ПЫНДА

                                   ПЫНДА

                         -----------------------

     Оглушительный звонок в дверь потряс Витю Рачкова до самой глубины его многострадальной души. Почему многострадальной? И почему потряс? Да потому, что сибирский человек Витя Рачков вчера отмечал Новый год. Хотя утверждать, что этот замечательный международный праздник был отмечен именно вчера, Витя бы не решился. Будучи человеком осторожным и умудренным опытом Рачков, скорее всего “предположил” бы, что вчера, а там кто его знает. Жизнь штука загадочная. Тем более что в голове у него кто-то неистово колотил в бубен, а во рту, судя по вкусу, ночевал соседский кот с необычной кличкой, которую Витя никак не мог вспомнить.

    Звонок зазвонил опять. Помянув ни в чем не повинного кота незатейливым матерком, Витя, шлепая одетыми на босу ногу тапками, подошел к двери и припал воспаленным оком к глазку, после чего мелко-мелко затряс головой. Но ему не показалось. На лестничной площадке стоял самый что ни на есть настоящий китаец. Такой,  какими их показывают в низкопробных фильмах про монастырь “Шаолинь”. То есть лысый, с косичкой и в черном свежевыглаженном кимоно. В руках представитель Дальнего востока держал перевязанную розовой лентой коробку. Поколебавшись несколько секунд, Рачков все же осторожно приоткрыл дверь.

     - Шолом! – произнес интересный китаец и вперил раскосый взгляд в изумленного Витю. – Наса филма делать Вам подалок ко дню газовщика и несего глазеть!

    Последние слова относились к соседке Рачкова тете Рае, которая вместе с котом наблюдала в дверную щелку за китайцем. Тетя Рая ойкнула и, прищемивши коту хвост, со стуком захлопнула дверь.

     - Наса взяла,  - улыбнулся растерявшемуся Вите шаолинский монах и загремел деревянными тапочками по лестнице. Однако сначала сунул Рачкову в руки коробку.

    Первым побуждением Вити, было, бросится за незваным гостем, и потребовать внятных и членораздельных объяснений, но коробка вдруг издала мелодичный звон, заставивший сибиряка серьезно задуматься. Так могли звенеть только бутылки, а некоторое количество бутылок (если, конечно, там находится то, что нужно человеку с похмелья) было бы очень и очень кстати.

    Вернувшись в квартиру Рачков, аккуратно развязал ленточку и, затаив дыхание, заглянул внутрь. Предчувствие его не обмануло. Внутри и впрямь были бутылки. Вытащив одну, Витя разглядел на этикетке улыбающуюся панду, которая держала в лапах бокал и два загадочных иероглифа. Что скрывалось за этими иероглифами, Рачков решил не разгадывать, а приступил непосредственно к дегустации. Налив в граненый стакан немного ароматной жидкости Витя заткнул двумя пальцами нос и опрокинул содержимое стакана внутрь. Внутри стало хорошо.

      - Ах, милый китаец, – прошептал Рачков, смахивая набежавшую слезу. – Как же это вовремя…

    И потянулись дни за днями. Утро Витя посвящал изучению китайского языка по этикетке. И что бы скептики не говорили, а к вечеру Рачков уже расшифровывал некоторые иероглифы, а к полуночи довольно бойко говорил по-китайски с Пекинским акцентом. На работу в газовой службе, где он числился начальником - не появлялся, зато соседский кот с труднопроизносимой кличкой получил от Вити самолично подписанное удостоверение, которое подтверждало, что он (кот) является гражданином Китайской Народной Республики и в свободное время может работать переводчиком.

    Неприятности начались на третий день. Ощутив с утра свойственную каждому мужчине потребность побриться, Рачков направился к висевшему в ванной зеркалу и заглянул в него, машинально поглаживая пальцами по щекам. И не поверил своим глазам. Вернее тому, что находилось под глазами. А под глазами прорисовывались два довольно различимых синяка.

     - Что такое? – сказал сам себе начальник газовой службы. – Откуда?

    И в самом деле. Витя из дома не выходил, к женщинам не приставал, а то, что морду ему мог набить кот представлялось маловероятным. Решив оставить разбирательство этого факта на потом, Рачков привычным движением наполнил стакан и тут его взгляд упал на бутылочную этикетку. С этикетки по-прежнему улыбалась жизнерадостная панда, но не это привлекло Витино внимание. У панды тоже были синяки!

     - Эк, угораздило тебя, милая, – сказал вслух Рачков. – Хотя, если так бухать, то не то еще может быть…

    Панда промолчала, а Витя за последующее время сократил количество подаренных бутылок еще на одну единицу. На следующий день синяки стали еще больше и почернели. Приглашенный по этому поводу соседский кот не смог сказать ничего определенного, чем изрядно Рачкова огорчил. Кроме этого Витя заметил, что проросшая на лице щетина становится намного мягче, и приобретает приятный желтый цвет. Надо было что-то делать. Рачков позвонил бывшей жене, но вместо сочувствия и взаимопонимания он выслушал по телефону лекцию, из которой  понял, что, во-первых: ему стоит обратиться не к доктору, а к ветеринару, а во-вторых, что и ветеринар вряд ли согласится лечить козлов. Расстроенный Витя бросил трубку и решил предоставить событиям идти своим чередом.

    На шестой день уже бывший начальник газовой службы (ну кто бы ему доверил в таком состоянии управление газом) почувствовал свербение между ягодицами. Подумав, что дело тут в глистах и беспочвенно обвинив в этом кота с труднопроизносимой кличкой,
Рачков выпил целую пачку противоглистных таблеток, но дело оказалось в другом. На том месте, где у всех нормальных людей находится копчик, у Вити вырос короткий и очень симпатичный хвостик. Рачкову хвостик даже понравился, хотя по началу требовал определенных навыков в обращении со стулом. Между тем содержимое ящика таяло. По ночам Вите снились странные сны, в которых обольстительная панда указывала ему одной лапой на звезды, а второй вероломно показывала кукиш. На заднем плане этого странного сна бродил одинокий козел, а также ветеринар, который хотел что-то сказать, но почему-то не мог.

Утром седьмого дня Рачков обнаружил под дверью записку. Содержимое записки повергло Витю в ужас. Оно гласило: - «Ты не панда – а пында!». Проанализировав прочитанное, Рачков почесал отросшими коготками спину и, почувствовав странное волнение, дал в газету брачное объявление с таким текстом: - «Молодая симпатичная пында ищет подругу для общения и более. Лиц из мест лишения свободы – не беспокоить Мой телефон…». После чего, откупорив очередную бутылку принялся ждать ответа.

    Ответили ему лишь один раз, зато так, что Витя вышел из графика и вместо одной ежедневной бутылки выпил две, а потом отправился к зеркалу. Из амальгированного стекла на него смотрела вполне сформировавшаяся панда. Правда, у панды нос был черным, а у Рачкова красным, но это было не столь важно. – «У пынды – подумал Витя – так и должно быть». Зазвонил телефон. Решив, что это очередной ответ на объявление Рачков кинулся к аппарату, сорвал трубку, но в ответ услышал лишь короткие гудки. Вите стало грустно. Он подошел к столу и, взяв в руки тетрадь, написал:

                                                       Панда живет в Китае…

                                                       Пында – живет в Сибири…

                                                          Панду китайцы любят …

                                                          А Пынду – никто в этом мире…

    Сидящий на кресле кот сочувственно мяукнул. Рачков почесал уже ставшими большими когтями голову и отправился завтракать. Когда-то он был заядлым рыболовом, и вот теперь комплект бамбуковых удочек оказался очень даже кстати. Правда, бамбук оказался несколько жестковатым, зато служил отличной закуской тому, что еще оставалось в подарочном ящике. Включив телевизор, Витя посмотрел без особого интереса передачу о древних цивилизациях, в частности об инках,  и о том, с какими трудностями связаны раскопки в Перу.

      - И там, на далеких тропинках, – сказал сам себе Рачков, – находят следы пьяных инков.

    Ему внезапно стало себя жаль. Кто-то в погоне за сенсацией забирается в далекое Перу и копается в земле, а он – настоящая сенсация – обречен сидеть безвылазно дома. Хотя его и раскапывать не надо. Приходи и бери.

    Как бы услышав его мысли, в прихожей требовательно зазвенел звонок. Затем в дверь постучали. Слегка подволакивая ножку, Витя пошел открывать дверь, открыл и отпрянул. На пороге стоял уже знакомый Рачкову китаец, а за его спиной еще двое с огромным деревянным ящиком.

     - Мне столько не выпить, – в смятении подумал Витя, но все оказалось не так. Китаец ужом проскользнул в дверь и диковинным способом связал Рачкову руки, после чего толкнул его в кресло и сказал: - Ну, вот и холосо!

     - Что “холосо”? – взвыл обиженный таким коварством Витя. – Кому – “холосо”?

     -  Нам! – твердо ответил представитель Шаолиня. Китайской Народной Республике. Сокращенно – КНР! Тепель ты созрел и ты наш.

      - Какой “наш”? – завопил Рачков. – Я свой.

      - Был – свой, – улыбнулся китаец. – А у нас панд не хватает.

    Азиат сел на стул и закурил.

     - Ты сто думаешь, панду легко выластить? Настоящих панд – пости не осталось. Плиходится выласчивать. Да и то не всегда полусается. Выласчиваешь панду – а выходит Пында. И то не всегда. Но ты не волнуйся. В зоопалке не заметят. На вот, выпей…полегчает.

    Китаец достал из кармана пузырек с какой-то жидкостью и поднес к губам несчастного Рачкова. Витя автоматически глотнул и уже собрался заявить несносному гостю о том, что этот фокус с ним не пройдет, что он заявит об этом безобразии куда нужно, и не только, но вдруг с ужасом заметил, что язык его не слушается.

     - Ыыы… – замычал Рачков, а китаец удовлетворенно улыбнулся и обратился к своим подельникам – Пакуйте!

                                                    Эпилог

    В самом центре Пекинского зоопарка находится вольер, возле которого всегда многолюдно. Этот вольер пользуется особенной популярностью среди заезжих туристов и китайской детворы. В центре вольера сидит толстая панда, и в ее глазах застыл безмолвный упрек – “Ну за что?”

 Константин Тарчевский