Василий Иванович

                                                                         В.И. Брусу, человеку и пароходу.

     Явился на свет Василий Иванович в Латинской Америке. В самом нежном возрасте был вывезен во Владимирскую губернию, где потом и родился. О своих родителях не рассказывал, но они, несомненно, были. Иначе придётся предположить, что Василий Иванович упал с неба, а это антинаучно.
     Когда увидел фильм братьев Васильевых «Чапаев», то сразу догадался, что это про него. Василий Иванович не делал из секрета, и с ним никто не спорил. Он знал наизусть все анекдоты о себе, впрочем, половину из них сам же и придумал. Написал автобиографию, но гражданская война это вам не прогулка в парке. Многие ещё есть, которым правда жизни - ком в горле. Рукопись пропала, и до нас дошли лишь два небольших фрагмента. Но даже по ним можно получить неслабое впечатление о том удивительном времени и замечательных людях, сделавших то, что они сделали.

1.
     «…Вызывает Василий Иванович к себе в штаб Петьку, хватает без предисловия за шиворот, и ласково спрашивает:
     - А ты никако, щучий сын, стишки тискаешь, контра?
     Опешил Петька, слова не сразу нашёл, но виду не показывает:
     - Да я, Василий Иванович, не по-настоящему. Я их карандашом пишу на непрочной бумаге, а потом мы с бойцами из них папиросы курим.
     - Твои оправдания смешны, - оборвал строгий командир и родной отец, - читай анафема непрочные стихи свои, пока маузер чистить буду!
     - Помилуйте, Василий Иванович, я этого не умею. У меня от вражеских пуль рот неправильно закрывается, дикция и гласные напрочь отсутствуют.
     - Миловать тебя не буду, на это есть другие комиссары.
     А дальше без предупреждения прочитал Петьке свои, недавно написанные. Прочитал громко, с выражением, на монгольском языке прочитал. Он этот язык с детства помнил, его бабушка по дедушкиной линии была из монголо-татар.
     Удивился Петька очень, его рот, впервые за долгое время похода, закрылся как положено человеческому лицу. Выхватил всегда готовую к бою шашку, и одним ударом разрубил командирский стол. Трофейная мебель из княжеского имения какое-то время думала, как упасть чтобы соответствовать родословной, но ничего не решив, попросту развалилась на две неравные части. Василий Иванович едва успел подхватить испуганный стакан, содержимое которого с прицельной точностью плеснуло в карту боевых действий.
     - Василий Иванович! – кричал Петька, - теперь я все стихи, которые напишу до конца своей, может быть недолгой, жизни, посвящаю вам, боевому командиру и невиданному поэту.
     Тут и Василий Иванович не выдержал. От выстрела шарахнулись подглядывавшие в окна красноармейцы, а пуля ударила в середину петькиного лба и отскочила. Убойная сила в ней напрочь отсутствовала. Василий Иванович выстрелил ещё, скорее по привычке, чем из желания. Фокус повторился. «Видно время погибнуть ещё не настало»,- думал Петька, незаметно задвигая под половицу, оставшуюся после разборки оружия запчасть…»

2.
     «…После тяжёлых боёв или долгого бездействия Василий Иванович любил купаться. Если рядом не было речки или озера, он брал с собой Фурманова, и они скакали сломя головы, пока не встречалась водная преграда. Василий Иванович въезжал в воду, пока она не доставала лошадиного живота, взбирался на седло и прыгал прямо в бурке в самую глубину, с шашкой наголо, на случай внезапных врагов. Фурманов, наоборот, раздевался до пляжного вида, и плескался вблизи берега, не выпуская из левой руки деревянную кобуру маузера. Правой он придерживал очки, без которых не видел совсем ничего.
     После купания, оставаясь мокрым, Василий Иванович сочинял стихи о морских стихиях. Фурманову вменялось в обязанность затачивать карандаши. Василий Иванович, в ожидании рифмы, часто грыз их или просто ломал сильными пальцами. Когда бронзовое тело командарма высыхало, вдохновение прекращалось, и они снова купались.
     Если по дороге удавалось отыскать «белого», всё становилось гораздо увлекательнее. Василий Иванович принимался шалить, а Фурманов, после каждого нырка, тревожно спрашивал:
     - Я в очках нырял, или как.
     Василий Иванович обычно отвечал «Или как», и почти тонул от смеха.
     В тот день отдыхали на Урал-реке. Когда пущенное в расход «белое» усеивало весь окрест, а целых карандашей не осталось ни одного, Василий Иванович совсем перестал выходить на берег. Фурманов в это время спал на берегу, спал едва одетый, едва заметный на бледном песке, едва живой от жары, от Василий Ивановича с его стихами, от самого себя, в конце концов. А Василий Иванович, только что родивший новое гениальное, загорелся поделиться. Вдохновенно прочитал единственному зрителю, но тот не восхитился, а лишь всхрапнул и перевернулся на другой бок.
     Тогда Василий Иванович, чтобы вызволить потерявшего революционную бдительность заместителя из объятий Морфея, хлопнул ладонью своей по воде. А своя ладонь у Василий Иванович такая, что мелким бойцам лицо без остатка закрывает, даже сжатая в кулак или кукиш. Стремительно всплыли вверх животами находившиеся вблизи рыбы и вражеские шпионы-аквалангисты, а Фурманов, убеждённый о начале боевых действий, поразился своему неуставному виду и стремительно нырнул с берега, а вернее в берег. Когда через мгновенье очнулся-таки в воде, ему показалось, что его не было на Земле очень долго.
     - Я в очках нырял, или как, - голова Фурманова возникла буквально рядом.
     Это было так неожиданно, что Василий Иванович, против обыкновения, ничего не сказал. Приготовленная фраза застряла в горле, он стал тонуть, и на самом деле утонул. А спасти было некому, потому что Фурманова срочно вызвали в штаб. Вызвал сам Василий Иванович, и приказ, как это иногда случается, пришёл не то чтобы с опозданием, а скорее не вовремя. Получилось, что Василий Иванович сам себя… Не знаю какое слово поставить дальше. Не буду ставить никакого. Да разве и могло произойти по-другому. Кто мог справиться с этаким героем, кроме самого героя. Вечная память и мраморный памятник до неба…»

     Теперь Василий Иванович живёт в Витебске. У него нет ни усов, ни бурки, ни коня. Как и все ездит на трамвае и автобусах. Как оказался там, где оказался, - не помнит. Может быть Урал-река где-то внутри Земли соединяется с Западной Двиной, может что другое. Умом Россию не понять, да и не надо этого делать. Многие пробовали - ничего хорошего не получилось.

 Васько Фёдор Фёдорович

x

Иллюстрация к: Василий Иванович