монолог бывалого современника

     Меня зовут Аркадием. Я молодой, в меру упитанный мужчина, шатен с современной коротко стриженой прической. Я говорю "в меру упитанный" не в смысле, что похож на Карлсона, а смысле «накачанности» мышц. То есть, я не хлюпик, но и не «Шварцнегер», конечно. По утрам смотрюсь в зеркало: округлое лицо с небольшим резко очерченным носом, достаточно большой рот с непропорционально тонкими по отношению ко рту губами и «широкоугольный», как теперь говорят, волевой подбородок. Голубые глаза и черные ресницы, обрамляющие их, делают меня привлекательным — так говорит моя девушка Рита. А в одежде — стандарт: джинсы, кроссовки, футболка и рюкзачок за плечами. В рюкзачке плейер, томик Саманты Хайес, полотенчико, мыло в небольшой плоской мыльнице, расческа… Вот, пожалуй и все. Нет, не все — смартфон забыл упомянуть.
 
      Утром, как и все еду на работу — я менеджер в отделе сантехники большого супермаркета. Какая-то неусыпная тоска одолевает все утро: тоскую по своей постели. Будильник, негодяй, поднял меня сонного и отправил в ванную, а потом и…
      Главное, утром так хочется грохнуть его об стенку — еле удерживаюсь от такого действа, а вечером, как ни в чем не бывало, покорно завожу механизм. Хотя, знаю ведь, что утром … 
 Ох тяжела ты доля молодая! Почему, обязательно надо работать в молодости? Вон — пенсионеров хоть пруд пруди, и все они горят желанием трудиться. С работы их почему-то поперли, так они пашут на дачах, на субботниках… Главное, с самого утра! Не спится им! Так дайте им поработать вместо молодых…
 
      Спускаюсь по эскалатору. Вот опять: для чего эскалатор сделан? Для спуска, правильно. А на деле что получается? Не эскалатор, а какая-то дорога любви. Заходят в метро Он и Она. С виду нормальные молодые люди. Но как только ступят на эти движущиеся ступени — как будто виагры наглотались — обнимаются, целуются. Даром времени не теряют. Едут и целуются! Кругом целуются! Она в штанах и он в штанах. Никого не видят, очевидно думая, что и их никто не видит. Налево метр восемьдесят целуется с метр девяносто, направо, на встречном эскалаторе — метр девяносто с «метр с кепкой». Оглядываюсь назад — и там два метра целует метр восемьдесят пять.
      Доехал. К поезду не иду — встречаю целовальников. Интересно же! А те, легко спрыгивают с эскалатора, и колдовское влияние его исчезает. Больше никто не целуется. Все! Виагра кончилась.
 
      Пока я наблюдал за парами, народу на платформу набилось как селедок в бочку. Нет, думаю, так я на работу опоздаю. Надо действовать! Начинаю постепенно пробираться вглубь. С характерным шумом и визгом подкатывает поезд. Оказывается, не я один так думал. Хоккей смотрели? Когда шайба у канадцев, что делается у наших ворот? Вот именно: силовая борьба. Перед дверью моего вагона, все равно что на хоккейном пятачке. А что делать? Это же час пик! Это же… Всем же ехать надо, все боятся опоздать… Здесь зевать нельзя. От того, какую позицию займешь ты относительно двери, зависит каким по счету влетишь в вагон. Может первым, а может и третьим. А если там всего одно свободное место? А? Уловили?
      Все решают секунды, пока двери еще не открылись. «Ну-ка, мальчик, потеснись. Тетенька, тьфу ты, бабушка, убери сумочку, пенсионерам запрещено в час пик… Э-э-х!
 Передо мной остался один мужичок. Но, скажу я вам, всем мужикам мужик. Он один стоит трех. Вдвое шире и на голову выше меня, не мужик — проходческий щит!
 Я как-то неумело начал шебуршиться. Он взглянул на меня похмельными глазами и прохрипел: «Не спеши. Все успеем».
      Многолетний опыт пассажира метро выручил меня. Как только двери открылись, тихонько подтолкнул этот «щит» в проем двери. Остальное сделал выходящий из вагона поток пассажиров. «Проходческий щит» завертелся в потоке и был вынесен куда-то туда, на исходную позицию.
 
      Ура! Я первый! Теперь все зависит от реакции. Со всех дверей одновременно в вагон врываются лидеры. Тут уж не зевай. Малейшее колебание — и свободных мест нет. Вижу одно место справа. Лечу! 
      Ну вот и все. Теперь можно отдышаться и поразмыслить. Не поверите — стоя мыслить не могу. У меня даже в школе были из-за этого неприятности. Сидя — пожалуйста, что хотите выдам, а как к доске идти… Кровь от мозгов отхлынивает и я уже не мыслитель.
      Ну, вот так, примерно. Самое главное теперь — закрыть глаза. Пусть думают, что сплю. А то что же получается? Пыхтел, потел, локтями работал… А он спокойно, без боя вошел, и я ему должен место уступить? На-ка, выкуси! Ну и что, что пенсионер! Им вообще положено в час пик сидеть под домашним арестом, а не шляться по подземке. 
 
      Двери закрылись и поезд тронулся. Осторожно приоткрываю оба глаза. Осматриваюсь. Хорошо! Ни одного хромого человека, ни одной старой клячи рядом. Напротив сидит молодая парочка. Она томно положила голову на его плечо, а он свою голову на ее голову. Оба спят. Правда храпа не слышно, но лица их сами собой говорят: не троньте зарождающуюся любовь!
      Да… этих не поднимут. Направо от меня весь ряд увлеченно читает. Что там можно читать так увлеченно, в телефоне?! У некоторых, правда, книги в руках — электронные Читают, читают…. Все читают, кроме одного молодого парня, который спит. И я даже подозреваю, что он и впрямь спит. Безмятежно протянутые ноги его, доставляют изрядное беспокойство, сидящей напротив старушке. Она морщится, но разбудить его не решается. Конечно, не знаешь ведь кто проснется: зайчик или лев, считающий весь вагон своей добычей. 
 
      Читающие изредка отрывают взгляды от электронных "носителей", чтобы посмотреть на стоящих женщин. А женщины иногда стоят ой-ой-ой какие — есть на что посмотреть. Однако, я-то знаю, что на следующей остановке, когда в вагон начнет вваливаться новая партия людей, сюжеты книг (телефонных или электронных) станут самыми интересными. Оторваться от них будет невозможно.
 Все, станция! Сплю!
 

 Георг Гемиджан