Баллада о любви. Часть вторая.

Баллада о любви

Часть вторая

Посвящается Дмитрию Квину

Все события и персонажи в тексте являются вымышленными. Любое совпадение с реальностью носит исключительно случайный характер.

На следующий день в районе восьми утра в прихожей послышался шум.  Дверь в ванную отворилась, и на пороге появился Александр Валерьевич. Вид он имел заспанный и недовольный. Длинные пестрые, желто-красные трусы оттеняли нездоровую белизну его сытого тела. Он зевнул во весь свой толстогубый, большой рот и открыв кран, приложился к струе холодной воды. Утолив жажду, он вышел и зашел в туалет. Можно было слышать, как он нукает, как падают в унитаз его грузные фекалии и как тихо и жалко журчит моча, вытекая из его пообмякшего после сна невеликого члена. Когда же экс-чемпион спустил за собой воду и послышался шум низвергающегося из сливного бачка потока, а затем еще донесся шелест бумаги, которой Факов вытирал свой нечистый зад, некоторых особо впечатлительных личностей могло и вовсе затрясти.
Минуя ванную, и потому, конечно, не помыв рук, Факов прошел в кухню. Там он с некоторым удивлением увидел, как уже завтракают невесть откуда взявшиеся его многолетний помощник Евгений Салаженкин, молодые ученики Максим Сазонов и Игорь Лысенко, а также сестра-хозяйка Ирина Чудакова. Во главе стола сидел старый приятель хозяина дачи, толстяк в спортивном костюме и кепке,  откликавшийся на прозвище «Афромеевич». 
Экс-чемпион, как был в пестрых трусах, с намечающимся уже, но еще достаточно слабым серо-желтым пятном на уровне своего мягкого члена, сел за стол и сказал с явным недоброжелательством в голосе: 
– Ну и где завтрак?!
 Чудакова встала и налила Факову кофе, нарезала бутерброды с докторской колбасой. Александр Валерьевич скучно прожевал один бутерброд, запил его кофе и ноющим голосом стал рассказывать, что у него была тяжелая ночь а сегодня предстоит тяжелый день и что сегодня у него встречи и выступления, и что еще у него лекция и новая встреча, а еще запланировано много разных дел, и что из всего этого «того-то и того-то» ничего не получится, как не получалось ни вчера, ни позавчера, и год назад, и два, и три, и пять. 
– Как жалко, что нет уже в живых Паши Братова, – стал плакаться Факов, – он бы помог, конечно, он бы помог. Вот оно как, вот…
Чудакова тем временем нарезала еще колбасы и, положив ее на тарелку, повернулась к большому кухонному столу, за которым как раз и сидел Александр Валерьевич, ноющий и в трусах. Молодые молча и сосредоточенно ели, а толстяк ковырял в зубах зубочисткой и грустно смотрел к окно. А Факов, между тем, ныть не перестал, а еще пуще прежнего тем самым нытьем залился. И ныл, и ныл, и ныл… 
– Женщину вам надо найти поскорее, – наконец произнес Макс Сазонов из Тюмени. – ладную, молодую, горячую, без комплексов.
– А-а, сазон-гандон, – допив кофе, с улыбкой погрозил ему пальцем Факов, – хорошую мысль подал. Но где же сейчас возьмешь такую?
Максим пожал плечами. Чудакова фыркнула и, сложив свою тарелку и чашку в раковину, пошла в ванную. Она стала стирать белье экс-чемпиона. От запаха грязных носков ее тошнило, а вид серо-желтых пятен на белых трусах Факова понуждал ее брезгливо морщиться и недовольно жмуриться, и тихо, но скверно ругаться, а еще также и плеваться, и в сердцах мотать головой из стороны в сторону, как в нервном тике, случившемся по причине ожесточенной вражеской бомбежки. Каждый раз, когда она по утрам стирала трусы и носки гостей на даче Геннадия Ефимовича, она морщилась, жмурилась, ругалась, а также мотала головой.
Тем временем, от выпитого крепкого кофе Факов несколько оживился.
– Игорек, а почему у тебя голова перевязана? – спросил он молодого парня справа от себя. – Подрался с кем-то или кирпич на голову упал?
– Да тут такая история произошла, – понизил голос Лысенко, – я же с этой Ольгой Гантель встречаюсь, ну вы ее знаете, из Лангепаса которая…
– А, с этой шлюшкой, – небрежно бросил Александр Валерьевич, – ну она овца конечно, на любителя. Хотя сиськи тяжелые, крупные, ничего так.
– Да, да, – кивнул головой Лысенко, – и вот мы встретились у меня дома на днях. Ну выпили уже как следует, потанцевали, то-се… В общем, наконец она встала передо мной на колени и расстегнула мне молнию на джинсах…
Салаженкин перестал есть. Толстяк с интересом повернул голову от окна.
– Ну и что? – пожал плечами Факов. – какая связь между этим и твоей головой?
– Так у нее же верхние зубы… Выступают… Лошадка, блин… – замялся Игорь. – в общем, в процессе, так сказать, дела она мне задела его зубами. Ну и я автоматически отпрянул назад и ударился затылком о секретер. Стекло разбилось, осколки мне голову посекли. Ну, врачи промыли рану, перевязали голову. Но свидание-то было испорчено, понимаете?
– Да, бывает же! – хлопнул себя по колену Факов. – Вообще есть такие бабы, живут по принципу «сиськи есть – ума не надо». Ладно, мне пора одеваться, я на работу спешу. А вам – кивнул он Салаженкину и толстяку, – задание: подобрать мне поскорее какую-нибудь подругу. Я все-таки еще не совсем старый.

Вечером на даче собрались четверо: сам Александр Валерьевич, толстяк «Афромеевич», похожий на кота, Евгений Салаженкин и питерский фотограф Сергей Сарохтин, показывавший экс-чемпиону фотографии кандидаток. 
 
– Вот, например, Марина Басаева…
– Стройненькая, с мелкими зубами, – с интересом отметил Факов, – весьма недурна.
– Ну что вы! – вмешался толстяк. – она же недавно вышла замуж за кавказца и теперь не Басаева, а Ниязголова. Вам вчерашней колбасы мало? Этот вас просто зарежет. Никакое звание экс-чемпиона мира не защитит.
– О нет, нет! – замахал руками Факов. – Эта не подходит. Нет.
– Есть Полина Дудкович из Самары, – передал фото Факову Сарохтин. – учится сейчас в Москве.
– Крупненькая такая, с бедрами, – оценивающе протянул Александр Валерьевич.
– И выпить любит, – добавил Сарохтин. – всегда составит компанию.
– Нет, это не подруга даже на короткий период, – снова вмешался толстяк, – нет, потом она и не в вашем вкусе.
– Почему?
– Вульгарна и неумна. Двадцать пять минут с упоением рассказывала мне, как она в одном московском салоне письку проткнула.
– На иголку случайно уселась, что ли? – удивился экс-чемпион.
– Нет, это называется интимный пирсинг, – покачал головой фотограф. – к тому же вы ей не нравитесь.
– Это не в ее пользу, – вздохнул Факов. – есть что-то в моем вкусе?
– Ну я не знаю, Александр Валерьевич, – помялся Сарохтин, – кто вам нужен: подруга на всю жизнь или гейша, эротический массаж и тому подобное.
– Друг без массажа тоже крайность, – заметил экс-чемпион.
– Ну это да, да… единственная, кто вас бы понял, это Евгения Муха из Сланцев, да-да, живет неподалеку отсюда. – вытащил карточку из гущи фотографий Сарохтин.
– О-о, – оживился Факов, разглядывая фото.
– Это даже слишком хорошо для вас, – продолжал фотограф, – милая, образованная, готовит… потрясающе.
– Ого, – восхитился Александр Валерьевич, – какие проблемы?
– Есть проблемы, – вздохнул Сарохтин.
– Убила и съела мужа?
– Нет, она такая тихая… Но понимаете, она тихо ложится каждую весну ненадолго в клинику, – выразительно покрутил пальцем у виска Сергей, – так получилось. На нее луна очень сильно действует.
– О я несчастный, – философски промолвил Факов, – Сарохтин, все твои кандидатки оказались стервы, дуры и шизофренички.
– Да, но вы не стоите ни одной из них, – тихо пробормотал Сергей.
– А кстати, – вдруг встрепенулся Александр Валерьевич, – Салаженок, вроде у тебя есть дочура. Пухленькая такая, с щечками. Очочки у нее прикольные, познакомишь?
Салаженкин резко изменился в лице и внезапно упал на колени.
– Не погубите, Александр Валерьевич! Пощадите! – он пополз на коленях к сидевшему на диване Факову. – Пощадите! Она особенная, она такой нежный бутончик, такая беззащитная! – он стал биться головой о пол перед ногами Факова, который слегка ритмично притоптывал, – Роман с вами может сильно навредить ее совсем еще детской психике!
Салаженкин умоляюще взглянул на Александра Валерьевича.
 - Ну хорошо, Салаженок. Пусть девочка дозревает пока. Кстати, с твоей дочкой вообще все в порядке?
 Факов только что вспомнил, что у Салаженкина дочь «с ограниченными возможностями», не совсем умственно отсталая, но все-таки немного забавная.
 Евгений довольно улыбнулся.
  – С ней все в порядке, шеф, - бодро выпалил он и от радости, что дочь не придется знакомить с Факовым, непроизвольно пустил «злого духа» в помещение.
– Ну ты совсем, Салаженок! – недовольно поморщился Факов. – Как в каком-нибудь колхозе! Совсем сдурел!
– Это чигоринский дух, – философски заметил Сарохтин.
– Кстати, – вмешался в разговор толстяк, – в эти дни в Чигоринском клубе проходит турнир и в нем играет Маргарита Потапенко из Керчи – двадцать лет, все при ней, конфетка прямо. Вот с кем надо знакомиться.
Он достал из кармана поношенного пиджака фотографию и протянул ее экс-чемпиону.
– Вот это другое дело! – радостно потер руки Александр Валерьевич, – завтра же с утра едем в город.

На следующий день вся компания заявилась в Чигоринский клуб прямо во время тура. Как только Маргарита закончила свою партию, к ней незамедлительно подошел «Афромеевич» и подвел к Факову, который специально для встречи побрился, должным образом оделся и выпил только сто грамм.
– Здравствуйте, девушка, – как можно мягче сказал Александр Валерьевич.
Маргарита вежливо поклонилась экс-чемпиону.
Факов внимательно разглядывал ее. Девушка весьма походила на журавля. Очень изящного. Из западных порнофильмов. Сплошь достоинства. Правда одета была не для петербуржской стужи: кофточка-то белая с широким воротом была легковата, и леггинсы в обтяжечку по моде, да… но не по погоде. Да, легко было девушке простудиться в сыром питерском апреле.
– Вот что, крымчанка, – деловито начал Факов, – хочешь большой, но чистой любви?
– Да кто же ее не хочет. – улыбнулась Маргарита.
– Тогда приезжай сегодня вечером к нам на дачу в Комарово. Он, – Факов указал на толстяка, – тебя встретит на перроне. Приедешь?
Девушка задумалась.
– Отчего же не приехать, приеду, – наконец ответила она. –  только вы тоже будьте на месте. А то вот этот господин, – она кивнула головой на подошедшего Собаккина, – тоже позвал, а опосля испугался.
– Она не одна приедет, она с Оксаной Игоревной приедет, – отозвался Собаккин.
– Какой еще Оксаной Игоревной?
– С тренером моим, она мне как вторая мама. Я у нее занимаюсь в Керчи шахматами. – ответила Маргарита.
– Зачем нам  Оксана Игоревна? – разочарованно протянул Факов, – нам  Оксана Игоревна не нужна. Что я, рыба-пила, что ли? Зачем нам тренер?
– Благословлять. Вы же изволите предложение делать.
– Так, свободна. Ступай, – переменился в лице Факов. – не видишь, пришли турнир посетить.

Когда девушка вышла из помещения, Собаккин подошел к Александру Валерьевичу и тихо произнес:
– Я все понял. Надо предлагать той, которая не сможет отказать.
– Что вы имеете в виду?
– Вам надо поискать среди тех дам, кто с вами одной веры и одной, скажем так, национальности, – заговорщически произнес Собаккин.
– У нас уже нет в паспортах национальностей! – встрял в разговор Салаженкин. – У нас все нации равны!
– Бьют не паспорту, а по физиономии, – вяло отмахнулся меценат. – я имею в виду, что Александру Валерьевичу надо затеять с дамой той самой национальности, – подмигнул он Факову.
– Так где ее найдешь, если по-быстрому? – пожал плечами подошедший «Афромеевич». – Вика Черная отшила его еще пару лет назад, а  у Белецкой бойфренд из Израиля, вдвое моложе  Александра Валерьевича. Там без шансов.
– Я знаю! – воскликнул Пьер Собаккин. – У меня на примете есть Александра Мальчевская из Москвы. Она играет в этом же турнире. Приехала с мамой. Ей только недавно исполнилось восемнадцать, так что мужчин до вас у нее было раз-два и обчелся. Я постараюсь познакомить вас как можно скорее.
– Вот это поворот! – взволнованно потер руками толстяк. – Браво!
– Теперь слушайте внимательно, – хитро произнес Собаккин, – что нам всем предстоит для этого сделать…

Конец второй части

 KotAfromeeva