ПРОМО АВТОРА
Иван Соболев
 Иван Соболев

хотите заявить о себе?

АВТОРЫ ПРИГЛАШАЮТ

Серго - приглашает вас на свою авторскую страницу Серго: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Ялинка  - приглашает вас на свою авторскую страницу Ялинка : «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Борис Лебедев - приглашает вас на свою авторскую страницу Борис Лебедев: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
kapral55 - приглашает вас на свою авторскую страницу kapral55: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Ялинка  - приглашает вас на свою авторскую страницу Ялинка : «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»

МЕЦЕНАТЫ САЙТА

Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
kapral55 - меценат kapral55: «Я жертвую 10!»
kapral55 - меценат kapral55: «Я жертвую 10!»



ПОПУЛЯРНАЯ ПРОЗА
за 2019 год

Автор иконка Юлия Шулепова-Кава...
Стоит почитать Дети войны

Автор иконка станислав далецкий
Стоит почитать Битва при Молодях

Автор иконка Юлия Шулепова-Кава...
Стоит почитать Адам и Ева. Фантазия на известную библей...

Автор иконка Олесь Григ
Стоит почитать День накануне развода

Автор иконка Андрей Штин
Стоит почитать Реформа чистоты

ПОПУЛЯРНЫЕ СТИХИ
за 2019 год

Автор иконка Виктор Любецкий
Стоит почитать Знаешь, а это – точка!...

Автор иконка  Натали
Стоит почитать Без тебя меня нет

Автор иконка  Натали
Стоит почитать Наши мечты

Автор иконка Олесь Григ
Стоит почитать В синих сумерках

Автор иконка Виктор Любецкий
Стоит почитать Пусть день догорел — будет вечер?...

БЛОГ РЕДАКТОРА

ПоследнееПомочь сайту
ПоследнееПроблемы с сайтом?
ПоследнееОбращение президента 2 апреля 2020
ПоследнееПечать книги в типографии
ПоследнееСвинья прощай!
ПоследнееОшибки в защите комментирования
ПоследнееНовые жанры в прозе и еще поиск

РЕЦЕНЗИИ И ОТЗЫВЫ К ПРОЗЕ

Вова РельефныйВова Рельефный: "Это про вашего дядю рассказ?" к произведению Дядя Виталик

СлаваСлава: "Животные, неважно какие, всегда делают людей лучше и отзывчивей." к произведению Скованные для жизни

СлаваСлава: "Благодарю за внимание!" к рецензии на Ночные тревоги жаркого лета

СлаваСлава: "Благодарю за внимание!" к рецензии на Тамара Габриэлова. Своеобразный, но весьма необходимый урок.

Do JamodatakajamaDo Jamodatakajama: "Не просто "учиться-учиться-учиться" самим, но "учить-учить-учить"" к рецензии на

Do JamodatakajamaDo Jamodatakajama: "ахха.. хм... вот ведь как..." к рецензии на

Еще комментарии...

РЕЦЕНЗИИ И ОТЗЫВЫ К СТИХАМ

ЦементЦемент: "Вам спасибо и удачи!" к рецензии на Хамасовы слезы

СлаваСлава: "Этих героев никогда не забудут!" к стихотворению Шахтер

СлаваСлава: "Спасибо за эти нужные стихи!" к стихотворению Хамасовы слезы

VG36VG36: "Великолепно просто!" к стихотворению Захлопни дверь, за ней седая пелена

СлаваСлава: "Красиво написано." к стихотворению Не боюсь ужастиков

VG34VG34: " Очень интересно! " к рецензии на В моём шкафу есть маленькая полка

Еще комментарии...

СЛУЧАЙНЫЙ ТРУД

Ты сумасшедший ?
Просмотры:  51       Лайки:  0
Автор Потапова Елена Александровна

Полезные ссылки

Что такое проза в интернете?

"Прошли те времена, когда бумажная книга была единственным вариантом для распространения своего творчества. Теперь любой автор, который хочет явить миру свою прозу может разместить её в интернете. Найти читателей и стать известным сегодня просто, как никогда. Для этого нужно лишь зарегистрироваться на любом из более менее известных литературных сайтов и выложить свой труд на суд людям. Миллионы потенциальных читателей не идут ни в какое сравнение с тиражами современных книг (2-5 тысяч экземпляров)".

Мы в соцсетях



Группа РУИЗДАТа вконтакте Группа РУИЗДАТа в Одноклассниках Группа РУИЗДАТа в твиттере Группа РУИЗДАТа в фейсбуке Ютуб канал Руиздата

Современная литература

"Автор хочет разместить свои стихи или прозу в интернете и получить читателей. Читатель хочет читать бесплатно и без регистрации книги современных авторов. Литературный сайт руиздат.ру предоставляет им эту возможность. Кроме этого, наш сайт позволяет читателям после регистрации: использовать закладки, книжную полку, следить за новостями избранных авторов и более комфортно писать комментарии".




НЕТЕРПИМОСТЬ


Александр Соколов Александр Соколов Жанр прозы:

Жанр прозы Эротическая проза и рассказы
2277 просмотров
0 рекомендуют
4 лайки
Возможно, вам будет удобней читать это произведение в виде для чтения. Нажмите сюда.
НЕТЕРПИМОСТЬ21+ Откровенно рассказанная жестокая история собственной жизни случайно встреченным знакомым когда-то человеком, заставляет героя заново, с другой стороны посмотреть на привычные, не подвергавшиеся ранее никаким сомнениям, понятия... Повесть содержит гей-тематику

p;   Славка молчал, глядя перед собой.

     - Короче, Мурашик, дела твои не фонтан, - заговорил Женька, - Монтика вызвали к завучу, он наплел им, что ты мешал ему на уроке, но они не поверили. Завучиха так и сказала6 не похоже, Матюхин, что тебе может кто-то помешать - ты сам любому помешаешь. Искали тебя - завучиха хотела свести вас вместе, но не нашли. А в классе уже все знают. Догадались, или Монтик трепанул - не знаю, но знают.

     Славка продолжал молчать, не отрывая взгляда от пола.

     - Что будешь делать? - спросил Женька, - Пойдешь на урок?

     Последним уроком была литература, которую вела классная руководительница.

     - Не знаю... - протянул Славка.

     - Иди, - посоветовал Женька, - Объясняться все равно придется. Да. И еще...

     Женька оглянулся по сторонам, хотя и так было ясно, что в коридоре они одни, и понизив голос, сообщил:

     - Постарайся выскочить из школы сразу. Монтик собирается тебя бить. Я сам слышал, как он сказал - я сделаю сегодня этого пидора. И Капелька, и Чик были рядом, и Каштан с Мослом приходили из 11-го Б. Держись.

     Женька повернулся и пошел по коридору. Последнее известие окончательно добило Славку. Он знал, что если Монтик сказал, то не отступится.

     Дождавшись звонка, он спустился на третий этаж и вошел в класс самым последним. Он старался не видеть взглядов, устремленных на него со всех сторон, но чувствовал их всеми фибрами души.

     Вошла классная руководительница, и тоже первым делом посмотрела на него.

     - Здравствуйте, садитесь, - сказала она, кладя на стол журнал и учебники, - Мурашев, подойди ко мне.

     Славка направился к столу учителя. Обычно в таких случаях в классе не стихал шум от разговоров, но здесь воцарилась мертвая тишина.

     Классная руководительница удивленно вскинула брови и открыла конспект.

     - Так, - сказала она громким голосом, - открываем тетради и записываем заголовок: «Темы докладов». Сейчас запишем темы докладов, которые надо будет подготовить на каникулах по произведениям, которые нам предстоит изучать в следующей четверти. Естественно, их необходимо прочитать. Каждый выберет понравившуюся тему, а я назначу докладчика и содокладчиков. А продиктует нам их... - она сделала свою характерную паузу перед тем, как кого-то вызвать, - Полосухин.

     Учительница передала тетрадь Ваське Полосухину, а сама поманила Славку к окну.

     - Тебе говорила Ида Наумовна, что ты должен был явиться к завучу на перемене? Почему ты не пришел?

     Славка молчал, уставившись в окно.

     - Что у тебя произошло с Матюхиным на предыдущем уроке?

     - Ничего, - пожав плечами, выдавил из себя Славка, - Я случайно толкнул его ногой под партой, а он обозлился...

     - Это все? - как-то особенно посмотрев на него, спросила учительница.

     - Да...

     - Я думаю, Мурашев, мы еще к этому разговору еще вернемся. Можешь сесть.

     Весь урок Славка мучительно раздумывал, как понимать эти слова и как себя вести? То, что хотят устроить им с Монтиком очную ставку, было очевидно.

     Прозвенел звонок, и Славка вспомнил про предупреждение Женьки. Монтик с компанией выскочили из класса первыми, и он понял, что встречи миновать не удастся.

     «Ну и что? - вдруг с отчаянием подумал Славка, - Пусть хоть убьют! Я должен всю жизнь теперь от них скрываться?»

     Он собрал учебники, не спеша, спустился в гардероб и очень долго одевался. С ним никто не заговаривал. Вокруг как бы само собой образовалось пространство отчуждения.

     Выходя из школы, он заметил столпившихся на почтительном расстоянии на другой стороне улицы одноклассников, и понял, что предупреждение Женьки было не напрасным. Однако, Монтика среди них не было. Славка вышел и дошел уже до тротуара, когда тот показался из-за припаркованного на дороге автобуса вместе с Капелькой, Чиком, Каштаном и Мослом.

     Они молча окружили его полукольцом, загораживая дорогу.

     - Ну, так что ты там хотел, чтобы я тебе сделал? - сощурившись и растягивая слова, спросил Монтик.

     Славка видел вокруг себя глаза, смотревшие на него с брезгливой ненавистью. Исключением, пожалуй, был только тупой взгляд заторможенного Капельки - было видно, что он выбирает место, куда нанести удар. Казалось, по глазам можно было проследить, как тяжело ворочаются тугие шестеренки у него в мозгу.

     Удар последовал внезапно снизу в челюсть. Это был сильный удар. Славка покачнулся, но удержался на ногах. Однако следующий удар ногой в пах заставил его согнуться. Дальнейшие удары кулаками и ногами, обутыми в тяжелые ботинки, Славка не помнит. Он только чувствовал, что они сыпались со всех сторон, а он не мог даже поднять руки, чтобы ответить.

     От очередного удара в челюсть он попятился, и почувствовав подсечку сзади, рухнул на асфальт, успев выставить руку, на которую упал всем телом и закричал от острой боли, пронзившей надплечье. Сквозь боль он слышал возглас охранника со стороны школы, топот ног разбегающихся ребят, и ощутил сильные руки поднимающего его физкультурника.

     Потом был вестибюль, сочувственные лица окруживших его, озабоченный взгляд медсестры и строгое лицо директрисы.

     - Опять Матюхин и компания? Будем ставить вопрос на педсовете...

     Потом была скорая помощь, и наконец - больничная палата и тяжелая повязка с подвязанной на отлет согнутой в локте рукой.

     Неожиданно для самого себя, именно здесь, за этими потрескавшимися и закопченными некогда белыми стенами больничной палаты, Славка почувствовал облегчение.

     «А может, и хорошо, что так получилось? - подумалось ему, - Пролежу здесь до конца учебного года, а потом заберу документы. На фига мне этот аттестат? Обязательно институт кончать что ли? Пойду куда-нибудь в техникум или в путягу. Главное, в школе все забудется за это время...»

     Вечером в палате появилась мать. Она как-то неловко протиснулась в дверь, и остановившись на пороге, посмотрела на Славку. Их взгляды встретились, и ее лицо исказила гримаса.

     - Ну, как ты тут? - спросила она, подходя и вытирая слезы.

     - Нормально все, - грубовато ответил Славка, - Кости вправили, сказали - срастется...

     Он не терпел, когда мать начинала плакать при посторонних.

      Мать присела на стул и достала из сумки пакет:

     - На вот, поешь. Бананы твои любимые...

     - Спасибо. Ма, перестань, - сказал Славка, - Все нормально, я же тебе говорю.

     - Нормально? - всхлипнула мать, и лицо ее сделалось твердым, - Очень нормально, что тебя так отметелили?

     «Еще лучше, - с досадой подумал Славка, - Уж лучше бы плакала, а еще лучше - не приходила бы вообще...»

      - Никто меня не метелил, - сказал он, - Мы играли. Я сам неудачно на руку упал ...

     - Неудачное приземление, - подмигнув, поддержал Славку сосед, балагур и весельчак дядя Вася, - С каждым бывает...

     - Да, бывает, - бросила на него гневный взгляд мать, - Вашего бы так, я бы посмотрела!

     Дядя Вася крякнул, и еще раз подмигнув Славке, достал сигарету, выходя в коридор.

    Славка проводил его благодарным взглядом.

     - Ма, я прошу тебя, - заговорил Славка, когда они остались одни, - не поднимай волны. Надо мной смеяться будут. Что я, маленький?

     - Я дойду до директора, - не унималась мать, - Я этого так не оставлю!

     - Говорю же тебе, мы играли.

     - Хороши игры! Сами не соображаете ничего, учителя должны следить за вами. Больно? - участливо спросила она, беря за перебинтованную руку.

    - Совсем немного, а когда спокойно лежу, то вообще все нормально...

     Славка охотно перевел разговор на эту тему, и стал рассказывать, как ему вправляли сломанную ключицу. Мать слушала, держа его за руку и сдерживая слезы.

     Наконец, она удалилась. Славка вздохнул с облегчением.

     Он ожидал, что она опять явится завтра, но мать пришла только через два дня, и по тому, как она посмотрела на Славку, он понял, что что-то произошло за это время. Слез сегодня не было, и интонации голоса были совсем другими:

     - Ну, как дела? Рентген делали? Что врач говорит?

     - Все хорошо. Говорит, если так будет дальше, через три недели срастется.

     Мать опять достала пакет с фруктами и, присаживаясь на стул, спросила:

     - Ты... - она повернула голову, взглянув через плечо на дядю Васю, - Ты как додумался-то до такого?

     - Да что вы, мамаша, так переживаете? - заговорил тот, подходя, полагая, что она приглашает его принять участие в беседе, - Вон, мой старший тоже ключицу ломал. Срослось все за месяц, следа не осталось. Чего он у меня только не ломал! Байтер... байкер, шут его знает, как они там себя называют? На мотоциклах гоняют по ночам. Целая компания. Ничего с матерью поделать не можем. Такое вытворяют! Рассказывать начнет, думаешь, как вообще-то до сих пор живой?

     - У нас не мотоцикл, - перебила его мать, - У нас похуже.

     Славка умоляюще посмотрел на дядю Васю.

     - Да, - опять крякнул он и отправился курить.

     - Как ты мог?! - воскликнула мать, когда сосед вышел, - Ведь это ж... Это ж сказать кому, со стыда сгоришь!

     Славка понял, что она все знает.

     - Что молчишь? Как ты мог такое сделать? Тебя к психиатру свести надо?

     - Не надо мне ни к какому психиатру, - глядя перед собой, твердо сказал Славка.

     - Не надо? Ты считаешь это нормальным? Да нормальный человек такое...

     - Ты меня отчитывать пришла? - тоже повысил голос он.

     Мать осеклась и внимательно посмотрела на него.

     - Вот как... А я не могла поверить.

     - Я просил тебя не лезть в это дело!

     - Теперь понимаю, почему ты просил. Теперь все понимаю. Все, что угодно могла подумать, но чтоб такое!

     Она всхлипнула и полезла в сумку за платком:

     - Растила, растила... Знала, что отец у тебя дурень непутевый... Но чтоб такого сыночка выродить от него...

     - Вот и не выражи... Не вырожи... Не рожала бы! Можно подумать, я счастлив оттого, что у меня отца нет! - воскликнул Славка.

     - Ах, вот что! Выходит, я во всем виновата? Может, этому тоже я тебя научила?

     - Меня этому учить не надо, я от рождения такой.

     - Ты... Ты что мелешь-то? - мать широко раскрыла глаза, - Ты сам-то соображаешь, что говоришь-то?

     - Соображаю. Говорю то, что есть.

     - Нет. Тебя точно надо психиатру показать, пока не поздно.

     - Покажи. Осрами себя и меня перед всеми! Ты этого хочешь?

     Некоторое время они молчали, глядя в глаза друг другу. Мать первая отвела взгляд и поднялась.

     - Поправляйся. Я еще приду, - сказала она и вышла.

     Прошло еще два дня. Вечером, во время посещений, в палату заглянула незнакомая сестра:

     - Мурашев кто?

     - Я, - отозвался Славка.

     - К тебе посетитель.

     Славка думал, что увидит мать, но в палату вошел Женька:

     - Привет, еле разыскал тебя...

     Они пожали друг другу ладони левыми руками, поскольку правая у Славки была перевязана.

     - Здравствуйте, - поздоровался Женька с дядей Васей

     - Здорово, - охотно откликнулся тот, - Героя пришел проведать? Правильно. А то только матушка его ходит, сырость разводит. Мужика должен мужик поддержать, верно?

     Дядя Вася начал привычно балагурить, и ребята охотно поддержали беседу, вдоволь посмеявшись над его прибаутками.

     - Классный у тебя сосед, - сказал Женька, когда тот вышел, как всегда, покурить.

     - Да, - улыбнулся Славка, - С ним не соскучишься.

     - Короче, Мурашик, я пришел тебе сказать, что твоя мать приходила в школу и все узнала.

     - Я знаю, - сказал Славка.

     - Монтика вызывали на педсовет. Директриса использовала этот случай, чтобы от него избавиться, но там вмешался отец. Короче, все решили замять. Огласки никто не хочет. Тебя допустят до экзаменов, даже если ты проболеешь всю четверть, а потом директриса посоветовала матери забрать тебя из школы. Поправишься, приходи. Монтик тебя не тронет, он отца сам боится.

     - Жек, я не приду в школу.

     - Зря, - сказал Женька, - Свидетельство тогда не получишь.

     - Ну и не надо, - обреченно сказал Славка, - И без свидетельства проживу. Не хочу я там никого видеть.

     - Ну, приди на экзамены хотя бы, - не сдавался Женька, - Ведь на тройки сдашь, и тебя выпустят. Они сами заинтересованы от тебя избавиться без шума. Чего ты теряешь? А что про тебя думают, да пошли ты их всех. Видеть не хочешь, а себе трудности из-за них наживать хочешь?

     Славка задумчиво смотрел в потолок. В Женькиных словах сквозил здравый смысл.

     - Я даже могу заходить к тебе, рассказывать, что проходили, что задавали. Будешь сам готовиться. Придешь сразу на экзамен.

     - Спасибо, Жек, - усмехнулся Славка, - Охота тебе со мной возиться?

     - Да ладно, - отмахнулся тот, - Должны же мы помогать друг другу...

     - Что ты имеешь в виду? - не понял Славка.

     - Ну... - опустил глаза тот, - Меня чморили все время, теперь ты...

     - А... Ты прости, конечно...

     - Ладно, проехали, - сказал Женька, поднимаясь, - Не говори никому, что я приходил к тебе.

     - Пока, - ответил Славка.

     - Пока. Поправляйся, - сказал тот и вышел.

     «Ну, вот, - грустно подумал Славка, - Оказался в подходящей компании. Жиденок стал лучшим другом...».

     Однако сознание, что Женька не отвернулся от него, помимо воли согревало душу. И еще эта фраза: «Должны же мы помогать друг другу...».

     Славке показалось, что то-то между ними осталось недосказанным...

     Славку выписали в первый солнечный весенний день года. Точнее - еще не выписали, а перевели на амбулаторный режим. Светило солнце, дул теплый ветер, но он предпочел незаметно проскользнуть домой и никуда не выходить. И дело было не только в перевязке. Ему вообще не хотелось никого видеть.

     Забирала Славку из больницы мать, специально поменявшаяся сменой на работе.

     - Садись, поешь, - сказала она, проводя его в кухню, - Руки помочь помыть?

     - Я не инвалид, - ответил Славка, ловко снимая одной рукой куртку.

     - Поешь, а потом поговорим, - добавила мать.

     Когда они вошли в комнату, Славка заметил, что над кроватью матери появилась икона.

     «Что-то новое, - подумал он, - В религию ударилась, что ли?»

     - Сынок, - начала мать, явно готовившаяся к этому разговору, - Вот, что я тебе скажу. Когда тебя выпишут, пойдешь в школу, сдашь экзамены. Тебя допустят, хоть ты много пропустил. Виолетта Михайловна мне обещала. А потом подумаем, что делать. Про то, что ты отчудил, лучше не вспоминать. И вот что...

     Мать вытащила из шкафа Библию, и открывая заранее заложенное место, положила перед ним.

     - Видишь, что тут написано? Живущие по плоти Богу угодить не могут.

     - Давно ли ты сама-то стала Ему угождать? Что-то я раньше от тебя такого не слышал, - покачал головой Славка.

     - Все мы под Ним ходим, - убежденно сказала мать, и Славка подивился твердости, с какой это было сказано.

     - Вот, почитай, что тут еще написано: "Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни махла... макла... ма-ла-кии, ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники - Царства Божия не наследуют". Ты понимаешь, что тебя ждет за это?

     - За что? - с вызовом спросил Славка.

     - Сам знаешь! - прикрикнула мать, - Не прикидывайся!

     - Да ты-то что себе вообразила?! - воскликнул Славка, - Ты хоть знаешь, кто такие мужеложники, или тебе все едино?

     - Я в храм Божий ходила! Мне батюшка все объяснил. Бес тебя искушает. Тебе покаяться надо.

     - Ма, прекрати, а? - попросил Славка, - Один раз сходила и в Бога уверовала сходу? Прям вот так – раз, и сразу с крылышками?

     - Не кощунствуй! - воскликнула мать, - К тебе с добром, а ты?!

     - А ты можешь понять, что я - гей?!

     - Ты содомит! Вот как это называется! В Содоме такие дела творили, и Господь покарал их всех! Всех до единого! Камня на камне не оставил!

     - Бабушка тоже в Бога верила, так она добрая была! Она не желала никому никаких кар. В чем мне каяться? Что я такой уродился?

     - Нет! - исступленно воскликнула мать, - Таким родиться нельзя! Таким можно только стать!

     - Да ты-то, откуда знаешь, раз такой не родилась?!

     - У нас в роду никогда таких не было! Отец твой развратник был, потаскун, но он по бабам бегал, а чтоб такое! Да он бы тебя сам убил, если бы узнал, что ты таким станешь! Не зря он говорил, чтобы я на аборт шла. А я вот вырастила...

     Лицо ее скривилось в гримасе, и она смахнула тыльной стороной ладони слезы.

     - Это тебе тоже батюшка объяснил? - неожиданно обретая спокойствие, спросил Славка, - Что зря на аборт не пошла?

     - Не кощунствуй! - сквозь слезы крикнула мать, - Бог тебя покарает!

     Она залилась слезами, а Славка встал и вышел из комнаты. Он накинул куртку и вышел на улицу.

     Он ушел далеко, к линии железной дороги, и долго сидел на откосе, глядя на проходящие поезда. Ему хотелось вскочить в первый попавшийся, забиться на багажную полку и ехать, ехать, все равно куда, пока будет идти поезд...

     Хотелось оказаться там, где его никто не знает.

 

 

 

  4.

 

     После майских праздников Славка пошел в школу. Ключица срослась нормально. Он шел туда, как по приговору, который вынес сам себе: отмучиться последние три недели, сдать экзамены и больше никогда никого не видеть.

     - Эй, пидор, а ну пойди сюда! - услышал он еще на подходе хрипловатый голос Капельки.

     Они стояли, как всегда втроем, и курили за углом школы. Не подойти было нельзя, и Славка приблизился.

    - Ты, козел, тебе не жить, понял? - проговорил Капелька, подходя вплотную и уже включив свой тупой взгляд, выискивающий место для удара, но неожиданно вмешался Монтик.

     - Пусть живет, - снисходительно проговорил он с затаенной злобой, - Мне отцу стоит сказать только, кто он такой, и он его сходу замочит. Вали отсюда, чмо!

     За партой Славка оказался один. Сидевший с ним раньше Михась, пересел к Женьке и вообще не замечал его. Сторонились Славку и остальные. Ему было неприятно, но он знал, что выдержать надо всего пятнадцать дней, и это вселяло мужество.

     На переменах он или оставался в классе, или уходил на «свое», как он окрестил его, место под крышу. Иногда туда к нему крадучись пробирался Женька сообщить о том, что происходит в классе, поскольку сам Славка ни с кем не общался.

     Женька во всем оказался прав - Монтик его не трогал, учителя тоже не доставали, а на экзаменах Славка преспокойно получил свои тройки. Классная руководительница за сочинение поставила даже четверку. При этом у Славки сложилось впечатление, что он получил бы их, даже не ответив ни одного слова.

     Труднее всего стало общаться с матерью. Помимо постоянных разговоров о покаянии и сидящем в нем бесе, после получения Славкой свидетельства, на следующий же день, она безапелляционно заявила:

     - Завтра пойдем с тобой в отдел кадров. На работу будем оформляться.

     - Куда - на работу? - не понял Славка.

     - Ко мне на фабрику. А учиться пойдешь в вечерку. Будешь работать и учиться, меньше дури будет. Да и времени не останется.

     - А ты спросила меня, хочу ли я на фабрику?

     - А я кормить тебя всю жизнь не собираюсь. Я тоже не хотела, а всю жизнь проработала. И уважают, и ценят.

     - Кто это тебя там уважает?

     - Все, - убежденно сказала мать, - Малолеток у нас не берут, а я попросила, мне навстречу пошли.

     - Осчастливили, - усмехнулся Славка.

     - Поработаешь, ничего с тобой не случится, и под присмотром будешь. В мою смену пойдешь на подсобку. А сюда какой твой содомит заявится или позвонит - увидишь, что будет. Возьму грех на душу, сама осрамлюсь, но весь дом узнает, кто ты такой.

     - Ты лучше сразу короткий поводок для меня купи, - посоветовал Славка.

     - Надо будет - куплю! - отрезала мать, и он понял, что спорить бесполезно.

     Так Славка оказался на фабрике.

     Определили его в цех комплектации, а основной работой была перевозка и переноска готовой продукции.

     От запаха резины першило в горле. Славке казалось, что он пропах ею насквозь, что этот запах стал составляющей его организма. Глаза не смотрели на грязные стены и выщербленный пол. Он стал привыкать и к грубости, и царящему мату. Впрочем, к последнему он привык еще в школе, и сам мог выдать нечто забористое, но здесь стеснялся. Рядом все время мать, да и остальные работницы при нем старались не материться. Женщин в возрасте вокруг было много, и они относились к нему снисходительно, как к сыну.

     Славка почувствовал, что отношение к матери здесь хорошее, но насчет уважения она явно заблуждалась. Уважением ни к кому вообще здесь даже не пахло. И мастера, и начальника цеха, и все остальное руководство волновал только план, который надо было давать любой ценой. И если что-то не ладилось на линиях или еще где, то назначались дополнительные смены и сверхурочные. Причем, не по желанию, а в добровольно-принудительном порядке. И сами рабочие охотно принимали такое с собой обращение. Многие даже радовались подработкам, как они это здесь называли, поскольку это давало хоть какой-то приработок к нищенской зарплате. Контингент состоял в основном из приезжих. Кто жил в общежитии, кто снимал комнату, и деньги были нужны всем.

     Прошли лето, осень. Славка начал посещать вечернюю школу, ничего общего не имевшую с той, в которой учился раньше. Здесь тоже царил беспредел. Можно было ходить, а можно и не являться. Можно учить, а можно не учить. Славка понял, что аттестат он получит в любом случае, и просто ходил высиживать время, чтобы не конфликтовать лишний раз с матерью. Да еще потому, что здесь он мог в открытую курить. Дома и на фабрике он был под бдительным оком.

     Друзей у него не было. Школьные отпали сами собой, а новых не появилось. Первое время позванивал Женька, но, нарвавшись несколько раз на отповедь Славкиной матери, перестал. Славка вошел в этот однообразный ритм и сам, наверное, не знал, зачем живет. Ему даже стало хотеться, чтобы поскорее забрали в армию, сам сходил в военкомат. Славка знал, что его не ждет там ничего утешительного, но это сулило хоть какие-то перемены в жизни...

     В тот мартовский день на фабрику поступил срочный заказ, и была сделана перетасовка смен, в связи с усилением ночной. Как Славкина мать не отказывалась, ее на месяц перевели в ночь.

     - Надо, Петровна, - сказал непререкаемо начальник цеха, - Ты у нас костяк, на кого я еще могу опереться?

     - Тогда и моего переводите, - потребовала мать.

     - Твоего нельзя, он несовершеннолетний. А что, он сам себе обед разогреть не сможет?

     - Вы всего не знаете. За ним глаз да глаз нужен.

     - Не тупи, Петровна. Парень, как парень, сами его знаем уже…

     Так Славка неожиданно получил месяц свободы. Это разбудило в нем дремавшие чувства. Точнее, они вовсе и не дремали все это время. Славка засыпал и просыпался, рисуя в мечтах близкого друга, но мечты оставались мечтами, а практическое воплощение происходило в ванне под струями душа.

     Каждый вечер, как только мать уходила на работу, он шел из дома, бродил по улицам, спускался в метро, поглядывая на привлекательных парней, но подойти и заговорить ни с кем не решался.

     Алексея он тогда заметил сразу, как только тот вошел в вагон. Он обратил на себя внимание не только тем, что был красивым парнем. Славке понравились его глаза. Почему-то ему показалось, что такой человек не сможет обидеть. Он заставил себя приблизиться к нему и встать напротив, а чтобы тот обратил на него внимание, как бы невзначай упереться в него коленкой. Никаких специфических способов знакомства Славка не знал...

 

     Автобус подъезжал к метро. Он был полупустым, и никто не мешал их беседе. Славка рассказывал, готовый замолчать в любой момент, если Алексей перебьет его, но тот слушал...

     - Пора выходить, - сказал Славка.

     - Да, - как бы очнулся задумавшийся Алексей и задал интересовавший его с самого начала вопрос, - А там, на кладбище, где я тебя заметил, кто похоронен?

     - Человек, - пожал плечами Славка.

     - Я понимаю. Но могила необычная. Кем он был: монахом, священником?

     - Да нет. Не был он ни монахом, ни священником, был простым церковнослужителем...

  Автобус остановился и они вышли.

     -...Но для меня это был самый близкий человек, - завершил Славка уже на улице.

     - Я что-то недопонимаю. Ты, что - имеешь какое-то отношение к церкви? При своем твердом убеждении насчет этой... как вы это называете... ориентации?

     - Лех, чтобы рассказать все, нужно много времени. В двух словах ничего не скажешь, извини.

     - А ты торопишься? - спросил Алексей.

     - Да вообще-то нет.

     - Может, нам посидеть где-нибудь? - он огляделся по сторонам, - Ну, хотя бы в том кафе?

     - Тебе это действительно интересно?

     - Было бы не интересно - не предложил.

     - Пойдем, - сказал Славка, и как тогда, двадцать лет назад, тряхнул спадавшей на глаза челкой.

     Они вошли в кафе и заняли столик в углу.

     - Чтобы никто не подсел, - сказал Алексей, кладя куртку на стул рядом.

     Славка последовал его примеру. Столик был на четверых, но в этот хмурый день особого наплыва посетителей не наблюдалось.

    Подошел молодой парень официант, положив перед ними меню.

     - Молодой человек, - обратился к нему Алексей, - Мы не гурманы, поэтому, для убыстрения дела - на ваше усмотрение. Нам просто надо посидеть, поговорить, и чтобы при этом на столе что-то было. Салат самый обыкновенный, горячее соответственно и... Что ты предпочитаешь? - спросил он Славку.

     - Крепкого не надо, - ответил тот.

     - Тогда, может быть, традиционное для мужской компании пиво?

     - Годится, - согласился Славка.

     - Миллер, Холстен, Левенброй, Крушовице, Балтика семерка? - спросил официант.

     - Мне все равно, - пожал плечами Славка.

     - Тогда Миллер, - сказал Алексей, - Для начала по кружке или по бутылке, как вы там его подаете, а там... А там посмотрим. Курить у вас можно?

     Тот кивнул и тут же поставил на стол чистую пепельницу.

     - Пока все, дальше разберемся по ходу.

     Официант удалился.

     - Ну, так расскажи, что было потом? - возвращаясь к разговору, спросил Алексей.

     - Потом - это когда? - спросил Славка.

     - Ну, потом, как мы расстались, - поморщившись, сказал Алексей, - Ты прости, у меня тогда осталось тяжелое впечатление от нашей встречи. Была обида на тебя, но и сам я повел себя гадко, я это чувствовал. Я даже несколько раз приходил к тебе во двор. Просто сидел, в надежде тебя встретить. В ту ночь даже хотел вернуться, но квартиры не запомнил.

     Славка слушал, слегка улыбаясь:

     - Раскаялся? Глупо тогда все получилось. Я сам был во всем виноват. То, что ты наговорил мне тогда, я часто вспоминал. Не мучься, ты был во всем прав...

     - Да, но...

     - А встретить ты меня не мог потому, что буквально через день мне пришла повестка в армию, я же сам этого добивался. Сбылась мечта идиота.

     - Тяжко было? - участливо спросил Алексей.

     - Да нет... Ты знаешь, у меня ангел-хранитель, наверное, сильный. Меня пронесло, я как-то сумел занять свое место, но на моих глазах творилось такое, что лучше не вспоминать. По сравнению с тем, что было в школе... Это несравнимые вещи. Двоих выбросили из поезда на полном ходу даже после дембеля. У тебя два сына, ты говорил? Тебе решать, я бы своих туда не пустил.

     - Знаю, Слав, сам через это прошел, - вздохнул Алексей.

     Официант поставил перед ними салаты и по кружке пива.

     - Ну, а с темой как, там, в армии, у тебя было? - спросил Алексей, когда он отошел.

     - А никак, - жестко ответил Славка, - был оголтелым гомофобом. Самому противно, но если бы еще узнали про это, тогда бы, возможно, ты сейчас со мной не разговаривал.

     По этой теме для Славки все страшное началось как раз потом...

 

 

 

  5.

 

     За время, что Славка был в армии, многое изменилось. Это было постперестроечное время, когда хлынул поток неведомой доселе информации, и многие ранее неведомые вещи вошли в жизнь. Он уходил как бы из одного государства, а вернулся в другое. Даже город поменял свое название.

     Идя первый раз после долгого отсутствия по Санкт Петербургу, он временами не узнавал его. Не узнавал Невского из-за обилия вывесок на иностранных языках, не узнавал многих преображенных уголков центра. Но самое поразительное для него изменение заключалось в том, что о сексе стали говорить открыто, в том числе и о таком. Даже появились какие-то специфические клубы, а газеты пестрели объявлениями об однополых знакомствах. Но Славка не торопился публиковать свое.

     Сначала он решил устроить дальнейшую судьбу.

     Он прямо заявил матери, что на фабрику не вернется, и проявил упорство, заставив смириться со своим решением. Где он будет работать, Славка не знал, но главное было опять не попасть под ее пяту.

     Решение пришло неожиданно. Разговорившись однажды, от нечего делать, с водителем троллейбуса, когда надолго застряли в пробке из-за обрыва контактного провода на Литейном, он решил заглянуть в троллейбусный парк. Попал вовремя, как раз отрывалась группа учеников водителей.

     Славку направили на собеседование к заму по эксплуатации, которому понравился пришедший из армии серьезный парнишка, и вопрос был решен. Медкомиссия и формальности заняли пару дней, и Славка стал ходить на занятия.

     - Хорошо подумал? - спросил врач на медкомиссии, - Тебе придется вставать на работу в три часа ночи...

     Славка слабо себе это представлял, но ответил твердо:

     - Другие же встают.

     Его это не пугало. По крайней мере, ездить и видеть перед собой что-то новое, представлялось ему более привлекательным, чем волочить резиновые сапоги в грязном вонючем цехе, не видя месяцами дневного света. К тому же, привлекал скользящий график - он надеялся, что будет меньше пересекаться дома с матерью.

     Личную сторону своей жизни Славка тоже задумал привести в порядок, и как только наладилось с работой, ответил письмами на три объявления в газете.

     На два ему пришли ответы, которые он предусмотрительно предлагал адресовать на главпочтамт, на номер паспорта.

     В первом был такой обстоятельный рассказ о своих увлечениях и хобби, что Славка подумал, помимо того, что он мало чего во всем этом смыслит, при таком изобилии интересов, когда же найдется у столь развитого человека время на личную жизнь? . Вдобавок, парень запрашивал фото, на которое «в случае симпатии» обещал ответить своим, и только после этого предполагалась встреча.

     Второй ответ заинтересовал больше. Там был номер телефона и всего три слова: «Звони, будет видно».

     Славка, не откладывая, позвонил. Голос в трубке показался приятным, и они договорились о встрече.

     Побрившись и одевшись, как можно лучше, насколько позволял его гардероб, в назначенный час Славка ждал своего избранника в условленном месте.

     Подошедший молоденький парнишка понравился Славке с первого взгляда. Он был совсем юным и удивительно красивым. Стройные ноги облегали фирменные джинсы, а ворот футболки позволял разглядеть соблазнительную шею. Лицо, на котором выделялись большие выразительные глаза, обрамляли длинные ухоженные волосы.

     Похоже, парень знал себе цену. Поздоровавшись, они закурили и уселись на лавочку в сквере. Славка был готов идти за ним куда угодно, но парень захотел сначала расспросить все о нем.

     Узнав, что он водитель троллейбуса, парень скривил губы, а когда Славка поведал, что живет с матерью в одной комнате в коммуналке, и вовсе скис.

     - Ну, и как ты видишь себе наши отношения? - скептически спросил он, - Я тоже пока живу с родителями...

     Парень сделал ударение на слове «пока».

     - Будем шмыркаться по лесочкам, или ловить миг удачи, когда нет дома твоей мамаши, светясь перед соседями? Это меня не устраивает. Я полагал, раз ты старше - у тебя уже что-то есть свое. Я шел на встречу, надеясь напроситься в гости. Наговорить и написать о себе может каждый, что угодно, а жилище человека сразу скажет, кто есть кто. А тебе, как выяснилось, даже и пригласить некуда...

     Парень встал.

     - Так что, не буду говорить до свидания, поскольку его не будет, а лучше сразу попрощаемся, - завершил он разговор, и не протягивая руки, направился к метро.

     Славка сидел, как оплеванный.

     Неожиданно он вспомнил известный фильм Женитьба Бальзаминова, и показался сам себе похожим на главного героя, когда тот увозил невесту, и которому, по его собственному признанию, казалось, что стоит только увезти, и все сразу появиться само собой...

     «А пошли они все! Так бы и писал в объяве - отдамся за проживание. Зачем морочить голову про чувства?» - со злобой подумал Славка, и раздосадованный, пошел в другую сторону. Писать больше никому не хотелось.

     Однако когда обида улеглась, он вернулся к своим намерениям.

     Разговоры об этих делах стали делом обыденным. Даже в группе, где учился, Славка услышал и о Достоевских банях, и о пляже в Дюнах, и о плешке.

     Особенно много говорили про Катин садик, и в ближайший же вечер, когда мать ушла в ночную смену, Славка направился туда.

     Он вошел в сквер, в центре которого был установлен памятник царице Екатерине. В шестом часу вечера тут было людно. Лился поток прохожих от Невского к Александринскому театру и обратно, на лавочках вокруг памятника и в аллеях сидели люди. Среди них были и молодые, и пожилые, и мужчины, и женщины, но ничто не говорило о том, что здесь происходит что-то особенное, о чем ходило по городу столько слухов.

     Славка не спеша прошелся по скверу из конца в конец и обратно, остановился недалеко от памятника и закурил, поглядывая вокруг. Он уже находился тут четверть часа, и за все это время, если и произошло что-то примечательное, так только то, что сидящий на крайней лавочке немолодой мужчина, вдруг встал, и отойдя лишь несколько шагов на газон, начал мочиться. Причем, завершая процесс, повернулся к сидящим и идущим людям. Но столкнуться с подобным, в принципе, можно где угодно. К тому же, по внешности и манерам, мужчина выглядел явно не вполне адекватным.

     Славка докурил, обошел вокруг памятника и свернул на боковую аллею. На лавочке справа сидел парень одних с ним лет, как показалось, внимательно смотревший на него. Славка тоже взглянул ему в лицо и невольно остановился:

     - Женька...

     Парень широко улыбнулся и приветственно поднял руку:

     - Хай!

     Да, это был он. Тот самый худенький забитый мальчик еврейской внешности. Единственный, кто проявил к Славке сочувствие после позорного избиения в девятом классе. Только сейчас о прежнем Женьке лишь отдаленно напоминали черты лица. Перед Славкой сидел широкоплечий, красивый, аккуратно подстриженный и со вкусом одетый юноша. Даже взгляд стал совсем другим - взглядом уверенного в себе человека.

     Они обменялись рукопожатиями, и Славка сел рядом.

     - А я давно за тобой наблюдаю, - сказал Женька, - Ждешь кого, или на промысел вышел?

     Славка почувствовал, что краснеет.

     - Да не стесняйся ты, - заметив это, усмехнулся Женька, - Место известное, многие через него прошли. Сам здесь когда-то снимался.

     - Я здесь первый раз, - буркнул Славка.

     - Похоже, вообще-то, - опять усмехнулся Женька, - Ты первый, а я последний.

     Славка вопросительно посмотрел на него.

     - Уезжаю, - пояснил тот, - Совсем. В Штаты. На Пэ Эм Же. Прощай, немытая Россия, как сказал поэт.

     - Ты серьезно?

     - Нет. Прикалываюсь, - Женька снисходительно взглянул на него, - Конечно, серьезно. Мама с Алексом давно уже там. Я с теткой жил. Трудности были с разрешением, даже, несмотря на то, что к матери еду. Не очень нас там хотят. И правильно делают, я считаю. Кому нужны выходцы из страны, которая ничего не дала человечеству за последнюю сотню лет, кроме криминала, проституции и гонки вооружений?

     - Так зачем же едешь? - недоверчиво спросил Славка.

     - Видишь ли, Мурашик, - назвал его Женька забытым уже школьным прозвищем, - Здесь мы с тобой нужны еще меньше. Как живой материал разве что, или, как халявная рабсила. Я не питаю никаких иллюзий. Я знаю, что мне придется с моим дипломом мыть машины. Но я хочу жить, как человек и среди людей.

     - Везде можно жить как человеку, - пожал плечами Славка.

     - Ой, Мурашик! Вот только ля-ля не надо, а? Ты попробуй лучше и убедишься. Даже не жить, а хотя бы быть самим собой. Вспомни, что с тобой тогда сделали только потому, что ты, как оказалось, чувствуешь не так, как все.

     - А там нет гомофобов?

     - Есть. И воры, и мошенники, и бандиты. Как везде: есть общество - есть отбросы. Но там бандитизм не является нормой жизни, доброта не почитается за слабость, грубость за силу, а подлость за умение жить.

     - И здесь ведь что-то меняется...

     - Мурашик, разуй глаза! - перебил его Женька, - Что меняется? Колбаса на прилавках появилась? Статью отменили? Клуб 69 открыли? Так и еще откроют! И продуктов и шмотья будет завались! Импортного. А пройдет лет пять, и дороги у вас будут забиты иномарками. Своего только ничего не было, нет и не будет. Эта страна уже давно превратилась в сырьевой придаток запада. Из нее только нефть качать можно. А что станет, когда качать будет нечего? И никто ничего здесь не изменит. Выбросило на гребне волны в перестроечное время нескольких узников совести во власть, и где они теперь? Кого купили, кого сломали, а кого убили? И так будет всегда. Потому что всем выгодно, чтобы эта страна была такой. Никакой другой народ не потерпит над собой такого произвола и беспредела, никто не будет кровью защищать своих же палачей и тиранов, пахать на них за нищенскую зарплату, живя, как самый паршивый скот. И это не большевики придумали. То, что они устроили, я уверен, стало возможным только здесь, потому, что рабский менталитет этого народа сложился исторически. Наверное, еще с Ивана Грозного или татаро-монгольского ига. Им нужен тиран. Им нужно, чтобы их гнобили! Все, кто хоть как-то пытался их освободить, сами же и страдали. Александр второй отменил крепостное право, и его убили. Столыпина убили. Павла первого, который впервые в истории России потребовал на свою коронацию делегацию от крестьян, как основного класса его страны, задушили подушкой. А из советских вождей кого больше всех клянут? Тех, кто хоть по-кретински, но пытался что-то изменить, при ком наступала хоть какая-то идеологическая оттепель. Хрущева и Горбачева. О ком вздыхают? О Сталине! Даже живой труп Андропов, несколько месяцев пробывший у власти, не поднимаясь с постели, им ближе. Почему? Водку сделал дешевую, а потом облавы устраивал на тех, кто за ней стоит. Вот, что этому народу надо. Дешевое пойло и плеть! Это страна потомственных рабов-мазохистов! Сейчас поносят Ельцина, а на него же и свалят все, когда его самого свалят. И опять у вас все будет, как было. Очередной вождь гэбист или солдафон, а на смену коммунизму придет национализм. Чтобы поднять эту страну, нужен, разве что, Пиночет. Да и тот не справится.

     Женька выпалил все это на одном дыхании и полез в карман за сигаретами.

     - Монтику твоему здесь хорошо. Такие, как он, Чик, Капелька и им подобные нигде больше жить не смогут. Это их страна. Она их сделала, и они оставят после себя таких же. Но ты-то все-таки не такой, Мурашик. В тебе какой-то интеллект сквозит, в отличие от твоей мамы. Извини, конечно, - добавил он, закурив.

     - При чем тут мама? - мрачно спросил Славка.

     - Так благодаря ей тогда эта история стала всей школе известна. Ты в больнице лежал, не знаешь. Она же пришла к директору и скандал устроила. Нас в классе после уроков заперли и допрос учинили. Все сначала молчали, твердили: он знает, за что. А как посидели голодные час взаперти, да как начали всех по одному в директорский кабинет тащить, колоть - все рассказали. Твоя мать, небось, и не рада была, что узнала. Сам видел, как врачиха туда с пилюлями побежала.

     Славка помрачнел еще больше.

     - А ты - тоже, - скептически усмехнулся Женька, - Нашел тогда, кому открыться…  Монтику!

     - Да не так все это было, - сказал Славка, поморщившись, - случайно все вышло.

     - Да ладно, случайно. Здесь ты тоже случайно?

     - А ты? - вопросом на вопрос ответил Славка.

     - Бойфренд у меня сентиментальный, - с мягкой иронией сказал Женька, - Говорит, хочу тебя увидеть в последний раз на том месте, где встретил.

     - А ты с ним здесь познакомился? Как?

     Женька улыбнулся:

     - Как, как? Ты как вчера родился, Мурашик. Вон глянь...

  Он взглядом указал на прогуливающегося по другую сторону памятника парня их лет.

     - Всем известная особа по кличке Мишалина. Выросла здесь.

     Парень прохаживался танцующей походкой, чуть покачивая бедрами. Джинсы у него были слегка приспущены, из-под пояса виднелись ярко голубые плавки, а низ футболки он затянул на груди, обнажив плоский живот. Парень смотрел на проходящих мимо мужчин, к одному из них даже шагнул навстречу, но тот шарахнулся в сторону, что вызвало довольно громкий ехидный смех у прислонившихся к фонарю других двоих парней.

     Приглядевшись теперь к происходящему вокруг, Славка и впрямь заметил текущую здесь, незаметно для непосвященных, жизнь.

     Вот медленно бредущий молодой мужчина приостановился возле одной из лавочек, пересекся взглядом с сидящим парнем, после чего тот встал и пошел следом.

     - Есть контакт, - заметил, глядя на них, Женька.

     У выхода из сквера мужчина остановился, подождал парня, они перебросились несколькими словами, после чего пошли по Невскому уже рядом.

     - Понял? - спросил Женька, - Вот так и я стоял здесь три года назад поздней осенью вечером. Холод, ветер, слякоть, и никого. Думал уже уходить, вдруг мужик подходит. Говорит, с тобой хочет познакомиться мой друг. Подводит меня туда, - он указал взглядом на боковую аллею, - а друг его посмотрел на меня так... Я не знаю, как, но на меня ТАК раньше никто не смотрел. Говорит, малыш, хочешь провести вечер в обществе двоих мужчин? Посидеть в кафе или баре? Только потом никуда не поедем, и ты ничего не заработаешь. Я подумал - вечер пропал, все равно уже никто не снимет. Как тот петух в анекдоте - не трахну, так согреюсь. Ну, посидели в кафе, потом оно закрылось. Перешли в другое, там сидели уже до утра. Который ко мне подходил, скоро свалил - говорит, вам и без меня хорошо. А тот все угощал меня, рассказывал что-то и уговаривал не заниматься ЭТИМ. Он и не лез ко мне. Я сам его совратил, можно сказать. Отсосал у него прямо на асфальте в каком-то дворе. А он потом шел и сокрушался, зачем мы это сделали? Мне еще пришлось тачку оплатить, чтобы его довезли до гостиницы. Он на угощение все имеющиеся при себе деньги потратил, как выяснилось...

     - Он не питерский? - перебил Славка.

     - Москвич. Адрес и телефон мне свой оставил. Только я выбросил. Зачем, думаю? Может, он всем мальчикам одно и то же мелит? А он потом разыскал меня, спустя полгода. На этом же самом месте. Специально отпуск взял, из Москвы приехал, ходил сюда, как на работу. С тех пор мы вместе. И поверишь ли, Мурашик, мне никто, кроме него, не стал нужен. Все отпало само собой. Мы любим друг друга. Не знаю, способен ли ты это понять...

     Женька замолчал и опять достал сигареты.

     - Ты говоришь, он москвич, - заговорил Славка, когда они закурили, - Так как же вы жили все это время? Он там - ты здесь.

     - Да очень просто! Неужели для того, чтобы любить друг друга, нужно непременно жрать из одной миски? Да, мы виделись в месяц раз, а то и в два. Но каждая встреча была праздником. По телефону общались каждый день, и я чувствовал, я знал, что нужен ему. Я знал - случись что со мной, и он примчится.

     - Ты говоришь, он мужик? Сколько ему лет?

     - Полтинник почти. Ну, и что?

     - Да так, - пожал плечами Славка, - Кому что нравится, конечно, но все-таки...

     - А ты никогда не задумывался, почему нас не любят? - перебил его Женька, - Я не говорю о хамье тупорылом или гомофобах - с ними все ясно. Но нас не любят нормальные, даже интеллигентные люди. Да потому, что мы ведем себя, как самые настоящие пидовки. По другому не скажешь. Тусуемся с себе подобными, все разговоры и дела - по теме. Ну и чем ты, в таком случае, лучше тупого мужлана, который приходит на дискотеку потереться о какую-нибудь такую же скотоподобную маруху, и тут же отдрюкать ее в кустах? Он не гей, а ты гей? А какая разница? Да обоим вам надо одно и то же, только по-разному, но любить вы не способны или не стремитесь. Ты знаешь хоть одну пару голубых ребят, которые не только трахаются, а действительно любят друг друга? А я его люблю! Люблю его сильные руки, его мужественную грудь, каждую его клеточку. И по жизни я чувствую себя уверенней оттого, что рядом сильный, мудрый, опытный мужчина, который научит, утешит, и поддержит, если надо. Был бы ровесник - такого бы не было. У натуралов проще - образовывается семья, рождаются дети. Они растят их, и сами взрослеют рядом с ними. Мы этого лишены. Поэтому, мне кажется, что любимый мужчина всегда должен быть старше. Или ты старше, но обязательно кто-то либо старше, либо мудрее. Чтоб кто-то кого-то поднимал до своего уровня. В древней Греции такие отношения между мужчинами и мальчиками считались нормой. Но эти мужчины не только трахали этих мальчиков. Они их воспитывали, учили, любили их, а не использовали, как кусок мяса.

     - Ну, а как же теперь? Ты уезжаешь, а он остается?

     Впервые за все время их беседы Женька погрустнел.

     - Я готов был остаться тут ради него, но он сам уговорил меня лететь. Он искренне желает мне добра, и действительно меня любит, раз готов пойти на жертву ради меня. Любовь, Мурашик, - глубокомысленно завершил Женька, - это не когда к себе, это когда от себя.

     - А твоя мать знает, что ты такой?

     - Да, - твердо ответил Женька, - И я не только люблю ее, как сын, я ее уважаю. И маму, и тетку, ее сестру. Они вдвоем вырастили нас с братом без отца, у которого хватило подлости только сделать нас в эту помойку. Мама с теткой спасли нас. Я с раннего детства знал, что не буду здесь жить. Мама мне говорила открытым текстом, что эта страна варваров и хамов, а мы будем жить среди совсем других людей, надо только потерпеть.  И главное, об этом никто не должен знать. Если кто-то проговорится хотя бы раз, мы останемся тут навсегда. Вот такую игру придумала. И мне было легче. Я знал, что это все не мое. Я знал, ради чего терплю. Меня же тоже избили в шестом классе, ты помнишь?

     Славка неопределенно пожал плечами:

     - За что?

     - За мой еврейский нос! За то, что я отдавал свои завтраки Монтику и его шобле. Заметь, они не отбирали их у меня, я сам отдавал, Мне не завтраков, мне их было жалко, что они всегда голодные. А они потом пинали меня ногами и приговаривали: «Жри, жиденок». Так мама даже в школу не пошла, когда я рассказал ей об этом. Она только прочла мне в слух Кровавую шутку Шолом Алейхейма и сказала, чтобы я сам решил, как поступить. И так было всегда. Я терпел. А насчет этого... Она очень огорчилась, когда я ей признался, но сказала, что я ее сын и всегда им останусь. Предостерегла только от беспорядочных связей. А когда один раз неожиданно пришла домой, а у меня был Руслан - даже не постучалась в комнату, сидела на кухне. А когда мы оделись и вышли, предложила всем вместе попить чаю. Была с ним приветлива, как со всеми гостями. У меня золотая мама!

     - Так вы что, с Русланом больше не увидитесь?

     - То, что не станем любить друг друга меньше - я уверен, а увидимся теперь, скорее всего, не скоро, - грустно ответил Женька, - От России до Америки значительно дальше, чем от Питера до Москвы. Но придет время, и он прилетит. Мы зарегистрируем наши отношения и будем вместе всю жизнь. Я сделаю все возможное для этого!

     - А он сам-то хочет?

     - Как он может не хотеть? И потом, он честный человек, а в России честно можно только сдохнуть. Просто сейчас не может. По личным обстоятельствам.

     - Женат?

     - Нет, он тоже гей. У него мать к постели прикована, он ухаживает за ней...

     Неожиданно взгляд Женьки остановился в одной точке. Он улыбнулся и приветственно поднял руку. У входа на боковую аллею стоял подтянутый моложавый мужчина и тоже улыбался ему. И потому, КАК они улыбались друг другу, Славка почувствовал, что все, что рассказывал ему Женька - правда. По другому быть не могло - ТАК могли улыбаться друг другу только любящие люди.

     - Ну, прощай, Мурашик, - протянул ему руку Женька, вставая, - Так выходит, что мы с тобой больше не встретимся. Желаю тебе найти свое счастье.

     И пожимая Славкину ладонь, добавил доверительно:

     - Мой тебе искренний совет - вали отсюда. Ты сумеешь жить в цивилизованном обществе. Я тебе говорю.

     Славка видел, как они обнялись и коротко поцеловались, как пошли рядом о чем-то болтая, как человек распахнул дверцы припаркованного у боковой ограды Лексуса, они сели, и машина, сорвавшись с места, замигала поворотником у перекрестка на Невском.

     Он сидел, как оглушенный, оказавшись невольным свидетелем какой-то совсем другой жизни, где другие понятия, другие оценки, другие приоритеты - все другое. И это, не смотря на то, что эти люди здесь, рядом. И открыл ему эту жизнь бывший одноклассник. Тот, с кем он проучился бок о бок девять лет, видел каждый день, общался с ним и не знал, чем тот жил на самом деле. И сейчас серебристый Лексус умчал его в совершенно другую реальную жизнь, так не похожую на ту, которой жил Славка.

     Нельзя сказать, чтобы он был наивным, но услышав такое от своего же одноклассника со всей прямотой и беспощадностью, был подавлен. И главное, вспоминая разговор, ловил себя на том, что и ему приходили в голову подобные мысли. Пусть не столь категоричные, но приходили. И ему было неуютно от постоянной лжи и лицемерия. И его возмущало стремление каждого использовать хоть мизерную, хоть ничтожную власть, чтобы не помочь человеку, а унизить, подчинить себе, даже поиздеваться. И ему была противна злоба и нетерпимость. Неужели все действительно так?

     Задумавшийся Славка очнулся оттого, что почувствовал на себе взгляд. Причем, довольно пристальный. По аллее расхаживал парень лет тридцати, временами косясь на Славку. Он тоже посмотрел на парня.

     «Есть контакт...» - вспомнилась ему Женькина фраза.

     Славка поднялся и пошел рядом.

     - Как у тебя с местом? - спросил парень, как бы продолжая разговор с полуслова.

     - Есть, - ответил Славка,

     - Комната? Квартира?

     - Комната, но все надежно. Мать должна через час уйти в ночную, а соседей нет.

     - Далеко отсюда?

     - Не очень. За Витебским вокзалом. Можем дойти пешком до Литейного, а там на трамвае...

     Во время разговора Славка рассмотрел парня и не пришел в восторг. Дело было даже не в том, что того нельзя было назвать красавцем. Было в его облике и манерах что-то двуличное, отталкивающее. Губы все время улыбались, интонации голоса оставались индифферентными, а холодные глаза смотрели цепко и оценивающе.

      «Да ладно, - мысленно успокоил себя Славка, - на раз сойдет. За этим ведь сюда и пришел».

     Парень задумался на какое-то время, а потом полувопросительно полуутвердительно произнес:

     - Поехали...

     Всю дорогу, пока шли по Невскому и ехали в трамвае, они молчали. Славка продолжал украдкой рассматривать парня, стремясь разбудить в себе определенный интерес, но не чувствовал даже легкого возбуждения. Что обрести желанного друга не вышло, он уже понял, но теперь начинал сомневаться, получится ли у него вообще хоть что-нибудь?

     - Ты актив или пасс? - осмелился спросить Славка, когда они вышли из трамвая.

     - Уни, - буркнул парень, не поднимая головы.

     Так же молча дошли до Славкиного дома.

     - Нам сюда, - кивнул Славка на ворота.

     Парень остановился, и подняв на него цепкий взгляд, спросил:

     - Ты уверен, что в квартире никого?

     - Могу проверить, - пожал плечами Славка.

     - Тогда сходи, - приказал парень и добавил, - Были б мы ровесники... А так ... никто не поверит, в случае чего, что я твой школьный приятель.

     - Я уже армию отслужил, - немного обиженно сказал Славка.

     - Хорошо сохранился, - заметил парень с ядовитой усмешкой.

     - Жди здесь, - пожал плечами Славка.

     - Я там подожду, - парень кивнул на скверик за углом противоположного дома, - Выйдешь, махнешь, если все в порядке.

     Славка пошел домой. В квартире действительно никого не было. Однако легкий запах кухни, смешавшийся с едва уловимым ароматом любимых духов матери, свидетельствовал о том, что она ушла совсем недавно.

     Славке вдруг неожиданно стало жаль мать. Он представил себе, как она только что прихорашивалась перед зеркалом, как всегда делала перед уходом, как сейчас идет где-то по улице. Маленькая, сухонькая, беззащитная и слабенькая. Идет на пропахшую резиной фабрику, где ей предстоит работать всю ночь в грязном цехе. А он? Приведет сейчас постороннего парня, почти мужика, к которому не испытывает даже ни малейшей симпатии и они будут предаваться утехам в комнате, которую она только что так усердно убирала?

     «А может, не надо?» - подумалось Славке.

     Какое-то тревожное предчувствие завладело им. Вдруг не захотелось выходить из дома, а поставить на плиту чайник и залечь на диван с книгой. Однако сознание, что внизу ждет человек, которому он пообещал вернуться, заставило его спуститься и призывно махнуть рукой.

     Они молча поднялись по лестнице. Войдя в квартиру, парень прислушался.

     - Да нет никого, - успокоил его Славка, - Разувайся, вот тапочки. И проходи в ту комнату. Пива холодного хочешь?

     - Не пью, - отстранено произнес парень, - Может, лучше предложишь душ принять?

     - Да, конечно, - спохватился Славка, - Вон та дверь в ванную. Полотенце чистое я тебе сейчас принесу.

     Парень не торопился, прохаживаясь по коридору и продолжая прислушиваться.

     - Мне надо позвонить, - сказал он, наконец.

     - Пожалуйста, вон телефон...

     Славка кивнул на полку в углу прихожей, где стоял аппарат.

     - Ты, вот что, - не терпящим возражений голосом сказал парень, - иди в ванную первый, а я пока позвоню.

     Славка достал полотенца и послушно последовал в ванную. Он залез под душ и постарался представить дальнейшее, слегка теребя член и пытаясь вызвать возбуждение, но оно не приходило.

     «Да ладно, во рту встанет по любому», - утешил сам себя Славка, вытираясь.

     Он обмотал полотенце вокруг талии, сунул ноги в тапочки и вышел. Парень ждал его на том же месте, посередине коридора. Очевидно, он уже успел позвонить.

     - Иди, - кивнул ему Славка на дверь ванной, - Полотенце справа на вешалке.

     Парень ушел в ванную, и Славка услышал, как зашумела вода.

     Он вошел в комнату, с помощью стула дотянулся до коробки, стоявшей на крышке шифоньера, где были припрятаны презервативы, и достав пару, спрыгнул. Полотенце при этом упало. В отражении стоящего в углу старомодного трельяжа он увидел свое худое длинное тело. Почему-то опять его охватило недоброе предчувствие и опять стало кого-то жалко: то ли мать, то ли себя...

     «Ну, а мать-то причем?» - подумал Славка, растягиваясь во весь рост на диване поверх постеленной простыни и прикрывая живот полотенцем.

     Он ждал. Вот послышались шаги в коридоре, скрипнула дверь...

     «Интересно, он разделся сразу или нет?»

     Славка повернул голову и замер. Парень стоял на пороге комнаты в том виде, как был до ухода в ванную. Он и не думал принимать душ, а тем паче раздеваться. В руках у него был огромный топор. Тот самый, который сосед Виктор Петрович привез с дачи и хранил почему-то под ванной.

     Губы парня теперь не улыбались, а глаза смотрели, как на неодушевленный предмет. Вся поза и действия не вызывали сомнений в намерениях.

     Славка невольно попятился на диване, спуская ноги на пол и пытаясь встать.

     - Ну, что, пидоренок, ты все понял? - проговорил парень все тем же индифферентным голосом, поднимая руку с зажатым в ней топором.

     Славка встал на ноги. Полотенце поползло на пол, он сделал попытку, нагнувшись, поднять его... Но страшной силы удар в подбородок опрокинул его навзничь.

    Славка отлетел назад, и сильно ударившись затылком о стену, упал на диван, теряя сознание...

 

 

  6.

 

     Когда Славка очнулся, солнце за окнами клонилось к закату. Ушибленная голова болела, и слегка поташнивало. Мутным взглядом Славка оглядел комнату. Весь вид ее не оставлял сомнений, что квартира ограблена. Двери шифоньера были нараспашку, белье валялось на полу, вывернуты все ящики трельяжа, серванта, переворошено белье на постели матери.

     Пошатываясь, Славка начал собирать с пола вещи, преодолевая головную боль, накатывающуюся при каждом приседании. Попутно, он тщетно проверял места, где мать хранила что-то представляющее ценность. Ничего не было. Не было ни ее золотых украшений, ни денег, отложенных про запас под стопкой белья, но самой большой потерей для Славки оказался серебряный набор столовых приборов. Это была единственная в их доме антикварная вещь, доставшаяся от бабушки.

     Славка ее почти не помнил. Она жила в деревне в Новгородской области. Когда Славка еще не ходил в школу, мать отправляла его туда на лето. Воспоминания сохранились в памяти отрывочно. Но он запомнил не знавшие усталости узловатые руки бабушки, все время чего-то делающие, ее доброе лицо и глуховатый голос. Помнил, как однажды спросил ее:

     «Бабушка, а почему ты никогда не держишь руки внизу, вот так... - вытянул он по швам свои ручонки, - А все время перед собой?»

     «Так, когда же мне их так держать? - добро рассмеялась бабушка, - Мне, Славенок, дела делать надо. А не было бы у меня дел, я бы и стояла вот так...»

     Она шутливо передразнила его.

     Такой он и помнил свою бабушку, как живчик бегавшую по избе и непрестанно чего-то делавшую. Помнил речку, дядю Ивана, катавшего его на лодке, деревенских ребят...

     Помнил и хмурый дождливый день, когда из детского сада привела его соседка Вера Петровна, сказав, что мама вернется завтра, и весь вечер читавшая потом ему сказки. Помнил вернувшуюся маму, печальную и даже какую-то постаревшую. Помнил и большую коробку, вытащенную матерью из сумки.

     «Вот, сынок, - горько сказала мать, - это приданое тебе от бабушки».

     Он не понял, что такое прид... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4 5 6 7 8


29 декабря 2015

4 лайки
0 рекомендуют

Понравилось произведение? Расскажи друзьям!

Последние отзывы и рецензии на
«НЕТЕРПИМОСТЬ»

Нет отзывов и рецензий
Хотите стать первым?


Просмотр всех рецензий и отзывов (0) | Добавить свою рецензию

Добавить закладку | Просмотр закладок | Добавить на полку

Вернуться назад








© 2014-2019 Сайт, где можно почитать прозу 18+
Правила пользования сайтом :: Договор с сайтом
Рейтинг@Mail.ru Частный вебмастерЧастный вебмастер