ПРОМО АВТОРА
Вова Рельефный
 Вова Рельефный

хотите заявить о себе?

АВТОРЫ ПРИГЛАШАЮТ

Ялинка  - приглашает вас на свою авторскую страницу Ялинка : «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Тома  Фортуна - приглашает вас на свою авторскую страницу Тома Фортуна: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Евгений Ефрешин - приглашает вас на свою авторскую страницу Евгений Ефрешин: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Серго - приглашает вас на свою авторскую страницу Серго: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Ялинка  - приглашает вас на свою авторскую страницу Ялинка : «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»

МЕЦЕНАТЫ САЙТА

Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
kapral55 - меценат kapral55: «Я жертвую 10!»
kapral55 - меценат kapral55: «Я жертвую 10!»



ПОПУЛЯРНАЯ ПРОЗА
за 2019 год

Автор иконка Сандра Сонер
Стоит почитать Самый первый

Автор иконка Юлия Шулепова-Кава...
Стоит почитать Дети войны

Автор иконка станислав далецкий
Стоит почитать Жены и дети царя Ивана Грозного

Автор иконка станислав далецкий
Стоит почитать Возвращение из Петербурга в Москву

Автор иконка Олесь Григ
Стоит почитать День накануне развода

ПОПУЛЯРНЫЕ СТИХИ
за 2019 год

Автор иконка Олесь Григ
Стоит почитать Города

Автор иконка Олесь Григ
Стоит почитать Над белым утром

Автор иконка Олесь Григ
Стоит почитать Как с утра тяжелый снег похоронил

Автор иконка Олесь Григ
Стоит почитать Монологи внутреннего Париса

Автор иконка Ялинка 
Стоит почитать Заблудилась...

БЛОГ РЕДАКТОРА

ПоследнееПомочь сайту
ПоследнееПроблемы с сайтом?
ПоследнееОбращение президента 2 апреля 2020
ПоследнееПечать книги в типографии
ПоследнееСвинья прощай!
ПоследнееОшибки в защите комментирования
ПоследнееНовые жанры в прозе и еще поиск

РЕЦЕНЗИИ И ОТЗЫВЫ К ПРОЗЕ

Вера СенароваВера Сенарова: "Юлия, спасибо, что делитесь в своём рассказе о тяжёлой жизни простых л..." к произведению Надо сажать картошку!

Вера СенароваВера Сенарова: "Да, только молитвы к Творцу - Богу Троице умиротворение.... Спасибо." к произведению Осенняя гамма чувств

СлаваСлава: "Весьма познавательный рассказ. Браво!" к произведению А.Посохов "Не надо врать!"

Вова РельефныйВова Рельефный: "Сайт нуждается в финансировании, которого нет) Поэтому он и не работае..." к рецензии на Проблемы с сайтом?

СлаваСлава: "Браво автору!" к произведению Открой!

egrfsdhgdfshfgggdhggggggegrfsdhgdfshfgggdhgggggg: "liveinternet.ru/users/sanathan/post504411809/" к рецензии на Как найти работу в современном мире

Еще комментарии...

РЕЦЕНЗИИ И ОТЗЫВЫ К СТИХАМ

Василий ШеинВасилий Шеин: "великолепно...замечательный поэтический слог и чуд..." к стихотворению Белоснежная дорога

Климентина ЧугункинаКлиментина Чугункина: "Очень красивое стихотворение!" к стихотворению Возьму я в руки карандаш...

СлаваСлава: "Актуально и точно !" к стихотворению А.Посохов "Заяц и телевизор" (басня)

СлаваСлава: "Совершенно верно!" к стихотворению А.Посохов "Козёл с деньгами" (басня)

СлаваСлава: "Браво автору!" к стихотворению Белый снег…

СлаваСлава: "Всегда приятно читать такие стихи. Благодарю за по..." к стихотворению Ворвалась зима, увы, неизбежность

Еще комментарии...

Полезные ссылки

Что такое проза в интернете?

"Прошли те времена, когда бумажная книга была единственным вариантом для распространения своего творчества. Теперь любой автор, который хочет явить миру свою прозу может разместить её в интернете. Найти читателей и стать известным сегодня просто, как никогда. Для этого нужно лишь зарегистрироваться на любом из более менее известных литературных сайтов и выложить свой труд на суд людям. Миллионы потенциальных читателей не идут ни в какое сравнение с тиражами современных книг (2-5 тысяч экземпляров)".

Мы в соцсетях



Группа РУИЗДАТа вконтакте Группа РУИЗДАТа в Одноклассниках Группа РУИЗДАТа в твиттере Группа РУИЗДАТа в фейсбуке Ютуб канал Руиздата

Современная литература

"Автор хочет разместить свои стихи или прозу в интернете и получить читателей. Читатель хочет читать бесплатно и без регистрации книги современных авторов. Литературный сайт руиздат.ру предоставляет им эту возможность. Кроме этого, наш сайт позволяет читателям после регистрации: использовать закладки, книжную полку, следить за новостями избранных авторов и более комфортно писать комментарии".




ДЕНЬ ЩЕКОТУНА


Виталий ИСАЧЕНКО (Ильич) Виталий ИСАЧЕНКО (Ильич) Жанр прозы:

Жанр прозы Юмористическая проза
1574 просмотров
0 рекомендуют
1 лайки
Возможно, вам будет удобней читать это произведение в виде для чтения. Нажмите сюда.
"... – Господин майор! Как вы сегодня прекрасно выглядите! Краса-авчи-ик! Не отщекоти-ите мою бабушку? – скомплиментировав, вопросительно оформила просьбу она... Она-а-а – Све-етка-а-а!.."

фоне сопения, не стал вилять Витек, – А как прикажешь поступать(?!), если я-я-я ста-а-ароста ку-урса-а!!!

 – Да не базлай ты в ухо, паскуда! Вдруг да перепонка того… Лопнет… вдруг, – осерчал я, – И без того тошнехонько!.. Ну сдал и сдал… Кто б в том сомневался. Всем ведомо, что ты то-о-от(!!!) еще стукачище!

 – Меня должность к тому обязывает, – торопливо оторвав седалище от моей кровати и отсеменив на несколько шажков, заоправдывался Витяра, – Знали б как нам – старостам – туго! Мы ж будто курицы на вертеле меж двух огней! А в наших грудях ведь тоже сердца ранимые! Может, еще и поранимей, чем у простых курсантов!..

 – Да пошел ты на-а буй, сердобольный ты наш! – прервал я мигом опостылевшую демагогию…

 Спустя несколько минут побрившийся, умывшийся и фасонисто приодевшийся Витька Витькин робко окликнул меня от двери:

 – Вениамин, обижаешься?

 – На дураков обижаются только дураки, – сформулировал я только что взбредшую в голову новизну.

 – Понятно, – промямлил мозгокрут с особо ранимым сердцем, – Так как насчет занятий?

 – Пошел в пуфик, – вяло отмахнувшись, напутствовал я.

 – Как я понял, не идешь, – с неким сожалением констатировал гребаный староста, – Чем объяснишь?

 – Разуй шары! – психанул я, – Не видишь(?), подыха-аю!.. Передай всем, что я тяжело заболел!

 – Чем? –донесся робкий глас.

 – Да хоть чем! – выдал мой воспаленный разум, – Сам придумай! Ты же староста, тебе и карты в руки!

 – Хорошо, придумаю, – заверил Витек.

 – В добрый час, – сменил я гнев на милость, – Ветра попутного в парус, Синдбад...

 

 Я отлеживался день напролет, тщетно ожидая хотя бы маломальского прилива сил…

 

 К потемкам возвратившийся с занятий Витькин сварганил поджарку из стейка восточноевропейского торопыги.

 Я кормился не вставая с кровати…

 На десерт заботливый староста подал покупную пиццу с картофельной ботвой и терпкий самодельный сок придорожного лузера.

 Надо отметить, витькина бабка по материнской линии – Марфа-то Федуловна – с ранней весны и до глубоченной осени с канистрами в руках и походной соковыжималкой за хрупкими плечиками шарилась вдоль автострад в поисках этих самых лузеров…

 Витек был радушен и неимоверно услужлив, и я душевно оттаял, без малого окончательно совладав с за день накопившейся на усердного доносчика злобой…

 – Ну как там? – наконец-то нарушил я молчание, дождавшись, когда Витькин уберет посуду с моего одеяла, смахнет крошки и освежит мое лицо влажной салфеткой.

 – Ректор обозвал тебя мудаком, – с прискорбием в голосе поведал занявшийся мытьем тарелок мой двуличный приятель, – А еще посулился публично на плацу спустить с тебя штаны и собственноручно вставить в твою кособокую жопу шлагбаум от автопарковки…

 К теперешнему удивлению, я принял озвученные Витькиным ректорские намерения за чистую монету и, представив себя на виду всего личного состава согнутым в букву «г» с позорно торчащим из голой задницы полосатым шлагбаумом, вскипел несказанно, незамедлительно накинувшись на своего одновременно и благодетеля, и погубителя:

 – Откуда Чувак узнал о кособокости моих ягодиц?!! Ты, свинтус, настучал?!!

 – Оттуда! – донеслось от раковины, – Не надо все ордена и медали вешать на меня!..  Да о твоей аномалии весь личный состав в курсе: и мужики, с которыми ты в гарнизонной бане моешься; и бабы, которые из своего отделения сквозь дыроватые стены за нами подглядывают!

 Мне что, учебного процесса мало?! Совсем что ли ополоумел(?), чтобы о побочной мелочевке наверх докладывать!

 И с чего бытует мнение(?!), что в коллективе непременно оди-ин(!!!) стукач! Да их может быть хоть весь коллектив! Заметь, в полном составе!

 – Теоретически, – высказал я.

 – Порнографи-ически! – взвился над грудой посуды мой оппонент, – Бля, сами через одного стучат, а пальцами в старосту тычут: подле-ец, мол, подо-о-онок! Да шли бы вы – бараны позорные – со своей уродской теорией в блевотину!

 – Ладно, угомонись, – смягчился я, – Давай по делу.

 – А что по делу? – подбоченившись, нагловатым тоном произнес этот несносный Витька Витькин, – Дела у прокурора, а у нас делишки.

 – Не паясничай, – посоветовал я, – Рассказывай. По сути. Выперли меня с Верхних курсов?!

 – Нет, – успокоил Витькин, – За тобой, как и прежде, недельная уборка преподавательского сортира и… И свободен как дятел в полете!.. Если, конечно, завтра выйдешь на занятия, а не послезавтра… А если просрочишь, все – амба! Вылетишь за ворота со шлагбаумом в заднице!.. Усек?..

– Усек, – ко сну грядущему утомленно переворачиваясь фасадом к стене, буркнул я…

 

 Завтрашний день, как ни прискорбно, не ознаменовался моим появлением в учебных аудиториях, и послезавтрашний протянулся в постельном режиме… И тому причиной так и не отступивший невероятной мощи телесный упадок!

 Я, страшенно депрессируя, переваривал перенесенные мною кошмарные приключения, время от времени погружаясь в изматывающий психику бред… Сознание оказалось не в силах вытолкнуть из памятийных закромов зловещие образы Кассиопеи Кузьминичны и ее подельниц-каннибалок Мороженки Пломбировны и Моркови Чингисхановны! И их подручный мясник Махмудка стоял перед моим единственным глазом воистину как вживую! И…

 Ай!.. Не раз и не два я был на грани того, чтобы схватить свой каким-то чудом уцелевший мобильник и отзвониться в полицию, в больницу и еще много куда, чтобы наконец-то положить конец своим неимоверным терзаниям! Ну даже если и не положить этот самый конец, то хотя бы притупить свою изнурительнейшую маяту!..

 А позвонил я всего лишь навсего промышлявшему на ниве фальшиводокументирования шеф-повару узкопрофильного кафе для геебогемы «Голубой вулкан», в коем во внеурочное время подрабатывал посудомоем, и у мусорного бака коего меня закабалила коварная Кассиопея:

 – Луний Голубеевич, – дождавшись ответа, произнес я с придыханием, – Это Вениамин Снегопадов.

 – Ве-е-енечка-а! – в свойственной ему женственной манере пропел престарелый гомик.

 – Надо б встретиться! – напрягся мой голос.

 – Я зна-а-ал, что рано или поздно ублажи-ишь старика! – исходил на елей, как утверждали многие из его соратников по сексуальному движению, извечно пассивный, – Наду-у-умал так наду-ума-ал! Дава-ай, золотко, встре-е-етимся-я! Где-е-е?.. Я могу снять люкс в «Гейполе»! Как тебе сей пятизвездочник?!.. Поспешим(?!), а то ведь уже практически вечер…

 Пока этот постоянно воняющий чем-то отвратительным жирный, мелкоглазый и лопоухий старикан с мясистым фиолетовым носярой сулил мне дармовые выпивку, жратву и ювелирку, я допетрил, что он меня настырно обольщает!..

 – Не надо ничего! – пресек я посулов поток.

 – Может тогда у тебя? – поступила альтернатива пятизвездочному месту свидания.

 – У меня… занято! – ляпнул я первое пришедшее на ум, – Ко мне папа с мамой приехали!

 – Так это ж наоборо-от – сла-а-авненько-о! – возликовал обольститель, – Заодно и познако-омлюсь с твоими роди-ителями-и! Что откладывать-то?

 – Мой папа – исламский террорист Али-Баба! – экспромтом соврал я, – А маман и вовсе – воровка в законе Сонька Золотая ляжка! Крышует «Московский монетный двор» и сеть ночлежек для бродячих депутатов! У обоих – и у папы, и у мамы – руки по плечи в крови!

А больше всего они не переваривают сексуальные меньшинства! Всех готовы поставить на ножи!..

 После продолжительной паузы, вызванной моей белибердой, из трубки упаднически прозвучало:

 – Чего же ты, Веня, хочешь от пожилого, разбитого болезнями человека?

 – Документ хочу, – наконец-то добрался я до сути, – Больничный лист надо. И чтобы к нему комар носа не подточил!

 – Так шагай в поликлинику, если надо, – посоветовал престарелый гей, – И почему ты еще не там?! Кстати, куда запропастился? И заметь, за тебя уже два вечера подряд отмыл посуду Моисей Либерман…

 – Отработаю. Непременно, – без особого энтузиазма выдали мои голосовые связки, – Передайте Моисею Абрамовичу, что за мной не заржавеет. Слово потомственного дворянина!

 – Так вы дворяни-ин(?!), Веня, – судя по голосу, изумился гомосексуальный прохиндей.

 – Так точно! Мое сиятельство граф Снегопадов! – торжественно соврал я.

 – Ка-ака-а-а-а-ая-я(!!!) ж у ва-ас-с уника-а-альная семья-я! – подхалимажно промелодировал лукавый шеф-повар, – Да я-я-я…

 – Ну как с моим вопросом?! – беспокоясь о не безграничном балансе своего телефона, поторопил я.

 – Через час в сквере имени Чайковского, – наконец-то выказал деловитость Луний Голубеевич, – Голубая скамейка у действующей фонтанной композиции «Писающие дяденьки». Мой человек будет с накладной грудью и в кумачовом сарафане… Услуга вам не обойдется ни во что! Как говорится, бонус!.. Горячий привет родителям!

 

 Я, тормозимый телесной слабостью, припозднился от условленного где-то на четверть часа, но пресловутый луниевский подручный по фальшивым документам Сёма Веник дождался и даже не упрекнул за задержку. Более того, посиживающий на скамье у фонтана из толстоструйно писающих в небо мраморных мужиков хронически небритый сморчок скорчил смазливую улыбочку, поправил туго облегающую головенку цветастую косынку, будто ненароком игриво подзадрал подол своего кумачового сарафана, лукаво подмигнул и жеманно чмокнул своими ботоксно раздутыми губищами разделяющую нас с ним тонируемую вечерней мглой атмосферу…

 Грациозно поднявшийся с голубой скамьи Сёма открыл моему взору крупно натрафареченное на брусочной спинке «Только для голубых»!.. Я оторопел от прочитанного!.. Пришли на ум расистские маркировки «Только для белых», в далеком прошлом практиковавшиеся в США для обозначения всего, что для негров запретно.

 «До-онельзя оборзели! – обругал я мысленно геев, – Скоро нормальному мужику негде будет присесть!»

 – Чего как столб вкопался? – донесся из-за спины шамкающий старушечий голосишко, – Краля-т твоя подалася, а ты истукан истуканом. Уйдет.

 – Спасибо, – поспешно обернувшись, буркнул я посиживающей в инвалидной коляске очкастой бабусе и тут же припустил за Веником, с недюжинным чувством собственного достоинства подиумно от бедра направлявшимся к выходу из сквера…

 

 Попетляв по закоулкам, мы оказались пред могутным бомжом, восседавшим в замусоренной подворотне на до глянцевой черноты затертом грязью деревянном ящике…

 Я надиктовал желаемые хворобные даты, и бродяга прямо на своем колене сноровисто заполнил и проштамповал бланк больничного листа, после чего поднял на меня вопрошающий взгляд.

 – Бонус! – кокетливо поправив свои синтетические сиськи, пояснил Веник, – Бесплатно.

 – А мне ж вы-ыручку сдава-ать и за бла-анки отчи-итываться.., – гнусаво занудил бомжара.

 – Бо-о-ону-ус!! – вспылил Сёма, – За счет фирмы! С центром все согласовано! Усохни, изгой!

 – А он чё, тоже педик? – кивнув на меня, прогнусавил бумагомаратель.

 – Тоже-тоже! – подтвердил Семен, вогнав тем меня в краску, – С самим Лунием Голубеевичем спит!

 – А-а-а, – протянул явно огорчившийся бомж, – Тады ла-адно…

Покидая подворотню, я уловил еле слышное ворчание теневого канцеляриста:

 – Педик на педике. Всю фирму со своими полюбовничками просрут…

 

 Остаток вечера прошел в постели за просмотром телепередач. Витька Витькин, как я его ни уламывал, так и не составил мне компанию в сём интеллектуальном времяпрепровождении.

 Заперевшись в тесной кладовке с настольной лампой и конспектом по «Пыточным машинам и механизмам», этот неисправимый зубрила готовился к сдаче надвигающегося зачета. Кстати, я сей предмет не учил, потому как, еще в прошлом месяце презентовав преподавательше Капели Изгоевне коробку дешевых конфет, литру вонючего самогона и поцелуй, заполучил зачет автоматом!..

 Я пялился в экран установленного на холодильник дряхлого еще кинескопного телевизора и сплевывал шелуху от семечек в витькину парадную шляпу. За последние трое суток мне впервые было хорошо, осознание чего прибавляло настроения, отчего становилось еще хорошее!..

 Как сейчас помню тот посвященный послушанию выпуск философской программы «Отцов и детей». На особку задел дискуссионный блок, в котором схлестнулись главный сексопатолог Федеральной службы налоговой инспекции Клитор Казимирович Немалевич и Ваня –конопатый, вихрастый и не по возрасту развитой мальчик годков этак двенадцати.

 – А ты не прав, Иванушка, – выложив на стол пузо, грозил пальцем рыжий отечной телесной конституции очкастый старик, – Родителей надобно слушаться! С родителей во всем надо брать пример!

 – Может и тебе, дядя, прикажешь подражать? – выковыряв из носа солидную козявку и радостно обтерев палец с ней о клетчатую не первой свежести рубашонку, с издевкой поинтересовался смышленый пацан.

 – А то как же? И мне-е(!)… подражать. Непременно! – тоже ковыряя пальцем, но в ухе, назидательно произнес сексопатолог.

 Иван, скорчив плутовскую рожицу, передразнивающе вставил очищенный от козявки палец в ухо и завращал его, пытливо взирая на оппонента. Тот же, даже не почуяв подвоха, так и не приостановил свое бестактное для телевидение манипулирование…

 От сей пародийной сцены я впервые за последнее тяжкое для меня время захохотал в полный голос!..

 – Ну как(?), дядя Клитор. Правильно я поступил? – наглецки ухмыляясь в мордуленцию маститого сексопатолога, с издевкой справился Иван.

 – Засра-а-ане-ец!!! – наконец-то уловив пародийную суть, вышел из себя Немалевич, – Клоунаду решил здесь устроить?! Несно-о-осный-ый обо-о-олту-ус!!!

 Пацан же, не моргнув и глазом, вытаращился на Клитора и с ехидцей на всю длину продемонстрировал ему свой зачерненный явно ягодой-черемухой язык. Тот же, сноровисто ухватив недоросля за вихры, оттаскал его знатно!..

 Но победу в бое без правил все-таки одержал Ванюшка, истошным визгом вызвав подмогу – пару забулдыжного обличья бугаев, задавших главному сексопатологу тако-о-овскую-ю(!!!) знатную трепку, от коей тот так и не смог оправиться по ходу передачи, продолжившейся с несомненным пацанским перевесом…

 – Ива-а-анушка-а! – сверкая надтреснутыми очковыми линзами и подсовывая эфирному партнеру малюсенькую шоколадку, лебезил пришибленный бугаями Немалевич, – Ну ты же не будешь отрицать(?), что послушание детей по отношению к родителям – залог порядка и благополучия нации!

 – Буду! Еще как буду отрицать! – упирался шебутной пацан, – Да пойми-и(!) ты – чудище дремучее, если бы все и всегда слушались старших, ходить бы нам сейчас с дубинами в руках, жить в пещерах и рисовать угольками на их стенах всякую хренотень! Ты что, Клитор Казимирович, не веришь в эволюцию?!

 – Верю.., – сник Немалевич, морщась потирающий полученные от бугаев ушибы, – В нее все-е(!) ж верят.

 – То-то ж! – возликовал Иванушка, – Ну сам посуди, слушайся Эйнштейн своих родителей, которые, ясен пень, категорично не верили в вероятность термоядерного синтеза… Ну, при любом раскладе не бывать тогда ядерной бомбе!

 И резиновых сапог (при этом самом послушании) не бывать, и двигателя внутреннего сгорания, и сейчас снимающей нас с тобой видеокамеры, и ты бы сам не жирел, а сломя голову носился с неотесанной дубиной поджарым, голодным и без штанов в поисках хоть какой-либо (даже и заморышной) дичи!

 Кста-ати, откуда у тебя такое странное имя? Клитор. Хм…

 – Наречен в честь великого царя древней Азании, некогда заложившего в Пелопоннесе город своего имени Клитор! – блеснул эрудицией муж ученый

 – И кто ж тебе этакое царское имечко выбрал? Не бабуська ли твоя? – пытливо взирая на Немалевича, поинтересовался Иван.

 – Не бабуська.., – вымолвил напрягшийся от предчувствия подвоха сексопатолог, – Пра-бабуська. То есть, прабабка. Вернее, прабабушка, – неуклюже заталкивая свое пузо под стол, дважды поправился мэтр научного совокупления.

 – Поня-я-ятно.., – многозначительно протянул паренек и более ничего не добавил.

 – А позвольте, молодой человек, поинтересоваться вашими родителями! –разжечь угасший было диалог попытался Немалевич.

 Но тут вклинилась рекламная пауза с бритьем дамских ног, мытьем всего что ни попадя, выведением бородавок, со стиркой исподнего, менструальной гигиеной, лечением аденомы простаты и с прочей пользительностью. Рекламу я просмотрел со сказочным упоением!..

 – Не буду лукавить, – после включения студии пообещал Иванушка, – Неблагополучная наша семья. Очень неблагополучная!

 Папа безработный, но выпивка у него почти не переводится. Насчет этого, надо отметить, мужик предприимчивый. Насчет остального ж… Отстой. Никудышный, надо признать, семейный кормилец.

 Мама, правда, уже не побирается около автозаправки, а третий месяц как при стоящем деле. Секретарит в сельской мэрии. Опять же, не блуди она с главой этой самой мэрии Макеем Спиридоновичем… Амба! Фиг бы устроилась!.. А так… Зарплату получает исправно! Да еще и напару со своим хахалем регулярно подворовывает из сельского бюджета!..

 Папа несколько раз посылал маму в ее свободное от работы время попрошайничать, но она наотрез отказалась…

 Если мама разонравится своему начальнику Макею Спиридоновичу, она тут же шампанской пробкой вылетит обратно в побирушки!.. Мы с папой это понимаем и поэтому уже третий месяц тайно желаем им крепкой любви и вечного согласия!

 Характером же мои предки дрянь дрянью… Вдобавок к этому, еще и лежебоки. Все хозяйство на единственном сыне – на мне: и кроликов развожу, и гусей пасу, и даже и по дичи, и по рыбе злостно браконьерствую… Намылился тут дойной козой обзавестись…

 Помимо прочего, учусь в школе чуть ли не сплошь на отлично и, как и мои дед с прадедом по мамкиной линии, на досуге конструирую работающую на объедках и даже на несъедобном бытовом мусоре механическую корову!

 Наш физик убеждает, что невозможно. А я плевать хотел на этого вечно припорошенного перхотью и кочковато недобритого зануду!.. Он, видите ли, лучшие годы своей жизни ошибочно потратил на изобретение вечного двигателя… Ну и что? То его личное дело! Но на кой ляд меня от конструирования коровы отговаривать?! Это мо-ой(!!) проект, и я-я-я(!!!) по нему принимаю решения!

 Кстати, вымя с четырьмя водопроводными кранами в чертежах уже сделано! Осталось запастись материалами и стандартными комплектующими, и тогда можно будет приступать к изготовлению деталей и сборке. Почти готовы на бумаге рога, копыта и хвост. Есть прекрасные идеи относительно системы пищеварения!..

 Представьте все, кто у экранов, как миллионы механических коров будут пастись на свалках и в других богатых отбросами местах! – мечтательно закатив глазенки, Иван буквально заискрился от счастья, – Представили?.. А теперь представьте чистоту, которую они наведут!

 А теперь представьте толстенные молочные струи из многоведерных вымен!..

 А вот по поводу родителей… Тут гораздо хуже… Не боясь ошибиться, непутевые у меня предки. Отстой! И что теперь?.. Пример с них брать, всякую их прихоть выполнять, всякий их дебильный совет принимать к действию?!..

 – Ну-у-у.., – дождавшись окончания монолога, озадачился Немалевич.

 – Гну-у-у! – срифмовал паренек, – А ты-то – павлин кособрюхий – неужто себя за путевого держишь?!

 – А то как?., – прозвучало в ответ.

 – А почему, собственно говоря, мы сегодня без телеведущего?! – недоуменно повращав головенкой, поинтересовался ушлый мальчуган.

 Послышалось чье-то абсолютно невнятное из-за кадра бубнение; но Ванюха, похоже, суть уловил. Торжествующе взирая на Немалевича, он следующим образом прокомментировал полученную информацию:

 – Телеведущий в запое. Этот народный любимец, этот многократный лауреат премии «Суперботало» и обладатель четырех статуэток «Золотой язык» элементарно запил и не вышел на работу! Полеживает, поди, где-нибудь бесстыжей мордой в собственной блевотине и в ус не дует!

 И с него прикажете брать пример?! Ду-у-удки-и-с(!!!), господа хорошие!Со мно-ой не прока-а-ати-ит!..

 – Слушай, Ваня.., – встрял было несколько стушевавшийся Немалевич.

 – И не хочу я слу-ушать! – заартачился малолетний моралист, – Меня слушайте, господин Немалевич!

 Вот поясните, Клитор Казимирович, чем это вы в своей налоговой инспекции занимаетесь?! Напрашивается законный вопрос: ну зачем в налоговой службе штат сексопатологов?! Хоть ты тресни, не понима-а-аю-ю! Но вы-то, как главный этот самый патолог, надо полагать, должны быть способны развеять туман моего недомыслия!

 – Любопытно? – усмехнулся Немалевич.

 – Ага, – не замедлил с ответом Иван.

 – Подрастешь – узнаешь! – со сталью в голосе отшил главный сексопатолог, – Возрастом для подобной информации не вышел!

 – Расскажите телезрителям, – кивнул на меня с телеэкрана пацан, – Они же взрослые! А я тем временем уши позатыкаю и смирненько посижу.

 – Знаем мы, как вы уши затыкаете, – съязвил Немалевич.

 – Что? – обернувшись за кадр, спросил Иван, – Передать приветы родным и близким? Сейчас.., – на этом месте пацан замялся. Затем, как было очевидно, он в глубокой задумчивости собирался с мыслями…

 – Большущий привет горячо любимым родителям – папе и маме! – начал пафосно Иванушка, – Вы у меня лучшие на планете!.. Привет моему гениальному и бесподобному учителю физики Руслану Савичу! Чтоб вы, несмотря на догмы фундаментальной науки, все-таки изобрели этот до крайности необходимый человечеству вечный двигатель!.. Привет Таньке Морозовой и Аленке Горячевой!.. Большущий привет человеколюбивому главе нашей сельской администрации Макею Спиридоновичу Незалежному, который нашей семье ближе родного!.. Привет одноклассникам и педагогическому коллективу нашей самой путевой в мире школы!.. Привет всем без исключения глубокоуважаемым дядям и тетям центрального аппарата Министерства образования и Алле Пугачевой с Максимом Галкиным!..

 Вот где-то на этом фрагменте телепередачи, успев перехватить пятисотку до стипендии у выскочившего из своей кладовки на перекусон Витьки Витькина, я крепко-накрепко уснул…

 

 На занятия мы с Витькиным явились поранее – где-то за полчаса до начала первой пары…

 Отметив своим натуральной кожи ранцем место у окна на галерке, я отправился послоняться по коридору и… За первым же поворотом столкнулся нос к носу с деканом нашего факультета – хронически сопливым плотного телосложения весельчаком и подполковником Павлом Павловичем Павленко.

 – Снегопа-а-адо-ов! – возликовал Палыч, энергично похлопав меня по старшелейтенантским погонам, после чего по-медвежьи облапил и азартно полез целоваться.

 Как я ни уклонялся, но с десяток целовков все-таки пропустил. И не понятно было, чего больше оставил на моем гладковыбритом лице и на шее неугомонный Палыч: слюней либо тягучих выделений из своего сизого носа…

 Вволю натешившись, любвеобильный декан затащил меня в свой кабинет, где и, накинув свой подполковничий китель на плечи повидавшей виды статуи Наполеона, уселся за мореного дуба огромный стол.

 – Присаживайся, дружище! – кивнув на просиженное до тазоподобия замызганное кресло, предложил Палыч.

 – Я уж лучше на ногах, – проявил я твердолобие.

 – Ну, как знаешь, – не стал настаивать всеобщий факультетский любимец, – Я что хотел спросить(?), Вениамин.., – поочередно позажимав большим пальцем ноздри, он довольно- таки метко пневматически высморкался в пару пустующих настольно на блюдцах крупногабаритных чайных кружек и состроил озабоченную физиономию, – Я по поводу твоих про-опусков дюже кручинюсь. Есть ли отмазка?

 – Зачем мне отмазка? – брезгливо передернувшись от только что увиденного, театрально насупился я, – У меня все нормально – по-людски. Всерьез прихворнул я, Пал Палыч. И больничный имеется.

 – Покажь, – согревая мою душу теплым взглядом, попросил наглядный пример экстремальной фамильярности…

 Протянув вынутый из внутреннего кармана состряпанный бомжом в подворотне документ, я, меланхолично сверля носком лакированного туфля дубовый паркет, принялся тоскливо считать резвящихся на натяжном потолке мух…

 – Что за хрень?! – вдруг погрубевшим голосом отвлек меня от арифметического времяпрепровождения Палыч, – Ты что, Снегопадов, действительно внематочно беременный?!

 – С-с ч-чего это в-вы в-взяли? – одержимый вдруг нахлынувшим дурным предчувствием, затрепетал ваш, читатель, покорный слуга.

 – А с чего мне брать(?), если в твоем больничном фиолетовым по белому ясно обозначен диагноз – внематочная беременность! – объяснился посуровевший подполкан.

 Услыхав шокирующую новость, я за считанные мгновения проклял стряпающего в подворотне фальшивые ксивы бомжа, сведшего меня с ним Сёмку Веника, их главаря Луния Голубеевича, в целом ихнюю гребаную криминальную шайку и, конечно же, себя, не удосужившегося прочесть липовый больничный!..

 – Не могу, Вениамин, – занудил не на шутку озабоченный Палыч, – Не могу я принять документ.

 – А может… да и пролезет? – выказал надежду я.

 – Не пролезет, Вениамин! – категорично заявил маемый сомнениями декан, – А если даже и пролезет, потом непременно боком вылезет. У нас же министерская проверка на носу!

 «А у тебя под носом сопля!» – чуть было не вырвалось у меня, и я, панически спохватившись, тут же включил жесткий самоконтроль…

 – И даже не уговаривай..! – продолжил было Палыч, но тут зазвонил стоящий на столе огромный красный телефон.

 – Да, – ответил в несуразно крупную трубку удрученный декан, – Павленко слушает! Да, Мыкола Генрихович!..

 … – А ка-ак же?! Узна-ал! Вас попробуй не узнать!.. Вас не узнавать слишком дорого обходится! – стремительно поднялся настроением Палыч.

 … – Что? Кошка окотилась? Поздравляю!..

 … – Что? Отправить для затопления котят какого-нибудь садиста?!.. Жена встретит?!., – Снегопадов, – плотно накрыв микрофон ладонью, прошептал мне Палыч, – Ты котят топить умеешь?

 – Если тараканов поплющить, пожалуйста, – безо всякого воодушевления откликнулся я, – А котят… Нет. Не могу.

 Витьку Витькина отправьте. То-от(!) еще живодер, – зная, что Витькин духом слабее самой трепетной кисейной барышни, не без злорадства произнес я, – Он заодно с котятами и кошку утопит, чтобы больше не создавала проблем всеми любимому ректору! Может и жену придушить!.. И не поморщится, и глазом не моргнет! – нес я чепуху, вспоминая, как выдвигаемый мною кандидат в ликвидаторы бухнулся в затяжной обморок при виде трагически погибшего под трамваем лягушонка…

 – Есть у нас, Мыкола Генрихович, такой садист! – затараторил в трубку Палыч,– Виктор Витькин! Пыточный изверг! Его и отправлю!.. Мы же повышаем квалификацию исключительно пыточных дел мастеров!..

 … – Пусть заодно и жене за несъедобный борщ накостыляет?! И чтоб только до-о смерти ее не замордовал?!.. Проинструктируем!..

 Кстати, наш староста и мой сосед по общежитской комнате лейтенант Витькин служил не в оперативном подразделении, а в архиве Тюменского областного управления нашего Министерства пресечения антигосударственного хулиганства, вследствие чего даже и ни разочка за свою жизнь никого не попытал!

 Я представил главным образом берущего теорией, но органически не переносящего изуверской практики (за исключением щекотильного дела) делопроизводителя Витькина, трепещущего осиновым листом на сквозняке перед котятами, кошкой и стервозной супругой Мыколы Генриховича. Представил и гомерически расхохотался!

 … – Кто тут у меня ржет как сивый мерин?! – переспросил через телефон Палыч, – Так этот… Старший лейтенант Венька Снегопадов! Кстати, Мыкола Генрихович, он прогулял по уважительной причине! Внематочная беременность у него! И больничный лист на руках!..

 … – Ясно! Будет исполнено! – подобострастно привстав из кресла, заверил ректора задорно поблескивающий зрачками декан и, положив трубку, протянул мне мою подделку под больничный лист со следующим комментарием: – Шагай, Веня, к Чуваку. Вызывает. Несказанно заинтересовался твоей беременностью! С ним и по ее поводу разбирайся.

 Если примет твой лист к исполнению, кто ж посмеет возразить? А мне этакий грех на свою светлую душу в одиночку брать не с руки!..

 

 Я брел по коридорному лабиринту словно не в воду опущенным, а более того – будто засосанным по маковку в вязкий-превязкий ил! Шагалось до одурения туго!.. А думалось и вовсе – никак…

 На каком-то моменте тошнотворного брожения я снес темечком со стены кашпо с ветвистым кустиком декоративного дерьмопаха. И тут же мозг включился и заработал вполне сносно!..

 Возвратив в кашпо едко фекально завонявшее растение вопреки законам ботаники (кроной на дно), я втрамбовал туда же всю спешно собранную с линолеума рассыпанную почву, повесил треклятый стилизованный под ананас горшок на прежнее место и воровато огляделся…

 За мной пристально наблюдала стайка пигалиц при лейтенантских погонах. Я сделал вывод, что это наверняка не преподавательницы, а всего-то-навсего курсантки и, осмелев, показал им протезом фигу! Оскорбившиеся девицы ответили адекватно. Я демонстративно плюнул в их сторону и более-менее твердо зашагал к ректорскому кабинету…

 Вскоре обнаружилось, что пропал ранее несомый в руке мой фиктивный больничный лист! Пришлось возвращаться, рыская взглядом по полу…

 Так и не обнаружив потерю, я поравнялся с варварски трансформированной мною декоративной вонючкой. И тут меня осенило!

 Вытряхнув необыкновенно зловонное содержимое кашпо на подоконник, я отыскал в нем искомый больничный!..

 Втрамбовав почву со смертельно искалеченным дерьмопахом обратно и упрятав находку во внутренний карман кителя, я возвратил кашпо на стену и презрительно зыркнул своим единственным глазом на пристально наблюдавших за мной лейтенанток. Те даже и не отвели свои бесстыжие взгляды!

 Я,показав им язык и фигу, с чувством собственного достоинства вновь зашагал по направлению к ректорскому кабинету…

Изрядно поплутав по коридорам, наконец-то сообразил, что направление к конечной цели изначально выбрано не верно…

 Возвратившись к треклятому дерьмопаху, показал так и не сдвинувшимся с места пигалицам имитацию средним пальцем натуральной руки пениса и, замерев, ищуще завращал головой. Дабы переориентироваться…

 Новый маршрут пролег мимо стайки любопытных лейтенанток… Пусть и прошмыгнул я быстрее быстрого, но все-таки успел наслушаться от девичьей компании уйму в свой адрес нелестного!..

 

 Скромно постучав в дверь ректорской приемной, я подождал приглашения… Но в ответ тишина… Постучал повторно… То же самое…

 Набравшись смелости, приоткрыл дверь и заглянул…Облаченная в фривольный оранжевый топик и клетчатую мини-юбку вальяжно посиживающая с ковбойским забросом ног на стол избыточной полноты старушенция, эротично затянувшись толстенной сигарой, прошамкала:

 – Чево стучишься-т(?), мо-олодец добрый.

 – Вызывал меня… Мыкола Генрихович. Вот и стучусь, – ошалев от увиденного, пролепетал я.

 – К нам не стучатса, –почесав морщинистым пальцем свисающий из пупа витиеватый никелевого блеска пирсинг и игриво понапрягав абсолютно ничем не замаскированные целлюлитные ляжки, объявила престарелая секретарша.

 – А что к вам делают? – так и не переступив порог из робости, поинтересовался автор сих правдивейших строк.

 – К нам, согласна свежей енструкции, свистять, – развеяла непонятку бабуся.

 – Не умею… свистеть, – проглаголил я истину.

 – Учися, – последовало пожелание, – А то какой ж из тя охвицер(?), коль свистеть ня обучен. Нонче всякому свистуну пачет и уваженье!

 Ладна, заходь, – глотнув чего-то непрозрачного и красного из граненого графина и угощающе протягивая его мне, пригласила разбитная пожилушка, – Бушь?

 – А что это? – крадучись приближаясь к столу, проявил я вполне резонный в той ситуации интерес.

 – Канпот, – лаконично пояснила экстравагантная секретарша.

 – Из чего же… этакий мутный компот? – продолжил любопытничать я.

 – А изо свежих мухаморов, – открылась старуха, – Нонче мухаморов-та зна-атно напрело! Хоть жопою жри!.. Да ты пей, а то рука занямела графин-та на вясу дяржать!

 – Спасибо за угощение, – поблагодарил я и, брезгливо передернувшись, вполне уверенно сбрехал в оправдание: – Нельзя мне мухоморов. В детском садике супа с ними объелся. С той поры и аллергия на них. А не она б, я б с превеликим удовольствием!

 – Хвамилия как? – пряча графин под стол, спросила моя довольно-таки странная собеседница.

 – Снегопадов Вениамин Дракулович! – отчеканил я.

 – Мыко-ола-а-а! – ткнув увенчанным грязным ободком ногтем в кнопку массивного настольного телефона, на удивление зычно выдала приблатненная пожилушка, – Ня спи-ишь?!

 – Не го-оже дры-ыхну-уть, Патрикеевна, когда что ни де-ень, то вели-икие сверше-ения!!! – пророкотало из висящего под потолком алюминиевого громкоговорящего колокола, – На то-ом све-ете отоспи-имся!..

 Мне, без какого-либо напряга узнавшему голос ректора Чувака, якобы обещавшего вставить в мой задний проход шлагбаум от автопарковки, вдруг резко заплохело: сделавшиеся ватными ноги опустили мое седалище на пол, в животе забурлило, по хребту забегали мурашки, а голова закачалась подобно перевернутому вверх тормашками маятнику!..

 – Мыкола, – шамкала скрытая от меня столом Патрикеевна, – Тута хлопецк тибе на прыем… Пастой-пастой… Прапал хлопец-та!.. Ау-у-у!..

 – А не тот ли то хлопец(?!), который внема-аточно бере-е-еменны-ый!!! – продолбенил в мои чуткие ушные перепонки многократно усиленный электроникой и без того оглушительный чуваковский голосище!

 – А я провяря-яла?! – прозвучал не требующий ответа вопрос.

 – Ка-ак фами-илия-я хло-опца-а?!!! – прогрохотало из-под потолка.

 – Позабыла!

 – Спроси-и-и!!!

 – Дык прапа-ал он!

 – Сыщи-и-и!!!..

 – О! Сыскалса! За сталом на палу медетируеть! Как кареец в позе балваньчика!..

 Подняв свой затуманенный взгляд, я узрел размытый попоясный силуэт нависшей надо мной Патрикеевны.

 – Как хвамилия(?), хлопец, – спросила старуха, – Ты ж тока што говарил, а я тока што позабыла чево-та савсем… А ня ты ль будешь бяременным?..

 Я молчал, движимый единственным желанием: срочно вырваться из приемной, непременно минуя кабинет Чувака!

 – Молчить он, Мыкола, как рыб! – тем временем докладывала шефу секретарша, – Лыка ня вяжеть! И вродь, судя по виду-та, ня шибка бяременный! А мож и вовсе – парожний!

 – И этого своим мухоморным компотом вывела из строя?!!! – возмутился Мыкола Генрихович.

 – Да ня поила йя яво! – заоправдывалась бабуся, – Отказалси: мол кака-та ля-ляргия у няво с мухаморной пахлебки сделалася!

 – Как фамилия-то парня?!! – донимал секретаршу Чувак, – Если молчит, документы проверь!!! Мне ли тебя, старую чекистку, учить?!!.. Ну не самолично же генералу тащиться в свою приемную и заниматься всякой херней?!!!..

 Я почувствовал шустрящие в моих карманах цепкие ладони и приоткрыл только что захлопнутые веки, но никого в поле зрения не наблюдалось.

 «Со спины пристроилась, – подумалось, – Грамотно!»

 – Нашла! –действительно сзади прошамкала старуха, – Мыкола, сыскала я яво доку-ументы!

 –Чита-а-ай, Патрике-е-еевна-а!!! – пророкотало из громкоговорителя.

 – С дубу рухнул(?!!), Мыкола! У мяня ж энтот!.. Скляроз старуша-ачий! Я ж пошти што усе буквы позабывала!

 – Читай, которые помнишь!!!..

Пока Патрикеевна спотыкасто нашептывала из своего явно скуднейшего буквенного запаса, ко мне, к неописуемому собственному изумлению, ни с того, ни с сего стремительно возвратилось все намедни утраченное: и мышечная сила, и острота зрения, и былые недюжинные трезвомыслие с самообладанием!..

 

 Несколькими сутками позднее того злополучного утра один маститый медицинский светила – профессор по фамилии Эскулапов, с которым мы культурно «подсели на стакан» в засранном проходе между зассанными забулдыгами ржавыми гаражами, выслушав мою историю о случившемся в генеральской приемной, отечески похлопал меня самим же ненароком обоссанной ладонью по небритой щеке и продиктовал на латыни крепко-накрепко врезавшееся в мою феноменальную память следующее обережное заклинание: «Вермутас и таблетикус. Агдамос, ликерос и йогас! Идиотас, соленкус, ахинеус! Чмокис, ебёнос, наухос! Коньякос обалденус!»…

 Что скрывать(?), невзирая на свою незаурядную память, я для верности все-таки изначально скрупулезно законспектировал сию словесную гирлянду, после чего добросовестнейшим образом ее зазубрил…

 С той поры, только почуяв набирающую силу хворь либо даже еще практически не докучающее недомогание, принимаю так называемую позу вымаливающего дождь дождевого червя и… И трижды торжественно декламирую буквально отскакивающее от зубов подаренное профессором Эскулаповым воистину волшебное заклинание… И все! Как рукой любые проблемы с плотским либо психическим здоровьем снимаются еще в зародыше!..

 Кстати, тот фиктивный больничный лист, состряпанный бомжом в подворотне, оказался в моей жизни последним!..

 Однако ж, пора б и вернуться от спонтанного медицински ценнейшего отступления к прерванному им ярчайшего накала драматическому повествованию…

 

 Когда вконец отчаявшаяся старуха традиционно по-русски послала нас с Чуваком на фаллос и хамски швырнула мои документы в проволочную мусорную корзину с капустными кочерыжками, я прытко вскочил, вытянулся в струну и бойко доложил:

 – Товарищ генерал-лейтенант! Старший лейтенант Снегопадов по вашему приказанию прибыл!..

 – Проходи-и, Снегопа-адов!!! – оглушительно вырвалось из громкоговорителя, но я на запредельность децибел ни на йоту не отреагировал ни единым даже самым микроскопическим мускулом!.. Твердость воли ни с того, ни с сего подскочила, образно выражаясь, до алмазного пика!..

 Машинально выхватив из трясущихся конопатых рук Патрикеевны суетливо вынутые из мусорной корзины свои документы, щербатую грязно-синей пластмассы расческу и кривую капустную кочерыжку с натянутым на нее презервативом, я без раздумий сунул все это в брючный карман и через предупредительно распахнутую той же Патрикеевной дверь полосодрагательным строевым шагом промаршировал в ректорский кабинет!..

 

 Надо отметить, Мыкола Генрихович являл собой незауря-я-яднейшу-ую-ю(!!!) внешность: казалось, что сей великопоставленный муж где-то с полуторагодовалости увеличивался в размерах без какого-либо изменения облика!.. И поначалу всякий, впервые увидавший облаченного в генеральскую форму лупоглазого детину с лишенной какой-либо растительности куклообразной физиономией, несказанно обалдевал!

 Но, как говорится, человек ко всему привыкает, и мы – курсанты возглавляемого Чуваком учебного заведения – со временем воспринимали его внешность как вполне заурядную. Вдобавок к теме, многие курсистки были от Генриховича буквально без ума, считая его охренительно симпатюлистым!..

 А в году этак двухтысячном (как рассказывали старожилы) некая особо чувственная лейтенантша Нинель Шибкобякина втюрилась в тогда еще завхоза Верхних мпаховских курсов полковника Чувака до тако-о-ой(!!!) степени, что напрочь утратила дотоле зверские аппетиты к учебе, к соленому свиному салу и к акробатическому сексу со своим именитым супругом – абсолютным чемпионом мира по толканию ведра Аристархом Шибкобякиным!..

 Сказывали, маемая изнурительной бессонницей Нинель на закате сбега-ала из общежития через мусоропровод и ночами напролет просиживала на шиферной кровле стоэтажного офисного небоскреба, расположенного недалече от чуваковской глинобитной хаты; и, не щадя и без того надсаженных склочным образом жизни голосовых связок, карусельно распевала заветную песню возлюбленного «Портяночка», собственноручно аккомпанируя себе на самолично выкраденном из сельской филармонии эмалированном тазу…

 И невдомек было знойной бабенции, что лирический мотив на стоэтажном пути к уху желанного угасал до неуловимости, а остатки от него напрочь растворялись в городском шуме…

 Из ночи в ночь безмятежно дрых Мыкола Генрихович бок о бок со своей стервозной супругой, привычно слюнявя младенческую соску-пустышку и ни сном, ни духом не ведая о взошедшей на жизненном небосклоне грандиозной, ослепительной светлости начинающейся с огромной буквы Любви!..

 Узнал лишь тогда, когда терзаемый ревностью именитый толкатель ведра Аристарх Шибкобякин, подловив его с мешком стыренных из каптерки коньков для фигурного катания и с двухведерной кадушкой тоже не нажитого честным трудом гуталина, объяснился по существу, настучав для вящей убедительности своим спортивным снарядом по увеличенной копии младенческой головенки!..

 За нанесение телесных повреждений Аристарху впаяли полтора года исправительных работ на реставрации кремлевского свинарника. Мыкола ж Генрихович, наплевав на хозяйственные дела, ушел в себя и настырно увлекся карабканьем вверх по карьерной лестнице!.. Любвеобильная ж Нинель…

 Тут разговор особый!..

 После суда над законным супругом, скоропалительно разлюбив полковника Чувака, эта самая капитально бесстыжая вертихвостка втюрилась в директора провинциального кладбища Севу Могилова, кой не позволил себе с ней церемониться, а на первом же свидании скинул прилипчивую бабенку в свежевырытую могилу, в коей и опорожнил в нее свою половую систему без каких-либо признаков страсти – быстро, молча и излишне не истощая свой и без того изнуренный могильным бизнесом организм…

 Говоря напрямки, кладбищенские копальщики, одаренные своим шефом сексом с Нинелью, превзошли его, наградив ее сериальным оргазмом и… китайской атипичной гонореей…

 Стремительно охладев к гробокопателям, исцелявшаяся в головной венерологической клинике нашего министерства вульгарная любвеобильница вновь по уши втюрилась в полковника Чувака; но тот, одержимый карьерным ростом, беспощадно ее отматерил и виртуально послал на мужской детородный орган…

 Кончилась же амурная эпопея стремно: сорвавшись в режим свободного падения, вертикалившая из общежития через шахту мусоропровода к очередному плоду своей безграничной любви Нинель на финише кокнула своей хитромудрой головенкой ранее сброшенную с некоего этажа двухпудовую гирю!..

 Сотрясение мозгового вещества задарма не обошлось!.. Впоследствии Шибкобякина многолетне, но тщетно исцелялась в различных психиатрических лечебных заведениях!

 В конце концов все-таки уволенная из МПАХа по состоянию здоровья Нинель на прощание предложила министру Чебурекию Астероидовичу Черезанусвыпивайло покормиться из ее груди; но тот, стеснительно зардев и растерянно побегав глазами по присутствовавшему на тот момент на главном плаце генералитету, наотрез отказался, сославшись на то, что накануне плотно позавтракал…

 Говорят, сейчас больная на голову Шибкобякина с не сходящей с лица широченной улыбкой работает консультантом в каком-то процветающем (в том числе и благодаря ее не угасающему оптимизму!) похоронном бюро; и, надо отметить, от своего чемпиона мира по толканию ведра на сторону абсолютно не гуляет…

 

 Итак, промаршировав в кабинет генерал-лейтенанта Чувака, я натуральным образом оторопел от увиденного: через стол чуть наискось от Мыколы Генриховича непринужденно посиживала одетая в майорскую форму… Кто бы(?), вы думали… Вовек не догадаться!..

Наискось от нашего ректора посиживала она – одновременно обольстительная и кровожадная главарша шайки каннибалок Кассиопея Кузьминична Дрюкина!..

 – Это она! – с гневом указуя на Кассу, напряженным взглядом впился я в Чувака.

 – И ежу понятно, что не он! – с радушной улыбкой громыхнул тот основательно поставленным командирским голосищем.

 – Это людоедка! – продолжил я с пристрастием.

 – И ежу понятно, что не людоед! – заладил Чувак.

 – Я был в плену у ее шайки! Они хотели пустить меня в пищу! У нее двое подельниц – Морковка и Мороженка! – недоуменно взирая на мило улыбающуюся мне Кассу, продолжил я изобличение.

 – Морковка.., – призадумался Чувак, – Не-е-ет… А вот от мороженки я бы сейчас не отказался!

 – Да вы бы видели эту самую Мороженку! – продемонстрировав от бедра на удивление невозмутимой Кассе протезную фигу, явственно припомнил я облик темнокожей страхолюдины, – Да она… Отстой! Правда.., если только на любителя…

 – Ты давай, Снегопадов, свой больничный! – сковырнув с златошвейного погона засохшую птичью какашку, пророкотал генерал-лейтенант, – Нехрен соловья баснями кормить. Ну чего менжуешься?! Давай-давай!

 – А они меня в баню к абреку Махмуду возили! – протягивая замызганный бланк, ябедничал я, – А та баня с пустым бассейном!

 – Баня – это хорошо-о-о, – углубляясь в чтение, мечтательно высказался Чувак, – И бассейн – хорошо. Но порожний бассейн – отвратительно!..

 Снегопа-а-адо-ов!!! – скорчив брезгливую физиономию и сбрасывая мой фиктивный больничный на стол, неожиданно взревел ректор.

– Я, товарищ генерал-лейтенант! – звучно прищелкнув каблуками, я ретиво вытянулся во фрунт.

 – Ты что-о-о, жо-о-опу-у своим больничным вытира-а-ал?!! – огорошил меня Чувак.

 – Никак нет! – без вникания в суть пробормотал я, приклеив отрешенный взгляд к висящему на стене выше ректора маслом выполненному попоясному портрету сжимающей в ручищах огромный топор-головотяп гениальнейшей палачихи всех времен и народов глобально грудастой и обильно прыщавой царской опричницы Моти Дедморозовой!.. И послышься мне, будто эта самая преклонного возраста душегубка прошептала в мой адрес с укором: «Болван»…

 – Язы-ы-ык проглоти-и-ил?!! – бесновался тем временем Чувак.

 – Никак нет! – перебросив растерянный взгляд с портрета на генерала, ответил я, – Не проглотил!

 – А чего тогда не отвечаешь? – поубавил пыл Мыкола Генрихович, – Я спрашиваю: жопу что ли своим больничным вытирал?!

 – Никак нет! – взволнованно переминаясь с ноги на ногу, блеснул я лаконизмом.

 – А почему тогда твой больничный такой изжульканный и говенно вонючий?! – последовала озвучка претензий.

 – Так это.., – почему-то обернувшись на ехидно лыбящуюся Кассиопею, замялся я.

 – Подсказать? – медовым голоском справилась стервозина.

 – Не надо! – как обрубил я и тут же, к собственному облегчению, нашелся с ответом: – Товарищ генерал! – начал я, уняв блудоумие, – Это он оттого такой сморщенный и говенно вонючий, потому что я его по оплошности закапывал в кашпо с декоративным дерьмопахом!

 – А-а-а… Ну тогда все ясно… Молодец, что признался! – смилостивился Чувак и, перебарывая брезгливость, зажал одной ладонью свой кукольный нос, а двумя пальцами другой защипнул больничный за краешек и внес его в поле своего зрения...

 Пока умиротворенный генерал напряженно вчитывался в вертикально свисающую из его пальцев фальшивку, я умудрился неоднократно обдразнить невозмутимую Кассиопею фигами и демонстрацией высовываемого на полную длину языка…

 – Да-а-а.., – сбрасывая на стол морщинистую бумаженцию, вымолвил Чувак, – Внематочная беременность… Ну, да ладно… Прокатит. Сдашь декану. Пусть оприходует. Скажешь, что я дал добро.

 А так-то… Надеюсь, что ты, Снегопадов, на самом деле не беременный.

 – Да как мо-о-ожно-о(?!!), Мыкола Генрихович! – недоуменно разведя руки, произнес автор сих правдивейших слов.

 – А признайся, в какой подворотне купил свой больничный? – пристально взглянув в мой единственный глаз, поинтересовался ректор.

 – Невдалеке от сквера имени Чайковского, – повинно вымолвил я, – Рядом с магазином «Канцерогенные продукты» та подворотня. А в ней бомж. Он и готовит фальшивки…

 – Постой-постой! – оживился Чувак, – А не Чуваком ли Анонимом Генриховичем кличут того бомжа?!

 – Не знаю, – вновь устремив взгляд на портрет душегубки Дедморозовой, признался я.

 – Ну, здоровенный, мордатый, вечно поддатый, вечно ворчит.., – постимулировал мою память Мыкола Генрихович, – У него еще бородавка на левой ноздре!

 – Точно! – вспомнив примету как наяву, воскликнул я, – Была бородавка! На левой ноздре! Где-то с горошину!

 – Он! – возликовал Чувак, – Братец мой единокровный Аноним! Мы ж с ним единоутробные двойняшки!

 Еще пойдешь, Снегопадов, к нему – передавай от меня горячий привет! Скажи: мол, у Мыколы все нормально! Спроси: чего, мол, к Мыколе в гости не заходишь?..

 Ишаковна, – переключив внимание на Кассиопею, обратился к ней генерал.

 – Да, Мыкола Генрихович, – отозвалась на удивление мне навеличенная скотским отчеством Касса.

 – Помнишь Анонима?! – заностальгировал хозяин кабинета.

 – А то как же?! – с восторгом воскликнула коварная красавица, – Позабу-у-удешь такого!.. Генерал! Полный кавалер ордена «За Сообразительность»! Красавец-мужчина!

 – Да-а-а.., – с грустинкой протянул Мыкола Генрихович, – Что-о(!) жизнь с людьми делает… Кто бы мог подумать(?), что бравый командир воздушно-десантной дивизии свяжется с педерастическими мошенниками и, наплевав на семью и обороноспособность горячо любимой Родины, будет во обогащение этих самых извращенцев стряпать в подворотне контрафактную документацию!

 Э-э-эх-х(!), Аноним-Аноним… Мало тебя в детстве папаня драл. Все мне да мне перепадало!..

 Снегопадов, – Чувак устремил на меня тоскливый взгляд.

 – Да, товарищ генерал! – не промедлил я отозваться.

 – Непременно забеги в подворотню к Анониму. Да и угости его бутылочкой водки с квадратным тортом! Пусть вспомнит далекое детство! Несказанно обожал он квадратные торты! А вот от круглых раздражался вплоть до истерики…

 – Забегу на днях и… угощу, – посулился я.

 – Нет, лучше не на днях, а сегодня! – последовало уточнение, – Наплюй на занятия и прямо от меня дуй через магазин к Анониму!

 – Будет исполнено… сегодня! – заверил я, хорошо понимая, что перехваченной до стипендии у Витьки Витькина пятисотрублевки на поллитровку и торт несомненно недостаточно.

 – Ой! Деньжат же на угощение надо! – звонко хлопнув себя ладонью по лбу, обеспокоился Чувак и без промедления вынул голубой в белый крупный горошек бумажник.

 – Не надо, – заартачился было я, – Е-есть(!) у меня… деньги.

 – Вижу ж, что брешешь. Не красиво, – протягивая пару тысячных купюр, пристыдил Мыкола Генрихович, – Бери-бери!

 – Но этого ж… много.., – поскромничал ваш, читатель, покорный слуга.

 – Денег много не бывает! – хохотнув, произнес генерал, – Дуй, давай, к Анониму! Сдачи не надо.

 И я сунул банкноты в брючный карман, стушевавшись от нащупанной в нем упакованной в презерватив кривой капустной кочерыжки, впопыхах всученной мне престарелой секретаршей Генриховича Патрикеевной.

 – Чего там у тебя(?), Снегопадов, – указывая пальцем на мой вспученный карман, поинтересовался Чувак.

 – Да так.., – замялся я, вынимая кочерыжку с зацепившейся за презерватив стыдобищно грязной и щербатой расческой, тоже полученной от Патрикеевны.

 – Ва-ау-у! – восхитился Чувак, – Кака-а-ая-я компози-и-иция-я! На сотню баксов, пожалуй, потянет! Чье произведение?! Не скульптора ли Церетели?!

 – Не знаю, – застыв изваянием, я не находил для ответа ни мыслей, ни слов.

 – Ну, колись! – наседал Генрихович, – Где шедевр приобрел?! Не на аукционе ль? Что-то подобное хочу!

 – Хотите(?), дарю! – протягивая генералу дурацкую композицию, расщедрился я.

 – Да ты что-о-о(?!!), Снегопа-адов! Этакий ценный подарок! Не смею принять! – заотнекивался генерал, – И все-таки, чья же работа?!

 – Мнится, иль Никаса Сафронова, иль Петра Петухова, – внесла свою гипотезную лепту Кассиопея, – Хотя… Слу-у-уша-ай(!!!), Мыкола Генрихович, а не твоя ли Патрикеевна вновь принялась за старое?! Не испод ее ли шаловливых рук шедевр этот вышел?!

 – Да ну-у-у.., – усомнился Чувак, – Для Патрикеевны философское недосягаемо...

 В конце концов Касса с Мыколой Генриховичем сошлись на том, что эксклюзивная композиция – плод творческих терзаний маститого авангардиста Жоры Питерского! И я, ни с того, ни с сего криванув душой, подтвердил сие иль заблуждение, иль, что навряд ли, попадание в истину… Хотя-я-я.., вооружившиеся лупой самодеятельные эксперты вроде как бы отыскали на кочерыжке оттиск авторского клейма этого самого Жорика…

 Минуту-другую спустя после окончательного вердикта капустно-презервативно-расчесочная композиция украшала генеральский комод, а мой карман пополнился сотней баксов!..

 И тут зазвонил черного эбонита стационарный ретро-телефон… Снявший трубку Мыкола Генрихович долго выслушивал, сокрушенно охая и ахая…

 Положив трубку, крайне взволнованный генерал тут же порывисто снял ее и лихорадочно набрал номер.

 – Па-а-алы-ыч!!! – взревел он, – Ты кого заслал ко мне в квартиру для утопления котят?!..

 … – Витьку Витькина?! Так вот, слушай внимательно, гребаный декан!!.. О-о-оче-ень(!!!) внимательно слушай!..

 Почему я – генерал – должен получать от своей жены хамский разнос?!!..

 … – Нет! Поменять жену не в моих планах! Свою меняй!.. И не надо меня жизни учить! Са-а-ам(!!!) научу кого угодно!.. И вообще, проблема не в моей Марфе Коридоровне, а в твоем этом самом… Витьке Титькине!..

 … – Что-о-о?!..

 … – Не Титькин Витька, а Витькин?!.. Ну пусть будет как ему удобней! Хоть даже и Писькиным! Я не возражаю!

 Так во-о-от, Палыч! Этот самый твой не Титькин, а Витькин никакой не садюга, а тряпка тряпкой!! Похоже, не писькой, а титькою делан!.. Котят ему, видите ли, жалко: утопить их, мол, рука не поднимается!.. Соседа нашего – хама безбашенного – тоже жалко!..

 … – Что-о-о?!..

 … – Нет, соседа топить вместе с котятами не надобно было! А требовалось всего-то навсего по коллективной просьбе моей семьи пару раз въехать меж его лопоухостей!.. Ты б видал, какие у этого отморозка большущие уши! Локаторы ПВО! В двери это быдло бочком проходит!

 И кран твой делегат вместо починки раскурочил! Ему что, фонтан в ванной заказывали?!!

 А когда теща попросила сделать ей легкий массаж молочных желез, спасовал как последний салага!..

 Вот собирай, старый подлянщик, всех своих мало-мальски толковых садистов, и во главе с тобой мухой ко мне на квартиру! Строем и с моими любимыми песнями!

 А этого слюнтяя Витькина на трое суток на гауптвахту! И сам к нему для его увеселения отправляйся! Посидишь, подумаешь!.. Авось сообразительности прибавится!..

 Если изначально я слушал ректорский разнос с неким злорадством по отношению к ябеднику Витькину, то под занавес мне сделалось его искренне жаль. Более того, моя гуманная душа застрадала от ощущения собственной вины в случившемся: ведь это никто иной, а я как бы в шутку порекомендовал декану Павленко своего сокурсника и сожителя по общаге в качестве отпетого садиста, способного элементарно утопить котят и накостылять генеральше за приготовленный ею несъедобный борщ!..

 – Ну как с этакими болванами работать? – завершив выволочку декану, устало произнес Чувак, – За что ни возьмутся, все через жопу…

 А ты иди, Снегопадов, – подняв на меня тусклый взгляд, вымученно улыбнулся генерал, – К брательнику моему – к Анониму, как договаривались.

 – Товарищ генерал-лейтенант! – подал я голос, – Я, конечно, схожу! Но.., можно на посошок вопрос?!

 – Валяй, – одобряюще махнул рукой утомленный Мыкола Генрихович.

 – Я вот о чем.., – замялся я, ненавистно зыркая на буквально режущие мой единственный глаз майорские погоны Кассиопеи, – Что с ней-то делать?!

 – А что с ней делать? – озадачился Чувак, – Ума не приложу.

 – Но ведь я уже говорил вам, что эта шельма – предводительница банды каннибалок! – прорвало меня, – Я ж свидетельствовал, что эти самые людоедки хотели меня сожрать! А вам хоть кол на голове теши! Никакой реакции!

 – Слушай меня, Снегопадов, внимательно, – посуровел Чувак, – Я в ее дела не вмешиваюсь!

 Во-первых, она и сама не без царя в голове.., – на этом ректор умолк и растерянно заблуждал взглядом.

 – А во-вторых? – набравшись наглости, поинтересовался я.

 – А во-вторых.., – вновь застопорился мой высокопоставленный собеседник и перевел вопрошающий взор на Кассиопею, – Можно? – с неким подобострастием спросил он, – Не возражаете(?), чтобы я пролил свет на «во-вторых».

 – Да валя-яйте уж, Мыко-ола Ге-енрихович, без церемоний, – кокетливо поигрывая плечиками, сладкоголосо пропела красавица, – Все ж тут свои. И Снегопадов мне уже ближе родного! – неожиданно направив на меня состроенные из пальцев козьи рожки, на тот момент для меня прохиндейка дурашливо закрутила ими и засюсюкала словно ребенку: – Утю-тю! Забодаю-забодаю-забодаю!.. Испуга-а-ался(?!), малыш.

 – Нет, – насупился автор сих правдивейших строк, – Я что, дурак малолетний(?), чтобы всякой глупости пугаться.

 – Да вы говорите, говорите, Мыкола Генрихович, – понудила генерала майорша, – Облегчитесь. Давайте-давайте смелее!

 – Слушай сюда, старлей! – с неким облегчением произнес Чувак, – Во-первых, она сама не без царя в голове! А во-вторых… А во-вторы-ы-ых.., – заглючил генеральский речевой аппарат, – А во-вторы-ых.., она ж племянница.., – ректорский палец торжественно указал в потолок, – Самому-у нашему министру маршалу Черезанусвыпива-а-айло родна-ая крови-инушка! До-очь его единокро-овного бра-ата Ишака-а-а Астеро-о-оидовича-а! А Иша-а-ак Астеро-о-оидови-ич (как известно всему нашему многомиллионному народу) кто?!.. Пахан все-е-ех-х отечественных воро-ов в зако-оне, именуемый Осликом Иа! Весь криминальный мир под ним!

 И кем я стану(?), если хотя бы даже и коротехонькое дурное словечко в сторону майора Белиберды Ишаковны Потаскухиной шепотом выдохну!

 – Никем, – машинально брякнул я и тут же испугался от этого.

 Но загадочно ухмыляющийся генерал не воспринял опрометчивое (по моему тогдашнему пониманию) слово за оскорбительное и, обласкав невозмутимую майоршу приторным взглядом, продолжил как ни в чем не бывало:

 – Ты прав, Снегопадов! Я в случае собственной некорректности по отношению к Белиберде Ишаковне стану никем, и звать меня будет никак!..

 Сперва министр с треском выпрет в позорную отставку! Потом киллеры Ослика Иа ликвидируют, сожгут, а пепел развеют над каким-нибудь подмосковным болотом! Нет, а резон ли им, собственно говоря, утруждаться?! Может и менее хлопотней все произойти!.. Тьфу-тьфу-тьфу! – суеверно стуча костяшками пальцев по своему темени, испуганно выпалил Мыкола Генрихович, – Чур меня, чур меня!..

 Муженька-то Белиберды Ишаковны уж пятый иль шестой год не могут сыскать…

 – Восьмо-о-ой-й! – на внезапно вскипевшем душевном надрыве уточнила превратившаяся для меня из Кассиопеи Кузьминичны в Белиберду Ишаковну, – Восьмо-о-ой го-од вдо-о-овствую-ю!! – с пуском слезы завыла иль майорша, иль вовсе и не таковая. И мне (к собственному изумлению) вдруг сделалось та-ак(!) ее жалко, что нестерпимо захотелось крепко обнять, поцеловать и… И даже завалить на стол прямо на глазах у Чувака!.. Но я, скрепя сердце, мужественно справился с внезапным сексуальным приступом!

 – Но-но-но, голубушка, – подавая спонтанно разрыдавшейся Ишаковне стакан воды, страдальчески вымолвил Генрихович, – Не убивайтесь. Отыщется…

 – Да како-о-ое та-ам?! – крупными глотками опорожнив посудину, простонала горемычная, – Сколько раз говаривала: Потаскухин, не задевай, мол, папу, обходи стороной! А он…

 Надоумился ради хохмы на маминых именинах под завязку напрудить в любимый папин графин!..

 Думаю, если бы только это, и простил бы папаня зятька-шалунишку… Но тот ведь!.. Азартен был дюже до юмора! Шиш ведь его остановишь!..

 Он в тот праздничный вечер еще и наклал под любимую папину селедочную шубу, в варежки вора в законе Гиви Вахваха, в карманы дубленки другого авторитета – Рамзана Альдебарана, в папаху генерала Солдатова, в наполовину наполненную леденцами карманную коробочку папиного брата маршала Черезанусвыпивайло... И даже в сапоги супруги сенатора Чмокина негодник насрал!..

 Некоторые из гостей поблевали, другие переморщились. Самые не брезгливые похохотали, дружелюбно похлопали Серегу (ца-арство ему небе-есное-е!) по спине и плечам, вроде как бы от души поблагодарив его за доставленное веселье… Но к еде и выпивке больше никто не притронулся…

 Около полуночи все дружно разъехались. Папа, правда, в проводах не участвовал, потому как был серьезно занят – настырно выблевывал в джакузи выпитое из графина и обгаженную селедку под шубой. Ну, понятно, заодно и все остальное – вполне съедобное – ушло в канализацию…

 Мы с Серегой отправились к себе на такси. Он всю дорогу ухохатывался под впечатлением от своих подлян. Я еще, помнится, укорила его: «И как тебе не стыдно?! – сказала, – Гвардейский подполковник, а гадишь как кот пакостливый!» А ему хоть бы хны!..

 Утром проснулась, а его рядом нет!.. Восьмо-о-ой го-од уж бе-ез вести-и пропа-а-ащ-щи-ий!!! – сызнова заблажела майорша Потаскухина.

 – Видал? – смерив меня многозначительным взглядом, с печалью в голосе произнес генерал-лейтенант, – Считай, за невинные шутки погиб человек. А ты-ы-ы!..

 Так что, не обессудь, Снегопадов! – выдержав паузу, продолжил оратор, – Да пусть тебя Белиберда Ишаковна хоть мордой об печку, хоть кан-ни-ебалит хоть на пельмени, шашлык или даже на колбасу!.. Не вступлюсь! Заморочки с нашим министром и с его братом Осликом Иа в мои планы не входят! Так что, впредь мне на нее не ябедничай!.. Понял?!

 – Так точно! – выказал послушание я.

 – Ну, иди, – напутствовал Чувак, – Чего не идешь-то? Паркет что ли в моем кабинете медом натерт? Прилип?.. Дуй давай в гости к моему любимому братцу Анониму! И не забудь про угощение и горячий привет от меня! Да смотри, чтобы тебя в подворотне не продуло! В подворотнях-то, сказывают, лю-ютые сквозняки!.. Да не забудь оставит... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4 5 6 7 8


31 мая 2017

1 лайки
0 рекомендуют

Понравилось произведение? Расскажи друзьям!

Последние отзывы и рецензии на
«ДЕНЬ ЩЕКОТУНА»

Нет отзывов и рецензий
Хотите стать первым?


Просмотр всех рецензий и отзывов (0) | Добавить свою рецензию

Добавить закладку | Просмотр закладок | Добавить на полку

Вернуться назад








© 2014-2019 Сайт, где можно почитать прозу 18+
Правила пользования сайтом :: Договор с сайтом
Рейтинг@Mail.ru Частный вебмастерЧастный вебмастер