Поэт

                                                                     Поэт

                    Третий бокал пива. Сумерки. Летняя площадка железнодорожного вокзала.

    - Вы позволите? – невысокий молодой человек с томными глазами и бокалом пива в руках выжидающе глядел на меня.

       - Извольте… -  я приглашающе похлопал рукой по стулу.

       - Я – поэт! – небрежно бросил юноша и зачем-то облизал край бокала. – Домой еду. Из Симферополя.

       - Бывает... – я кивнул и закурил папиросу. – И как?

       - Хорошо там, – поэт потряс головой, - потрясающие женщины. Южные и доверчивые. Я там имел успех.

        - Однако… – мне стало грустно. – Имели. И усех опять же.

    Но мой собеседник не заметил иронии и продолжал. – Я под впечатлением этого дела стихи написал:

                                      Под юбкой от ласки потея

                                       Ты вся расцвела ярким цветом.

                                       Но дело, конечно, не в этом.

                                        А в том, как легко быть поэтом

        - А Вы ловелас! –  игриво погрозил я ему пальцем.

        - Если бы, – грустно ответил он. - Дело в том, что потом я другое написал. Вдогонку, так сказать…

                                            На днях приснился венеролог.

                                            Он озабочен был и тих.

                                             К несчастью, сон мой был недолог.

                                             Зато родился этот стих.

         - Нуу, – неопределённо протянул я. Нехорошо, конечно. Зато хоть цветом полюбовались…

         - Каким цветом? – раздражённо бросил поэт. – Я дальтоник. И вообще: Творцу жить нелегко. Вот послушайте и скажите – в этих стихах что-то неприличное есть?    

                                           Плакала берёза,

                                            плакала калина                                                                                                 

                                            Плакал мальчик Федя

                                            и его мужчина.

                                            Не понять их бабам

                                             Ведь все бабы – дуры!

                                             Не по вкусу Феде.

                                              дамские фигуры.

     - И за это меня в редакции чуть не побили. Я думаю - из-за Фёдора Бондарчука. Потому, что стихи тревожные, а ему ещё снимать и снимать.…Кроме этого – подруге своей прочитал, а она меня двуликим Анусом теперь кличет. Творить, между прочим, я ещё в детстве начал. Вот, например, из раннего:

                                                               Мама мыла раму

                                                              И корову тоже

                                                              Рама стала чистой

                                                              А корова сдохла.

     - Казалось бы – чистая поэзия, а присмотреться – одни неприятности. На меня уже общество защиты животных хочет в суд подать. За пропаганду насилия, видите ли. Требуют изменить текст. Я изменил.

                                                                - Мама мыла раму

                                                                   И корову тоже

                                                                   Рама стала чистой

                                                                   А корова - очень!

     - Пускай подавятся! Хотя всё это правда. С натуры писал. Я, кстати, эти стихи хотел продать знакомому производителю моющих средств, но он отказался. Почему, говорит, корова стала - очень, а рама - просто чистой? Может написать – «А корова – осень!»? Круто? Это Пушкину все прощается. Написал ведь – «Буря матом небо кроет. Вихри снежные крутя» - и ничего. Хорошо. Потому что классик. Вообще – в рифму писать – не ложки облизывать!

    Я согласно кивнул. Поэт допил бокал и задумался.

     - А как Вам это?

                                     За двадцать лет устав от водки

                                     Я стал завидовать селёдке

                                     Селёдка пьёт одну лишь воду,

                                     Но служит пищею народу.

                                     Отсюда вывод – ешь и пей,

                                     А вот завидовать – не смей!

     - А вот это действительно сильно! – восхитился я. – Я тоже…

     - У Вас пятьдесят копеек есть? – неожиданно перебил он меня. Мне надо - взвесится.

    Мне такая перемена темы показалась странной, но все-таки он поэт…

      - Есть, но ведь за то, чтобы узнать вес не пятьдесят копеек нужно, а рубль?

      - Это если на весы обеими ногами становится. А я взвешиваюсь на одной, а потом полученное число умножаю на два. Экономно. Так дадите?

    Недоумевая в душе, я выделил ему требуемую сумму и, взглянув на часы, начал прощаться. Поэт крепко поцеловал меня в щеку и еще долго махал мне вслед рукой с зажатой в ней полупустой кружкой. Объявили начало посадки. Оглянувшись в последний раз на привокзальную площадь, мне показалось, что возле палатки с надписью “Весы” начинает собираться толпа.

    Поезд тронулся. Ту – туу…

 Константин Тарчевский