ПРОМО АВТОРА
Иван Соболев
 Иван Соболев

хотите заявить о себе?

АВТОРЫ ПРИГЛАШАЮТ

Серго - приглашает вас на свою авторскую страницу Серго: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Ялинка  - приглашает вас на свою авторскую страницу Ялинка : «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Борис Лебедев - приглашает вас на свою авторскую страницу Борис Лебедев: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
kapral55 - приглашает вас на свою авторскую страницу kapral55: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Ялинка  - приглашает вас на свою авторскую страницу Ялинка : «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»

МЕЦЕНАТЫ САЙТА

Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
kapral55 - меценат kapral55: «Я жертвую 10!»
kapral55 - меценат kapral55: «Я жертвую 10!»



ПОПУЛЯРНАЯ ПРОЗА
за 2019 год

Автор иконка станислав далецкий
Стоит почитать Возвращение из Петербурга в Москву

Автор иконка станислав далецкий
Стоит почитать Шуба

Автор иконка станислав далецкий
Стоит почитать Про Кота

Автор иконка станислав далецкий
Стоит почитать Опричнина царя Ивана Грозного

Автор иконка Эльдар Шарбатов
Стоит почитать Юродивый

ПОПУЛЯРНЫЕ СТИХИ
за 2019 год

Автор иконка  Натали
Стоит почитать Без тебя меня нет

Автор иконка Арсенина Наталья
Стоит почитать Памяти Юлии Началовой

Автор иконка Виктор Любецкий
Стоит почитать Всё с нами случилось — отнюдь не случайн...

Автор иконка Юлия Шулепова-Кава...
Стоит почитать Эль чокло

Автор иконка Виктор Любецкий
Стоит почитать стихотворение сына

БЛОГ РЕДАКТОРА

ПоследнееПомочь сайту
ПоследнееПроблемы с сайтом?
ПоследнееОбращение президента 2 апреля 2020
ПоследнееПечать книги в типографии
ПоследнееСвинья прощай!
ПоследнееОшибки в защите комментирования
ПоследнееНовые жанры в прозе и еще поиск

РЕЦЕНЗИИ И ОТЗЫВЫ К ПРОЗЕ

Вова РельефныйВова Рельефный: "Это про вашего дядю рассказ?" к произведению Дядя Виталик

СлаваСлава: "Животные, неважно какие, всегда делают людей лучше и отзывчивей." к произведению Скованные для жизни

СлаваСлава: "Благодарю за внимание!" к рецензии на Ночные тревоги жаркого лета

СлаваСлава: "Благодарю за внимание!" к рецензии на Тамара Габриэлова. Своеобразный, но весьма необходимый урок.

Do JamodatakajamaDo Jamodatakajama: "Не просто "учиться-учиться-учиться" самим, но "учить-учить-учить"" к рецензии на

Do JamodatakajamaDo Jamodatakajama: "ахха.. хм... вот ведь как..." к рецензии на

Еще комментарии...

РЕЦЕНЗИИ И ОТЗЫВЫ К СТИХАМ

ЦементЦемент: "Вам спасибо и удачи!" к рецензии на Хамасовы слезы

СлаваСлава: "Этих героев никогда не забудут!" к стихотворению Шахтер

СлаваСлава: "Спасибо за эти нужные стихи!" к стихотворению Хамасовы слезы

VG36VG36: "Великолепно просто!" к стихотворению Захлопни дверь, за ней седая пелена

СлаваСлава: "Красиво написано." к стихотворению Не боюсь ужастиков

VG34VG34: " Очень интересно! " к рецензии на В моём шкафу есть маленькая полка

Еще комментарии...

Полезные ссылки

Что такое проза в интернете?

"Прошли те времена, когда бумажная книга была единственным вариантом для распространения своего творчества. Теперь любой автор, который хочет явить миру свою прозу может разместить её в интернете. Найти читателей и стать известным сегодня просто, как никогда. Для этого нужно лишь зарегистрироваться на любом из более менее известных литературных сайтов и выложить свой труд на суд людям. Миллионы потенциальных читателей не идут ни в какое сравнение с тиражами современных книг (2-5 тысяч экземпляров)".

Мы в соцсетях



Группа РУИЗДАТа вконтакте Группа РУИЗДАТа в Одноклассниках Группа РУИЗДАТа в твиттере Группа РУИЗДАТа в фейсбуке Ютуб канал Руиздата

Современная литература

"Автор хочет разместить свои стихи или прозу в интернете и получить читателей. Читатель хочет читать бесплатно и без регистрации книги современных авторов. Литературный сайт руиздат.ру предоставляет им эту возможность. Кроме этого, наш сайт позволяет читателям после регистрации: использовать закладки, книжную полку, следить за новостями избранных авторов и более комфортно писать комментарии".




"Изнасилованная страна"


Шевченко Андрей Иванович Шевченко Андрей Иванович Жанр прозы:

Жанр прозы Юмористическая проза
11787 просмотров
0 рекомендуют
1 лайки
Возможно, вам будет удобней читать это произведение в виде для чтения. Нажмите сюда.
18 юмористических и сатирических рассказов о современной российской жизни

дет этот господин на суде присутствовать чисто формально, а тебе от него ни пользы, ни вреда. 
   - А чё делать-то? Мне в деревне сказали: «Не трать деньги зря. Адвокат положен по закону…»
   - Ага, положен. На дальнюю полку… Теперь уже поздно рыпаться. Следующий раз будешь умнее. Шутка,- Скатов хихикнул и снова вытянулся на столе, который, наверное, десятки лет служил верным помощником разным судьям и был разжалован в угоду новомодной импортной мебели.- Вот я, например,- заговорил он снова, - поднял на ноги шесть общественных организаций. Из них четыре – заграничные, европейские. Три правозащитные, две экологические, одна пацифистская. Плюс шум в газетах, включая центральные. Неужели не слышал? Два раза по телевидению в мою защиту выступал депутат Госдумы, говорил, что уверен в моей невиновности. А эти организации мне и адвоката наняли. Суперквалификация! До этого одного террориста оправдал. У адвоката в помощниках ещё двое. И всё бесплатно. Все на мне зарабатывают известность. Ещё и моей жене какую-то премию выдали. За то, что я преследуюсь за убеждения. Адвокат Кайгородов – умница, такие выверты с моим делом производит. Даже следователя поменяли. Короче, я такие силы поднял, за моим процессом следит столько журналистов, что я фактически уже не могу быть осуждён. Ну, может быть, на два-три года условно. Так я их  почти отсидел, пока шло следствие… Да нет, и того не дадут. Эти иностранные общественники такие зануды, так уже всем надоели, что меня прямо с суда прогонят домой. Если б они вступились за тебя, то получилось бы, что не ты украл мешок, а у тебя директор совхоза – десять мешков. И всё было бы подтверждено ссылками на статьи из Всеобщей декларации прав человека…
   - А как же сто пятьдесят миллионов?- недоумённо спросил Коля, который был явно подавлен монологом соседа. 
   - Да что те миллионы?.. Вообще-то как раз в миллионах вся суть. Но это отдельная история… Хотя можно и рассказать. Тебе сколько лет, Коля?
   - Сорок три.
   - Да-а? Неплохо выглядишь. А мне тридцать четыре. Что ж, ты мужик в возрасте, должен понять мою теорию. Только блатным на зоне не передавай.

                                                         23
А то возьмут на вооружение, и тогда нашему гражданскому обществу хана.- Скатов покрутился на столе, устроился поудобнее и положил под голову обе руки.- У меня было много времени поразмышлять о жизни и прежде всего о юридической системе. К защите я готовился основательно. Потом адвокаты всё взяли на себя, иностранцы без конца лезли на свидание. Ну, им-то не очень позволяли, а вот жену стал видеть часто. Но не в этом дело. В одиночке моей было всё: газеты, книги, информация из интернета. И вот однажды меня осенила гениальная догадка: у нас в стране садят только до какого-то предела вины, а если совершишь больше этого потолка, то никогда не сядешь. Сама судебная система тебя оправдает, потому что она не приспособлена проглатывать крупное. А так как мою защиту взяли на себя другие, я стал копаться в источниках, сопоставлять и собрал десятки доказательств своего открытия. Понимаешь, Коля, десятки! Со всей страны. По совершенно разным преступлениям.  – Лежачее положение мешало Скатову жестикулировать, и он приподнялся.- Нахожу где-нибудь в газетах два похожих дела. По одному двадцать лет, по второму – ничего. Почему?.. Не обязательно – общественный резонанс, внимание прессы, знакомства и хорошие адвокаты. Это не всегда. Главное – масштаб преступления. Тогда я задался другой целью: вычислить ту границу, до которой человеку накручивают на всю катушку, а выше которой полная неприкасаемость.
   - Да чё там? Если ты крупный чин, то тебе ничего не будет, хоть человека зарежь.
   - Не только это, Коля! Я ж тебе говорю: не только это. Я-то не крупный чин, и меня, сам понимаешь, подобный вывод не устраивал. И факты, факты позволяли сделать заключение, что необязательно принадлежать к бомонду, чтобы оказаться выше закона. Кстати, господа из элиты тоже иногда садятся. И при внимании газет, и с дорогими адвокатами. Если масштабик преступления маловат. Вот так… Ты слушай дальше. Я нашёл эту границу. Как только понял, что всё дело в величине преступления, даже по ночам стал работать. Мне в последнее время вообще боялись делать строгий режим, и я сидел, как на курорте, только без солнца. Я ж одновременно был и борец за мир, и политзаключённый, и защитник природы. Ну, а теперь слушай самое главное. Ты человек простой и на плагиат не способен. Роковая граница находится примерно в таких пределах: полмиллиона рублей или пять трупов. То есть если украл больше или убил шестерых-семерых – оправдают и отпустят. Ну, а если не дотянул – получишь всё, что положено по статье. 
   - Дак это чё, закон такой?- не понял Коля.
   - Ну, я в тебе не ошибся! Как со стенами говорил… Да, Колюнчик, закон. Только нигде не опубликованный. Но, надеюсь, судье Кислицыной известный. У меня-то сумма в триста раз больше этого предела.
   - Это вы в деньгах столько… украли? Или по-другому как?
   - Я назвал условную сумму. Таких денег у меня нет и никогда не было. Просто меня обвиняют в нанесении государству ущерба на сто пятьдесят 

                                                         24
миллионов рублей.
   - Обвиняют? Дак вы не наносили?
   - Нет, конечно. И скоро мои адвокаты это докажут.
   - А чё говорят? Как это – на сто пятьдесят миллионов? Авария какая-нибудь была? 
   - Нет. Я продавал военные секреты… Якобы, конечно. Это в обвинении. А то ещё подумаешь…
   - Шпион, получается?.. Ну, тогда я не согласен.
   - С чем? Может, ты не понял? Я говорю про обвинение, а не про то, что на самом деле. 
   - За шпионаж расстреливают или дают пятнадцать лет. Если вы не виноваты – другое дело. А так получается, больших шпионов милуют, а мелких садят. Ерунда… 
   Скатов усмехнулся:
   - А я тебе говорю: всё зависит от масштаба. Вот если б ты украл десять вагонов комбикорма, а не мешок, тоже был бы сейчас спокоен и не боялся зоны.
   - Не-э, не может так получиться,- упорствовал Коля. – Мешок есть мешок. За два должно быть в два раза больше, за четыре – ещё в два раза. А как же. Простая арифметика.
   - Ну, ты даёшь! По твоей арифметике я получу тысячу лет заключения. Нет, здесь, Коля, высшая математика, тебе не доступная… О, за нами.
   Действительно, дверь стали отпирать, и вскоре показался милиционер в бронежилете. В своём громоздком наряде он не мог войти внутрь и потому пригласил Скатова на выход. Тот принял гордый вид и не торопясь свесил ноги со стола.
   - Ну, всё, это был мой последний разговор в качестве подследственного. Давай, Коля, на прощание поспорим, кому больше дадут? Хотя бутылку с тебя уже не сдеру.
   
   О приговорах друг друга они никогда не узнали да и не особенно этим интересовались. «Мешочный» процесс закончился через два часа, и получил наш скотник все свои пять лет: сказалось то, что на суд не приехал ни один свидетель, кто мог бы выступить в пользу подсудимого, к тому же испуганный бригадир говорил о Коле только плохое, да и сам горе-воришка отвечал опрометчиво и невыгодно для себя. 
   Его элитный тёзка Скатов Н.К., выдержав полтора десятка судебных заседаний, в первый раз получил два года. Адвокаты подали аппеляцию. Был новый приговор, затем новая аппеляция… Кажется, дело продолжается до сих пор.

 


                                                          25
                            Высшая школа

   Вахтёр на входе контролировал пропускной режим, но не рискнул остановить Валентина Аркадьевича, одетого, как теперь говорят, стильно, даже слегка броско. К тому же на руке его, придержавшей дверь, блеснули маленьким солнцем часы, которые явно превосходили ценой весь первый этаж университета.
   - Спонсор,- оправдательно шепнул вахтёр стоявшей рядом уборщице и вместо желаемого презрения почему-то выразил почтение и растерянность. 
   - Да, обувь чистая,- согласилась старушка.
   Как и всякий приличный бизнесмен последней волны, Валентин Аркадьевич занимался спортом и потому легко и без одышки поднялся на третий этаж, где с некоторым неудовольствием ступил на потёртый линолеум своими новыми, с первым блеском ботинками. У двери нужной ему кафедры, естественно, увешанной всякими объявлениями, стояли двое студентов, по виду старшекурсники, и тихо беседовали. Валентин Аркадьевич солидно, то есть не останавливаясь, стукнул один раз в дверь и вошёл. 
   Кабинет оказался полон пожилыми преподавателями, возмущённо и – как успел заметить Валентин Аркадьевич – на разный манер обсуждавшими что-то вокруг стола завкафедрой. Они посмотрели на вошедшего с раздражением. Валентин Аркадьевич это заметил и постарался спокойно встретиться глазами с главным человеком, от которого зависел госэкзамен сына. Неожиданно его попросили подождать. Он удивился и посмотрел было на стул, но в повторной просьбе ясно прозвучало слово «коридор».
   С корнеговской полуулыбкой Валентин Аркадьевич ответил: «Хорошо» и повернулся к двери. Клубок самых разных чувств – унижения, желания сказать что-нибудь веское и остаться или рассердиться и уйти вообще –  остановил его руку на претенциозном набалдашнике двери, но ни одна из эмоций не возобладала, и он вышел.
   В глазах его не было прежней уверенности, и потому, встретившись взглядом с теми же, стоявшими у кафедры студентами, Валентин Аркадьевич подосадовал на себя и понял, что здесь очередь и он её нарушил. Медленно прошёл к противоположной стене и, окинув студентов взглядом, подумал о сыне, который и внешностью, и манерами дал бы этим двум сто очков вперёд.
   Один из студиозусов, высокий, тонкошеий, сутулился. Всё на нём было длинным и болтающимся: волосы, рубашка навыпуск, дешёвая цепочка. Очки съезжали на нос. Говорил он торопливо, жестикулируя. Другой из собеседников, зажатый в старенький костюм-тройку, был чем-то взволнован и часто пожимал плечами. «Ты,- говорит,- не заплатил. И вообще, ваша группа подвела меня, и я теперь не могу закончить ремонт квартиры. 

                                                          26
Госэкзамены на носу, а вы, ребята, так наглеете. Я ему: «Геннадий Николаевич, я готов сдавать ваш предмет. Я хорошо его знаю». А он: «Вы что, Поляков, святее папы римского? Меня ваша подготовленность волнует в последнюю очередь. Двое заболели, одна родила, теперь ещё вы со своей неплатёжеспособностью. А мне что прикажете делать? Не можете заплатить сами, ищите богатую фирму, вам пора уже думать о трудоустройстве…»
   - Слушай,- перебил длинный, поддерживая очки мизинцем,- а ты бы отрекомендовался Лысому: учился, мол, всегда добросовестно, даже читаю в Интернете статьи по специальности на английском. Сделал две программы по оптимизации. Ты же их продал каким-то фирмам, и тебе неплохо заплатили?
   - Не заплатили, а дали положительные отзывы. У них поднялась прибыль на пять процентов. 
   - Почему же не поделились?
   - Я изначально так договаривался: денег не надо, только опробуйте.
   - Ну, всё равно сказал бы Лысому.
   - Чего хвастаться?.. Да ему и неинтересно это. Один ремонт в голове. «Вы,- говорит,- дорогуша, чересчур самоуверенны. Я вам дам такой билет, что будет только неуд». Я ему: «Давайте любой». Он спрашивает: «А по туризму?» А я как раз Сатарову кое с чем помог, и он мне нашёл и скачал всю свежую информацию для экзамена.
   - Сатаров дням зависает в сети…
   - Короче, отправил препод меня думать до завтра, и теперь вишу на волоске. Представляешь, пять лет учился…
   - А ты чего хотел? Лысый не на зарплату живёт. «Дорогуша…» Видал, какая у него тачка? И дочурку свою устроил в администрацию области. Эту куклу Барби… Я б с такой в Хургаду съездил…
   Дверь кафедры приотворилась, и Валентина Аркадьевича пригласили войти. Через некоторое время, уладив свой вопрос, он уже выходил из университета экономики и не мог скрыть довольной улыбки: последний барьер преодолён, и его сын без пяти минут самостоятельный человек. Теперь пойдёт работать, женится, будут внуки. Не то, что у того студента. Наверняка, его отец – пьяница или лентяй, неспособный выучить парня. «Есть же такие бестолковые мужики!- удивлялся Валентин Аркадьевич.- И приходится юному гению унижаться, выкручиваться. Вот наш Максим…»
   Вернувшись на работу, Валентин Аркадьевич окунулся в привычные дела, но, разговаривая по телефону или с подчинёнными, заполняя бумаги, нет-нет да и ловил себя на приятной и вызывающей прилив гордости мысли: сын заканчивает вуз. Перед обедом его вызвал к себе управляющий, и минут двадцать они обсуждали текущие дела и кое-какие мелкие проблемы фирмы. Объём продаж увеличивался, и Валентин Аркадьевич вскользь посетовал, что с каждой неделей растёт загруженность рядовых сотрудников.
   Борис Кириллович принял более непринуждённую позу, чему-то  

                                                         27
улыбнулся и заговорил хотя и казёнными фразами, но совсем другим тоном:
   - Я с вами согласен, Валентин Аркадьевич. Согласен… Рассматривается, во-первых, вопрос о повышении зарплаты всем нашим сотрудникам. О деталях, простите, пока умолчу, но дело решённое. А во-вторых, мы увеличиваем ваш отдел на одну штатную единицу. Как менеджеру по сбыту, вам, Валентин Аркадьевич, надо сосредоточиться на стратегических вопросах и формировании серьёзной команды агентов. Командировки для вас теперь в прошлом. Только какие-то крупные переговоры, но это мы уже вместе… Итак, для нового человека выделяем всю работу по соседней области, а за вами – только общее руководство… Что касается кандидатуры, то… ничего не имею против вашего сына. Насколько я знаю, он как раз в ближайшее время заканчивает курс обучения по соответствующей специальности. Вот пусть под вашей опекой и растёт молодой менеджер. Дадим ему… Максим, кажется?
   - Да, Максим.
   - Дадим Максиму старт, а лет через десять, может быть, и нас с вами обгонит, свою фирму будет иметь… Ну, всё. Обдумывайте, решайте. У меня вот тоже сын в первый класс идёт. Какое-никакое, а событие…
   Валентин Аркадьевич вышел из кабинета начальника в полной растерянности. Сложности профессии давно приучили его к самообладанию в любой ситуации, но сегодня он во второй раз в течение нескольких часов потерял если не выверенную, привычную линию поведения, то внутреннее равновесие точно. Во-первых, он не возразил Борису Кирилловичу, и тот мог подумать, что его менеджер рад протолкнуть родного человека на денежную должность. Ведь управляющий вряд ли был на сто процентов искренен, и Максим – лишь возможный кандидат. Мол, хочешь устроить сына – докажи его пригодность. Напортачит – папа будет виноват вдвойне: не того взял и не так руководил… подчинённым. Но главное даже не это. Молчание Валентина Аркадьевича ещё можно было объяснить неожиданностью предложения. Сбыт товаров в Поволжье только налаживается, и многое там пока под вопросом. А тут сразу – и отдельный агент, и можно сына. Странно другое: Валентин Аркадьевич совершенно не ощутил какой-либо радости от мысли, что Максим может работать вместе с ним в этой довольно процветающей фирме, на деньги которой, собственно, в виде папиной зарплаты парень и учился все эти годы… Максим – менеджер?.. Почему у него, у отца, никогда не возникало мысли, что для сына наступит время, когда надо будет определяться с работой. Не какая-нибудь отвлечённая «окончит университет, устроится», а конкретная, как та реальная жизнь, которой живёт сам Валентин Аркадьевич, состоящая из постоянных мудрёных подсчётов и прикидок, общения с самыми разными людьми, которых надо понять, убедить, сделать надёжными партнёрами. Ведь это так трудно, для этого так много надо. А семья? Он, Валентин Аркадьевич, очень хочет внуков, но у него-то семья давно уже на втором месте. Даже на пятом. А на первом, 

                                                         28
втором, третьем, четвёртом – работа. Значит, взяв Максима к себе, он, заботливый папаша, сразу заложит основу двух конфликтов: будущая невестка при занятом, проводящем много времени в командировках муже может загулять, а внуки будут без отца. Нет, и это не главное…
   Валентин Аркадьевич глянул на часы и пошёл не к себе, а стал спускаться к автомобильной стоянке: он всегда обедал дома. Во-первых, всего восемь-десять минут езды, а во-вторых, во всём городе не было ресторана, где готовили бы лучше, чем его тёща Зинаида Павловна. Не говоря уже о буфете фирмы. Им, кстати, заведовала какая-то дальняя родственница или любовница управляющего, из-за чего законопослушные сотрудники обедали только у блатной поварихи.
   Вот и Максим станет блатным. А что он умеет? Валентин Аркадьевич никогда не контролировал его учёбу. В первую очередь потому, что самому пять лет теории мало что дали для работы. Ну, и по причине вечной занятости.
   Конечно, этапы жизни единственного сына семья отмечала. На выпускном в школе Валентин Аркадьевич был и даже слегка подвыпил с весёлым шофёром, отцом соседа Максима по парте… А когда сын поступил в университет, точнее, когда Валентин Аркадьевич купил ему поступление за три тысячи – не рублей, конечно,- ходили во французский ресторанчик: он, жена, Макс, тёща… Сколько денег ушло за пять лет, а эти чванливые преподаватели посмели держать одного из своих «кормильцев» в коридоре вместе с каким-то нищим студентом… Который, впрочем, читает специальные тексты на английском и… Но вот и родной двор.
   Домашние встретили Валентина Аркадьевича с такими выражениями лиц, как будто совершили невозможное: отослали на телевидение две обёртки туалетной бумаги и выиграли автомобиль. Он медленно, как будто боялся, заслужил ли, съел суп и, не сумев разгадать тайны, поинтересовался:
   - Вы отчего, Оль, такие счастливые?
   - Ты приехал. Шучу. Ты ведь и сам знаешь: Макса берут в твою фирму… Не обижайся, что не получилось сюрприза. Позвонила Юля, а Максим был ещё дома; и я сказала, не выдержала…
   С Юлей, молодой женой Бориса Кирилловича, Ольга завела дружеские отношения по убеждению: раз мужья работают вместе, то и жёны должны поддерживать отношения. Валентин Аркадьевич особо не возражал: чем-то его неработающей супруге заниматься надо было. Но его коробило, когда эта юная леди заявляла по телефону: «Валентин, с добрым днём! Давайте-ка сюда вашу любимую!» Разница лет у приятельниц составляла ровно два десятка. 
    Вот кто, оказывается, автор этой идеи. Ольга даже для родного чада ни за что не стала бы пробивать место: не из такой семьи. Но что-то где-то упомянула, и эта кукла решила сделать подруге приятное.
   Тёща доваривала кофе, и, взглянув на её сияющее лицо – а она любила 

                                                          29
внука, как могут любить только русские бабушки,- Валентин Аркадьевич не рискнул высказать жене все свои сомнения сразу.
   - А где он сейчас, наш выпускник?
   - Поехал смотреть новый джип Виталика, сына Николая Константиновича. К шести будет дома. Надеюсь, ты сегодня не задержишься?
   - Джип смотреть… Поучил бы что-нибудь к госу. Итак никогда его с конспектом не увидишь.
   - Валя, какие уже конспекты? Ты ведь заезжал сегодня в университет? Значит, можно уже готовиться обмывать значок. Их сейчас дают?.. Да, и надо купить ему пару-тройку приличных костюмов для работы.
   - А ты уверена, что он захочет у нас работать?
   - Конечно, захочет. Ты забыл, где он практиковался в прошлом году?
   - Практиковался?..- Валентин Аркадьевич словно почувствовал почву под ногами и усмехнулся.- Да он у нас ни одного дня не работал, ни одного даже мелкого поручения не выполнил.
   - Но ты сам сказал: «Можешь не ездить, соответствующую бумагу и так получишь». 
   - Сказал… Некогда было им заниматься. Работы-то он не знает. Ты представляешь, что такое быть агентом по сбыту?
   - Представляю. Слава Богу, мой муж занимается этим последние десять лет.
   - Вот именно: я занимаюсь. А Максим? Опыта никакого. Знаний – ноль, все куплены, липа. А характер? Разве его характер подходит для нашего дела? Если б ещё в армии отслужил… А бизнес, настоящий бизнес,- это ещё похлеще армии: там морды бьют, а у нас конкурентов в порошок стирают. Чуть только дай слабину. Надо всё время находиться в напряжении, владеть самой разной информацией, просчитывать каждый шаг: свой, партнёров, конкурентов, местных властей, правительства с парламентом… Идёшь по лезвию ножа, а что дальше – никто не предскажет. Разве Максу место в этом диком лесу?
   - Но выбрал ему эту специальность ты! По крайней мере, посоветовал… И вообще, кем он ещё может работать с таким дипломом? Надо было тогда в пединститут устраивать!
   Они посмотрели друг на друга, словно испугались, что могут поругаться, и не стали продолжать спор. Зато заговорила удивлённая Зинаида Павловна:
   - Валентин, я понимаю и соглашаюсь: нет опыта. Но он же столько лет проучился на таком престижном факультете. Почему ты говоришь: знаний – ноль?
   - Почему говорю?..- Валентин Аркадьевич вспомнил студента, компьютерные программы которого с успехом использовали какие-то фирмы.- Потому что ни разу не видел, чтобы он готовился к сессии. Потому что он на свою учёбу хорошо если два раза в месяц заявлялся. «Золотая» молодёжь. Рестораны, пикники, прогулки на яхте. Его сейчас заново надо пять лет учить, чтобы допустить к работе…

                                                         30
   С минуту на кухне царило молчание. Женщины явно растерялись: первые аргументы были использованы, а более основательные и веские ещё не появились. Глядя на них, Валентин Аркадьевич вспомнил себя в коридоре университета.
   - Ладно, вечером всё решим. Бывают проблемы и посложнее. Работать ему, конечно, надо… Да я и сам виноват: избаловал. Мне пора.
   Половину дороги на работу Валентин Аркадьевич вспоминал всё, что касалось учёбы его сына, и сделал вывод, что тот совершенно необразован и в случае принятия на работу в его фирму только опозорит себя и отца. Проанализировал Валентин Аркадьевич и деловые качества каждого из своих подчинённых и испытал смешанное чувство: удовлетворения (да, ребятам их высокая зарплата достаётся не просто так) и горечи (Максиму до них как до Луны). 
   «Не надо было идти на попятную перед женой и тёщей,- подумал он.- Ясно, как день: от всей этой затеи с устройством сына к нам будет только хуже. И ему, и мне, и фирме, и Ольге с её матерью. Но что делать? Ведь я сам виноват. Старался их всех оградить от трудностей. Жене сказал: «Сиди дома, не работай, денег трать, сколько хочешь». Тёщу после смерти Кузьмича забрал к себе, квартиру купил на одной лестничной площадке, несмотря на возражения: мало ли, вдруг ещё найдёт себе старичка. С Максимом тоже. Только бы не пошёл в армию, только бы не уехал учиться в другой город. Платил за каждую сессию, за каждый экзамен. Взятки, взятки, взятки… Как-то раз хотел, чтобы Макс сдал всё сам, своим умом. Так женщинам приспичило отправить его на две недели в Турцию. Двадцать лет, видите ли… Эх, да разве я один такой? Все институты в городе куплены на корню. «Спонсорская помощь». А знания никого не интересуют. Как там говорил этот Лысый: «Из-за вашей группы я не могу закончить ремонт…» Здорово! Кстати, а этот парнишка нам бы подошёл. Пашет, как вол, чтобы закончить университет, уже и работать пытается… Подумаешь: одежда. Манеры не хамские, а одной зарплаты хватит, чтобы прилично одеться. Мне и спросить с чужого будет проще. Стоп. Он хорошо владеет английским. Это как раз то, чего нам не хватает. Если мы будем шире ориентироваться через интернет в своей сфере, это откроет новые возможности… У меня уже были интересные мыслишки на сей счёт. Да, этот парень нам бы подошёл. И на мне не висела бы моральная ответственность. Не понравится – свободен. Сплетен опять же не будет. Максима возьму – оба будем в шатком положении, а так… Неужели Ольга не поймёт, что всё наше благополучие держится на моей зарплате? Нет, мне своим положением рисковать никак нельзя. По крайней мере сейчас. Даже если Макс вообще работать не будет и вдруг задумает жениться, я ему и квартиру какую-никакую смогу купить, и мебель. А если он у нас провалит новое, перспективное направление, хана и мне… Но чем же ему тогда заниматься? Безделье – тоже плохо. Начнёт мне назло пить или, не дай Бог, употреблять героин. Эта гадость в последнее время заполонила 

                                                          31
город. По нему вроде пока не видно. Хотя с меня такой папаша… Проморгал всю учёбу сына да ещё по своему профилю. Хоть бы раз его с собой в командировку взял. Вот это была бы и учёба, и практика одновременно. Теперь поздно каяться… А почему поздно? Возьму-ка я его стажёром. Без зарплаты. Нет, оформлю ему часть своей. Бухгалтерия согласится. Фирме от этого ни тепло, ни холодно. И будет Максим помогать лично мне и учиться делу… Да, с зарплатой. Свои, кровные – великое дело. До сих помню первую получку. Это похлеще школьного аттестата или диплома… Поработает полгода стажёром. Надо будет – и больше. А вакансию закроем тем самым безденежным гением из коридора, если сумеет получить диплом. И даже если не получит. Диплом такого университета мало значит… И будут у меня в отделе агент без диплома, но с головой и стажёр с документом, но без знаний. Пусть конкурируют. А Макс наш гордый, ох, какой гордый! Его такое положение заденет за живое. А если не согласится, пусть попробует закончить законно, без моих взяток. За сам диплом-то ещё не уплачено. Пожалеет, небось, пять лет своей жизни. В другие места без диплома не возьмут… Так и сделаю. Да и не может быть, чтобы мой сын за полгода никак себя не проявил. Ну, а не пройдёт испытание – что ж, пусть сидит дома, при маме и бабушке. Вон на доме объявление висит: «Требуется дворник». С высшим образованием, наверное, возьмут.

 


                                            Конец МВД

   В час тридцать, раздражая тех жильцов, кто страдал бессонницей, во двор домов 68 и 69 по улице Менделеева въехал милицейский «уазик». С минуту трое в форме молча стояли вокруг трупа мужчины лет пятидесяти в окровавленной рубашке. 
   - Петрович завтра отчитывается,- наконец, сказал один из милиционеров.- Зарегистрируем этого «глухаря» - хана всей отчётности. Он нас тогда съест. 
   - Да, в этом месяце и до шестидесяти процентов еле-еле дотянули…- согласился водитель. 
   Третий засомневался:
   - Что ты сразу: «глухарь»? Может, поищем? Кто-то ж из местных долбанул. Поднимем участкового, потрясём бывших зэков…
   - Потряси, Игорёк, чем-нибудь другим среди ночи,- раздражился первый.- Видишь пятно на груди? Сунули ножичком, оттащили сюда и бросили. Посмотри вокруг: даже окурки ветром поуносило. Стопроцентный «глухарь». Рожа испитая. Может, вообще бомж. Тогда ни знакомств, ничего  не надыбаешь… Нет, мужики, он нам и на фиг не нужен.

                                                         32
   - Ну, что тогда, перебросим? – решил перехватить инициативу Игорёк. – Тут недалеко.
   - А ты как? 
   - Я что? Я водила. Хотите – грузите.
   - Ну, разворачивайся, раз водила. 
   Минуты через три «уазик», фыркнув, отъехал, и на освобождённом от трупа асфальте не осталось даже пятна крови. Только хлопала прямо над злополучным местом забытая кем-то балконная дверь, да заплакал на первом этаже ребёнок.
   В три часа ночи всё тот же труп лежал с раскинутыми руками и лицом, обращённым в затянутое облачностью небо, на цветнике у дома 134 по улице Бутлерова и «слушал» такую беседу:
   -… А я говорю этому обворованному: «Выбирайте. Или мы сейчас без всяких санкций «наедем» на всех подозрительных в округе, но вы заявления писать не будете. И тогда, возможно, что-нибудь найдём из вашего украденного. Или всё по закону: пишете заявление, мы беседуем, но тогда шансов ноль, что найдутся какие-то вещи». Согласился без заявы. 
   - Ну, и нашли?
   - Нет, конечно. Зато время потянули, потерпевший поостыл, и обошлось без «глухаря». 
   - Это, конечно, неплохо, но далеко тебе до нашего Коли Казначеева. Уволился с год назад. Тот звонки принимает и уже по телефону врубается, где бесперспективное дело. Соответственно и группу настраивает… Короче, в его смену всегда была стопроцентная раскрываемость. Начальник его ценил, не хотел отпускать.
   - А что ж уволился, если такой талант?
   - Да ты знаешь, у них там дом чуть не развалился. Потрескался весь. Пришлось переехать. Был выбор. Перебрался поближе к матери.
   - Что, сильно старый?
   - Коля?
   - Дом.
   - А. Не, дом хороший был. Панельный. Хрен его знает, чего он пополз в разные стороны. Пришлось развалить. Да ты, может, по телевизору видел? Когда пресса снимала, я как раз в оцеплении стоял.
   - Не помню.
   - А, в вашем городе, наверное, и телевизоров ещё нету?
   - Пошёл ты! Тоже мне столица… провинции. Вся разница, что у вас вот таких трупперов в два раза больше за ночь появляется. А остальное – всё такое же.
   - Кстати о трупе. Пора им заняться. Предлагаю подарить соседям. Знаешь такой прикол?
   - Твоим соседям?
   - Нашим. Перевозим за две улицы, аккуратненько кладём на чужой 

                                                         33
территории, и они героически занимаются поиском убийц. Всё равно его не здесь пришили. Это по всему видно.
   - Да, скорее всего не здесь. Но такую свинью подсовывать соседям, знаешь ли…
   - Не обзывайся. Он не свинья, а нормальный мужик. Только недавно мёртвый. А за соседей не беспокойся: наверняка, они нам тоже такие подляны делают. И вообще! Они – милиция? Вот пусть и занимаются выполнением своих обязанностей. А то дрыхнут сейчас в своей дежурке, а мы тут стоим на ветру, надоедаем безвременно ушедшему товарищу своими разговорами.
   - И как же мы его потащим?
   - Молча. Бери за ноги, а я под руки. Витя! Открой сзади дверцу, у нас гости!
   Они подошли поближе к убиенному и, чтобы не оставлять своих следов на клумбе, подтянули его за ноги к краю. При этом всклоченная голова трупа умудрилась зацепить несколько цветков и травинок и вблизи предстала словно бы в венке, что неприятно поразило обоих милиционеров.
   - Надо избавить его от растительности и земли. А то соседи запутаются,- сказал один.
   - Если мы меняем место, то не всё ли равно?- с брезгливостью возразил другой.
   - А вдруг во всём городе такие цветы только на этой клумбе?
   - И такая земля тоже?
   - Не остри!
   Они повертели тело туда-сюда, стряхивая с одежды мусор, потом, по-прежнему поругиваясь, бросили мёртвого в машину.
   В семь тридцать ехавший на работу мэр города наткнулся на труп мужчины, лежавший посреди переулка, и вызвал милицию. С места мэр уехал сильно расстроенным, увидев в такой встрече плохое предзнаменование. А спустя некоторое время молодой сотрудник, занимавшийся предварительным изучением обстоятельств преступления, сомневаясь и исправляя, записывал: «Труп имеет телесные повреждения, по которым можно сделать вывод, что убитого долго избивали ногами, потом несколькими ударами головой о что-то твёрдое убили и три-четыре раза переехали тяжеловесной грузовой машиной…»

                                                       ***

   За час до смерти Владимир Дмитриевич, не ведая воли провидения, ещё сидел во дворе своего дома за столом, по которому обычно стучали костяшками домино. Типично русская компания из трёх верных товарищей допивала последнюю бутылку водки и вела неторопливую беседу. Вообще-то последние пять лет Владимир Дмитриевич почти не пил: сердце перестало 

                                                           34
выдерживать алкогольные нагрузки, коими он начал тренировать главный человеческий орган ещё лет с пятнадцати. После постельного режима сама собой пришла способность воздерживаться и беречь здоровье. Сегодня же вечером от скуки (жена уехала навестить дочь), оставив телевизор с его приторными сериалами и жуткими новостями, Владимир Дмитриевич спустился во двор, где его радостно приняли в свой круг те, кому организм ещё позволял «употреблять».
   Оказывается, отмечали сорокапятилетие Коляна. Ввиду того что юбиляр и без повода через день приходил «хороший», максимум, что позволила ему жена, это взять во двор закуску. С «гостями» тоже возникла проблема. Без всяких возражений согласился поздравить именинника только известный местный халявщик дед Вася, от которого даже молодёжь с пивом и та пряталась. Остальных же доминошников, зорко высмотрев появившиеся на игральном столе бутылку и огурцы, быстро загнали в квартиры жёны. Вот тут-то и подвернулся Владимир Дмитриевич, согласившийся поддержать компанию сначала чисто морально, а потом и рискнувший принять один раз по пятьдесят.
   Сначала беседовали о политике. Последние события на Балканах всех насторожили, и даже быстро захмелевший Вася выразился в том духе, что всё идёт по плану. Потом Колян вздумал вспоминать свою трудовую биографию, которая в годах-то насчитывала всего лет тридцать, а в устных рассказах, с подробностями и эмоциональными оценками могла растянуться на целое столетие. И начал свои воспоминания он ещё с того времени, как подростком перевыполнял совхозное задание – набивал травой ящики с редиской, набрасывая овощи лишь верхним слоем.
   Вечер незаметно переходил в ночь, но именинник говорил и говорил, умудряясь не повторять того, что уже успел рассказать Владимиру Дмитриевичу и прочим собутыльникам в течение предыдущих десятилетий. Ещё бы. Переехав в город, Колян хотя бы месяц успел поработать здесь в каждой организации, включая закрытое оборонное предприятие.
   - А ты помнишь, Володька, когда тебя прозвали МВД, а?.. Не помнишь. А я всё помню. Когда по телеку начали показывать «Следствие ведут знатоки». Это я первый обратил внимание, что Митрошкин Владимир Дмитриевич сокращённо будет МВД. Так ты и стал ментом. Хотя выше слесаря никогда не поднимался,- именинник захохотал.
  - А я тебя Мюллером прозвал. Помнишь?
   - Это не прижилось. 
   - Не прижилось, да. Я жене говорю: Мюллер, а она: Коляшка-алкашка. И обо мне тоже раньше: мой алкашка.
   - Не, то ерунда. А вот МВД прижилось. Вон дед Василий. Василий! Тапочком тебе по голове! Спишь?.. Спит, хвост поросячий. Так дед и сегодня 

                                                          35


мне: «Позвать бы МВД, но он в завязке». 
   - Я – да. А этого старого хрыча ничто не берёт.
   - Точно. Ещё с нашими внуками будет выпивать… Между прочим, на работу устроился. Сторожем. Вон тот хозяйственный, что на углу, через ночь охраняет. Сегодня как раз выходной, если не брешет. Я говорю: «Тебя убьют там, убогого». А он: «Хозяин велел чуть что в милицию звонить, а драку не учинять». Во как!
   Около двенадцати Владимир Дмитриевич, устав бить комаров, пожал приятелям руки и пошёл в свой подъезд. За спиной он слышал, как Колян расталкивает деда и шутливо обзывает «нализанной скотиной». « Ну всё,- подумалось Митрошкину,- теперь будет тишина. Шпаны тоже нет. Лето. Все в парке. Когда-то и мы там драки учиняли…»
   Он поднялся на свой второй этаж и, нащупывая в темноте дверь – лампочка была только на четвёртом,- почувствовал резкий укол.
   - Проклятый гвоздь!- выругался Владимир Дмитриевич вслух. – Говорила жена загнуть его в стенку, так всё некогда. И я тоже дурак: чего так сильно шарить? Можно было присмотреться да потихоньку. А то прямо вогнал в палец. Ну, конечно, кровь!
   Он инстинктивно прижал руку к груди и, расстроившись – рубашка-то нормальная, не рабочая – кое-как левой рукой открыл дверь. 
   «Ничего, сразу застираю,- успокоил себя Владимир Дмитриевич.- Не наделать бы ещё глупостей». И он сильнее прижал руку, чтобы не капнуть на палас. 
   Как назло, ничего подходящего для перебинтовывания руки не подворачивалось. В кухне только мокрая посудная тряпка и чистенькое полотенце. Подношение невестки на Восьмое марта – набор из трёх простых, но ярко-цветастых полотенец. Вручала подарок внучка Валюша и теперь всякий раз проверяет, пользуется ли ими бабушка. Лучше не трогать. В аптечке то же – ни бинта, ни ваты, одни таблетки.
   За окном в темноте что-то мелькнуло, и Владимир Дмитриевич вспомнил: жена приготовила марлю – затянуть на время жары форточки – и, простирнув, повесила на балконе. Он открыл дверь и, поймав марлю, стал дёргать её, чтобы снять с прищепок. Те скользили влево-вправо и упорно не отпускали ткань. Пришлось немного переклониться, однако с одной рукой ничего не получалось. «Господи, боюсь порвать, когда всё равно потом выброшу»,- раздражённо подумал Владимир Дмитриевич, чувствуя капли крови, стекавшие под рубашкой по телу, и сильно рванул тряпку вниз. Тупая боль в груди вдруг заставила замереть сердце, отнялись руки, и он соскользнул вниз. На асфальт упал плашмя, но голову не разбил. Сердце так и не заработало, и через пятнадцать минут Владимир Дмитриевич начал остывать. Впереди у него было ночное путешествие по всему городу, а окрестных жителей ждала пугающая новость: «Нет больше МВД. Кончился МВД», которую, подвыпив, дед Вася будет повторять года два.

                                                         36

                                     Крутые 

   Вечерний час пик в этом городе всегда заметно затягивался. Причиной тому было похожее на щупальца расположение его районов и то, что мало кто имел работу рядом с домом.
   Лет триста прижимался городок огородами и пристанями к небольшой реке, по которой в прошлом веке возил разный товар купец Солёных, богач и щедрый благотворитель. Но в индустриальную эпоху всё изменилось в какие-нибудь двадцать-тридцать лет. С разных сторон в небольшом отдалении от города стали возникать строительные заводы, благо, песком, известняком и тому подобным богатством недр уезд славился ещё со времён победителя турок и предприимчивого местного управителя генерала Рыдванова, служившего при Екатерине Великой. Между заводами и городом налаживалась транспортная связь, вокруг цехов росли, как поросль около большого дерева, барачные посёлки, которые порой добирались до городских окраин. 
   В какой-то период промышленное строительство затихло, если не считать нового хлебозавода, весьма удачно заполнившего один из пустырей, но произошёл всплеск строительства жилищного. Всё те же заводы из-за смены поколений столкнулись с кадровой проблемой, и, дабы привлечь на своё производство молодёжь ближайших деревень, начали воздвигать пятиэтажки, а к ним магазины, кафе, ателье, и потенциальные трактористы и доярки, едва окончившие десятилетку, сотнями потекли в город, соблазнившись квартирами, асфальтом и отсутствием огородов. Но если другие города в эпоху бурного панельного строительства окружили себя белыми микрорайонами-привидениями без всякого учёта законов архитектуры и эстетического вкуса, то нашему городу необычайно повезло с одним незаметным поначалу для большинства жителей назначением на должность. Главным архитектором стала молодая и амбициозная выпускница столичного вуза Маргарита Евгеньевна Кубрак. За пять лет она получила два выговора по партийной линии за принципиальность, а город – чёткую планировку, широкие, обсаженные соснами улицы к каждому окраинному заводу и десятки отреставрированных зданий в историческом центре. Казалось бы, бурные девяностые, завершившие собою век двадцатый, всё до мелочей изменили в укладе нашей жизни, однако ни переход на частную экономику, ни смена собственников не изменили того, что каждый участочек города по-прежнему подметался, подбеливался, приводился в порядок всё тем же предприятием, учреждением или жильцами дома, за которыми был когда-то закреплён Маргаритой Евгеньевной. Грозная и энергичная архитекторша давно вернулась на свою родину в одну из южных областей, а привитая ею традиция жила и – вот парадокс – со временем становилась 

                                                            37
крепче. 
   Итак, вечер в этом городе отличался переполненными автобусами и троллейбусами, кратким наплывом людей в продовольственные магазины, после чего отработавший своё народ сменялся группами и парочками молодёжи, и начиналась ночная жизнь – со своими традициями и своими героями.
   Город неожиданно приобретал новый вид, который при дневном свете почти не проявлялся. Загорался неон на фасадах казино, баров, клубов, и эти небольшие по сравнению с госучреждениями или заводами зданьица, благодаря искусственному свету, теперь выпячивались, укрупнялись. Кто проезжал мимо них днём – не замечал, но ночной автомобилист здесь крепче держался за руль: ярко расцвеченные строения словно выступали на проезжую часть. Выступали, привлекали, манили; и сотни горожан молодого и среднего возраста, чуждые домоседства, как пылесосом, вытягивались невидимой силой из квартир и каждую ночь тянулись сюда. Одни шли и ехали развлекаться и тратить деньги, другие – заботиться о чужом досуге и зарабатывать: для официантов, поваров, крупье, музыкантов начинался рабочий день.
   В каком качестве шёл сегодня в родное заведение Станислав Ильич Шацкий, он и сам затруднился бы сказать. С одной стороны, это была последняя в его жизни ночная смена. С другой – многодневные хождения по кабинетам ради оформления пенсии закончились, и с завтрашнего дня Станислав Ильич уже мог прийти в родной «Элефант» в любое время, примоститься у стойки и, лениво отвечая на приветствия знакомых посетителей, хоть до утра просидеть со стаканом пива, нисколько не беспокоясь о заказах и прихотях клиентов.
   Барменом он был профессиональным и отдал этой профессии два десятка лет. А вот на пенсию уходил досрочно, по инвалидности, оставаясь внешне бодрым, подтянутым и быстрым на движения мужчиной, которого проседь пока не старила, а украшала. 
   Две основные напасти подкарауливают ту значительную часть человечества, которая преданно посвящает жизнь какому-нибудь одному-единственному роду занятий, а уж какая из двух напастей – зависит от твоего рабочего положения: трудишься стоя – получишь варикоз, сидя – геморрой. Станислава Ильича доконали ноги, точнее, вены и суставы, и даже сегодня, зная, что идёт в свой ночной клуб последний раз, он испытывал привычные чувства обречённого на страдания человека.
   В общем-то, эта заключительная смена была совершенно формальной. Шустрый и простоватый новичок Коля уже прошёл необходимую стажировку, хорошо освоился во всех тонкостях и мог работать без подстраховки со стороны опытного напарника. Позавчера под утро (специфика заведения) состоялся торжественный банкет на двадцать персон, на котором Станислав Ильич кормил и поил коллег, а они поздравляли и 

                                                            38
Напутствовали его. Владелец клуба досрочно выдал расчётные и даже прибавил от себя приличную выходную премию. Одним словом, сегодняшняя рабочая ночь должна была стать переходной к малоподвижному пенсионерскому состоянию, которого Станислав Ильич, несмотря на невозможность трудиться дальше, немного побаивался. 
   Как бы то ни было, он привычно за четверть часа до открытия последовал на рабочее место, переоделся, разобрался с напитками и пересмотрел посуду. Привычно же обслужил и первого клиента – хорошо одетого, но странного в поведении молодого человека, который два-три раза в неделю брал бутылку самого дорогого коньяка, садился в угол и углублялся в экран своего ноутбука, от которого его не могли отвлечь ни музыка, ни пьяные возгласы, ни липучие проститутки. 
   Коля явился точно ко времени, и первую компанию из двух парочек – крикливую и хамовитую – обеспечивал всем необходимым для веселья уже он. Вечер начался. Первая волна со средним возрастом лет в восемнадцать заполнила почти все места и небольшой танцевальный пятачок. Молодёжь, как всегда, мало покупала, но много отдыхала. То есть ходила туда-сюда, садилась-вставала, разговаривала-перекликалась и танцевала, танцевала, танцевала…
   Станислав Ильич в это время обычно забавлялся психологией – так он сам называл это занятие. Выхватывая взглядом какого-нибудь молодого человека, он в течение продолжительного времени следил за ним, делая из поступков выводы о характере: положительные – если посетитель вёл себя уверенно и отдыхал умеючи, или нелестные – если тот фальшивил, старался кому-то подражать и за развязностью прятал не сформировавшиеся пока манеры поведения. Но больше Станислав Ильич любил опытным взглядом определять новичка и следовать за ним через все стадии, начиная от первого смущения при виде клубного великолепия и блестящей, самоуверенной молодёжи и заканчивая стадией растворения среди себе подобных, когда человек осваивался и, уподобляясь другим, переставал чем-либо выделяться. Лучше всего для таких наблюдений подходили девушки-подростки: их первоначальная скованность была хорошо заметна и вызывала сочувствие и симпатию. Эволюция же поведения совершалась настолько стремительно, что в душе у Станислава Ильича ещё не успевало растаять чувство благожелательности к девушке, а быстро приобретённые новые манеры её – стандартные и пустые – уже вызывали у него раздражение: вот и ещё одна потеряла себя. 
   - Хорошо гуляют!
   Возглас Коли заставил Станислава Ильича вздрогнуть.
   - Шпана! – не посчитал нужным согласиться он. – Разве так гуляют?
   - А как ещё?! Вот посмотрите на того ухаря!
   Парень, пытающийся танцевать вприсядку, действительно, обращал на себя внимание. Судя по всему, громко звучавшая песня была самой модной 

                                                            39
сейчас, поэтому молодёжь разошлась как никогда. На припеве все начинали подскакивать, вскидывая вверх руки, хлопать и подпевать. А весельчак, наоборот, пик восторга выражал приседаниями и старался удержать равновесие широко раскинутыми руками, что, конечно же, мешало окружающим. То ли взыграла в нём русская душа, извлёкшая из своих недр стародавнюю плясовую манеру, то ли юноша захлёбывался от радостей жизни и не знал, как их выразить.
   - Нажрался!- определил Станислав Ильич. – Много ли им надо… Да и притворяются. Сам прикинь, сколько такие заказывают… Мы эту публику не уважаем. Вот часа через два народ начнёт подтягиваться, тогда будет гульба.
   - А какие-нибудь местные знаменитости, авторитеты здесь бывают?- поддержал разговор Коля, благо музыка сменилась на тихую и спокойную.
   - Что ты, конечно!.. Обслужи-ка!..
   Старый бармен степенно подождал, когда напарник освободится и сам повторит вопрос, а пока, почувствовав неприятную ломоту в ногах, выдвинул из специальной ниши высокую табуретку, которую давно завёл для спасения от своего проклятья.
   - Вы сидите, Станислав Ильич! У вас всё-таки последний рабочий день. Я сам всё сделаю. Могли бы вообще не приходить – никто б не упрекнул… Вам с тоником?
   - Всякое хорошее дело должно иметь приличную концовку. Как говорится, заключительный аккорд.. Но если сам, то пожалуйста, спорить не буду. Случится наплыв – помогу. 
   - Да что там, Ильич! С завтрашнего дня всё равно ж один буду метаться. Отдыхайте… И лучше расскажите что-нибудь. Перед вами тут, небось, вся городская крутизна прошла в знаменитые девяностые. Да ещё в пьяном, откровенном, так сказать, виде. Повидали, а?
   - Повидал, Колёк. Эт ты прав. Такие люди бывали, что…
   Он задумался на секунду, но, боясь, что снова грянет музыка в темпе аллегро, продолжил с нотками гордости в голосе. Так рассказывает легенды бывалый рыбак, а начинающие, рассевшись вокруг костра, вздыхают с горечью: да, мол, теперь таких рыбин не поймаешь…
   - Помню, как отдыхал здесь у нас известный на всю область авторитет Косой. Вот человек был! Такого уровня, что нам с тобой… Сначала заходят два телохранителя, обнюхивают весь зал, беседуют с нашим шефом, с нами, обслугой на предмет, значит, засады. Милиции Косой не боялся, да на неё тогда все плевали. Это сейчас ОМОН может влететь, толпу – на пол, и никто не пикнет, пока они нужного человечка будут выволакивать. А раньше… Нет, Косой боялся конкурентов. И ведь грохнули всё-таки. Здесь, на выходе. Три выстрела из пистолета в голову. И телохранители ничего не сделали. Говорили, что они были подкупленные. Вот этот человек отдыхал на всю катушку. Всё тут только на него работало. Девки, бывало, наши поголовно танцуют, а захочет – и голяком, и на столах. Всех поит за свой счёт. Деньги

                                                            40
бросает налево и направо. Народ его боготворил. Да что там говорить! Как разойдётся, кричит: «Шампанского!» Я говорю: «Осталось только самое дорогое». А он: «Покупаю всё вместе с тобой». И хлоп – тыщу баксов за бутылку! Тогда у нас только ленивый не наживался.
   - Здорово!- завистливо восхитился Коля, и, словно туш в честь исчезнувшего героя, ударила по ушам всё та же популярная песня, предварённая оговоркой через микрофон: «… для моя дэвушка Танечки».
   - Тоже кто-то бабки бросает!- кивнул молодой бармен: он явно не мог выйти из-под очарования дармовых денег, которые без особого труда получал когда-то его старший коллега.
   - Ерунда!- отмахнулся Станислав Ильич.- Сейчас на эти заказы цена упала. Да и большая доля идёт шефу!..
   Ему пришлось из-за музыки замолчать, но в следующую паузу он поспешно продолжил свои воспоминания, словно забыл в предыдущем рассказе что-то очень важное и захотел доказать напоследок значительность своей трудовой биографии.
   - Да, Коля, Косой был фи-гу-рой! Благодаря таким, я дочке, как замуж вышла, купил однокомнатную квартиру… А как соберётся уходить, уже под утро, выбирает себе девку. И что самое интересное – не проститутку, не гулящую какую-нибудь, которая за деньги хоть на край света за ним побежит. Нет, ищет такую, которая пришла с парнем, поскромнее. Кладёт её ухажёру пачку денег и говорит: «Я её забираю». 
   - Да ну! – Коля застыл с бутылкой в руках.
   - Туз был, одним словом. И большинство соглашалось. Куда денешься? Убьют. Да и деньги предлагал хорошие. Один парнишка, помню, возмутился, так отпинали прямо здесь. А девку всё равно увели, силой. Обычно умные люди, как Косой начинал широко гулять, уходили, но попадались и несведущие.
   - Да я б специально какую-нибудь дуру привёл бы и продал ему,- усмехнулся Коля, вымакивая полотенцем пивную лужицу на стойке.
   - Вот-вот, так и продавали… Ещё был одно время в нашем городе в большой силе Виктор Степаныч. Его так и звали – Степаныч. Или – Ответственный. Не знаю, за что он там отвечал…
   - За город ответственный, перед блатными.
   - Может быть. Человек был очень серьёзный, ещё круче Косого. Так, как тот, не бедокурил, но гулял тоже широко…
   Станиславу Ильичу пришлось прерваться, но мысль не останавливалась, и воспоминания текли в его голове без словесного выражения. Он вспомнил, как Степаныч тихо входил в зал в окружении свиты, садился за один и тот же столик, который одиноко ждал его и мог весь вечер простоять ненакрытым, если постоянный клиент по какой-нибудь причине не приезжал отдохнуть после трудового дня. Садился, перекусывал, пил только молдавское вино и смотрел на танцующих. Постепенно напряжение стекало с его лица, которое 

                                                            41
краснело от выпивки, и Степаныч начинал улыбаться, разговаривать с приближёнными, вновь становясь серьёзным на ту пару минут, когда к нему подобострастно подходил какой-нибудь человечек для решения личных проблем. Иногда он танцевал со своей подругой, нисколько не стесняя окужающих, хотя охрана не расслаблялась и строго следила, чтобы у их подопечного было достаточно свободного пространства. Иногда он подходил к стойке и даже заговаривал с барменом о всякой ерунде вроде погоды, цедя вино из того же бокала, который совершенно незаметно переносился по воздуху со стола на стойку. Станиславу Ильичу было лестно внимание такого крупного человека, от поддержки которого, как он читал в газетах, зависела предвыборная кампания дважды  переизбиравшегося мэра города. Степаныч мог даже расспросить Станислава Ильича о его детях и о том, на кого они учатся, но когда довольный папаша, расслабленный приятным вопросом, начинал подробно рассказывать, крутой человек прерывал беседу и, достав из кармана телефон, перекидывался на другого, невидимого собеседника. Впрочем, платил Степаныч хорошо, и клуб был доволен им. 
   - Ну, и где же он сейчас, этот Степаныч?- спросил Коля минут через пять, когда в его работе образовалась очередная пауза. 
   - Убили. Поехал куда-то на отдых, нырнул с аквалангом, а нашли на дне запутанным в сети.
   - Вот это смерть! Получается, не прикончили сразу, дали подумать о жизни, а потом задохнуться?
   - Кто его знает, как там было. Они всё время изощряются, когда убивают друг друга. Братьев Алёхиных… нет, Терёхиных… Забыл… Короче, их взорвали в машинах одновременно, хотя они находились на разных концах города. Ребята те ещё были! Правда, к нам захаживали редко. Тогда в большую моду вошли казино, а у нас в основном шпана отдыхала. Но один раз я этих братьев видел. Ничего, серьёзные. Девки, помню, у них были одеты в шикарные полушубки. Одна близко к стойке подошла, так я рассмотрел: руки все в перстнях, даже бокал из-за них выронила; на шее – три или четыре цепочки. Дама – всё при себе, но глупенькая. Знаешь, что она мне сказала? «Дорогуша, у вас коньяк свежий?»
   - Эй, бармен, коньяку!- крикнули с другого конца стойки, и, переглянувшись, Станислав Ильич и Коля улыбнулись совпадению.
   - Дай ему свежего,- пошутил ветеран.
   Количество посетителей между тем неуклонно увеличивалось, и в возрастном составе произошло то, что и предсказывал Станислав Ильич, для которого, как и для всех работающих в клубе, ночная смена чётко делилась на несколько этапов. Места за столиками заняли представители среднего поколения – тридцати-, сорокалетние мужчины, многие в костюмах с галстуками и девушками. Эти больше внимания уделяли выпивке, денег не пересчитывали и друг у друга не занимали, как некоторые из молодых людей, а когда втягивались своими подругами в танцевальный круг, 

                                                             42
веселились широко и откровенно. В эти часы середины смены Станислав Ильич, ещё не чувствующий усталости ног, любил и людей, и свою, посвящённую им, профессию. Он виртуозно хозяйничал по ту сторону стойки, успевал наливать, подавать, рассчитывать и вести разговоры сразу с несколькими клиентами.
   К этому времени среди музыкантов появлялся знаменитый на весь Надреченский район Витя – весельчак, неистощимый шутник, организатор всевозможных игр, состязаний и фирменного «блюда» клуба – хороводов, когда участники под музыку двигались змейкой по залу, держась за бёдра впередитанцующего.
   И сегодня Витя был, как всегда, оригинален. Свободный от обязанностей, Станислав Ильич с улыбкой наблюдал за тем, как два лысоватых бизнесмена с завязанными глазами обшаривали, словно шпионок, парочку девушек-добровольцев в поисках двадцати бельевых прищепок, которые Витя разместил и на платьях, и на колготках, и – что придавало особую прелесть соревнованию – на плавках дам (с их согласия, конечно). Народ хохотал и подсказывал, Витя серьёзным тоном футбольного комментатора объяснял происходящее, а мужчины, не веря выкрикам толпы, раз за разом ощупывали волосы, одежду, ноги девушек. Наконец, один из них, явно получив намёк от своей визави, сунул-таки руку под юбку. Толпа разразилась победным кличем, массовик-затейник объявил церемонию награждения: выигравший запечатлел поцелуи на носиках обеих участниц.
   - Ильич, а что тут произошло со знаменитым Ефремом, вором в законе?
     Станислав Ильич мотнул головой и отвлёкся от игры.
   - Не знаю, был ли он в законе, но переступить мог через любого. Под него весь наш город прогинался, со всех долю имел. Витька тогда любил устраивать игру на раздевание: мужик и девка отвечают на его вопросы; если неправильно – снимают  из одежды то, что скажет второй в паре. На приз победителю скидывается весь зал, а между собой народ может устраивать тотализатор. Ефрем в тот вечер что-то праздновал со своими ребятами, хорошо подвыпил и вызвался играть. Пару ему долго не могли найти, но денег накидали столько, что на приличную тачку хватило бы, вот одна и вышла на эстраду. И как нарочно, оказалась умной. Раздевает его и раздевает. Он её за все места цапает, хочет что-нибудь снять, но народ требует, чтоб всё было по правилам. А его, видать, закусило, что ни разу не может ответить, психует. Витька орёт: «Вопрос из школьной программы!» Толпа хохочет. Короче, Ефрем не захотел, чтоб его унижали, выхватил у своего телохранителя пистолет и девке этой – две пули прямо в лицо… Умерла на месте…
   - Вот это лихо! Чтоб знала, получается, своё место?.. Во какой мужик: лучше в тюрягу, чем опозориться!..
   - Да какая тюрьма! Это ж тебе не карманный вор. Ефрем спокойно ушёл. Точнее, свои увели, а то он ещё и на других людей кидался…
  
                                                            43
 - Но его ж нет сейчас в городе?
- А ты что, не слышал?.. Ну, здесь будешь знать все самые главные новости, о которых по телевизору не скажут. Ефрема нашли в московской гостинице с перерезанными венами.
   - В ванне?
   - Почему именно в ванне? Вот фильмов насмотрелся. Просто – с перерезанными венами.
    - А сейчас его заместитель Харлам самый крутой?
   - Ну, ты даёшь! Харлама ещё весной расстреляли из автомата. После него был какой-то приезжий, но быстро исчез. Сейчас в авторитете Эдик Босоев. Не видел ещё?.. Вон дама чего-то желает, не зевай за разговором… Но ничего,- продолжил Станислав Ильич,- скоро увидишь: он к нам часто захаживает, крышует наш клуб. 
   - Это он Павлюка из третьего микрорайона грохнул?
   - Поговаривали…
   - Я знал Павлюка. Крученый был пацан!- Коля сказал это громко, как будто специально, чтобы слышали двое парней, сидевших рядом, у стойки, с пивом. – Такие дела у нас там, в микрорайоне, мастрячил. Что вы! Но со своими не борзел, на равных держался. Бывало, подъедет к нашей кафешке: «Привет, мужики!»
   - Коля, мне, наверное, придётся встать, ты не успеваешь.
   - Да ну – не успеваю… Сейчас мигом удовлетворим все запросы! Пока молодой – побегаю, а там и…
   Когда начинающий бармен сделал свои дела и большая часть посетителей отхлынула, чтобы посмотреть очередную Витину игру, Станислав Ильич, покачав головой, негромко упрекнул Колю:
   - Чего ты расхрабрился? Твоего Павлюка торжественно похоронили.
   - Да вы знаете, что это был за человек?!. – не унимался парень, но Станислав Ильич перебил его:
   - А ты этих двоих, сидевших здесь, знаешь? Вдруг это люди Эдика? Жить надоело? Для таких ребят ты – муравей. Раздавят и не заметят. И никакого спроса с них не будет.
   - А чьи они люди? – выражение лица Коли, лично знавшего самого Павлюка, резко изменилось.
   - Я не знаю. Всех не запомнишь. Мой дело маленькое: напитки, сигареты…
   - Может, просто так, не Эдика?..
   - Ага, теперь понял, что наговорил лишнего?- смена тона Коли на испуганный порадовала Станислава Ильича.- Не трепи зря языком. Сюда люди просто так не ходят. Сюда идут с деньгами. С хорошими деньгами. А у кого деньги – у того возможности. Я потому и доработал до пенсии, что не совал нос в чужие дела. И тебе советую…
   - Да, что-то я того… Лучше вы ещё что-нибудь расскажите, Станислав Ильич.

                                                            44
   - А может лучше ты отпустишь меня домой? Голова разболелась. Всегда этот гам легко переносил, но, видать, возраст. Всё-таки полжизни в ночную смену отработал. Как в шахте…
   - Конечно, конечно! Я ж вам сразу говорил… Ну, а если жена достанет – приходите посидеть, пива попить. Для вас всегда бесплатно.
   - Спасибо, Колёк, может, когда и зайду. Место это не бросай. Заработать здесь можно. Наш хозяин твёрдо на ногах стоит. И с зарплатой будешь, и с приработком, если хорошо мои советы запомнил. И ещё. Будет стрельба – ныряй вот в этот угол, тут толстый лист железа.
   - А что, бывает и стрельба?
   - Да два раза прятался. В последнем случае, правда, всё обошлось, но в первом стекло мне в голову попало… Ребята у нас гуляют дёрганые, крутые, быстро заводятся…

 

                                          Спецоперация 

   Начальник следственного изолятора Иван Кузьмич Петлин встречал собиравшихся на совещание подчинённых твёрдым взором слегка выпученных глаз. Это означало, что будет решаться очень серьёзный вопрос и, возможно, кому-то достанется.
   Столкнувшиеся с ракообразным взглядом начальника сотрудники следственного изолятора рассаживались по привычным местам, негромко перебрасывались фразами и даже шутили, будучи уверенными каждый про себя, что ни в чём не виноват.
   Когда все уселись, Иван Кузьмич оглядел присутствующих, откашлялся и объявил:
   - Ну, задача перед нами стоит, прямо скажу, не из лёгких. Но за то нам и платят деньги, чтобы решали подобн... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4 5 6 7 8


17 июня 2015

1 лайки
0 рекомендуют

Понравилось произведение? Расскажи друзьям!

Последние отзывы и рецензии на
«"Изнасилованная страна"»

Нет отзывов и рецензий
Хотите стать первым?


Просмотр всех рецензий и отзывов (0) | Добавить свою рецензию

Добавить закладку | Просмотр закладок | Добавить на полку

Вернуться назад








© 2014-2019 Сайт, где можно почитать прозу 18+
Правила пользования сайтом :: Договор с сайтом
Рейтинг@Mail.ru Частный вебмастерЧастный вебмастер