НА УШАХ

    Виталий ИСАЧЕНКО (Ильич)

             НА УШАХ

 Заместо ЭПИГРАФА из ДИАЛОГА молодой супружеской четы Крякоквакиных –

Гланды Николаевны и Онания Ивановича:

 « – Онаний, а взаправду говорят, что женщины любят ушами,

 а мужчины – глазами?

 – Чушь!

 – ???!!!

 – Чушь несусветная!..

 Да ты только представь мой глаз в твоем ухе!.. Представила?..

 Ну и какое от этого самого удовольствие?!..»

 Итак, ЭПИГРАФ, пусть и абсолютно не в тему настоящего повествования, но есть... Можно, однако, и к сути?.. А к чему ж еще? Резон ль жевать бэушную мочалку?!..

 А было сие в некоем царстве иль королевстве, иль в демократической республике, либо даже в империи, кою и называть-то поди-ка без надобности...

 И залегала на той территории уймища социальной плодородности, на коей и испокон веков произрастает все самое хорошее... А может быть и не там... кустились и по сей день кустятся уникальные прекрасности? А вдруг и туточки – совсемочки рядышком!..

 Итак, о том, что было... Совсем-совсем недавненько и... совсем-совсем непредсказуемо...

 Жили-были да мед с ухою пили супруги Крякоквакины – Гланда Николаевна да Онаний Иванович... В строго-престрого засекреченном таежном городишке проживали, за огласку названия и географических координат коего и по сей час «О-о-ого-го-о-о!».. Короче, назовешь иль напишешь, и... И без промедления герметичный синтетический мешок с куриным пометом на башку по самые подлокотники!!!.. А то и... даж до самих коленных чашечек!!!.. Ужасть!!!.. Оттого и ужасть, потому как редко кто в этакой угарной зачехленности выживал!..

 И вот... Однажды мэр энтого самого сверхсекретного микромегаполиса Ирод Петрович Изолентов изобре-ел(!) и внедри-и-ил(!!!) нечто э-э-этакое(!), от коего население буквально начало вставать на уши!..

 Изощрился он принять иль указ, иль постановление, в коем черным по белому иль... белым по черному было оговорено, что, мол, всякому проживальцу сего суперсекретного физико-химического городишки, вошедшему в сотню искуснейших ходоков на верхних конечностях, причитаются: златошвейно выполненная муниципальными дворничихами почетная грамота, мультиварка, копия шапки Маномаха, именные бронетрусы и... И стопроцентная надбавка к заработной плате либо ко всякому иному юридически обоснованному материальному пособию!..

 Изощрился мэр, и... И народ кинулся тренироваться, изнемогая и надсажаясь неистово. А кому, собственно говоря, излишни умопомрачительные почести вкупе с удвоением и без того солидного денежного довольствия?!.. Никому... Разве что круглому дурачине!..

 Пресс-секретарша мэра Эльза Правдоподобовна поначалу ехидненько похихикала, а потом... А потом трезвомысленно посоображала и... И с офигительным энтузиазмом начала изображать то, что от нее требовалось согласно обновленному трудовому договору!..

 Неопису-у-уемо-о(!!!) на темечке пританцовывала! Несомненно, не в платьишке иль там в юбчонке, что выглядело бы совсем уж вызывающе и отвлекало бы мужской аппарат мэрии от дел насущных! Неопису-у-уемо-о... в широченных атласных шальварах кривлялась и даже умудрялась из вверхтармашечного положения давать интервью для исключительно внутригородского кабельного телеканала «Офигенно секретно»!..

 Кабинет министров изначально принял инициативу провинциального мэра в штыки, изматерив его всей кодлой до изжоги, проливного насморка и затяжной диареи... Чуть позже, после того, как президент государства сказал: «Х... с ём – пущай ёкспериментируеть». Так вот, после сих слов начинание Ирода Петровича было признано не только не бесперспективным, но даже и многообещающим! И все без исключения министерские функционеры извинились за изначально имевшую место нецензурную брань по адресу дерзновенного реформатора. И даже экстренно вручили ему чемодан с премией имени легендарного отечественного фальшивомонетчика и заядлого мецената Кузьмы Троекокова!

 Мэр на столь солидный куш приобрел в окрестностях городка недвижимость – семнадцатиэтажную дачу: шестнадцать подземных уровней и один наземный, замаскированный под гниль хибарную...

 Закатив в воскресенье для узкого-преузкого круга родных, друзей и приближенных беспрецидентно феерическое подземное новоселье, в понедельник страдавший похмельным синдромом Ирод Петрович подписал указ, согласно коему: «...На злостных отлынивателей от ходьбы на верхних конечностях может накладываться штраф в размере до ноля целых и одной тысячной процента от уровня максимальной заработной платы мэра. Совершеннолетние же иждивенцы, бомжи и безработные за подобный саботаж могут привлекаться к длительным принудительным работам по очистке от мусора улиц, переулков, дворов и центральной площади всеми любимого города...» О как!..

 Как словом, так и делом: вскоре под присмотром велосипедной полиции в городе появились многочисленные бригады уборщиков, от зари до зари уныло затаривающих свои пластиковые тележки главным образом тем, что остается после бескультурного досуга современной молодежи и выгула домашних животных. На спине у всякого из штрафников отчетливо читалось: «Я – бяка!»

 Тем временем строго секретные трудовые коллективы массово выдвигали вполне резонные инициативы по ускорению перехода на новую форму хождения. Отдельные же выскочки из числа заядлых, но невезучих карьеристов самозабвенно предлагали свои концепции по передвижению, к примеру, ползком, на четвереньках, подбородках, животах, седалищах и даже... на молочных железах и эрегированных мужских половых органах! Нашлись и такие, кои скучковались под лозунгом: «Повернем вспять систему пищеварения: еда – через анал, продукты жизнедеятельности – из ухо-горло-носа!»...

 Однажды под вечер, когда политические методы противодействия смутьянам потерпели фиаско, пригрохотали танки, бронетранспортеры и прочая боевая техника. Камуфлированные пассажиры сих громких транспортин повылезали наружу и продемонстрировали всем зрячим свои оголенные скорострельные автоматы!.. Народ сразу же усвоил суть намека и, ничуточки не возмутившись, либо рассосался по жилищам, либо принялся брататься с вояками, охотно снабжая их информацией о мракобесах, коей (козе понятно) на момент начала операции командование карательной экспедицией обладало в избытке!..

 Добросовестные военнослужащие отловили большинство «шибко умных», скучковали их на территории огражденного сеткой-рабицей муниципального скотомогильника, где и... «всыпали им по первое число, вставили по пистону, накостыляли в пределах разумного, аргументированно поубеждали в неправоте, предложили постоять на бровях и показали, где зимуют раки!»...

 Под занавес сего грамотно исполненного перевоспитательного мероприятия всяк из инакомысливших без колебаний дал подписку об безальтернативном одобрении мэровского способа передвижения и... И под свист и улюлюканье с несказанным облегчением припустил на все четыре стороны! Разумеется, не далее строжайше охраняемого периметра секретного физико-химического городка...

 В ознаменование победы демократии всеобще публично обожаемый мэр Ирод Петрович Изолентов многократно выступил по городскому телеканалу «Офигенно секретно», обличая выпады отдельных идеологических экстремистов, дюже вредоносные для стремительного подъема и без того высоченного уровня жизни горожан! Телезрители, наслушавшись главного городского мужа, пусть даже и с неким превозможением себя, но в подавляющем большинстве уверовали в собственное незаурядное благосостояние и, как следствие, загордились и повеселели!..

 Повеселел и Онаний Крякоквакин – кочегар котельной цеха обжига термоядерных кирпичей – тридцатидвухлетний крепыш брюнетистой волосатости, постоянно опечаленный двумя недугами: необратимо прогрессирующей плешивостью темени и систематическим зудом лобка... Ага, повеселел, и зуд, плавно напрочь угаснув в вышеупомянутом месте, вкупе с неимоверным жжением вспыхнул в глубине межъягодичного ущелья! Точно так же, как в годы учебы в кочегарном колледже и в период армейской службы!

 Передислокация чесательных манипуляций и их активизация не ускользнули от пристального внимания коллег по угольному огнетворчеству. Посудачив в курилке, мужики пришли к неутешительному выводу: «Если у кочегара зазуделась жопа, значит скоро выпадет на эту самую жопу какое-нибудь неприличное приключение!»...

 Заскочивший в котельную для подзаимки дрожжей и сахара телесно тщедушный младший технолог цеха Брагин, понаблюдав за яростным чесом сквозь брезентовые брюки, покумекал и жеманно произнес пожизненно женственным голоском:

 – Она-а-аний, ну и чего через брезент че-ешешь? Стесня-яешься? А чего среди своих стесня-яться-то? Спуска-ай штаны-то да и чеши-и себе на здоро-овье на-аживо! А то дава-ай.., я-я прочешу-у! У меня ногти о-он како-овские вы-ымахали! Чего-то не стригу и не стригу-у-у, а все лакиру-ую да лакиру-ую!..

 Крякоквакин смерил доброжелателя уничижительным взором и, страдальчески гримасничая, засеменил в направлении санузла.

 – Она-а-аньюшка-а! – забыв про дрожжи и сахар, настырно погнался за ним младший технолог, – А ведь еще можно водочные клизмы делать! Для дезинфекции! А коньячные клизмы еще-е эффективней!..

 А мы тут с мужиками решили бра-агу замути-ить, а дрожжей с сахаром не хвата-ает! Вот и засла-али меня в котельную попопроша-айничать! – последние слова пришлись в дверь санузла, захлопнутую за собою изнемогающим от зуда Крякоквакиным...

 – Она-а-анчи-ик!!! – базлал сквозь припорошенную сажей филенчатую преграду одержимый жаждой к целительству Брагин, – Э-это-о у тебя-я на не-ервной по-очве-е!!!

 А ещ-ще-е-е ить мо-о-ожно-о... раскаленной головешкой или ку-уревом твою за-адницу прогре-еть!!.. Толчеными свежими муравьями с чесноко-ом и укро-опом можно натереть!!.. Иль возьми грецкий орех в скорлупе и засунь его в кишку поглу-убже!! На сколько самого длинного пальца хватит! На-а-а трое суток засовывай!.. Можешь заместо ореха... три-и-и(!!!) ореха, но только без скорлупы-ы, запихать!

 Она-а-аньюшка-а!!! А лу-у-учше-е(!!!) всего-о(!!) е-ё-ё-ё навазели-инить(!) и-и-и-и-и.., – на сем фантазия младшего технолога иссякла, и он поплелся выклянчивать сахар с дрожжами...

 После обеда в курилке коллективно смотрели по телевизору выступление мэра Изолентова, кой яростно клеймил «оголтелых оппортунистов, набравшихся наглости посягнуть на святое – на единственно верный курс, направленный на жизнедеятельность вниз головами»!..

 Под финальные аккорды телепрограммы по отмашке старшего мастера котельной все дружно поаплодировали...

 Накидав в топки угля, вновь собрались в курилке, где уже волновалась смазливая лекторша из отдела культуры городской администрации. Чуть ли не сравниваясь мордашкой с багровостью своего делового платья и нервно поправляя очки-велосипеды, молодка продиктовала со шпаргалки практически то же самое, что и только что озвучил с телеэкрана мэр...

 Когда дошло до вопросов, случился конфуз... Ассистент кочегара Осип Дохлятинов, задумчиво поморщившись и потрепав свою жидкую бороденку, вдруг прокричал:

 – А мэр-то чего так?!! А ты-то, мамзель, чего так же как и он?!!

 – К-к-кон-ны-крети-зируйте! – интуитивно чувствуя подвох, с трепетным заиканием попросила лекторша.

 – Да я все... про то же самое, которое оно..! – соорудил словесный ералаш Дохлятинов.

 – Про к-кы-какое?! – представительница мэрии сумбурно заелозила бюстом по торцу поставленной на попа бочки из-под дизтоплива, традиционно и до сей поры служащей ораторской трибуной.

 – А чё ж это вы не по-людски к народу-то?! – обострил ситуацию Осип, – Чё ж это вы, значит, сами агитируете за то, чтобы мы на ушах ходили, а сами речуги толкаете с жопы да с пяток?!..

 – ...Не х-хамите, г-гы-ражданин!! – с трудом поборов нешуточное смятение, выкрикнула лекторша, – Ещ-ще н-не х-хы-ватало, чты-тобы мэр перед ти-телезрителями кы-как последний кы-клоун на ти-темечке кы-ривлялся!!!

 – Ага! – в мертвецкой тишине произнес дотошный Осип, – Ему, значит, на темечке стремно! А мы, значит, свои темечки об асфальт до дыр протирай да шеи вывихивай?!! Бля-ядство какое-то, а не демокра-атия!!!

 Лекторша, психанув до полной потери самоконтроля, пулей вылетела в дверь, распахнув ее лбом, сбив с ног задумчиво прислонившегося к косяку Онания Крякоквакина и рассыпав по черномазому полу свои жемчужные бусы!..

 Пока кочегары скрупулезно собирали бусинки, Дохлятинова экстренно пригласили в комбинатовскую контору для собеседования на предмет его профпригодности... Забегая вперед, баламут не выдержал испытания и навсегда с позором был выдворен за заводские ворота...

 Что касаемо лекторши... До сей поры дежурит в привокзальном платном туалете...

 Да-а-а! Отрадным последствием падения Крякоквакина стало стремительное и абсолютное пропадание зуда в его многострадальной заднице!..

 Когда страсти-мордасти улеглись, когда бусинки были собраны, когда в топки была накидана очередная угольная порция... Вот тогда и... Вот тогда и посреди котельной в образованном кочегарами круге выступил ведущий акробат городского цирка Граций Звездинский.

 Обтянутый пурпурным трикотажем несказанно тонюсенький и невероятно гибкий шкет демонстрировал коллективу виртуозное хождение на руках и танцы-пляски на голове, а облаченный в белоснежный фрак толстенный и одышливый господин комментировал телесные манипуляции...

 – А пусть попробует из этого положения покидать лопатой топливо!! – не выдержал безмерно обрадованный пропажей зуда Крякоквакин.

 – Гра-аций! – восторженно окликнул комментатор, вынимая из чехла совковую лопату с пришпандоренной к черенку парой желтых сандалий, – Продемонстрируй-ка!..

 Граждане кочегары, мы предусмотрели вероятность подобной просьбы с вашей стороны, поэтому со своей стороны основательно подготовились, не щадя сил на реконструкцию лопаты и на длительные репетиции!..

 Спустя минуту-другую акробат, сцепленный ступнями с инструментом посредством вышеупомянутых сандалий, пусть и неуклюже, но все же подкидывал в крайнюю слева топку угольную мелочь, семеня на руках и для передышек в качестве дополнительной опоры подключая голову.

 – Да-а-а! – вслух поразился престарелый кочегар-испытатель Болваний Сидорович Углеедов, – Э-этакое мастерство-о! Кто бы рассказал – ни за что бы не поверил! Э-э-эх-х, где мои годы молодые?! Сороковник бы сбросить, так я бы то-оже этак же!..

 «А чего сбрасывать этот самый сороковник? – подумал вечно всем недовольный одутловатый шлаконос Михайло Зловонюченко, – Выпендривается, будто летчик-испытатель на утреннике в деревенском детском садике. Оформился на пенсию – ну и ползи на отдых с производства – ну и освобождай место молодым. Нашелся незаменимый кочегар-испытатель. У меня тоже корочки испытателя, а я из-за этого старого пердуна шлак таскаю...»

 – Гражданин хороший!! А можно спросить?! – тем временем обратился к наставнику акробата ветеран Углеедов.

 – Спрашивайте! – отыскав взглядом Болвания Сидоровича, дозволил тот.

 – А вот я тут поду-у-ума-ал..! – с пафосом произнес Углеедов, – А тележку со шлаком возможно ли вверх тармашками катать?!

 – Хоро-о-оший вопро-о-ос-с.., – подперев кулаком подбородок, вслух озадачился теоретик производственной акробатики, – Вопрос... хоро-о-оший! Но мы пока им не задавались...

 – Ну чего?! – прервал раздумья Болваний Сидорович, – С телегою-то своего дистрофика не тренировали?!

 – Да не-е-ет, – пытливо наблюдая за в поте лица лопатящим уголь подопечным, признался наставник, – Как-то... никак...

 – А может пускай прямо сейчас и... того – попробует?! – кивая на акробата, только что вставшего на ноги и отстегивающего от них лопату, предложил неугомонный пенсионер.

 – Граций! – вытерев рукавом белоснежного фрака пот с лица, обратился к подопечному тренер.

 – Ну чё тебе еще(?), придурок, – озлобленно пробубнил под нос усталый акробат.

 – Гра-а-аци-ий!! – с нескрываемым раздражением взирая на испачканный композицией пота с сажей и золой доселе белоснежный рукав, повысил голос наставник, – Ты меня слы-ы-ыши-ишь?!!

 – Да слышу, слышу!! – нервно обернувшись, выпалил циркач.

 – Иди-ка – покатай тачку из положения вниз головой!!! – последовал приказ.

 – Придурок, – пробубнил Граций, но... повиновался...

 Насмотревшись на натужные телодвижения акробата, в итоге все-таки сдвинувшего тачку со шлаком и прокатившего ее несколько метров, кочегар-испытатель Углеедов многозначительно поглядел на шлаконоса Зловонюченко и объявил во всеуслышанье:

 – А я вот думаю, что у Михайлы Зловонюченко не хуже получится! Давайте-ка его коллективно подбодрим и обяжем освоить этакий способ ко дню-ю-ю... Ко дню, ко дню, ко дню... А хотя бы ко Дню моего рожде-ения!!! Думаю, за месяц натренируется!

 «Гандо-о-он(!!!)», – перед выпадением в обморок успел подумать Зловонюченко...

 Со следующей смены кочегары развили бурную деятельность по реформированию производственного процесса...

 Первым делом получили со склада новехонькие лопаты, к черенкам которых немедля пришпандорили (на гвозди, а в подавляющем большинстве на шурупы) разнообразную обувку: от сандалий и тапочек до кирзовых сапог и ботинок. Вторым делом для комфортности ходьбы и снижения износа усилили брезентовые рукавицы-верхонки лоскутами кошмы, подошвами от старой обувки и даже вырезками из автомобильных шин. Третьим делом единодушно заказали через интернет-военторг на кодированный адрес котельной танковые шлемы, кои и были доставлены уже на четвертый день сквозь секретные фильтры службы безопасности городка.

 Иные же смены подошли к вопросам экипировки менее рьяно, то не усиливая массово рукавицы иль приспосабливая в качестве защитных головных уборов старые строительные каски, металлические столовые миски либо и вовсе – обрезанные пластмассовые ведра, цветочные горшки и даже бэушные ночные вазы...

 Спустя с неделю с начала усиленных тренировок энтузиазм передовой смены стал иссякать час от часу. И отчего? А оттого, что великий почин зашел в непробиваемый тупик: руки и шеи не выдерживали нагрузок, телеса и вистибулярные аппараты не обеспечивали равновесия, приливающая же к голове кровь провоцировала разнообразные недомогания! И это с учетом того, что тренировались исключительно менее чем тридцатипятилетние, а пожилые выступали в качестве советчиков и вручную подстраховывали молодежь по ходу попыток исполнения трюков...

 Ох и наматерились же!!! Более остальных насквернословил шлаконос Михайло Зловонюченко, под строгой опекой кочегара-испытателя Болвания Сидоровича Углеедова часами напролет пытавшийся встать, так сказать, на уши, зацепить ногами рукояти тачки и сдвинуть ее с места... Так ни на йоту и не сдвинул, до упаду смеша созерцателей своих неуклюжих потуг.

 Кстати, в итоге изнурительных недельных занятий четверо из состава смены угодили в травматологию с вывихами шейных позвонков и разнообразных суставов, а также с ушибами различной степени тяжести.

 Пока то да се.., из-за отвлечения коллектива на акробатические занятия температура котлов систематически выпадала из нормы в сторону снижения, вследствие чего термоядерные кирпичи выходили из цеха недообожженными!.. Когда из Центра термоядерного благоденствия, куда поставлялась вышеозначенная продукция, посыпались рекламации, коллектив котельной знатно пропесочили и строго-настрого наказали параллельно с наращиванием интенсивности тренировок по работе на верхних конечностях неуклонно соблюдать технологические параметры котельного оборудования!..

 Состав крякоквакинской смены, заполучив разнос по полной программе, побросал в кучу танковые шлемы и оснащенные обувкой лопаты, приуныл, призадумался и... Как заведено среди некоторых народов и народностей, громко посквернословил, поплевался и позволил себе с горя алкогольно расслабиться не отходя от рабочего места!..

 В ту смену температура котлов ни разочка не клюнула вниз! Более того, она зачастую перла и перла на повышение! Оттого и термоядерные кирпичи получились на диво отменными, поражая отдел технического контроля своим бесподобно мелодичным звоном!..

 После той смены взбодренный коллективной пьянкой Онаний Крякоквакин, с наслаждением поболтавшись по осеннему городку и прикупив на давнишнюю заначку продуктов и по надувному красочному кочегару обоим сыновьям-малолеткам, добрался до двери своей квартиры на пару часов позже обычного.

 Решив удивить домочадцев, попытался встать на голову и надавить на кнопку звонка носком ботинка, но ничего из этой затеи не вышло. Лишь ушибы локтя и затылка. Супруга ж – облаченная в белую футболку и малиновые штанишки упитанная и коренастая симпатюлька Гланда Николаевна – уловив доносившийся с площадки грохот падающего тела, приникла к дверному глазку и, узнав мелькнувший мужнин ботинок, суетливо отперла.

 – А мы тут ждем-пождем папаньку, а он все не идет и не идет! – с поцелуями повиснув на супружеской шее, восторженно прощебетала Гланда, – О-о-о!! – воскликнула, уловив перегарный дух, – А папаня-то того – под хмельком! Айда закусывать! Я таки-и-их(!!!) пельменей налепила!

 – Откуда мясо?! – на шаге через порог удивился Онаний.

 – А во-о-от! – протянула благоверная, – Места-а-а мясные надо зна-а-ать! Да это, того.., – замялась, – У Марковны под твою зарплату тысченку перехватила. Ты не против?

 – Не против, не против, – притягивая супругу за талию и чмокая ее в лобик, добродушно произнес Онаний, – Перехватила, так перехватила... А я тут.., – замялся, пунцовея ушами и не ведая, как скрыть факт наличия заначки, – А я ту-у-ут... августовские задержанные премиальные получил! Набрал рыбьих консервов, пряников с конфетами.., тебе – бутылку «Кагора», себе – поллитру водки, а пацанам – по надувному кочегару!

 – Ой какой ты у меня молоде-е-ец! – восторженно подпрыгивая и аплодируя, пуще прежнего возликовала Гланда, однако, спохватившись, приставила палец к губам и предостерегающе прошептала: – Тс-с-с, детишки спят...

 Онаний, переодевшийся в такие же как и у Гланды белую футболку и малиновые штаны, нависнув над кухонным столом, уплетал испускающие пар пельмени.

 – Ну как? – с бокалом «Кагора» облокотившись о столешницу и умильно взирая на мужа, поинтересовалась жена.

 Он, старательно нажевывая, промолчал.

 – Как пельмешки-то? – отпив чуточку вина, повторила попытку Гланда...

 – Вот что-что, а пельмени у тебя всегда обалденные! – смачным глотком опростав рот, восторженно произнес Онаний, – Даже офигенней ресторанных!.. Свинина?

 – Неа, – состроив хитрованский взгляд, произнесла супруга, – Отгадай с трех раз.

 – Ну не баранина же! – констатировал глава семейства.

 – Не она, – широко разулыбавшись, подтвердила слабая половина.

 – И не говядина, – задумчиво произнес Онаний.

 – Не она, – насадив на вилку пельмень, согласилась Гланда.

 – Неужели кенгурятина?! – озарился догадкой он.

 – А вот и мимо! – запив пельмень вином, возликовала она.

 – Сдаюсь, – прозвучало в ответ.

 – Дичь! – воскликнула Гланда, – У браконьера купила. И заметь, по бросовой цене! Сто девяносто девять рэ за кэгэ!

 – Бобрятина иль... енотовидная собака? – торопливо отложив вилку, скорчил брезгливую мину Онаний.

 – Сейча-а-ас, – насупилась Гланда, – Совсем что ли дура(?!), чтобы всякую дрянь покупать.

 – Так что тогда? – осушив стопарь и занюхав хлебной краюхой, Онаний выказал крайнюю степень недоумения...

 – Королевский осел! – самодовольно проглотив смачно пережеванный очередной пельмень и пустив ему вдогонку поток «Кагора», выпалила Гланда.

 – Кто осел? – состроил недоуменную мину супруг.

 – Ну не ты-ы-ы(!) же, – заверила супруга, – В пельменях мясо королевского осла. Их разводят в Кудыкаковском заповеднике. А браконьеры втихаря отстреливают и излишки тоже втихаря продают. Муж нашей бригадирши – Меднотазовой-то – из браконьерской шайки. Вот я через Меднотазиху и разжилась.

 – Поня-я-ятно, – со вздохом облегчения возобновляя трапезу, произнес Онаний, – Королевский осел – ве-е-ещь!..

 – Предлагали мраморную ишачатину, но я наотрез отказалась, – поделилась Гланда.

 – Правильно, – уплетая за обе щеки, одобрил Крякоквакин, – Лучше уж утятина с лягушатиной, чем мраморная ишачатина...

 Поужинав, от нехрен делать в обнимку смотрели подвешенный над холодильником телевизор. Транслировался балет «Утиное болото».

 – Завтра в ночную смену? – спросила Гланда.

 – Как обычно, – меланхолично массируя бюст супруги запущенной под футболку ладонью, откликнулся Онаний.

 – Какой ты у меня хоро-о-оши-ий! – воспылала добротой благоверная.

 – Угу, – вожделенно любуясь ляжками примы-балерины, блеснул краткостью муж.

 – А ведь пра-а-авильно, что не стал вешать телевизор над газплитой. Сейчас бы уже до неузнаваемости закоптился, – прозвучало в качестве комплимента.

 – Угу, – прозвучало в ответ.

 – Она-а-аша! – с волнением обратилась Гланда, – А вам там – на работе – прививки от радиации делают?

 – Угу, – пытаясь представить приму-балерину в голом виде, машинально подтвердил Онаний.

 – И часто?

 – Два раза в месяц.

 – И куда ставят?

 – В жопу.

 – И больнючие прививки-то?

 – Больнючие.

 – А я чего-то за тебя совсем забоялась. Радиация-то смертельно опасна... И что, думаешь, прививки помогают?

 – А то как? – пытаясь представить голую приму верхом на королевском осле, вопросом на вопрос ответил Онаний.

 – Она-а-аша, – прильнув к супругу от головы до пят, прошептала на ухо Гланда.

 – Чего-о?

 – А почему ты титьки мои мнешь, а сношаться вроде как и не планируешь?

 – Устал я. Сегодня вкалывали как про-оклятые.

 – Онаш, а они – эти самые термоядерные кирпичи – сильно радиактивные?

 – Что-о-о?!! – аж подпрыгнув с табурета, взревел Крякоквакин, – Какие еще разэтакие термоя-я-ядерные-е кирпичи-и?!

 – Ну те. Ну которые вы там из своей котельной обжигаете, – испуганно отпрянув от супруга, промямлила Гланда.

 – Не-е-ет там никакой термоядерности и никакой радиации! – брызжа слюной, затрясся Онаний, одержимый лишь одним: как бы великую тайну термоядерного производства вернуть в лоно совершенной секретности!

 И понесло-о-ось(!!!), дабы не разбудить детишек, на энергичном шепоте:

 – Да последний дебил знает, чем вы там занимаетесь!

 – Наш кирпичный комбинат, между прочим, выпускает обыкнове-е-енные огнеупо-о-орные кирпичи-и!

 – Ага! Так я и поверила! Совсем что ли без соображения?! А на кой ляд вам тогда по два раза на месяцу прививки от радиации делают?!

 – Это не прививки, а витамины!

 – Брешешь?!

 – Пес брешет, а я не пес, поэтому и не брешу!

 – Не бре-е-ешешь?! А скажи-и-и-ка, окаянный, какого черта на эту утятину пялишься?!

 – На какую еще утятину?!

 – На ту-у-у, которая по телевизору в «Утином болоте» главную утку отплясывает! И-и-ишь как выгибается!.. Чего зенки-то бесстыжие выпучил?!.. Я ему и пельме-е-ени, и ма-а-аксиму-ум внима-ания! А он в моем же присутствии какую-то балеринку утястую глазищами намыливает!..

 (Дабы прояснить суть предмета внутрисемейного спора... Так вот, засекречивание градообразующего кирпичного комбината а вместе с ним и города произошло не менее чем пару десятков лет назад. А поводом к сему послужило начало крупнейшей за всю историю человечества дезинформационной операции, затеянной Главным контрразведывательным управлением.

 Угодил в оперативный план и раскинувшийся на берегах речушки Соплетечки глухоманский городишко Долгодрищенск, основанный в конце девятнадцатого века маститым путешественником Иваном Гнусовым, вынужденным на оном месте прервать свой пеший переход из-за одолевшего его мощнейшего и затяжного поноса.

 Так вот, согласно широкомасштабному дезинформационному плану, Долгодрищенск многорядно обнесли современными заградительными сооружениями, создав глыбищи легенд, среди коих главенствующую роль играла передаваемая из уст в уста пустышка о якобы запущенных в производство неких термоядерные кирпичах.

 Помимо сего, городишко удалили со всех вновь выпускаемых географических и политических карт, прикрыли маскировочной завесой «Антиспутник-17» и наделили секретным кодом «Дрищ 02-03». Легенды же взращивала мощная спецслужбовская структура, неусыпно державшая городок под многослойным колпаком...

 В итоге глобальных пертрубаций производственная инфраструктура микромегаполиса не претерпела каких-либо существенных изменений, но горожане были уверены, что весь промышленный потенциал экс-Долгодрищенска мобилизован на службу отечественной атомной энергетике! Той же точки зрения придерживались и разведывательные коллективы подавляющего большинства государств планеты, не подозревая о том, что истиные термоядерные кирпичи для нужд Центра термоядерного благоденствия производятся без малого тысячей километров восточнее, а экологически чистая экс-долгодрищенская продукция идет главным образом на строительство жилья для отечественных физиков-ядерщиков!

 Отсюда и комизм спора Крякоквакиных вокруг да около блефа о радиактивности  термоядерных кирпичей...)

 Под финиш полового акта придавленная Онанием к полу Гланда от переполнявшего ее удовольствия выла, скулила, извивалась и звонко хлестала с обеих рук по обнаженным ягодицам супруга!..

 До оргазмической развязки оставалось совсем чуть-чуть, когда разбуженный шумом трехлетний карапуз Селиван вбежал на кухню и оторопел, расценив, что папаня обижает маманю! Ухватив с обеих ручонок увесистый утюг, дитенок раз несколько довольно-таки слышимо долбанул его подошвой по затылку пращура и гневно прокричал:

 – Отс-пусьтии ма-а-амку-у, засьрья-я-яне-ець!!! Йей зе бойльно-о-о!!

 – От-тпус-ка-а-аю-ю.., – со стуком лбом об пол простонал выбывающий из сознания Онаний...

 Дети сладко спали в зальной комнате в обнимку с новехонькими резиновыми кочегарами. Взволнованная Гланда, охая и ахая, суетилась на кухне вокруг согбенного Онания, устанавливая на его теменную плешину дискообразную грелку с холодной водой.

 Телевизор, как и прежде, являл балет «Утиное болото». Онаний косил глаз на экран, но прима уже не навевала абсолютно никаких эротических фантазий. И действительность-то просматривалась неполноценно – туманно и сумрачно.

 – Я-я-я бо-ю-ю-юсь.., – начал было он.

 – Ничего не бойся! – защебетала она, – Холод успокоит. Если к утру станет хуже, вызовем скорую. Голова – не жопа, завяжи да лежи.

 – Я-я-я не о то-ом, – болезненно поморщившись, пояснил он, – Я-я-я про... него-о-о! – на сих словах взгляд Крякоквакина погрустнел пуще прежнего и красноречиво указал на его пах.

 – А что с ним?! – догадавшись, о чем речь, несколько взволновалась Гланда.

 – Д-ду-у-умается, все! Опал безнадежно! Психическая травма.

 – Психологическая, – поправила супруга.

 – Ага, – согласился супруг.

 – Говорила же, что свет надо выключить! Говорила?

 – Аг-га, говорила.

 – А тут ребенок вбегает в освещенное помещение и сразу все видит! Было бы темно – не вышло б так.

 – Ага, н-не вышло... б...

 – Да не горюй ты по поводу своего пестика! Что с ним сделается?!

 – Все. Сделалось. Нестоячка. С-сердцем чую... С-сердце не обманешь...

 – Чепуху мелешь!.. Хоть на Селивана зла не держи. Он ведь меня защищал!

 – От чего защищал?

 – С его точки зрения, от зверских издевательств. Если хочешь, от пыток.

 – Ага... Д-да за такие пытки добрые бабы мужиков на рука-ах но-ося-ят!

 – Тише. Детей разбудишь.

 – Да куда уже тише-то?..

 – Онаня-я-яш, – окольцовывая руками шею супруга и накладывая свой бюст на его загорбок, прошептала на ухо Гланда.

 – Ну чего-о-о еще-е? – нервно передернув плечами, ответствовал Онаний, – Опять сношаться приспичило?! Перетопчешься!

 – Да перетопчусь, – подуспокоила женушка, – Я об другом... И чего это они балет этот крутят? А в программе его нет! Не случилось ли чего?

 – Где? – состроив придурковатую мину, поинтересовался супруг.

 – В Какманде-е! – явно съязвила Гланда, – В девяносто первом перед объявлением о государственном перевороте то ли по главному, то ли по всем каналам «Лебединое озеро» крутили. Бабушка часто об этом рассказывала, и дедушка о том же по пьянке гундосил.

 Тогда, значит, балет «Лебединое озеро»; сейчас, значит, тоже балет, с той лишь разницей, что «Утиное болото»!.. Жу-у-утко(!) мне что-то, Онаний... Чую, стряслось нехоро-о-ошее!

 – Да не нервничай, – подуспокоил после стопки водки мало-мальски подобыгавшийся муженек, – И это! Зря я про свою импотенцию наплел. Чую, начинает твердеть! Хочешь?

 – Неа, – усмехнулась Гланда, – С прошлого раза сперва оклемайся...

 Ну-у Селива-а-ан! Ка-ак он тебя-я-я!..

 Онаний, закинув ладони под затылок, лежал в уютной постели. Гланда нежилась рядышком. Было темно и не грустно...

 – Ну чего там у вас? – шепотом нарушила молчание она, – На ушах уже работаете?

 – Нивкакую, – отозвался он.

 – А чего так?

 – Да как-то... так.

 – Поня-я-ятно. А Налим Меднотазов-то – ну тот, у которого я мясо покупала... Браконьер...

 – Ну?

 – С ружьем в босых ногах на руках да на голове по лесам скачет. На базаре судачили, что в этаком виде от подраненного секача ускакал.

 – Хм... Верится с трудом.

 – С трудом, не с трудом, а живой...

 Онаня-я-яш, а я сегодня день напролет пробовала стойку на голове делать...

 – И чего?

 – Титьки на морду выпадывают.

 – И чего?

 – Надо вверхтармашечные бюстгальтеры покупать. У них, видишь ли, бретельки не на плечи, а вокруг ляжек. Вещь. Первые партии неделю назад завезли.

 – Дорогие?

 – Не-е-ет.

 – С получки куплю.

 – Спасибо, Онаняша... А меня через месяц на экспериментальную вверхтармашечную кассу переводят.

 – Хорошо.

 – Чего хорошего-то?.. Работать только на голове, рассчитывать ногами, продукты перекантовывать ими же... Дольше трех смен никто не выдерживает. И обязательно нужен брючный костюм.

 – Зачем?

 – Ну представь меня на голове и в платье... Подол-то не из железа. Считай, все мое исподнее покупателю в харю.

 – Брючный костюм... А брючную спецовку не выдают?

 – Выдают... Но ты бы видел, какая она блеклая и не фасонистая.

 – Ах, ну да-а-а... Так и быть, куплю-ю тебе новые штаны.

 Онаний, а вот когда мы все станем ходить на ушах, тогда как трахаться-то будем?.. Тоже поди на ушах обяжут?

 – Угу.

 – Не представляю.

 – И я.

 – Чего-то не спится. Онаня-я-яш, айда на кухню. Выпьем, поедим, телевизор посмотрим. Может «Утиное болото» уже кончилось?..

 Какой-то бесконечный балет. Поди ни по одному разу прокручивают?.. Точно, что-то случилось.

 Айда что ли на кухню-то?

 – Айда.

 – Онаня-я-яш, а ко мне наш зальный администратор пристает.

 – Морду набью.

 – Так ему и надо.

 – Не ему – тебе набью.

 – За что-о-о?!

 – Тише, детей разбудишь. Не «за что-о-о» тебе морду начищу, а для того, чтобы перед всякими зальными администраторами впредь сранделем не крутила. Айда на кухню.

 – Айда...

 Телевизор выдавал балет. Музыка уже нешуточно раздражала нервные системы Крякоквакиных. Пришлось убавить звук...

 Посидели, выпили (каждый свое), помолчали...

 – Смотри-смотри! – встрепенувшись, Гланда энергично указала на экран, на коем выплясывал с десяток сцепившихся руками балерин, – Смотри-смотри! Это танец маленьких утей! Я его сегодня уже видела!

 – Вчера видела, – кивая на показывающие половину первого часы, поправил Онаний, – Сегодня только что началось.

 – Ну пусть, – скомпромиссничала Гланда, усердно потягивающая из бокала «Кагор», – Пусть и так. Но дело-то в том, что это проклятое «Утиное болото» крутят не по разу! Что-то серье-е-езное(!) стряслось. Боятся объявить.

 – Угу, – рывком головы стряхнув накатывающую дрему, произнес Онаний...

 Она сидела на полу, привалившись спиной к простенькой стиральной машине. Он возлежал рядом, подложив под затылок мешок с грязным бельем. Тупо пялились в беззвучный телевизор.

 – Онаний, – приняв очередную кагорную дозу, нарушила тишину Гланда, – Я вот все думаю и думаю. О том времени, когда весь город встанет на уши... Слышишь меня?..

 – Только тебя и слышу, – пробурчал супруг.

 – Ведь, если такое сделается, многое в нашей жизни должно поменяться... К примеру, на всей одежде надо перешивать карманы. Если их не перевернуть наоборот, все ж из них будет высыпаться... Дверные глазки придется опускать к порогу...

 – Перешьем, перенесем.., – пробубнил Онаний.

 – Коньки надо будет отрывать от ботинок и приделывать к чему-то удобному для рук... А как кверху жопой рулить автомобилем?! Вот вопрос так вопрос!.. Опять же.., мотоциклистам придется ездить жопою вперед. А ведь на ней – на заднице-то – глаз нет! И шлем на нее не напялишь...

 А представь кинотеатр, в котором над рядами одни задницы!..

 – Пред-ста-а-ави-ил-л! Ха-ха-а-а! – захохотал Онаний, – И кинотеа-а-атр, и мотоцикли-и-исто-о-ов, и да-а-аж-же... ле-е-етчико-ов в самоле-е-ета-ах!..

 – Онаний, но страшнее всего проблема прилива крови к голове! Это же не только вредно, но и смертельно опасно! Люди будут мереть как мухи от массовых кровоизлияний в головной мозг!

 – Но ведь обещали же седативные таблетки от избытка внутричерепного давления, – блеснул медицинской терминологией полусонный кочегар.

 – Нашим предкам обещали коммунизм, – привела контраргумент супруга, – Им была обещана не жизнь, а сказка! И что?..

 Мы вчетвером чахнем в родительской двухкомнатной мини-метражке, которая даже мельче более-менее приличной однокомнатки. И никогда нам с нашими зарплатами не выбраться из этой конуры! Может возразишь?!..

 Онаний в ответ на гландины размышления потупясь промолчал...

 Внезапно трансляция балета прервалась, и на экране закрутился ролик с рекламой услуг похоронного бюро «Ангел Вася». Гланда, выхватив из руки супруга пульт, сноровисто догнала уровень звука до двадцати шести, наполнив кухню траурной музыкой, служащей фоном для рекламного текста.

 – Убавь, – поморщился Онаний, – Детей разбудишь.

 – Ноль про-облем, – снижая цифирь звуковой линейки, произнесла супруженция, – Ждем. Немного осталось! Сейчас объявят!..

 Да хоть бы не война! А то ведь наш Долгодрищенск в первую очередь разбомбят! Как-никак термоядерный объект!

 – Сплю-юнь! – надсадным шепотом произнес супруг, – Накаркаешь.

 Гланда принялась усердно сплевывать через левое плечо, пятная слюною стиральную машину...

 Похоронная тематика сменилась продуктовой: в ролике «Веселый курощуп» престарелый бородач увлеченно запускал лапищу в куриные подхвостки. Птицы трепыхались и неистово кудахтали, а весельчак тем временем хвастался под бравурную музыку, что, мол, его яица самые крупные и экологически чистые!..

 Наконец на экране появилась новостная заставка. Гланда напряглась и, обхватив колени руками, выгнула спину. Привстав, поднапрягся и Онаний...

 Диктор и дикторша усердно корчили собственную моральную убитость...

 – Уважаемые телезрители канала «Офигенно секретно», передайте всем, что нас постигла невосполнимая утрата.., – падшим голосом объявил новостник, после чего выдержал паузу, по ходу коей промакнул салфеткой свои обильно источающие слезы хитрованские очи.

 – Глазенки-то половинками луковок натер, вот сырость и прет, – деловито прокомментировала Гланда, – Старый фокус.

 – На ш-шестьдеся-я-ят пе-е-ерво-ом году-у жи-изни-и от на-ас-с безвре-е-еменно-о уше-ел-л.., – заныла дикторша...

 Дабы не загружать текст сего повествования официозной сетиментальщиной, суть главной новости: безвременно ушел из жизни мэр Дрища 02-03 Ирод Петрович Изолентов!

 – Опу-пе-е-еть! – выдохнула в ответ на известие Гланда.

 – Да и хер с ним! – с демонстративным цинизмом отреагировал Онаний...

 Надо отметить, Изолентов покинул сей бренный мир скоропостижно и далеко-предалеко не благопристойно: захлебнулся собственной блевотиной в пьяном угаре на минус шестнадцатом этаже своей новой подземной дачи! Более того, ушлый судмедэксперт обнаружил в мэровской рвотной массе человеческую сперму.

 Потому как кроме пары девиц из отдела народного образования, без исподнего наряженных в пионерскую форму, и троицы телохранителей на объекте никто не присутствовал, подозрение пало на последних.

 Прибывший из столицы особо важный следователь потребовал идентификационной экспертизы, коя и была экстренно произведена, но... Сперма ни одного из охранников не оказалась идентичной с выделенной из мэровской рвотной массы...

 Пошли дальше... В итоге дополнительных мероприятий было установлено, что в желудке мэра присутствовала сперма повара Кориандра Вафлина, без обиняков признавшегося в злом умысле: «Он – мэр – неоднократно оскорблял меня словесно и грозился поставить мою жену-красавицу на голову и всяко-разно поиметь ее в этом мучительном для организма положении!.. Вот я и в отместку на злые помыслы систематически приправлял мэрские салаты и другие холодные блюда своею собственноручно добывавшейся спермой, в чем и искренне раскаиваюсь!..»

 Столица, ознакомившись с нелицеприятными первичными итогами, экстренно прислала самолетом  Казимира Трепыхайло – маститого политолога, писателя-фантаста, журналиста и нейрохирурга в одном лице.

 Покумекав, сей муж ученый предложил прострелить еще не совсем остывший труп Изолентова, грохнуть парочку телохранителей и обставить все как покушение, организованное одной из враждебных иностранных спецслужб... Столица поначалу сей план одобрила, но... Уже через четверть часа категорически зарубила, мотивировав решение... А ничем не мотивировав! Отматерили Трепыхайло по секретному каналу спецсвязи и строго-настрого наказали не молоть чепуху, а браться за ум!..

 Сердечная недостаточность тоже не пролезла... Уж очень, по мнению столицы, затасканный приемчик!..

 Пока Трепыхайло многовариантно легендировал кончину Изолентова, в овальном зале мэрии заседала похоронная комиссия. Председательствовал вице-мэр Макарий Синегноев – молодой карьерист, с энтузиазмом уже видевший себя в кресле усопшего!

 Глава коммунального департамента Никита Хрущев предложил (ко всеобщему изумлению!) захоронить усопшего вертикально головой вниз, в соответствии с его потугами по массовой переориентации населения городка.

 Глава же департамента молодежной политики Иосиф Джугашвили категорически отверг сей вариант, мотивировав свою конфронтацию тем, что, мол, молодежь не поймет!..

 Связались со столицей. Оттуда дали добро на альтернативную традиционной ориентацию гроба. Хрущев возликовал, Джугашвили в сердцах стукнул своей курительной трубкой о край стола, ненароком выбив из нее шарик шаявшего табака, кой угодил в декольте главы городского казначейства Жанны Рублевской, своими попытками избавиться от очажка возгорания доставившей присутствовавшим массу феерического удовольствия...

 Поздним вечером на главной аллее Долгодрищенского кладбища в свете софитов углубляли могильную вертикаль, в арматурном цехе кирпичного комбината ковали стальные венки, а похоронная комиссия обсуждала вероятность проведения поминок в неформальной обстановке на лоне природы (с траурными фейерверками, катанием наперегонки на ослах местного племенного ослозавода до ближайшей медвежьей берлоги и выступлениями звезд провинциальной эстрады!)...

 Пребывающий же в неведении народ в подавляющем большинстве дрых, набираясь во сне сил для грядущих трудовых свершений...

 Ближе к полуночи столицей была наконец-то одобрена очередная легенда Казимира Трепыхайло, согласно коей мэр, проникнувшись пламенным милосердием к бездомной кошке, взобрался на дерево, дабы полакомить ее натуральной красной икрой и финским сервелатом... Но предательски подломившиеся сучья оборвали жизнь государственного мужа, душой и сердцем самозабвенно радевшего о согражданах и представителях животного мира!..

 Там – в столичных властных эшелонах – посчитали, что этот вариант легендирования наиболее героический, за душу цепляющий и (что особенно ценно!) воспитывающий в электорате уважительное отношение к исполнительной и законодательной ветвям госвласти!..

 Хоронили Ирода Петровича в промозглый осенний полдень...

 Многие рыдали. Особо надрывалась нанятая мэрией дюжина африканских плакальщиц! Некоторые в знак солидарности с покойным пытались постоять у гроба на головах, что удавалось далеко не каждому...

 Когда вертикально подвешенный к стреле подъемного крана гроб вошел в штольню, грянул траурный марш, под аккорды коего девчата из подтанцовки группы поддержки местного шахматного клуба «Конек-Горбунок», облаченные в черные мини-бикини, экспромтом энергично исполнили скорбную композицию...

 Могильный холмик куполовидной формы украсила топорно выполненная из различных пород древесины композиция, представлявшая собой березу, по которой с угощением в левой руке к сидящей на макушке кошке взбирается покойный Ирод Петрович...

 Пьяные прапорщики, выполнявшие салют из спаренных зенитных пулеметов, ненароком сбили с десяток грачей и самолет-разведчик сопредельного государства!

 Выпущенный же из всеобщего внимания пилот-лазутчик, опустившийся на парашюте на огуречную гряду вдовой красавицы Лукерьи Лукьяновой, остался у нее до весны на правах нелегального иждивенца, впоследствии высматривая, вынюхивая и подслушивая в интересах внешней разведки своего извечно агрессивно настроенного лилипутистого государства...

 Вице-мэр Макарий Синегноев, возомнивший было себя уже состоявшимся преемником упокоившегося Ирода Петровича, на радостях организовал на устроенных в окрестностях консервного завода поминках гонки на гидроциклах за местными русалками, в ходе коих, находясь в крепком подпитии, не справился с управлением и протаранил опору пересекающего речку Соплетечку железнодорожного моста...

 Останки Макария уместились в закрытой модели десятилитровом гробике...

 Новым мэром псевдосекретного Дрища 02-03 был назначен варяг – бывший генеральный кондуктор столичного метрополитена пятидесятисемилетний Брехалий Полканович Гавгавкин.

 Усевшись в главное городское кресло, сей руководящий деятель задумался на пару недель, по прошествии коих отменил постановление предшественника, понуждающее горожан к вверхтармашечному образу жизни. Народ облегченно вздохнул, с воодушевлением оставив в прошлом изматывающие тренировки и стремительно влюбляясь в новоиспеченного «отца родного и заступника»!..

 По истечении еще пары недель мэр вызвал в кабинет привезенную с собой из столицы мускулистую пресс-секретаршу Людочку Иванушкину. Усадив ее в свое кресло и уютно устроившись на ее обтянутых кожей высокогорного аморала богатырских коленях, Брехалий Полканович многозначительно произнес:

 – Мною выработана новая стратегия! Тепе-е-ерь то-о-олько ра-аком!

 – Почему?! – встрепенулась молодка.

 – Так надо! – твердогласно отчеканил Брехалий, – Так лучше!

 – Ну раком... так раком, – нежно погладив шефа по шевелюре, проявила покорность Людмилка, – Мне не привыкать.

 – Составляй указ, – похотливо разминая солидный пресс-секретарский бюст, велел Гавгавкин.

 – Не въезжа-а-аю-ю.., – опешила Иванушкина, – На хера указ-то(?!), если по доброй воле и при взаимном согласии тайком от твоей Болонки.

 – Конечно, мы-ы-ы с тобо-о-ой тайком и без указа по доброй воле и при взаимном.., – игриво ущипнув деваху за бочину, разулыбался мэр, – А чтобы весь город поставить раком, ну-ужен ука-аз!..

 Будут у меня на четвереньках существовать. Мужиков научим задирать ногу и обссыкать из такой позы столбы. Собачий лай введем в школьную программу. Да-а-а(!!!), всех, саботирующих настоящую реформу, в принудительном порядке на благоустройство города!..

 Виталий ИСАЧЕНКО (Ильич)