом. Или на станцию пойдем, расспросим у местных, как лучше? Может, даже и подвезет кто.

        -Давай, - охотно согласился Гена, - С утра тут машины бывают. А уж до райцентра хоть кто-нибудь, да поедет.

        Они вытянули ноги в разные стороны, и положив головы на рюкзак, прикрыли глаза.

        Тишина продолжала окутывать их своей безмятежной аурой, и Толик вновь был с Геной в том самом лесу. Только трава была почему-то ярко-зеленой, и листья на деревьях отливали той самой свежей зеленью, которая бывает только в начале мая, когда они вылезают на свет из своих почек. И они с Геной становятся то такими, как есть, то совсем юными. Они бегают друг за другом по солнечному лесу, то сходясь, то разбегаясь, то одетые, то голышом... Вот Гена, совсем малыш, падает в речку, а Толик спасает его и начинает делать искусственное дыхание. Но вдруг они превращаются в себя самих теперешних. И не дыхание он ему делает, а они с упоением занимаются любовью.

        «Христопродавцы!... Содомиты!... Антихристово племя!» - раздается скрипучий натужный голос, и из воды появляется Тимофей с топором в руках.

        Удар… Толик открыл глаза. Скрип, так напоминающий голос, что он слышал во сне, продолжает звучать, все время нарастая. Он догадался, что это скрипит что-то под вагоном, а удар – это был резкий толчок тронувшегося с места поезда.

        -Геннастый, - позвал Толик.

        -А… - послышался рядом сонный голос, и его щека ощутила волосы, которые он, похоже, уже начал узнавать по запаху.

        -Мы, кажется, едем куда-то.

        -Да и х… с ним, - пробормотал Гена, - Давай поспим…

        Поезд действительно тронулся, увозя в одном из пустых вагонов двоих, ставших близкими друг другу людей, которые нашли в нем покой после множества совместно пережитых треволнений. Он катил их сквозь ночь куда-то в неизвестность, а они мирно спали, растянувшись на покрывале, положа головы на один рюкзак, и ощущая лицами дыхание друг друга.

        Проснулись они опять от тишины. Поезд стоял, а через щели в стенах вагона пробивалось яркое солнце.

        Толик подошел, и упершись ногой в дверь, отодвинул ее настолько, чтобы можно было выглянуть. Поезд стоял среди леса. Деревья, уже тронутые осенними красками, светились в легкой дымке на фоне ослепительно голубого прозрачного неба. Свежесть воздуха опьяняла, а капли росы, сверкающие в лучах восходящего солнца на еще зеленой высокой траве, слегка серебрили ее, мерцая разноцветными искорками.

        -Что там? – спросил Гена, тоже поднявшись и подходя к двери.

        -Не знаю, в лесу где-то стоим.

        -Посмотрим?

        Они спрыгнули на влажный от росы песок полотна железной дороги и подлезли под вагон. Прямо перед ними были рельсы встречного пути, а немного в отдалении виднелась одноэтажная постройка, в которой, очевидно, помещалась станция.

        -Блин, мы ж совсем в другую сторону заехали! - воскликнул Гена, прочитав название.

        -Далеко? – поинтересовался Толик.

        -Да фиг его знает. Сотня километров по любому.

        -А что там дальше?

        -Великие Луки, кажется. Не знаю я этих мест, там уже совсем другая ветка.

        -Поедем дальше?

        -А если он еще куда свернет? Так можно вообще фиг знает куда заехать. Надо было спрыгнуть, когда он тронулся…

        -Постой, - перебил его Толик.

        По встречному пути к ним приближался маневровый тепловоз. Он шел без вагонов, кабиной вперед.

        Войдя на станцию, тепловоз остановился напротив здания. Из кабины показался плотный мужик лет сорока в ватных штанах, замасленной оранжевой безрукавке и в такой же грязной красной вязаной шапочке на голове. Он спустился по лесенке и засеменил короткими ногами к зданию. Пробыл он там недолго, вышел и направился обратно к тепловозу. Одновременно выходной светофор засветился зеленым светом.

        -Сейчас поедет. Цепанём? – спросил Гена.

        Они залезли в свой вагон, схватили рюкзак, засунули в него наскоро скомканное покрывало и спрыгнули обратно.

        Тепловоз уже тронулся, огласив окрестности протяжным гудком.

        Ребята припустили бегом, и догнав его, прицепились, схватившись руками за ограждение площадки, тянувшейся по периметру машинного отсека, а ногами вскочив на рейки металлического фартука, спускавшегося к самым рельсам. Подтянувшись, они уселись вдвоем на довольно широкую массивную сцепку, свесив вниз ноги. Скоро станция осталась позади, тепловоз вышел за стрелку и запыхтел дизелем, набирая скорость. Ехать было здорово. Вокруг плыл не отделенный и не закрытый никакими стеклами пейзаж, ощущалось дуновение ветерка, а мелькающие прямо под ногами шпалы давали со всей остротой ощутить скорость свободного передвижения.

        -Классно, скажи? – улыбнулся Гена.

        -Классно, - согласился никогда так раньше не ездивший Толик.

        Они ехали так уже довольно долго. От кабины машинистов их закрывал машинный отсек, а по сторонам тянулась дикая природа, и «спалить» их было некому. Лишь один раз промелькнул переезд, и они помахали руками в сторону пропускающей тепловоз легковушки. Разве что не очень комфортно было сидеть на жесткой холодной металлической сцепке, да стыли руки, которыми они держались за поручни. Гена давно уже поглядывал на узкую площадку по ту сторону ограждения.

        -Перелезем? – спросил Толик.

        Гена согласно кивнул головой и уже встал, упершись ногами в фартук, чтобы осуществить задуманное, когда послышались тяжелые шаги и из-за угла машинного отсека показался тот самый мужик, что выходил на станции. Заметив их, он замер на месте и в недоумении уставился маленькими поросячьими глазками. Его круглое, покрытое трехдневной щетиной лицо, почти половину которого составляли красный мясистый нос и такие же толстые обветренные губы, застыло сначала в удивлении, а потом обрело свирепое выражение.

        -Фули вы тут?! – выкрикнул он каким-то бубнящим голосом, - Вы фто, офуели?! Вам жить надоело, ёфтать?

        -Мы тебе мешаем, или места жалко? – отозвался Гена.

        -Поговори еще мне! – взорвался мужик и нагнулся, схватив обоих за шиворот крепкими, достаточно сильными руками, - А ну перелазь сюда! Перелазь, перелазь, ёфтать.

        Сопротивляться ему в таком положении ребята не могли, поскольку можно было легко сорваться вниз, и им пришлось подчиниться.

        -Откуда вас принесло? – начал допрашивать мужик, не выпуская из кулаков зажатые в них воротники их курток.

        -Твое какое дело?! – рванулся Гена.

        -Я те сефяс покажу, какое дело, ёфтать!

        Мужик затолкнул их в узкий проход между ограждением и машинным отсеком, и начал грубыми пинками гнать в направлении кабины. Когда они, таким образом, приблизились к ней, распахнул дверь и втолкнул их внутрь.

        -Видал, ёфтать? – обратился он к сидящему за котроллером другому, примерно тех же лет, лицо которого обрамляла окладистая борода.

        Толику сразу вспомнился Тимофей, но в отличие от того, маленькие колючие глазки машиниста смотрели пристально и с подозрением.

        -Где ты их взял? - спросил он помощника, не забывая поглядывать вперед.

        -На сцепке ефали, ёфтать. Гляжу, сидят и фоть бы фуй. Отродясь у нас тут такого не видел.

        -А как они попали туда?

        -Не говорят, ёфтать.

        -Кто такие? – грубо спросил машинист, буравя их уже откровенно подозрительным взглядом.

        -Скажите, а почему мы должны вам отвечать? - твердо спросил Толик, - Вы представитель правоохранительных органов? И потом, почему вы нас допрашиваете, как преступников? Что мы нарушили? Правила пользования железной дорогой? За такое правонарушение полагается штраф сто рублей, и мы его заплатим, если будет нужно.

        -Складно говоришь, - задумчиво протянул машинист, - Прям, от зубов все отскакивает.

        Он поманил глазами помощника и что-то пошептал ему на ухо, после чего тот вышел из кабины, но дверь закрывать не стал. Толик видел, как, выйдя на площадку, он полез за чем-то в машинный отсек.

        -Так, все-таки, откуда вы, такие грамотные, оказались в наших местах и кто вас научил так ездить? - спросил машинист.

        -Я живу здесь, понял?! – выкрикнул Гена, - Что ты дое..ался до нас? Очень крутой, да?

        -Ты? Живешь здесь? Что-то не похож ты на местного, – скептически усмехнулся машинист и кивнул на Толика, - Может, скажешь, и он здесь живет?

        -Тебе паспорт надо показать? – спросил Гена.

        В кабину вернулся помощник и встал у двери, держа руки за спиной.

        -Ген, кончай этот базар, - сказал Толик, - Он тут микитку из себя строит, а мы ведемся, как лохи. Единственное, что он имеет право сделать, так это высадить нас.

        -Что ты говоришь? – недобро усмехнулся машинист, переглянувшись со стоящим за их спинами помощником и одновременно переводя рукоятку пневматического крана.

        Тепловоз начал медленно останавливаться.

        -Не правохранитель я, говоришь? Будут тебе правохранители…

        Он подал знак помощнику, и Толик почувствовал, как у него перехватило дыхание от наброшенной на грудь веревочной петли. Почти одновременно он ощутил удар ребром ладони под колени и рухнул на пол. Та же участь постигла Гену.

        «Вот и оружие не помогло», - пронеслось в сознании Толика.

        Два здоровых сильных мужика повалили их на пол кабины и начали вязать грязным промасленным канатом. Скоро они лежали, перетянутые одной веревкой поперек туловища, по коленкам и на запястьях.

        -Так-то будет лучше, - прохрипел машинист, поднимаясь и тяжело дыша.

        -Зачем вы это сделали, идиоты? – спросил Толик, отворачивая лицо от грязного заплеванного пола кабины, нестерпимо вонявшего соляркой или каким-то машинным маслом.

        -А кто вас знает? – сказал машинист, садясь за контроллер и снимая тепловоз с тормоза, - А может, вы бандеровцы какие или еще что похуже. Чего вы тут лазаете? Может, вы взорвать тут у нас чего хотите.

        Как ни драматична была ситуация, Толик не смог сдержать улыбки, а Гена истерически расхохотался.

        -Ну, вы дебилы! – воскликнул он, - Встречал дебилов, но чтоб таких!

        Помощник с размаху пнул его ногой в живот. Гена поперхнулся и застонал.

        -Ещё?!

        Мужик ударил вновь. Услышав, как Гена скулит, пытаясь сдержать стон, Толик почувствовал, что у него напряглись все мускулы и потемнело в глазах. Он инстинктивно рванулся телом, но от этого в него лишь только сильнее врезались веревки.

        -Это вы бандеровцы, - процедил он сквозь сжавшиеся от боли зубы, - раз можете избивать связанного. Или еще хуже, фашисты.

        -Я тебе сефяс покажу фашиста! – воскликнул помощник и начал методично избивать их обоих сильными ударами ног, обутых в тяжелые ботинки. Гена стонал, а Толик терпел, не разжимая зубов. Ему казалось, что он перестанет уважать себя на всю жизнь, если издаст сейчас хоть один звук.

        -Хорош, - подал голос машинист, - Не перестарайся.

        -Я фашист, ёфтать, - с негодованием проворчал помощник, усаживаясь на свое место у второго окна, - Мой дед за родину кровь проливал. А эти… америкосам продались, суки.

        Ребята лежали молча, и от сознания того, что они полностью во власти этих двух недоумков, становилось на душе так пакостно, что не хотелось жить. А те, кажется, вообще перестали обращать на них внимание и болтали между собой, как будто их тут не было вовсе.

        -И какой она нам маршрут следующий раз даст? – бубнил помощник, - Опять, небось, на этот запузырит.

        -А по мне, так этот в самый раз, - отвечал машинист.

        -Фего жь форошего-то, ёфтать? Отдыфу только полтора дня. А у меня и скотина, и работы до дому до фуя.

        -Завидую я тебе.

        -Нашел фему завидовать. Я, вон, в отпуск пошел, а, думаешь, фоть день отдыфал? С утра до вефера, как на каторге. На работу отдыфать пришел, ёфтать.

        -Завидую, что кому-то нужен.

        -А ты фто – не нужен? Двое детей у тебя…

        -Им деньги мои нужны, а не я. Вот и вкалываю из выходного, чтоб денег побольше приносить, а самому дома поменьше быть. Дочка техникум закончила, а работать не работает. Я, говорит, по специальности хочу. А где ей тут найдешь по специальности?

        -А фто за специальность-то?

        -Да турбизнес.

        -Ну, это даже не в Тверь, это в Москву ей надо.

        -Вот и пусть катится, раз бизнесменшей стать захотелось. Все они сейчас на этом повернуты. Так не едет - ей здесь лучше на моих харчах.

        -А сын?

        -А про этого гаденыша даже и говорить не хочу. Нет у меня сына, раз он сказал мне, что я ему не отец.

        -А фто? Прямо так и сказал?

        -Ну. Ты, говорит, мне ничего не дал, как отец.

        -Ну, знаешь, мне бы мой так сказал…

        -Так я его выгнал. Не знаю, где живет. С какой-то бабой, говорят, сошелся. Этот хоть прокормить себя может. Компьютеры налаживает.

        На некоторое время они умолкли. Тепловоз продолжал катить среди леса.

        -Ну вот, до болот доехали, - сказал машинист.

        -Снизь скорость, здесь уширение может быть. За путями не следит никто, ёфтать, а фють фто - фуй потом докажешь.   Слышь, я фто думаю-то, - понизил голос помощник, - А фто с этими возиться-то? Тормозни, да в канаву их скинем. Никто и не узнает, болото мигом засосет.

        «А ведь убьют, - хладнокровно подумал Толик, как и тогда, когда его первый раз избивали мальчишки, - Утопят в болоте и поедут дальше, как ни в чем ни бывало, болтая о своих делах…»

        Ему вспомнился зашедший за самогоном мужик, дважды убийца, и его наивные глаза. Пришел на память рассказ о москвичах, зарезанных в драке и зарытых в снегу прямо возле дороги.

        «Убьют… Это здесь стало почти уже нормой».

        -Доставим, как положено, - твердо ответил машинист, - Пусть разбираются. Может, они не одни здесь, откуда ты знаешь?

        Они опять замолчали. Тепловоз мерно потряхивало, а у Толика уже начинало сводить шею оттого, что он держал почти все время голову на весу, чтобы не дышать запахами, исходящими от грязного пола.

        Наконец, зашипел в тормозах сжатый воздух, и тепловоз начал замедлят ход.

        -Два желтых, на боковую едем, - послышался голос помощника.

        -Сейчас остановимся, сходи в линейное, надо этих сдать, - отозвался машинист.

        -Может, еще и медаль нам дадут, ёфтать.

        Помощник издал какой-то булькающий в горле звук наподобие смеха.

        Тепловоз остановился, заскрипев колодками. Помощник поднялся, и перешагнув через лежащих на полу связанных ребят, вышел. Машинист взял в руки потрепанную книжку в обложке из металлических пластин и начал что-то сосредоточенно писать, старательно выводя буквы.

        Скоро послышался шум, дверь кабины открылась, и вошел помощник:

        -Вот они, голубчики…

        Следом протиснулся плотный молодой парень в форменной рубашке с погонами младшего сержанта. Глядя на него, можно было подумать, что ему тесно в обмундировании, и его тело стремится оттуда вылезти, как из скорлупы: верхние пуговицы рубашки были расстегнуты, а не по годам толстый живот свисал над затянутым ремнем с кобурой. Лицо у парня было простое и открытое, а нагловатые серые глаза выражали улыбку превосходства сильного над слабым.

        -Бандеровцы, говоришь? – спросил полицейский и рассмеялся мелким смехом.

        -А что? – поднял голову от книжки машинист, - Взрывали же чеченцы дома в Москве?

        -Развяжите их, - не переставая смеяться, приказал сержант.

        Машинист с помощником принялись распутывать узлы на веревках.

        -Что при них было? – спросил сержант, когда ребята, морщась от боли, поднялись с пола.

        -Вон, рюкзак, фто на этом, и все, - угодливо ответил помощник, - Мы нифево не трогали, карманов не проверяли.

        Сержант профессиональными движениями с головы до ног прощупал одежду обоих. Потом он взял Гену за левую, а Толика за правую руки, и ребята не успели моргнуть глазом, как оказались пристегнутыми друг к другу наручниками.

        -Сделаете лишний шаг, надену вторые, - пообещал сержант и резко толкнул Толика в спину по направлению к двери:

        -Пошли, ипонать…

        Толик смолчал. Он уже знал, чем может быть чревато любое сказанное слово.

        Они кое-как, стараясь не причинить друг другу боли наручниками, спустились по узкой лесенке с тепловоза и пошли по направлению к зданию вокзала. Здесь он был относительно большой и выходил задним фасадом на низкий перрон, покрытый потрескавшимся от времени асфальтом. Судя по всему, тут уже ходили пассажирские поезда.

        От вокзала их отделяли три железнодорожные колеи, и они побрели, перешагивая через рельсы. На шаг позади шел сержант, волоча за собой левой рукой их рюкзак. Один раз Гена споткнулся, больно дернув Толика наручниками.

        -Под ноги гляди, ипонать, - лениво проговорил сержант, и так же лениво, но сильно ударил Гену под зад носком ботинка.

        Толик побледнел, но смолчал. Опять смолчал…

        Войдя в вокзал, они прошли через зал с обшарпанными стенами, возле которых стояли облупившиеся деревянные диваны, и вошли в дверь с табличкой: «Линейный отдел милиции».

        «Тут все еще милиция», - подумалось Толику.

        Сержант провел их в тесную комнату с маленьким зарешеченным окошком под самым потолком, отделявшуюся от коридора, помимо двери, металлической решеткой на петлях, и отомкнул наручники.

        -Садись – приказал он Толику, кивая на деревянную скамью вдоль всей стены, а Гену толчком вывел в коридор и вышел следом, захлопнув решетку и закрыв дверь.

        Толик остался один. Время тянулось неимоверно долго. Толик жаждал услышать опять тишину, но ее здесь не было. Она была, но другая, постоянно нарушаемая то отдаленными голосами, то гудком локомотива, то шагами по коридору, то еще какими-то звуками, от которых хотелось скрыться, уйти, убежать в объятия той, настоящей тишины.

        Толик растянулся во весь рост на лавке и с наслаждением вытянул затекшие ноги. Он не хотел ни о чем думать. Ему со всей очевидностью стало ясно, что для того, чтобы спокойно ходить по улицам, мало обладать оружием в виде приемов самбо. Бывают ситуации, что они бессильны.

        Толик не помнил, сколько он так пролежал, когда послышался лязг замка решетки, и в помещение, морщась от боли, вошел, держащийся правой рукой за локоть левой, Гена в сопровождении того же сержанта.

        Они не успели даже переброситься словом, поскольку сержант тут же скомандовал Толику:

        -На выход, ипонать…

        Немного пройдя по коридору, сержант завел его в комнату, где стоял старый деревянный письменный стол и два стула.

        -Из карманов все, - лениво приказал сержант, расставив ноги и постукивая о раскрытую ладонь левой руки резиновой дубинкой.

        Толик выложил на угол стола свой паспорт, старенькую потрескавшуюся Nokia и ключи от квартиры.

        -Доставай то, что надо, - сказал сержант, задержав дубинку в воздухе в вертикальном положении.

        -Что? - спокойно спросил Толик.

        -Сам знаешь.

        Толик вытащил из другого кармана пачку сложенных купюр, которую ему дал Гена еще в Москве, и к которой он так и не притронулся.

        -Все? – спросил сержант, бегло еще раз ощупав его одежду, - Здесь что?

        Толик вытащил из внутреннего кармана куртки свои, оставшиеся там, мелкие деньги и проездную карточку.

        Ясные серые глаза сержанта загорелись радостным огоньком. Он сложил и засунул деньги в карман, сгреб со стола все остальное и легонько толкнул Толика концом дубинки.

        -Пошел, ипонать…

        Он опять завел его в помещение, где сидел Гена.

        -Все обчистили, суки, - с горечью проговорил тот, когда дверь закрылась, а Толик сел рядом.

        -У меня тоже, - едва успел ответить Толик, как дверь распахнулась вновь, и послышался голос сержанта:

        -На выход оба.

        На этот раз он привел их в другую комнату. Она была относительно просторной и здесь уже стояло три стола – один у противоположной стены, в середине которой висел потрет президента, другой - у двери, а третий у окна. За первым столом сидел мужик лет сорока в форме лейтенанта полиции и что-то сосредоточенно писал. Перед ним лежали их паспорта и изъятые у Толика ключи с телефоном и карточкой.

        Указав взглядом на стоящие с наружной стороны стола, два стула, сержант уселся у окна и начал тыкать пальцем в клавиатуру установленного там компьютера, постоянно переводя взгляд с нее на монитор. При этом каждый раз в его глазах мелькало удовлетворение, как от разгаданной загадки, и было невозможно догадаться, печатает он что-либо, или играет.

        -Кто такие? – сухо спросил лейтенант, не переставая писать.

        Ребята молчали. Лейтенант отложил ручку и взял их паспорта.

        -Один из Москвы, другой местный, - сказал он, перелистывая их и цепким взглядом сравнивая облики с фотографиями, - Как оказались вместе? Куда ехали и с какой целью?

        -Ко мне домой, - сказал Гена.

        -Твой дом в сотне километров отсюда. Как вы оказались здесь?

        -Случайно. Мы сели не на тот поезд и проехали.

        -Где вы садились?

        -В Торжке.

        Сидящий за компьютером сержант тихонько засмеялся своим мелким смешком.

        -Садились в Торжке, а приехали со стороны Великих Лук? На каком поезде?

        -На грузовом, - вмешался Толик, твердо посмотрев в глаза лейтенанта.

        -Где работаете или учитесь? – спросил лейтенант.

        -Нигде, - так же твердо ответил Толик.

        -Бродяжничаем… - заключил тот.

        Он опять некоторое время что-то писал, а потом откинулся на спинку стула и заговорил, попеременно переводя с одного на другого взгляд умных и строгих глаз:

        -За бродяжничество задерживать вас мы не имеем права, поскольку, согласно действующему законодательству, совершеннолетние граждане Российской федерации имеют право беспрепятственного перемещения в ее пределах, а вот за хулиганство на железнодорожном транспорте, поставившее под угрозу безопасность движения, придется ответить.

        -Как? – опешил Гена, - Когда мы хулиганили?

        -Проезд в не предназначенных для этого местах, - начал перечислять лейтенант, перебирая находящиеся в руках бумаги, - Проникновение в кабину машинистов и препятствие выполнению ими функциональных обязанностей. Нанесение побоев и оскорблений…

        -Это мы наносили им побои?! – не выдержал Толик, - Мы оскорбляли?!

        -Потише, - предостерег со своего места сержант с ленивой угрозой в голосе, не отрываясь от компьютера, - Ты не у себя в Москве.

        -Фашистом называл помощника? – вперил в Толика гневно-укоризненный взгляд лейтенант, - Он тебе в отцы годится. Потомственный железнодорожник, внук ветерана, передовик, глава семьи. А ты его – фашистом? Вот его показания…

        Ребята сидели, глядя в пол. Они не знали, что ответить. В таком положении оба оказались первый раз в жизни и были подавлены происходящим.

        -Ну, и оказание сопротивления при задержании, - продолжил лейтенант, - Нанесение оскорблений сотруднику полиции при исполнении служебного долга, с использованием унижающих его достоинство выражений и нецензурной брани…

        -Кому? Этому, что ли?– вскинулся отошедший от шока Гена, кивнув на сидящего у окна сержанта, - Когда это я его оскорблял? Это он меня дубинкой саданул так, что я до сих пор руки поднять не могу.

        -А у тебя свидетель есть? – поинтересовался лейтенант.

        Гена запнулся и побледнел, но тут же нашелся:

        -А у него есть, что я его оскорблял?

        -Есть.

        -Кто это?

        -Я, - спокойно произнес лейтенант, смотря ему в глаза и даже не моргнув при этом.

        Гена опустил голову.

        Толик сидел молча, упершись взглядом в край стола. Им неожиданно овладела полная апатия. Он понял, что существует еще более сильное и страшное оружие, перед которым любое другое – ничто. Власть. Власть над людьми. Пусть даже самая ничтожная, не выходящая за пределы этого кабинета, но власть. И обладающий этим оружием, сможет сделать с ним, пока он здесь, все, что угодно. Для этого не надо владеть приемами самбо. Здесь приемы были другими, а он оказался перед ними абсолютно бессилен. И эта мысль настолько овладела Толиком, что ему стало все безразличным. Ему захотелось только одного – тишины. Той самой тишины, что ласкала и убаюкивала его.

        -Так что, - подытожил лейтенант, складывая все бумаги вместе, - в совокупности лет на семь потянет. Ну, на пять, если судья попадется добрый.  

        Лейтенант выдержал паузу и заговорил опять, продолжая буравить их по очереди пристальным взглядом:

        -Хотя… есть и другой вариант. Я ведь могу все эти бумаги порвать.

        Он поднял над столом исписанные листки.

        -Через несколько минут пойдет дрезина в сторону московского хода, - продолжал лейтенант, - Могу вас на нее посадить, и к вечеру окажетесь там. Только с одним условием…

        Он опять сделал паузу и впервые за все время немного повысил голос:

        -Вас здесь не было. Вас никто не задерживал и вообще не видел в глаза. И самое главное - чтобы больше на моей территории вы не появлялись до конца своей жизни.

        В кабинете возникла тишина, нарушаемая лишь клацаньем по клавиатуре сидящего у окна сержанта.

        -Деньги отдайте, - тихо сказал Гена, - и Айфон.

        Он уже не настаивал. Он только лишь просил.

        -Деньги? – как бы не расслышав, слегка поморщился лейтенант, - Какие деньги?

        -Да вы что? – покраснев, широко открыл на него глаза Гена, - Там же больше ста тысяч было. Хоть половину отдайте. Хоть Айфон…

        Лейтенант повернул голову в сторону сержанта:

        -Пойди-ка, приготовь камеру. Тут заявление, что при них крупная сумма денег была, поступило. А придет завтра Прозоров, пусть начинает с ними плотно работать. Сводку ему подготовь, что там у нас по части нераскрытых ограблений за последний месяц. И паспорт этого пробей, местный ли он на самом деле? Мне не нравятся его пробелы по части географии своей родины.

        -Пробъем.

        Лицо сержанта растянулось в насмешливо-нагловатой улыбке.

        -Не надо, - не отрывая взгляда от стола, тихо проговорил Толик, - Во сколько дрезина?

        -Вот это другой разговор, - удовлетворенно сказал лейтенант, поднимая бумаги, - Рву?

        Не дождавшись ответа, он порвал всю пачку пополам и бросил в стоящую у стола корзину.

        -Что при них было? – опять повернул он голову в сторону сержанта.

        Тот поднялся из-за стола, кивнув на лежащий на полу возле двери рюкзак, и на Nokia с ключами и проездной карточкой на столе.

        -Только вот здесь оба распишитесь разборчиво, на всякий случай, - положил он перед ребятами вытащенный из принтера лист бумаги, над созданием которого, очевидно, все это время трудился, - А то - не долго и по новой все написать.

        -Забирайте, - лейтенант придвинул на край стола паспорта, телефон, ключи и карточку, бросив при этом сержанту, - Проводи их.

        Они вышли в сопровождении сержанта на перрон, и перейдя его, опять пошли по путям. На самом дальнем стояла готовящаяся к отправлению путейская дрезина. Подойдя и поднявшись на ее платформу, они увидели в кабине, помимо двоих железнодорожников в грязных оранжевых жилетах, четверых пассажиров – мужика и трех женщин, сидевших на лавке у задней стенки. В ногах у них стояли чем-то набитые большие сумки.

        -Ой, Сашок, - вскочила одна из них, заметив подошедшего сержанта, -Погоди, не уходи…

        Она повернулась спиной, и достав что-то из сумки, переложила в черный целлофановый пакет.

        -На, вот тебе…

        Женщина слезла с дрезины и протянула пакет сержанту.

        -Пасибки, - лениво проговорил тот, заглянув туда, - Медок когда будет?

        -Будет, будет, - затрясла головой та, - На неделе съезжу к золовке, и будет. Благодетель ты наш…

        Она погладила сержанта по предплечью и начала карабкаться обратно.

        -Курбатов, выкинь этих двоих у главного хода! - крикнул сержант машинисту, указав взглядом на ребят, и ленивой походкой направился к зданию вокзала, слегка помахивая пакетом.

        Толик с Геной не стали заходить внутрь – после всего происшедшего, находиться рядом с машинистами им было мерзко. Они расположились на улице позади кабины, подстелив опять выручавшее их покрывало. Машинист посмотрел сквозь мутное стекло, но ничего не сказал. Скоро дрезина тронулась. Ребята закурили и молча глядели на убегающую за краем дорогу.

        Докурив сигареты почти до самого фильтра, они отбросили их и одновременно посмотрели в глаза друг другу. Взгляд Гены сделался тем самым – пристальным и суровым. Кажется, он хотел что-то сказать, но… промолчал. Промолчал и Толик.

        Они только лишь крепко, до боли, сцепились пальцами.

 

 

 

 

 

        7.

 

 

        Было уже совсем поздно, когда выглянувший из кабины железнодорожник сказал им:

        -Сейчас остановимся и слезайте. Станция – прямо…

        Ребята потянулись и поднялись на ноги. Толик аккуратно сложил и засунул в рюкзак покрывало.

        «Теперь уже до дома», - подумалось ему при этом.

        Вторую половину пути они проехали, завернувшись в него с головой, поскольку изрядно замерзли, а переходить в кабину все-таки не хотелось, хотя там было уже достаточно свободного места. Дрезина часто останавливалась, подолгу стояла на станциях. Прихваченные пассажиры постепенно исчезали, сходя на некоторых из этих остановок, так что, к московскому ходу они приехали уже одни.

        Спрыгнув с дрезины, они пошли в темноте по указанному железнодорожником направлению и очень скоро вышли к станции. Заблудиться было трудно: станционные пути освещались мощными лампами, и свет от них был виден издалека.

Мимо промчался пассажирский поезд, огласив пространство вокруг себя звуком мощного тифона, а навстречу ему прогремела электричка, начиная тормозить у видневшейся уже вдали платформы.

        Толик почувствовал приближение чего-то привычного и близкого. Это еще была не Москва, но эти рельсы вели туда, да и сама станция, пусть была еще далекой, провинциальной и не такой большой, но уже носила на себе отпечаток времени. Сверкали яркие лампы на высоких мачтах, освещавшие голубоватым светом блестящие рельсы, светофоры мерцали из темноты разноцветными огнями, как лампочки на новогодней елке, слышались объявления по громкой связи.

        Да, это еще была не Москва, но Толик уже ощущал знакомый ритм жизни.

        Гена уверенно шагал рядом, и чувствовалось, что тоже рад возвращению. Хоть ему возвращаться было некуда, но рядом был Толик, и это вселяло надежду. Он не знал, что и как будет, но он верил. Он верил, что сказанные ими друг другу слова окажутся правдой. Верил, наверное, первый раз в жизни. Никому и никогда он не верил так, как верил Толику.

        Вот и вокзал. В этот поздний час он был почти пустым, но после тех мест, где они побывали, показался им многолюдным, а темнота уже не выглядела зловещей. Люди были везде – на привокзальной площади, возле касс, в буфете, в зале ожидания, на платформах. Их было немного, но они были. Кто стоял, кто сидел, кто прохаживался, и невольно возникал уверенный деловой настрой, который возникает всегда, когда куда-то едешь.

        Первым делом они подошли к расписанию. Поездов на Москву было много. Понятно, что, наверное, не на все были билеты, но им стало ясно – они уедут. Сядут в вагон и сойдут через три с небольшим часа на Ленинградском вокзале.

        -А на что мы поедем? – спросил Толик.

        Гена улыбнулся и достал паспорт. Он поддел ногтем незаметную прорезь на ребре плотной обложки, запустил туда пальцы и вытащил ту самую банковскую карточку.

        -Этот тупорылый всего меня обшмонал, чуть не в жопу влез, а сюда заглянуть не догадался, -   улыбнулся он.

        -Теперь проблема – найти банкомат, - сказал Толик, озираясь по сторонам.

        Но и эта проблема решилась. То ли время все-таки уже начало, вопреки всему ходу истории, вторгаться в провинцию, то ли начальник вокзала тут был продвинутый, но банкомат был. Был прямо в здании вокзала. Он сам попался им на глаза, призывно мигая лампочками и приветливо меняя рекламные картинки на дисплее. Гена приготовил карточку.

        -Я покурю пока, - сказал Толик и вышел на улицу.

        Скоро появился Гена, и по его понурому виду можно было определить, что произошло нечто непредвиденное.

        -Этот пидор прочухался и заблокировал счет, - зло и отрывисто сказал он в ответ на вопросительный взгляд Толика.

        -Это точно? – спросил он.

        -Точно – не точно…, - раздраженно отозвался Гена и протянул ему распечатанный банкоматом чек, - Куда еще точнее!

        -Выбрось карточку, - сказал Толик, прочитав и скомкав чек, - Зачем тебе нужна улика?

        Гена перегнул ее пополам и зашвырнул в урну, возле которой они стояли.

        -Отсюда можно на электричках доехать, - мрачно сказал он, - До Твери, а там пересесть на московскую. Пошли, посмотрим еще раз расписание.

         Они вернулись в вокзал, и Гена недоуменно остановился, глядя вслед направившемуся совсем в другую сторону Толику.

        -Ты куда? – догнал он его.

        Толик молча продолжал идти, пока не оказался у банкомата, сыгравшего с ними такую злую шутку. Тут он развязал кроссовок на левой ноге, скинул его, залез под стельку и вытащил оттуда свою банковскую карточку.

         -Ну, ты даешь, - протянул Гена.

         -У меня тут, конечно, не столько, сколько было там, но до Москвы доехать хватит, а на домик с козой заработаем сами, - сказал Толик, завязывая кроссовок и подняв на Гену смеющиеся глаза.

        Их взгляды встретились, и Толик заметил, как сердитые глаза Гены озаряются изнутри преданностью и нежностью. Он не знал, как сказать, чем еще, но оно тоже было, и он это чувствовал. Чувствовал и безгранично верил. И не было ночного вокзала, людей вокруг, проносящихся за окном поездов, были только эти глаза, слегка повлажневшие у обоих.

        -Молодые люди, вам банкомат нужен?

        Неожиданно прозвучавший вопрос вывел их из оцепенения.

        -Пользуйтесь, мы потом, - ответил Толик, уступая дорогу подошедшей женщине.

        Та подозрительно посмотрела на них, и подойдя к банкомату вплотную, стала запихивать карточку, закрыв по возможности его всем телом и постоянно косясь в их сторону.

        -Отойдем, хватит с нас жизненных реалий, - тихо проговорил Толик, увлекая Гену в другой зал.

        Они подождали, пока силуэт той женщины промелькнул в проеме, и вернулись к банкомату.

        -Трех с половиной тысяч хватит?- спросил Толик, произведя операцию.

        -Ты снял все деньги? – спросил Гена.

        -Мы же домой едем, - как о само собой разумеющемся сказал Толик.

        Они подошли к кассе.

        -Нам на Москву, на ближайший, - сказал Толик сидящей за прозрачным окном кассирше.

        Та окинула их оценивающим взглядом. Незажившие окончательно следы побоев на лице, грязные растрепанные волосы, хоть и подвергавшаяся дважды за эту неделю стрике, но вновь перепачканная одежда не позволяли ей отнести их к категории платежеспособных пассажиров.

        -А ближайший для вас только в девять утра будет, - чуть грубовато ответила она.

        -Что значит, для нас? – вежливо, но твердо поинтересовался Толик.

        -А то и значит. На новгородский ничего нет, на ленинградский тоже, а Боровичи сегодня не ходит.

        -А на другие питерские?

        -На какие другие-то? У нас тут что, Бологое? На тридцать седьмой есть, но он фирменный. И только мягкие и СВ. Поедете на фирменном? – насмешливо спросила она.

        -А сколько это будет стоить? - не сдавался Толик.

        Названная кассиршей сумма поставила перед фактом, что ночь придется провести на вокзале.

        -Плацкарт только на псковский. Едете? – решительно спросила она.

        Похоже, ей начал надоедать этот затянувшийся диалог.

        -Два до Москвы, - ответил Толик.

        Кассирша защелкала клавишами.

        -Можете места раньше занять, - смягчилась она, протягивая им билеты, - Он у нас почти час стоит, Сапсан пропускает.

        Ребята отошли от кассы. Перспектива вокзальной ночевки не испортила им настроения. Да и что это было по сравнению с теми ночами, что достались на их долю за эту поездку? К тому же, в кармане у Толика похрустывали оставшиеся купюры, сулившие им не остаться голодными.

        -Пошли в буфет, мы с тобой не жрали ничего целый день, - предложил Толик.

        -Ну. Нам же с тобой медку не принесут, как тому Сане… - отозвался Гена и вдруг громко и от души сказал, - Да пошли они все на х…!

        И Толик не укорил его за матерное слово. Ему неожиданно самому захотелось крикнуть эту фразу во весь голос, на весь полусонный вокзал. Ему показалось, что он вырвался из каких-то опутывающих его невидимыми нитями сетей. И не было ему больше дела до этих Саней, Тимофеев, недоумков машинистов, шпаны из райцентра и всех им подобным. Пусть они остаются тут, грабят, гнобят и убивают друг друга, сколько им влезет. С ним рядом Гена, они живы, они вместе и они едут домой!

        Ребята подошли к буфетной стойке, и Толик оставил там без сожаления почти вдвое больше, чем ему обошлись билеты. Зато сейчас они сидели за почти полностью уставленным тарелками столиком. Нашлось даже горячее. Пива, правда, не было, но взамен им предложили какого-то кислого вина.

        -Не Шардоне? – улыбнулся Толик, когда они, чокнувшись стаканами, отпили.

        -Не суть, - ответил ему с улыбкой Гена, - Все равно классно. Мне почему-то никогда не было так классно, как сейчас, с тобой, на этом сраном вокзале.

        -Мне тоже, - тряхнув головой, сказал Толик, - Давай запомним эту ночь.

        Он поднял стакан, они чокнулись и залпом допили вино.

        Народу в буфете было мало. В другом углу сидели два мужика, женщина с большой сумкой ела пирожки, запивая их кофе, да двое парней лет тридцати, расположившиеся, очевидно, надолго, периодически подходили за очередной порцией чая. Им, судя по всему, просто нравилось здесь сидеть больше, чем в общем зале.

        Заглядывали иногда любопытные, но, покрутившись около стойки и рассмотрев витрины, уходили обратно. Зашел и еще один посетитель. Толик обратил на него внимание сразу, поскольку тот выделялся из остальных. Это был высокий мужчина с аккуратно подстриженной короткой бородой и усами, в черном длиннополом пальто и в черной вязаной шапке на голове. В руке он держал большой объемный портфель, напоминавший скорее саквояж, тоже черного цвета.

        Мужчина посмотрел на часы, подошел к стойке, попросил стакан чая и сел за соседний с ребятами столик. Он подобрал распахнувшееся пальто и стал задумчиво смотреть в окно, размешивая сахар пластмассовой ложечкой. Когда он запахивался, Толик заметил промелькнувший под пальто подрясник.

        Толику вдруг стало неприятно, как бывает, когда в разгар праздника ликование оказывается нарушено непрошенным вторжением чего-то напоминающего о серых буднях. В памяти возникли Тимофей с его разглагольствованиями о святой Руси, официозные заклинания иерархов и продвинутых иереев, которые ему приходилось слышать по телевидению или читать в Интернете. Толик даже слегка повернулся корпусом в другую сторону, чтобы не видеть перед собой этого человека, но стал ловить себя на мысли, что тот все время притягивает к себе его внимание.

        Человек смотрел в окно, изредка подносил к губам стакан с чаем, отхлебывая глоток, иногда обводил глазами окружающих. Трудно было определить, сколько ему лет, но Толику показалось, что он еще относительно молод. Несколько раз их взгляды пересекались, но выражение лица у мужчины при этом не менялось.

        Послышалось объявление о прибытии поезда, и в вокзале возникло оживление. Задвигались в разных направлениях люди, в воздухе повис шум в виде смешения шагов, шарканья, хлопков дверей, стуков и скрипов, в которых утонуло следующее объявление, касающееся электрички на Бологое.

        Человек за соседним столиком чуть сощурил глаза, прислушиваясь, а потом все-таки решил переспросить, обратившись к Толику:

        -Простите, вы не расслышали, что объявили про электричку?

        -Электропоезд на Бологое задерживается ... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4 5 6


29 декабря 2015

0 лайки
0 рекомендуют

Понравилось произведение? Расскажи друзьям!

Последние отзывы и рецензии на
«Я ТЕБЕ ВЕРЮ!»

Нет отзывов и рецензий
Хотите стать первым?


Просмотр всех рецензий и отзывов (0) | Добавить свою рецензию

Добавить закладку | Просмотр закладок | Добавить на полку

Вернуться назад








© 2014-2019 Сайт, где можно почитать прозу 18+
Правила пользования сайтом :: Договор с сайтом
Рейтинг@Mail.ru Частный вебмастерЧастный вебмастер