(Маленькая повесть.)

                                                Глава первая.

                                                                       «…Прайана-калем анасачалена

                                                                          Бхактайа йукто йога-балена чаива

                                                                     Бхрувор мадхие прайнам авашйа самйак

                                                                        Са там парам пурушам упаити дивайам…»

                                                                                А.Ч. Бхактиведанта Свами Прабхупада

                                                                                      Его Божественная милость.         

         «Тот, кто в момент смерти собирает жизненный воздух между бровей и со всей преданностью сосредотачивает свои мысли на Верховном Господе, несомненно, достигнет Верховной Личности Бога…».

         Хорошо так или плохо, правильно такое или неправильно, но это произошло. Случилось всё в тот день, когда Колька Банников, по прозвищу «Ботинок», пас коров. День был в принципе неплохой, хоть и хмурилось небо, но дождя ничего не предвещало. А тем более грозы. И откуда она взялась, молния та, ни Колька «Ботинок», ни его напарник тогда, а в быту собутыльник Валерка «Косой», понятия не имели, да и до сих пор никто понять не может?

         А тогда просто, бац!..

         И врезало с практически чистого неба молнией по голове, да так, что Колька даже на землю упал. Толи с перепуга, толи ещё с чего?.. Но факт остаётся фактом. Другого, может быть, и убило, но только не Кольку. Ему лишь стало так, как тогда, в прошлом году, когда он полез в сарай к бабе Дуське за курицей. Полез потому, что просто надо было, позарез, как надо было!  А бабы Дуськи дед, кто бы мог подумать, подкрался сзади и в самый неподходящий момент, когда Колька уже поймал курицу за ноги и засовывал её в мешок, - ударил его палкой по голове.

         Тогда только искры посыпались из глаз, когда он упал, всего то! Это только  Дуськин дед, - козёл, пока Колька лежал и считал те искры, успел его связать верёвкой. Хорошо, что дед вязать не умеет, и пока он бегал за Дуськой и соседями, Колька успел развязаться, и вместо одной, схватить двух куриц, сунуть их в мешок и убежать. Ту вторую специально взял, назло, чтобы Дуське и её деду неповадно было.

        Вот и сейчас, когда Кольку молнией шандарахнуло, то он только упал, да лишь искры с глаз посыпались.

         Колька, это такой себе поселковый праздношатающийся индивидуум, который, нигде не работая, умудрялся к вечеру напиться, а зачастую и не один раз.

         «И где вы только деньги на водку берёте, заразы?..» - спрашивали у праздношатающихся по посёлку часто пьяных индивидов бабы.

         «С горя пьём бабы!.. Пьём потому, что жизнь собачья!..», - размазывая грязные слёзы по щекам, икая, жаловались людям пьяные индивиды..

          Высокий, статный, лет 30, с уже пробивающейся сединой в чёрных как смоль вьющихся волосах, Колька чем-то походил на цыгана, в отличие от своих, царства им небесного, родителей. Отец его был рыжий весь в веснушках, а мать русая, с белой как парное молоко, кожей.

         Но вездесущие и всезнающие кумушки, во главе с бабой Дуськой, глядя вслед смуглому Кольке, злорадно шептались: «Путалась, путалась в молодости Машка, - это  мать Кольки, - с цыганом из табора… мы то, помним!..»

         «А кака любов у них была?.. У-у!..», - мечтательно вторил кто-то.

          Но «Цыганом», Кольку никто не называл, «дразнили» почему-то «Ботинком». Хотя, почему, «почему-то»?.. Сама по себе интересна история возникновения Колькиной клички, которая ему не нравилась, но от народа никуда не денешься.

         Когда Колька был маленький, он, как и многие дети, плохо выговаривал буквы, потому зачастую от этого его трудно было понять. По соседству с Колькой жил, более старший мальчик, - Витя Горкин. Он был мальчиком хулиганистым, и потому младшая шантрапа его уважала, и тянулась слыть в его друзьях.

         Как-то Витя, играя в «ножички», спросил у сопливого Кольки:

 - А кем ты будешь пацан, когда вырастешь?..

         Колька, увлечённо наблюдая, как Витька красиво «втыкает» ножик в песок, не задумываясь, ответил:

 - Бандитом!..

         Но, о горе, Колька был слишком увлечён, и у него по шепелявости, получилось:

 - Бан-тин-том!..

         Все вокруг ахнули:

 - «Ботинком»?.. Почему?..

         Что мог ответить на этот вопрос сопливый Колька?.. И как он потом не доказывал, что хочет быть «бандитом», но всё равно выходило: «Бан-тин-том!..»  Так он с лёгкой руки соседа Витьки стал для всех «Ботинком»…        

         …Вот и сейчас, Колька почувствовал как тогда, тяжёлый, горячий удар, по голове. У него посыпались искры из глаз, Колька упал. Из глаз продолжали сыпаться искры, но Колька их уже не считал, потому, что ещё со школы не очень дружил с арифметикой, и кроме как деньги, которых у него постоянно не было, а если и появлялись, то их вечно не хватало, - ничего считать не любил.    

         Он почувствовал, как его кто-то грубо трясёт за плечо и голосом Валерки «Косого», лихорадочно говорит:

 - «Ботинок», «Ботинок», ты чё? Хорош прикидываться, подумаешь там, молнией треснуло, в натуре?..

         «Косой», - это был уникальный «крендель». Называли это «Косой» не потому, что у него глаза смотрели в разные стороны, а потому, что у него одного глаза не было совсем.

         Ещё в детстве при стрельбе из «пшикалки», - заклёпанной с одной стороны медной трубки, в которую счищают со спичек серу, а потом при помощи изогнутого от «шляпки» гвоздя, - который «оттягивается» резинкой, и при её же помощи «спускается», - раздаётся хлопок. Валерка, тогда ещё «Шкет», «оттянул» гвоздик, «спустил» резинку, - тишина. Хлопок не раздался.

         И тогда «Шкет» решил посмотреть в трубку. Видите ли, ему интересно стало, - почему не выстрелило? И он, попросту заглянул в неё глазом. В этот момент из трубки полыхнуло пламя. Что он там хотел увидеть, в трубке той, понятия никто не имел, как и сам «Шкет», но без глаза остался. Гениальную фразу тогда сказал «Гиря», - старший товарищ, курирующий стрельбы:

 -Ты чё, косой, что туда заглядываешь?..

         Так и закрепилось, - «Косой»  

         Колька открыл глаза, и увидел склонившееся над ним взволнованное лицо «Косого». Тот, видя, что Колька открыл глаза, с облегчением в голосе заговорил:

 - Во, наконец-то!.. А я гляжу, она оттуда, с неба, такая синяя вся, как треснет тебя по башке!.. Ну, думаю: капец тебе!.. А чё, даже грома не было?.. Когда смотрю, шевелишься ты!.. И откуда она, зараза, только взялась?.. – перескакивал с мысли на мысль «Косой».

         Колька поднялся, осмотрелся вокруг. Дождя не было, коровы также спокойно продолжали пастись. Вокруг него суетился возбуждённый «Косой», только почему-то немного болела голова.

         «А-а… пройдет!.. Впервой, что ли?..», - успокоительно подумал Колька.

         «Главное… - продолжал думать он, - …это то, что скоро вечер. Они пригонят домой коров, и им с «Косым», баба Дуська, за которую они пасут людское стадо, заплатит обещанные 100 гривен! И тогда они с «Косым»…»

         И вдруг: у него в голове пронеслась картина разговора с бабой Дуськой, которая вчера вечером нанимала их отпасти коров в её очередь сегодня днём. Она обещала им обоим 100 гривен, то есть каждому по 50. Но вот Колька ясно слышит, как бабка Дуська, мило улыбаясь, обещая 100 гривен, думает: «Фигушки вам, а не 100, - хватит с вас и 80 гривен! Главное, отпасите!..»

         «Ну, ни фига себе?..», - проносится в голове у Кольки.

         Он ни на грамм не ставил под сомнение свою мысль, твёрдо веря, что так и было: «…Стерва, она баба Дуська эта! Всю жизнь торгашкой проработала в водочном отделе, научилась порядочных мужиков на водке обманывать, вот и сейчас даже на пенсии,  квалификацию видно не потеряла. На фиг, мы соглашались?..».

 - Слышь, «Косой»!.. – обращается он к напарнику, - … А ведь баба Дуська не хочет платить нам «стольник»!..»

         «Косой», припрыгивая вокруг Кольки, радуясь, что с ним всё в порядке, даже застыл от изумления, услышав это.

 - Она чё, дура? - не нашёл что другое сказать «Косой», и добавил, - я же её «порву»!..

 - Да ничего ты ей не сделаешь! Она откроет свой «хавальник» на всю Новосёловку, что мы перед ней и так в долгах, как в «шелках»; что мы обязаны ей за то, что она на нас в «ментовку» не заявила за тех курей, которых я тогда из сарая упёр!..

         «Косой» загорячился:

 - А я здесь причём?.. Ведь это ты же упёр, а не я?..

 - Дурак ты «Косой»! Не заплатит, и всё тут! Вот увидишь?.. – Так рассудительно ответил ему Колька.

                                                   Глава вторая.

                                                                      «…Айи нанда-шануджи кинкарам

                                                                          Патитам мам вишаме бхавамдбудхау

                                                                    Крпайа тава пада-панкаджи-

                                                                         Стихита- дхули-садршам вичинтайа…»

                                                                                                Шикшаштака.

         «О сын Махараджи Нанды, я – Твой вечный слуга, но так уж случилось, что я упал в океан рождения и смерти. Прошу тебя, вызволи меня из этого океана, и пусть я стану одной из пылинок у Твоих лотосных стоп…».      

         Так оно всё и произошло. Когда они пригнали с пастбища коров, баба Дуська мило  улыбаясь, протянула им 80 гривен.

 - Это ещё почему?.. Мы же договаривались на 100 гривен?.. - возмутился «Косой».

         Баба Дуся, как и говорил Колька, открыла свой «хавальник» на весь посёлок, что мол, они: Колька и Валерка, - и так перед ней в долгах, как в «шелках». А если они будут «наезжать» на неё, - скромную бабушку «Божий одуванчик», то она заявит на них в милицию за то, что они в прошлом году покрали у неё из сарая курей.   

 - Т-ты чё, «Ботинок», в натуре, «гонишь»?.. - всё возмущался по дороге «Косой». - …Откуда ты это заранее знал?..

         Колька и сам не понимал: откуда он это заранее знал? Знал, - и всё тут! Он даже уже знал, что сейчас, в сию минуту скажет «Косой».

         А «Косой» сейчас скажет: «Ты «Ботинок», наверное, ещё вчера с Дуськой добазарился. И «двадцатник» себе зажилил?..»

         В эту же  минуту «Косой» остановился, пристально так посмотрел на Кольку и сказал:

 - Ты «Ботинок», наверное, ещё вчера с Дуськой дабазарился. И «двадцатник» себе зажилил?..          

         Колька даже почему-то вздохнул с облегчением, услышав эти слова «Косого». И этот вздох толи радости, толи подтверждения ещё больше взбеленил «Косого», да так, что он хотел было, с кулаками кинуться на Кольку «Ботинка», но в последний миг всё же приостановился, Колька был покрепче, и по-пьяне не единожды бивал «Косого».

 - «Ботинок», а, «Ботинок», на фиг ты меня «обул»?.. - заныл он, но,  будучи человеком нелогического мышления, которое приобрёл на почве хронического алкоголизма. Но нащупав в кармане купюры, сразу же, переменил тему:

 - А чё «Ботинок», пошли к твоей Настюхе, покуражимся.

 - Пошли… - практически без эмоций согласился Колька.

         Настюха, или как её там, - Настя э-э, да бесфамильная она какая-то, жила в посёлке Новосёловка, что на Донетчине, вот уже, дай Бог памяти, - лет десять. Была она вовсе не Колькина, а привёз её из далёких северных краёв Сибири, Витька «Сибиряк», после очередной отсидки, в тех местах. Где он там нашёл такую сибирскую красавицу, которая была толи нанайкой, толи буряткой, а может и то и другое вместе взятое, - никому не ведомо, но пила она «горькую» не хуже мужиков, только называла почему-то водку вином. Витьки уже года три как нет, - помер от алкоголя.

         «Это же надо, - как говорил «лепила», - паталогоанатом,  тот, что вскрытие делал, - в желудке у «Сибиряка», кроме самогона ничего не было обнаружено, даже корочки хлеба, - во, каков мужик был!..»

          Настя эта, не имея ни паспорта, а, следовательно, ни гражданства, ни прописки, так и проживала в Витькиной развалюхе, благо, наследников не нашлось. Пила, кутила она с местными мужиками напропалую, за что не раз была бита местными бабами. А  последние полгода «зависал», то есть захаживал к ней на рюмку «чая», Колька «Ботинок».

         Вот к этой Насте и предлагал пойти «Косой». Сказав это безразличным тоном, Колька вдруг ощутил, что ему совершенно не хочется идти в «конуру» к Насте, что ему совсем не хочется пить, и что он будто бы испытывает там, где-то в глубине души своей, какое-то даже чувство отвращения к подобному мероприятию.

         Он подумал о Насте, и вдруг отчётливо в сознании, увидел грязную, запущенную, с отвратительным ядущим запахом, от которого даже поморщилась душа его, комнату той лачуги, где ютилась эта Настя. В комнате, помимо Насти было ещё двое, в которых Колька узнал Адиза-«Татарина» и «Джипу». Адиз-«Татарин», он и есть татарин, а вот «Джипа», - Женька Иванов. Которого прозвали так за то, что он, несмотря на свою хромоту, целыми днями только то и делал, как ходил по улицам посёлка в поисках  «100 граммов».

         Когда-то баба Дуська почему-то сказала: «Во, гляди на заразу, ходить, как на «Джипе» разъезжаить по улицам!..». Так и прилипло, - «Джипа».

         Так вот, сидя за грязным столом, на котором стояла почти пустая литровая бутылка самогона и лежала краюха хлеба с  дольками чеснока, сидели эти трое. Настя и Адиз в обнимку рядышком, на полуразвалившихся табуретах, а «Джипа» по другую сторону стола, в ободранном кресле. Все трое были изрядно навеселе, и истинные мужики по-джентльменски склоняли даму к интиму. Дама видимо была не против, но Адиза хватало лишь на то, чтобы одной рукой держаться за худосочную грудь, а другой пытаться ухватить тощий зад Насти, а «Джипа», совершенно уже забывший, что это такое и как оно всё это происходит в натуре, молол заплетающимся языком всякую похабщину.

         Кольке стало противно, но они уже подошли к переулку, где жили Райки-самогонщицы, - одна «Большая», другая «Маленькая». Одна: огромная, мужиковатая, чёрная, похожая на цыганку баба; другая: маленькая толстенькая, с рыжими кудрями, - они были соседки и обе торговали самогоном. Последний месяц, что Колька, что «Косой», - брали самогон у Райки «Большой», потому и постучали к ней в калитку. Здесь опять Колька «отличился». Когда Райка вынесла двухлитровый бутыль с самогоном, то он явственно увидел, как вчера вечером, в только что выгнанный самогон, Райка вбросила горсть «Димедрола», - «дуровых» таблеток, потому как самогон был низкого качества.

 - Райка, на «фиг» ты «колёса» в самогон бросаешь?.. – даже сам не ожидая от себя такого, спросил Колька.

 - Какие ещё такие колёса, Коленька?.. На чистом рафинаде и Полтавских дрожжах, даже воду кипячу!.. - искренне удивилась Райка «Большая».

 - Да не гони ты! Я же точно знаю, что ты две упаковки «димедрола» в десятилитровый бутыль с самогоном высыпала!..

         У Райки глаза на лоб полезли. Ещё- бы! Когда это только, этот гад Колька смог подсмотреть то её таинство самогоноварения? И главное как?.. Неужели зараза во двор пробрался и подсматривал? Но где прятался?..

         Несмотря на смятение в душе она стала клясться и божится всеми своими родственниками близкими и дальними в том, что этого не было, и что она даже первой попробовать свой товар может. Она даже приблизила бутылку ко рту, но потом передумала, и стала клятвенно уверять их в том, что она очень больная, заражённая всеми микробами женщина, и потому они ей должны верить на слово.

         Если бы Колька не «видел» то действо в себе, то ему точно стало бы стыдно за свои такие подозрения, но он то «видел»!..

     Потому и хотел ещё возмутиться, что-то сказать, отдать самогон назад и пойти взять у Райки «Маленькой», но вдруг опять явственно увидал, как сегодня утром, только выгнав самогон, Райка «Маленькая», бросает в него горсть «Тазипама».

         «Хрен редьки не слаще!», - подумал он и, махнув рукой, обречённо сказал, обращаясь к «Косому»:

 - Пошли!.. Какая разница, что пить?..

         Когда они уже подходили к домику Насти, Колька вдруг, ни с того, ни с сего сказал «Косому»:

 - Слышь «Косой», там, у Настюхи «Джипа». Он пьяный, а ты ему «торчишь» червонец. Он тебе сейчас по голове настучит.

 - А ты откуда знаешь? Что, «Джипа» жаловался?.. - обалдел «Косой». Он считал, что об этом червонце никто не знает, и даже не знает сам «Джипа», потому как «Косой» занимал этот червонец у очень пьяного «Джипы» ещё полгода тому назад, и «Джипа» ему никогда не вспоминал об этом.

 - Да нет, я ему скажу!.. - с издёвкой проговорил Колька, которому вдруг уж очень захотелось позлить «Косого».

         Колька сам только что узнал об этом червонце. Ему вдруг ни с того ни с сего стала противна рожа «Косого», и сразу же перед ним возникла картинка, где «Косой» берёт у пьяного «Джипы» червонец и вот уже полгода не отдаёт.

 - Слышь «Ботинок», а тебя видно здорово молния треснула, что ты не по делу гнать начал? – нервно проговорил «Косой», - … То про Дуську всё знаешь; то с таблетками пристал к Райке. Теперь вот на меня ни с того, ни с сего наезжаешь. Тебе чё, «крышу» рвёт, а?..

 - Да ладно тебе, «Косой»!.. Просто пить я не хочу, понял? И к Насте идти не хочу. Пойдёшь ты к ней один. И по голове тебе «Джипа» не настучит, потому, что не помнит он о том червонце ни черта, а я ему не расскажу. И будете вы сами самогон пить без меня, а потом ты будешь трахать Настьку, понял?

 - Да ты чё, «Ботинок», да как я могу? Она же твоя! А я, как-никак, твой друг!.. – лепетал ошарашенный «Косой.

 - Какая там моя?.. Алкашка, хренова!.. И трахал ты её после меня всегда… «Друг»!.. - а потом, ухмыльнувшись, добавил, - …Да какой ты мне друг, собутыльник просто!..

         Сказав это, Колька развернулся и пошёл домой. Первый раз трезвый, в первый раз, сознательно не согласившись пить со своими друзьями.

         «Вот это его шандарахнуло?..», - подумал «Косой», глядя в спину уходящему Николаю.

         А потом крепче прижав к животу заветную бутыль с драгоценной жидкостью, он сразу позабыл об этом неприятном разговоре, и радостно вздохнув, шагнул к порогу Настиного дома, подумав: «Нам больше будет!..».

         Колька домой пришёл сам не свой. Ноги нести его не хотели, организм требовал разрядки, но в голове что-то творилось такое, что, ни ноги, ни другие физические члены воспротивиться тому не могли.

         Его сознание рассказывало всему организму притчу об алкоголе:

         « Перед тем, как родиться кому, Господь Бог, каждому даёт установку на алкоголь. Кому выпить стакан водки, кому ведро, кому тазик, цистерну, а кому озеро, а то и океан. Вот ты, Николай Иванович, - сознание официально обращалось так к Кольке, - свою цистерну уже выпил. И как бы теперь ты не стремился к большему, - не получится!..».

         Колька был ортодоксальным атеистом, и в подобные притчи верить не хотел, но всё же, - чем Бог не шутит, - в растерянности спросил своё сознание:

 - Ну и как мне теперь быть?.. А как же  «Косой», Адиз, «Джипа»?..

 - Забудь!.. У тебя новая жизнь начинается,  - отвечало сознание, - Адиза скоро приберёт Господь Бог, а тем ребятам определено выпить океан. Быстрее сдохнут, чем выпьют…

 - Так чё, помрёт Адиз скоро, что ли?..

 - Конечно, помрёт! Вот зима наступит, нажрётся самогону, и у Райки «Маленькой» под забором замёрзнет, на фиг!

 - Так надо же предупредить, чтобы не пил!..

 - Не поверит!.. Да ты Николай Иванович, осторожней вообще, с этим даром своим. А то попадёшь в попадос!..

         Вот такой разговор состоялся у Кольки в этот знаменательный день, вернее уже вечер, со своим внутренним сознанием.

                                                 Глава третья.

                                                                     «…Брахма-бхутах присаннатма

                                                                           На шочорати на канкшати

                                                                   Самах сарвешу бхутешу

                                                                          Мад-бхактим лобхате парам…»

                                                                       А.Ч. Бхактиведанта Свами Прабхупада

                                                                    Его Божественная Милость, ачарья-основатель.

         «…Тот, кто достигнет этого трансцендентного уровня, сразу осознает Высший Брахман. Он никогда не скорбит и не имеет никаких желаний; он одинаково относится ко всем живым существам. В этом состоянии человек поднимается на уровень чистого преданного служения…».          

         На следующее утро Колька проснулся как «огурчик». Голова не болела, все его члены были свежи и бодры, готовы к любым трудовым подвигам. На улице за окном ласково светило солнышко, и он явственно видел и слышал, как на соседском дереве поёт кенар. Кенар в песне признавался в любви своей подруге, и у него это получалось так романтично, что Колька, чуть было, не приревновал его к кенарихе. Даже самому стало смешно от таких мыслей и Колька улыбнулся, рывком сел на кровати. Егоудивило и поразило то, что он понимал язык птиц. И как подстазало сознание, - всех без исключения тварей на Земле…

         «О-го-го!..», - замотал он головой.

          Это было конечно лестно, но и фантастически нереально.

         «Поживём, увидим!..», - подумал он и вспомнил вчерашний день.

 - Боже мой, какой же я был дурак!.. - подумал он, и ему даже стало стыдно не только за вчерашний день но и за все бесцельно прожитые годы своей жизни.

         Потом он почему-то  подумал о «Косом».

         И вот он видит: грязная комната, грязный стол, на котором стоят две пустых бутылки, в которых был самогон. Грязная кровать, на которой лежат в полуголом виде пьяные «Косой» и Настя.

         «Вот там, на месте «Косого», мог быть я!..» - содрогнувшись от брезгливости, подумал Николай.

         На полу возле кровати валяется совсем пьяный, и почему-то совершенно голый, «Джипа». А Адиз?..  Где же Адиз?.. - А-а!.. Вот он, в соседней коморке спит на практически разломанной раскладушке в обнимку с Танькой «Золушкой». И как они  только умудряются вдвоём лежать на той развалюшке?

         Танька «Золушка», получила это такое своё прозвище не потому, что была красавицей, а потому, что не мылась, и ходила чумазая и чёрная, что зола, - вот и «Золушка»! А ведь в своё время, окончила школу с золотой медалью. Вот, что водка с людьми делает! 

         Колька тряхнул головой, видение исчезло, но с ним ушло и хорошее настроение. Ну что ж: «Будем жить!..» - подумал он, и наскоро умывшись, и перекусив сухим хлебом и зелёным огурцом, потому, что больше ничего не было, вышел из дома. Солнце по-прежнему светило ярко и ласково, всё также заливался кенар. Но что-то было не так. Колька напряг свои мозги, и в голове взорвалось, от обилия всевозможной информации.

         Покрутив головой, он остановил взгляд на небольшом шлаколитом домике, в котором проживали Сергей и Елена, молодые люди, не так давно переехавшие сюда на ПМЖ из города, получив его в наследство от бабы Мани, умершей несколько лет назад. Сергей и Елена люди были видимо неплохие: скромные, не скандальные с соседями. Он работал в какой-то организации дворником, а она на конфетной фабрике. И вот они ссорились. Сосед Серёга ругал свою жену Елену, - молодую, красивую женщину. Но, как и все бабы, не очень далёкого ума:

 - Это ты сама виновата, Ленка! Нечего было крутить своей задницей перед мужиками. И юбку на работу длиннее одевать…

 - Может, мне нужно было ещё и в паранджу влезть?.. – со слезами на глазах огрызалась та.

 - Может, и нужно было, сама видишь, время, какое? С работы тебя попёрли, я копейки получаю, а дети?..

 - Да понимаю я всё, понимаю!.. Мне что, перед этим кобелём старым ноги раздвинуть нужно было, да?..

 - Не ногами двигать, а думать головой вначале нужно было! Сама говорила что в «ужатник» попала! И зачем ты мне только этот одеколон покупала?.. Деньги теперь экономить нужно, - поменял он резко тему разговора.    

         И Колька «увидел» в руках Сергея красивый коробок с дорогим мужским одеколоном. Заинтересовавшись причиной ссоры, он отследил хронологию событий. А проще говоря, «отмотал» время, на несколько дней назад, и увидел, как Ленку, молодую, только что принятую на работу технической сотрудницей в цех, а попросту уборщицей, домогается старый ловелас, - главный инженер, 70 летний старик, всё никак не ушедший на пенсию.

 - Да ты не бойся, - учила её более опытная мастер смены Нина Сергеевна. Мы все через это прошли. Если хочешь работать, раздвинь ему прямо у него в кабинете на столе ноги. Он уже ни на что не способен, но как тот старый козёл, обнюхать должен. «Понюхает», собака, и успокоится, иначе, «сожрёт»!

 - Но ведь противно, Нина Сергеевна!.. – сопротивлялась Ленка.

 - Что тебе противно? Ладно бы, девкой была, а то ведь замужем… так ведь?..

         Ленка кивнула головой. А та продолжала:

 - Вот посмотри сколько баб в цехе работает. Практически каждая вторая через это прошла. И ничего!.. Работают!..

 - Так ведь я же замужем!.. – привела последний, и как её казалось, главный аргумент, Ленка.

 - Па-адумаешь… замужем!.. Да здесь все замужем!.. Я вот тоже… и ничего! И мне неплохо, вот видишь, мастером цеха работаю. И муж доволен, ведь зарплату хорошую получаю... учись!..

         И мастерица панибратски улыбнулась.

         Но Ленка честно призналась:

 - Нет, не могу я так!..

         «Смотри ты, какая принципиальная!..», - обиделись сослуживицы.

         А потом вообще обозлились и начали травить молодую работницу. Для начала заставили целыми днями драить туалеты в конторе. Скрепя зубами от обиды, она работала, другой работы найти не могла. Но и здесь стали «съедать». Свои же, - бабы конторские. Мол, или будь такая как мы, и не ломайся, или дёргай отсюда, «смотри ты, гордячка какая»!

         То «бычок» на видное место кинут, - курят ведь все, стервы; то плюнут на пол, - а главному инженеру того и надо. Вот и «съели»!..

         А мужу она от чистого сердца одеколон на день рождения купила, а он, - слёзы душили Ленку.

         «Вот гады какие!..», - подумал Колька о бабах фабрики.

         Колька перевёл взгляд по другую сторону улицы на небольшой, по-современному, но как-то безвкусно отделанный дом. В нём жил Толик-грибник, молодой бизнесмен, занимавшийся выращиванием и реализацией грибов. Судя из того, что ездил он в престижном автомобиле, одевался в дорогие вещи, курил дорогие сигареты, да и вообще покупал всё дорогое, - дела у него шли хорошо.

         И вот Колька видит, как Толик сидит в кресле и слышит, как он лихорадочно размышляет: «Ёханый бабай! Где же взять 10 «штук» «зелени»? Сегодня нужно платить кредит: «Альфа» банку - 4 «штуки», и «Бета» банку - 6 «штук». Хорошо, если в «Зета» банке, где я только вчера оформил кредит, получу 10 «штук», то сразу уплачу те два. А если не дадут сегодня?.. То придётся опять занимать у Рафика, под проценты. Но я ему и так «торчу»!..  У Тофика?.. – Хотя нет, там я тоже «торчу»!..    

         «О-о!..», -  как в кино просматривает Николай в сознании «подноготную» Толика-грибника.

         И выясняется, что бизнес у Толика весь построен на долгах. Он должен всему белому свету. И каждый день у него начинается с поисков той суммы, чтобы рассчитаться с вчерашними долгами, а завтра он будет занимать деньги для расчёта за сегодняшний долг. И машина у него в кредит, и дом куплен в кредит, и даже то, чем он питается, тоже в кредит.

         «Ну, и на что ты надеешься, парень?..», - подумал Колька.

         Вдруг он увидел, что Толик, на полном серьёзе, ждёт конца света.

         «Когда же она прилетит родимая, Нубира эта?..» - со страхом и надеждой ожидает он.

         Со страхом, потому, что пожить ещё хочется, а с надеждой, - что не придётся отдавать долги. Мол, конец света спишет. Мол, вот прилетит Нубира, мифическая, долгожданная для всех суицидников планета, раздавит Землю и ничего, никому, никаких долгов отдавать не придётся!.. Так думал Толик. Потому и хапал, где только можно, и сколько можно, чтобы всласть пожить.

         «Э-э, да ты больной, парень!..», - с горечью думал Колька.

         А он его считал умнее.

         Неужели они все такие предприниматели, бизнесмены те, хреновы?

         А что?.. – Посмотри вокруг: разбили,  разграбили всё, как будто в натуре, конец света скоро. Грызутся между собой как те собаки; людей, совсем за людей не считают; ничего не строят, - точно ждут, когда их Нубирой той, по башке их глупой треснет…

         «Да-а, воистину: самый страшный порок, - это глупость! А остальные пороки, её производные!..», - думает он, и идёт дальше.         

         Вот он видит, как их председатель поселкового совета, бесстыдно врёт городскому голове. Он говорит ему о необходимости возведения ограды вокруг поселкового детского садика, но думает о том: как только получит эти деньги,  то вложит их в дальнейшее развитие собственного бизнеса. Именно, - построения ещё одного магазинчика в дальнем конце посёлка. А детский сад, надеется огородить силами и средствами родителей детишек, - куда они денутся, ведь его всё равно огораживать нужно!

         И здесь же слышал мысли той «городской головы», которая, мило улыбаясь председателю поселкового совета, думала: «Козёл! Думаешь, я не понимаю, зачем тебе столько денег нужно? Детский сад он, видите ли, огородить собрался, - да он уже лет десять как без забора, и ничего! Я тебе дам столько, сколько ты просишь, но третью часть ты мне отдашь наличкой, и никуда не денешься!..».

         И вот они уже конструктивно договариваются о возведения того забора за государственные бюджетные средства, которые поделят между собой.

         А вот Колька видит огромный кабинет. И с ужасом понимает, что это кабинет одного из высоких чиновников обладминистрации. За столом видимо сидит сам он, - этот чиновник. А напротив какой-то хлюст, с наглым лицом и лисьими глазками. Николай прислушался. То о чём они говорили, было мало понятно ему, но то, что этот разговор шёл о продаже городской земли какому-то азиату с большими деньгами, это было ясно. Чиновник торговался, что базарная торговка за каждую у.е. А хитрый хлюст, видимо представлявший интересы азиата, старался как можно сбить цену:

 - Вы поймите, Иван Иванович, что помимо стриптиз клуба, казино и пару ресторанов, на этой земле городского парка, мы ещё построим общественный туалет. И вот туда, так уж и быть, мы будем пускать горожан, за умеренную плату…

 - Да понимаю я вас, уважаемый! Но эта оппозиция, мать её,  скажет, что туалета этого мало…

 - Мало им одного, давайте мы ещё один где-нибудь на окраине соорудим, жалко ли?.. – нетактично перебил Ивана Ивановича наглый хлюст.

         Тот замотал головой:

 - Да не в туалетах дело!.. Будут гавкать, что я за бесценок отдал в руки пришлых городскую собственность. Потому, нужно ещё накинуть на мой счёт «лимоннов» 30. Чтобы уже рисковать, да уже знать за что. Ведь и прокурору что-то надо дать и налоговикам пасть заткнуть, да мало ли…

         Наглый хлюст бриллиантово улыбаясь, по-барски развалившись в кресле напротив, сладко говорил:

 - Побойтесь Бога, Иван Иванович! Кому надо уже оплачено, лишь вы всё цену набиваете. Никакой вы оппозиции не боитесь потому, как её попросту нет. А то быдло, которое вы ласково называете электоратом, вообще безразлично ко всему. Мало им туалета, так мы им ещё пару кафешек с пивом рядом поставим, чтобы они со счастливыми улыбками бегали туда… Вы Иван Иванович, вынуждаете моего хозяина обратиться напрямую к самому главе, и смею вас заверить, что там вопрос будет решён положительно за более низкую цену.

         Колька с ужасом наблюдал и слушал эти торги. Он видел, что этот Иван Иванович  уже согласился, и без тех 30 «лимонов» подписал какие-то документы в папке. После этого наглый хлюст грациозно удалился из кабинета, а Иван Иванович зарычал, и зачем-то ударился лбом два раза о полированный стол.

         «А чё ему, - подумал, прислушиваясь к звуку ударяемого об стол лба, Колька, - сотрясения всё равно не будет, мозгов ведь нет!..».

         И он вздохнул.

         После этого вздоха он перенёсся в роскошную комнату какого-то фешенебельного особняка. Что это было за здание, кому оно принадлежало, Колька не знал. За огромным, шикарным круглым столом чёрного полированного дерева, в роскошных, чёрной кожи креслах, восседали какие-то люди. Все холёные, богато одетые с дорогими украшениями, типа белого золота часов и перстей с бриллиантами, на пальцах.

 - Мировое правительство!.. - с нотками подобострастия прошептало прямо в ухо второе «я». 

         «Да хватит уже рабствовать!.. - вдруг возмутилось во весь голос в душе сознание, - посмотри на этих придурков?.. Такие же люди, как и все, только наглее и циничней чем многие другие. Посмотри внимательней и ты убедишься сам в этом…

         Кто сказал, что миром правят евреи? Чушь это собачья. За столом сидели люди, представлявшие различные национальности. Он видел и белых европейцев, и жёлтых азиатов с раскосыми, а то и совсем узкими глазами. Даже заметил нескольких прилизанных негров среди этой публики.

         «Если и правят евреи, то еврей, - это не национальность, а социальное сословие, в которое входят, лишь обладатели огромных денежных средств, а также владельцы недвижимостью и землёй» - подумал Колька.     

         Один, какой-то смуглый, с чёрными, как смоль волосами, очень сильно похожий ни индийца, говорил:

 - Ну, хочет Украина в Евросоюз, - да, пожалуйста! Примите вы её к себе. Только поставьте условие: поменьше промышленности и практически никакого развитого сельского хозяйства. Пусть вывозят только своё сырьё: металл, лес, другие полезные ископаемые. Обещайте им различную бытовую продукцию для населения. Помните, как европейцы колонизировали Африку, Америку?.. За стеклянные бусы забирали практически всё! Так и этим. Только не бусы обещайте, а  телевизоры, машины, компьютеры, - пусть развлекаются, главное, чтобы разучились сами это делать. Вот вам и рынок сбыта нашей продукции в ещё одной части планеты. Так и с сельскохозяйственной продукцией. Нечего им наполнять мир зерном, мясом, молоком. Обещайте им, что накормим и напоим их. Для подобных, у нас хватит быстропроизводимых, и главное, благодаря химическим технологиям, дешёвых продуктов питания, которые куда-то ведь  необходимо сбывать. А плодородные земли их, мы со временем скупим. Потом огородим колючей проволокой, на которой повесим таблички: «Частная собственность». И если годков так через 100, исчезнет такая народность как украинцы, я не буду особо горевать… - «индиец» хрипло рассмеялся, - найдём, кем заселить те плодородные земли, вон как китайцев «прёт», завезём оттуда. Они послушней и продуктивней.

         Теперь уже смеялись практически все.

         «Ну, ни фига себе!..», - «офонарел» Колька.

         И здесь, он принял твёрдое решение:

         «Нет, ребята!.. - подумал он, - … Не будет, по-вашему! Конечно, я не смогу добраться до того мирового правительства, потому, как и не знаю где оно прячется, разрабатывая свои гнусные планы…»

         А что гнусные, то в этом Колька был уверен, как и уверен в том, что планы эти разрабатываются не только против его Украины, а и против других пытающихся быть независимыми, государств.

         «А вот то, что я смогу помочь тем, кто рядом со мной, то это уж точно! По крайней мере, я постараюсь!..» - патриотично так, подумал он.

                                                 Глава четвёртая.

                                                                     «…Йатра кале тв анаврттим

                                                                         Аврттим чаива йогинах

                                                                     Прайата ианти там калам

                                                                         Вакшйами бхаратаршабха…»

                                                                                            Бхагавадгите (8.23).

         «О, лучший из Бхарат, теперь Я опишу тебе различные моменты времени, в которые человек может уйти из этого мира, чтобы возвратиться, или не возвращаться совсем…».

         Он резко развернулся, и направился прямиком к Елене и Сергею, решив начать свою помощь в переустройстве мира с них. Конечно, гораздо справедливее было бы начать со своих «друзей» - алкоголиков, но с ними было уже всё ясно: Адизу предопределено замёрзнуть пьяным после Нового Года под забором у Райки-маленькой, а «Джипе» и «Косому» выпить океан водки, что практически было нереально в этой короткой жизни, - поэтому их судьбу уже не обманешь. Да и не захотят они, «черти», её менять.

         Елена и Сергей были ещё ссоре, когда Колька постучался к ним. А пока в ожидании стоял, даже не понимая как, он «посмотрел» их биографию.

         «Боже мой, да они оба с «тараканами»!..», - искрой мелькнуло у него в голове.

         Вот дарует же Бог такое?.. Если её,  приодеть, принарядить во всё блестящее, шуршащее, припудрить носик, - кукла Барби, и только! Даже сейчас, одеваясь во всё из «сэконд-хэнда», - потому, что на большее достатки не позволяли, - если присмотреться, можно было рассмотреть в неё «куколку». Но она как-то сразу «тускнела», после общения с ней. Ума, - как у канарейки! Вся на своей узкой, приземлённой волне. Логика в тех мелких мозгишках, напрочь отсутствовала. Набор различных «…измов», возведённых в культ, ставших нормой поведения. Отсюда всё: и  невзрачный внешний вид, из-за неумения правильно одеваться, делать макияж, походка «в раскорячку», как у старой бабы… - потому и неумение показать себя такой, какой её внешне создал Бог. Но красоту не спрячешь под лохмотьями. К ней так и «липли» мужики, а видя в ней глупышку, - липли с двойной силой. Но какой бы она, ни была: глупая, не глупая, - она была порядочной, и честно блюла супружескую верность. Что сегодня также считалось нелогичной нормой поведения.

         Под стать ей был и Сергей. Только «тараканы» его были другие.

         Типичный «маминкин сынок». Вырос без отца. В нём, единственном, мать души не чаяла. Лучший кусочек,- ему, лучшую «шмотку», - ему… с утра до ночи «пахала» на разных работах, чтобы Серёженька был «не хуже других». Каких «других» она только имела в виду, - богатеньких «Буратино», что ли?.. – Так Серёжиной маме и Серёже,  до них, было, как до Луны!.. А вот Серёжа вырос эгоистом: всё лучшее, - себе.

         Вот и сейчас он устроил Ленке скандал только потому, что она потеряла работу, то есть источник прибыли. Мама была тихой, покорной и забитой всякими проблемами, женщиной. И воспитание сын получил соответствующее: сиди тихо, выполняй, что говорят, даже если ты и прав, всё равно молчи! Будут бить, - не сопротивляйся! Чтобы не было больнее, прикройся как можно, заплачь, глядишь, и пожалеют. Не требуй сам, лучше попроси! Даже если это и твоё, - прежде чем взять, спроси.. Уступи сильному! Но не жалей слабых, потому что хоть перед ними ты будешь сильным. Что поделать, - баба воспитала!

         Вот и вырос Серёга мягкотелый рохля, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Только иногда, в душе, понимая свою мужскую ущербность, у  него проявлялись приступы агрессии, но лишь в отношении той личности, которая точно, по убеждению Сергея, была слабее его. В обществе, где каждый озабочен лишь собой, Сергей слыл порядочным человеком. Хоть и не коммуникабельным, но довольно покладистым и сговорчивым, потому как практически не выделялся из той огромной массы безликих, безразличных индивидов. Но одна положительная черта у него всё же была, - он не употреблял алкоголь.       

 - Чего тебе?.. – хмуро спросил Сергей, когда увидел на пороге Кольку.

 - Да ладно тебе, хватит дуться на Ленку, она не виновата, что тот старый хрыч стал приставать к ней… - прямо с порога проявил свою он осведомлённость.

         У Сергея глаза стали как надутые резиновые шарики:

 - А ты откуда это всё знаешь? – чуть ли не фальцетом проговорил он.

         Что отвечать Кольке: что он, проходя мимо их двора, внутренним зрением увидел их ссору, внутренним слухом услыхал её смысл, а какой-то непонятной внутренней силой «отмотал» назад время, и понял её суть?

         Он так и поступил, потому что от чистого сердца решил помочь этой молодой паре. Стал рассказывать: как проходил мимо… услышал… понял… решил. А когда заканчивал говорить, увидев, мягко говоря, изумлённое лицо Сергея, спросил:

 - Ты что, мне не веришь?..

         «А ты как думаешь, верит он тебе, или нет?..» - ехидно так спросил внутренний голос.

         Сергей какую-то минуту смотрел на Кольку как на приведение, а потом, обращаясь в глубь комнаты, громко проговорил:

 - Ленка, иди сюда! Здесь ещё один твой кобель пришёл. Уже на дом «нюхать» тебя ходят. Ты же у нас знамени-итость, все уже знают!.. Надо же, даже меня не стесняются!..            

         Показалась заплаканная Ленка:

 - Кто это?.. – спросила она.

 - А ты что не знаешь?.. – с издевкой спросил Сергей, - а он всё знает! И про стол, и про ноги… ну и стерва же ты Ленка!.. – добавил он.

 - Подождите-подождите!.. Вы меня не так поняли. Я, - Коля, ваш сосед!.. – попытался вмешаться в разговор Николай.

 - О-о! Так ты и с соседями «кувыркаешься», Ленка!.. - Сергей критически оглядел Кольку, - …С этим алкоголиком?.. Ну, ты даёшь!.. – Всё злее изумлялся Ленкин муж.

 - Ну, во-первых, я не алкоголик, - попытался реабилитировать себя Колька, - а во-вторых, я пришёл помочь…

 - Спасибо, вы уже достаточно помогли!.. – оборвала его Ленка и попыталась закрыть дверь.

         Но не таков был Колька, чтобы так беспардонно закрывать у него перед носом дверь, когда он от чистого сердца решил помочь. Он удержал её и даже попытался войти в дом. Но здесь и Серёга показал свою силу, не позволяя ему заходить вовнутрь:

 - Слышь ты, алкаш, проваливал бы ты отсюда по добру, поздорову!.. – и, повернувшись к Ленке добавил, - а с тобой мы сейчас в комнате разберёмся!..

         Колька видел, что результат его искренней помощи становится совсем другим, минута, другая и ничего нельзя уже будет изменить, Сергей и Елена ещё сильнее разругаются. И что самое прискорбное, - из-за него!

         Он, ещё пытаясь спасти, ситуацию, не нашёл ничего лучшего как сказать:

 - Серёга, ты чё?.. Ленка, клёвая баба, во-о!. Уж я точно знаю!...

         И подняв вверх большой палец, добавил:

 - На фиг, ты на неё наезжаешь?..

         С этим пальцем его «помощь» закончилась. Серёга с силой, резко потянул на себя дверь и захлопнул её. Дёрнув ещё несколько раз ручку, Колька в сердцах «буцнул» дверь ногой, после чего вышел со двора. Краем своего внутреннего зрения он заглянул в дом. Там бушевала буря!

         «Ни фига себе, помог!..»  - подумал он.

         Он всё никак не мог успокоиться: «Я же хотел искренне помочь, - говорил он про себя своему сознанию, - тем более что знаю как. А они, придурки такие, нет, чтобы внимательно выслушать, сразу в «трубу» полезли…»

         «Я тебе говорил об этом, - слышал он голос из глубины своего сознания, - этот дар нужно скрывать от людей и пользоваться им осторожно. На фиг ты проявил свою осведомлённость? Ведь те интимные подробности знали очень немногие. А здесь приходит какой-то алкаш… да-да, алкаш! Для них ты ещё алкаш, и начинает мужу рассказывать о «прелестях» его жены. Хорошо, хоть морду твою поганую тот Серёга не набил! Как тебе такое?.. - Колька скривился. - …То-то!..»

         Ну что ж, первый блин комом. Но желание помочь человечеству не пропало, и Колька направился к Толику-грибнику. Как можно помочь ему? Естественно мудрым советом, чтобы не ждал конца света, а принимался выращивать грибы, благо у него было почти всё для этого. Просторный хорошо оборудованный подвал, умение выращивать грибы, которое он приобрёл за последние годы. Не было лишь желания. Вот надоумить на это, и шёл Колька к грибнику Толику.            

         Толик был в плохом расположении духа. Он никак не мог сообразить, у кого можно было занять нужную ему срочно, сумму денег. А здесь припёрся сосед-алкаш. Видимо, нужен червонец, похмелиться… - вот бы ему, Толику, такие проблемы.

 - Нет, Толик, червонец мне не нужен!.. – твёрдо проговорил Колька. И здесь же про себя чертыхнулся, уведя выпученные глаза Толика. - … Я, видишь ли, пришёл поговорить о жизни…

         Здесь уже чертыхнулся Толик, нашёл, мол, время урод, беседы о жизни вести. Хильнул видимо с утречка, скучно ему, вот и ходит, мозги людям пудрит, - такое думал он, но вслух сказал:

 - Колёк, чес-слово некогда! Деловая встреча с потребителями, - и Толик провёл ребром ладони по горлу.

         Кольку «закусило» то, что его в мыслях назвали уродом, и уже плохо себя контролируя, он проговорил:

 - Какая встреча, чё ты «гонишь»? Я чё, не знаю?.. Тебе 10 штук «зелени» надо, я пришёл с тобой дело разговаривать, а ты меня уродом обзываешь.

         У Толика глаза стали такие же, как и недавно у Серёги, - как надутые резиновые шарики.

 - Я тебя уродом не называл… - только и нашёлся, что сказать он.

         Но уже через секунду тот шизофренический маниакальный синдром брать взаймы, услышав кодовую фразу «10 штук зелени»… - переборол все страхи, сомнения и подозрения. Его охватила одна мысль: «Есть»!.. Он весь расплылся в улыбке, широко распахнул дверь и дружески сказал:

 - Заходи!.. Подумаешь, - потребители!.. Побеседовать с умным человеком всегда приятно, и на это времени не жалко.

         «Ага!.. - подумал Колька, - ты только и думаешь, откуда у меня деньги, и как их у меня выманить? Но я не по этому вопросу пришёл!..».

         Толик проводил Николая в роскошно обставленный зал, Усадил в кресло, а сам уселся напротив.

 - Ну?.. - его переполнял вопрос.   

         «Что, «ну»?..», - вопросом на вопрос подумал Колька, но вслух сказал:

 - …У меня друг, профессор электроники. На телескопе, в этой-самой, э-э… Колька махнул рукой, - …работает! Сказал, что к нам никто не прилетит…

         У Толика ещё раз глаза полезли на лоб.

         «…На кой ляд мне нужен тот, кто должен не прилететь? Мне «бабосы» нужны, - 10 штук!..» - думал он.

         Но Колька настойчиво вёл свою линию:

 - Мой друг профессор сказал, что Нубира не прилетит ни в этом, ни в следующем, ни в каком году, что её не существует вообще!.. - дипломатически так, проговорил Колька.

         У Толика, будто бы в мозгах кто-то почесал длинным ногтем. Он даже головой завертел от того, как точно Колька попал в его самое сокровенное. И даже не вдаваясь в... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2