Борюся

     Хочу извиниться, что всё описанное не соответствует происходившему. В жизни голые впечатления, а здесь присутствуют мысли, с линии сюжета сбивают. Трудно и там, и здесь, особый талант нужен, а где взять. Вещь редкая, потому одно беспокойство, а польза - почти никогда.
     Ехал из города в пригород, неважно из какого, неинтересно в какой (из обыкновенного, в ещё более обыкновенный). Людей много, притиснуло к окошку, хочешь, не хочешь - смотри. Можно закрыть глаза, чтобы не замечать одинаковое, но некоторых от этого тошнит. Обычно думаю свои мысли, а тут голова «средотачиваться» не хочет. Пришлось смотреть как вдоль дороги «мёртвые с косами стоят». Шутка. Лицо без всякой причины становиться задумчивое, потому как в сон клонит, но я «борюся».
     "Борюся" - так меня единственная жена называла, а я дурак стеснялся. Сейчас бы не застеснялся, лишь бы любила. А тогда конечно сглупил, думал «всё ещё будет». Но как скажет милая «Борюся», так меня и передёрнет, - по настоящему-то я Тихон. Надо было пренебречь, со временем привык бы, тем более что это нечасто происходило: при особой близости, или во время алкогольного праздника.
     Знакомые хихикали, мне и это не по нраву. Какой же я был избалованный. Молодость глупа, а зрелость ещё глупее. Хорошо сказал, афористично, как Гоголь. Не зря он женщинам не доверял, один по жизни путешествовал, оттого и «Мёртвых душ» столько написал. Может и я напишу, хоть сколько-нибудь.
     Стал над собой работать, чтобы спокойнее к жизни относиться. А тут новые новости. Пришло анонимное письмо от рыжего одноклассника, где он сообщал факты, что милая моя с нашим физруком Борисом Ивановичем встречается и время проводит. Мне бы не обращать внимания на идиотов, тем более рыжих, а я после каждого «Борюсика» цепенел, во мне жизнь прекращалась. Как представлю, что теперь в соревновании надо участвовать, так делать ничего не могу, ни на что не способен становлюсь. Какая женщина стерпит. А я, испытывая постоянную боль души и пустое нетерпение тела, постепенно превратился из человека глупого в человека несчастного. Дошёл до того, что стихи стал почитывать, а над некоторыми мог и всплакнуть:
          …Что ж! Камин затоплю, буду пить...
          Хорошо бы собаку купить.
     Мне бы собаку, побольше которая, чтобы Борису Ивановичу ногу отъела. А то ведь у самого и жена, и дети в школу ходят, а он из меня «Борюсика» делает. А ещё педагог. Стрелять таких педагогов надо, чтобы они наших жён не трогали, наших детей не лишали детства беззаботного. Пусть у меня нет детей этих, зато у других есть, и даже не по одному.
     Невесело было, а теперь ещё хуже, но и поделом, сам виноват. Мы всегда сами виноваты, даже когда не виноваты, как у Достоевского. Он из-за женщины на каторгу попал, в рассудке повредился. А Ницше, которого знакомая девица плёткой так била, что он потом написал «Идя на свидание, не забудь…». Мы то с вами знаем про что нельзя забывать. Толстой, который Лев, из-за жены пропал, она его из дома без вещей выгнала, практически голого. А ведь хороший мужик был, работящий. Но это всё лирика и отвлечения. Как у Пушкина: «У нас теперь не то в предмете, мы лучше поспешим...» И у нас в предмете другое, и мы тоже спешить давайте.
     В тот злосчастный день освободили с работы досрочно, за хорошее поведение. Шутка. Рядом что-то рыли, сломали электричество, а у нас без света ничего не происходит, даже днём. Опять враньё. Просто взял и ушёл, потому что надоело!
     У милой моей отпуск за прошлый год пропадал, так она его взяла и сидела, как беззаботная пенсионерка, дома. Иду, радостный такой, сейчас, думаю, тихонько подкрадусь и скажу что-нибудь ласковое в самое ушко.
     Дверь хорошо открыл, неслышно, на четвереньки встал, чтобы смешнее. На кухне никого не обнаружил, на столе коньяк и зефир в шоколаде. Вернее, самого зефира нет, но пустая коробка ещё пахнет. Зато коньяка оставалось,- выпил весь. Не из желания выпил, для смеха, - явлюсь на четвереньках, да ещё пьяный, - хохма. Похоже на Ильфа-Петрова, они из-за женщин тоже неслабо куролесили.
     Как человек неприспособленный к алкоголю, здорово захмелел, не мог понять куда ползти, чтобы смешнее. Шарюсь по квартире, о тапочки запинаюсь, весь на четвереньках, похрюкиваю для большего комизма. Две комнаты прошёл - никого. Ещё две - никого. Ещё сколько-то - прежнее отсутствие живых людей, - один я. Вспомнил, что в квартире всего две комнаты, оторопел, в небо гляжу, чтобы по звёздам ориентацию понять, узнал потолок, догадался, что в коридоре плутаю. Намочил голову, но трезвости не почувствовал. Ползу дальше: пьяный, мокрый, заглянул в зеркало - это что-то.
     В гостиной никого, в спальне телевизор, под музыку лёгкую эротику показывает. Всегда в рабочее время всё интересное, а вечером чепуха, чтобы спали вовремя и работу не пропускали. Крадусь, дверь головой открыл, как умные собаки делают. А диван высокий, с пола не видно, что там, где ноги лежат, где голова находится. Нога необходимее, чтобы за пяточку, тихонько куснуть, соответственно настроению шутливой грубости.
     Увидел, стал примеряться, а нога чужая. Во-первых, размер не тот, во-вторых размер не тот (очень большая), в-третьих - ну совсем не такая (размер не тот). Я почти всё понимал, а вот что делать, чтобы соответствовать заявленному образу, до выяснения неинтересных подробностей, не соображу. Коньяк мозг тормозит, движению мысли не способствует.
     Всё-таки решил на ноги подняться, произойти из обезьяны в «человеки». Говорят, что Дарвин придумал «происхождение» глядя на жену, и она его за это била палкой, той самой, из-за которой эволюция сдвинулась. Хорошо, что у меня не было палки, я бы, наверное, убил Бориса Ивановича насмерть, а в тюрьме плохо кормят.
     Они меня сначала не видели, а я их видел отчётливо. Но потом меня заметили, а я сделал вид, что не видел их отчётливо, пока меня не замечали. Это нарочно, иначе мне, как «жентельмену», после того что видел, нужно было без промедления обоих задушить.
     Молчим. Пауза как в театре, только не поймёшь кто зритель, кто артист. «Ху из ху», - как сказал бы любой англичанин. Нужно слово молвить, и это должно звучать гордо, а я на четвереньках. Стал подниматься, происходить в «человеки», но получалось не очень - Шекспир в любительском театре. Нашёл точку опоры, уже на ногах, хоть и штормит. Они-то вообще лежат, так что смотрю сверху, гордо и неприветливо, как буревестник, реплику придумываю. И Горький от женщин натерпелся, хотя никогда не был глупым пИнгвином. Он бы, наверное, такое сказал, что мало не показалось. Но я не он, знаю, что от моих слов много зависит: моя жизнь, их жизни, весь мир вокруг. Враньё! Знаю, что от моих слов ничего не зависит, но и молчать нельзя. Диалектика.
     «И ты Брут?», - цитату вспомнил. Смутились. Как назло, в голову больше ничего не приходит. «Молилась ли ты на ночь?», - спросил вкрадчиво. Он в смятении, она в ужасе. «Этого не забудут», - подумал и ударился обо что-то лицом. Рука соскользнула.
     Получилась пауза и маленький антракт. Когда мои глаза открылись, нить сюжета потерялась совершенно, про что первое действие не помню, всё в тумане. «Белые ночи» и Фёдор Михайлович за спиной посмеивается, руки потирает. Они уже оделись, окружили, делают вид, что только пришли. Знаю, что обман, но подробностей не вспомню. То ли топор искать, как Фёдор Михайлович намекает, то ли анекдот рассказывать. Решил говорить околесицу, как сумасшедший Гамлет, а там видно будет.
     «А что у вас душно, как в спортзале?» Он молчит, она смотрит, я на полу запонки ищу, хотя у меня все рубашки на пуговицах. Аллегория. Выдержал паузу, аплодисментам дал утихнуть. И снова. «Как приятно прийти с работы усталым...»
     Тут ведь не сами слова важны, а как их произнести. Артист скажет «кушать подано», а у зрителей слёзы на глазах. Я от коньяка в ударе был, собственный голос слышал, поражался загадочной красотой гласных и зловещей глубиной шипящих.
     Она молчит, он смотрит, я на потолке трещины ищу и не нахожу, хотя они есть. Никакой аллегории. Сам весь красивый и подтянутый, как Каратыгин или Озеров. Как они оба, вместе взятые. Оставалась последняя фраза и занавес. Не получилось, не вспыхнул порох, творческий кризис произошёл. Паузу держать не могу, лицо сводит, - артисты про такое говорят «зажим». Пробую первое попавшее, в надежде, что не заметят. «Почему зефира не оставили, я тоже сладкое люблю». Ерунду сказал, - заметили.
     Она запонки ищет, он трещины считает, а меня в сон клонит, но я «борюся». Молчим. Прямо перед собой разглядел две коробки конфет. Обе открыты и съедены одинаково, - наполовину. А мысли по-прежнему отдельные от ума, я их будто по «Радио-1» слышу. Представляю, как он её из рук кормит и сам из второй коробки лопает. Хотел попробовать из чего начинка. Промахнулся. Все четверо смеются. Пошёл на хитрость, потянулся к правой, взял из левой. Получилось. Без начинки, из целого шоколада, твёрдые и невкусные. Заболел зуб. Вспомнил Гоголя и почти закричал: «Пошли вон дураки».
     Тут Борис Иванович начинает хохотать, а у милой моей так просто истерика. И вот сижу я на полу, в этом дурдоме, единственный вменяемый, а в телевизоре начинается передача познавательная про чудеса магии, третий глаз, четвёртое измерение и прочее. Я в теме, с детства обожаю, книг две полки насобирал. Хочется послушать, себя проверить, и может быть пристыдить. Пробираюсь на тех же четвереньках к телевизору, сажусь на пол, прислонившись к высокой кроватной спинке, и под убедительный рассказ матёрого экстрасенса благополучно засыпаю...
     Проснулся в электричке, еду из города в пригород, вспоминаю невесёлую свою жизнь, и одна мысль не даёт покоя: если бы в тот злосчастный день не выгнал всех вон, если бы нашёл слова человеческие, не подтолкнул к дальнейшему непоправимому. Чего я добился этой выходкой, нетактичным своим поведением?
     Теперь Борюся и жена моя бывшая ни от кого не прячутся, живут в нашей квартире, свою он детям оставил (благородный, сволочь). Временно перебиваюсь в пригороде, товарищ пустил на летнюю дачу. На работу добираюсь электричкой, питаюсь в столовой, похудел на шесть кг., к зиме обещали комнату в общежитии.
     Теперь, претерпев от судьбы, находясь в перманентной печали, имею стартовый капитал и надёжную предпосылку для написания главной книги, которая прославит не меня только, но и детей моих, пока ещё не рождённых. Готова лишь половина первой главы, вернее половина половины. Но все, кому читал, говорят, что текст очень силён. Книга получится толстая, возможно придётся делить на несколько томов, но её сможет прочитать любой, потому что она будет выложена для бесплатного скачивания на главные сайты. Буквально на следующий год её включат во все букеровские списки и школьную программу старших классов. Для малышей миллионным тиражом выйдет хорошо иллюстрированный детский пересказ. Пронырливые папарацци будут безуспешно охотиться за личной жизнью загадочного меня, выдумывая всякую ерунду и зарабатывая на собственных разоблачениях. Книга будет переведена на все живые и неживые языки планеты, её общий тираж превысит живущее население. Космические зонды, рассылающие весточки с Земли в самые отдалённые космосы, будут содержать цифровую копию...
     И вот сижу я на чужой веранде, глядя через расколотое окно в осенний сад, и думаю простую такую мысль: «Как же мне повезло и достоин ли я такого счастья?»

 Васько Фёдор Фёдорович

x

Иллюстрация к: Борюся