Учительница

Укладка на ее волосах никогда не лежала идеально ровно. Белые, ровные зубы и голубые глаза, в которых всегда что-то искрилось. Многим казалось, что она постоянно пьяна, хотя она просто была жизнерадостной. Скорее она была просто влюблена, влюблена во весь мир. Ее строгая, классического вида юбка, какие часто носят учительницы, колыхалась в такт размашистым шагам, дразня ненасытные взгляды стоявших или проходивших мимо мужчин, идеальными, влекущими коленями.
Она была сложной натурой целеустремлённой и очень образованной, более того с прекрасным классическим образованием и превосходными рекомендациями одного из лучших частных лицеев страны. Оглядываясь назад, можно предположить, что все эти части биографии данной особы, не считая конечно ее привлекательную внешность, должны были бы насторожить жителей маленького поселка, в который и пребыла эта молодая женщина на место учительницы местной школы. 

Жители поселка, откровенно говоря, были от нее просто в восторге, что бы задавать вопросы. Не часто, да что там можно сказать ни когда не бывало такого. Что бы в маленький забытый богом и властями поселок, приехала работать в школу молодая учительница, да еще со столь блестящими рекомендациями. Пусть школа в поселке новая, проект «Образование» в действии, но все же, какой бы она не была, но она считай в глуши.
- Ой, как хорошо, что к нам приехала  эта учительница. Это будет хорошо для нашей дочери, чтобы узнать, - сказал жена местного священника.
- И наш охламон может ума разума наберется. Надо на будущий год поступать, а он ни ухом не рылом, - вторила ей  с улыбкой жена председателя. 

Учительница  была особенной. Она учила детей манерам и дикции, чтению, письму,  арифметике и иностранным языкам, и истории. У Елизаветы, так звали учительницу, была мечта изучать старые обряды, фольклор, и может быть со временем  создать этнографический музей. Все дети любили ее. Родители были в восторге от прогресса их детей в учебе. Учительница была реальной находкой. 
Даже местные алкаши коих всегда хватало, практически перестали пить, очень хотели ей понравится, а Мишка Кривой даже пытался «подбить к ней клинья». Но без успешно.
- Да куда ему с рылом  то чушачьим, да в калашный ряд, - упиваясь хохотом, рассказывала стоя в очереди у «Сельпо», соседка учительницы, Райка. Баба  склочная и языкастая, на Мишку виды сама имеющая, да о том и так все знают.
 - Это просто удача,- сказала матушка. - Храни ее господь! 
Но не все в поселке были так доволен . Местный кузнец Похом Спиридонович был на ее счет совсем иного мнения.
- Эта баба ****ь, и с нечистой силой якшается. Вот точно те говорю! Ик! - сказал кузнец,  размахивая бутылкой первача, перед носом у мужиков.
- Спиридоныч ты не маши, давай, а наливай, - сказал один из компании.
- Я видел ее в лесу после наступления темноты , танцы вокруг костра и пение на чужом языке, - продолжал кузнец. . 
- Ерунда, все это. Я тебе точно говорю, у нее есть алтарь в своей комнате, и это не жертвенник Богу, - настаивал Мишка Кривой. – Она ко мне и так и эдак подкатывала только я-то не дурак, сразу  не доброе, за версту чую. Я как увидел у нее алтарь да с мертвой курицей, дык ей и говорю, - «Не милая, мне тя не за какие коврижки не надоть». Вокак, мужики.
- Ой, Никаноровна ты их только послушай, ты глянь да послушай.
- О чем судачат-то Раис.
- Мишка, что ж ты окаянный опять нажрался, да и брешешь. Я же сама видела как ты к ней лип как муха на мед, а не она к тебе. Она же, тебя водой из ведра окатила, как только ты к ней полез у самого ее порога. Даже не в доме не был. А брешет то, вот брешет, язык как помело. Хуже бабы ей богу.
- А  ты Похом иди домой, проспись лучше! А то я в раз Людке скажу.
- Ой, боялся я вашей Людки. Она у меня вот где, сказал кузнец, показав кулак на правой руке, а левой сделав перекрестие, изобразив тем самым неприличный жест который обычно показывают средним пальцем. Но домой он все же пошел, да так быстро, что через секунду и след его простыл. 
В течение последующих недель, селяне стали замечать изменения. Типичные для детей выходки и  веселые шутки исчезли. Их смех затих, в улице и во дворах.
Многие говорили, что просто дети стали более дисциплинированными и ответственными. А другие говорили, что сейчас дети, если плохо себя ведут, это гораздо зловещее, чем раньше. 
- Мальчишки издевались над котятами. Отрубили лапы, смотрели, как они будут ползти. Потом отрубили котятам головы, приклеили скотчем, не обращая внимания на крики других детей, - рассказала Людмила участковому. Участковый, конечно, обратился в школу и поговорил с родителями. Составил в отношении их протокол. 
- Елизавета Сергеевна, Елена Дмитриевна в отношении ваших несовершеннолетних учеников возбудят уголовные дела, но так как они не достигли возраста уголовной ответственности, в дальнейшем в возбуждении дела будет отказано. Одного подростка предложили отправить на медико-педагогическую комиссию, так как у него наблюдаются отклонения и ему нужно учиться в интернате.
- Да. Вы знаете я в школе совсем не давно работаю. И как-то не замечала, что мальчики жестоки или агрессивны. Они всегда были вежливы и ласковы. И Елена Дмитриевна тоже не о чем таком мне не говорила.
- Совершенно верно, у нас ни когда не чего подобного не происходило. Дети у нас пусть не золото, но чтоб психически больные? Даже не знаю.
- Не чего удивительного. Бывает, что болезнь проявляется не сразу, нужен катализатор. Так ну в известность я вас поставил, не смею больше задерживаться. До свидание!

Предметы стали исчезать из домов и ферм. Дорогие вещи, как ювелирные изделия, сельскохозяйственные инструменты и деньги. Когда дети говорили с родителям, было трудно достучаться до их совести, и они не приносили извинения за содеянное, даже никто из них не сказал, зачем они все это крали и куда, потом дели.
- И моя дочь лгала мне на днях, - сказала жена священника, - я просто не знаю, что и делать. Я видела, как она отобрала у младшего брата яблоко, он сильно ревел потом, и она отрицала это мне в лицо. Раньше она всегда заботилась о братике. 

Игры детей  стали странными, большую часть свободного от школы времени они проводили в лесу, за околицей поселка. 
- То что, происходит в лесу, меня пугает, Степа - призналась жена председателя за обедом. - Они поют на чужом языке, и они двигаются таким странным образом. Почти как ритуальный танец.
- Может быть, они это изучали в школе? – спросил председатель жену.
- Господь с тобой!  Конечно, нет! Учитель такая  хорошая девушка, добрая, элегантная, ну просто леди, - ответила она ему с неподдельным возмущением. Но они обменялись беспокойными взглядами.
Кузнец, же был уверен, что  это учительница превращает детей в  дьяволопоклонников.
 - Это то, что она делает, - провозгласил он в церкви во время воскресной службы, - она суккуб. Жрица сатаны, развращающая наших чад!
- Не смешно, - сказал ему батюшка.
- Не смешно!?  Вы слепы, - прокричал кузнец. - Это учитель должен быть сожжен на костре, как наши предки ведьм сжигали. Я кузнец, а мы в своем ремесле издревле поднаторели, нечистую силу распознавать. Да и в борьбе с ней кое-чего понимаем. 
Священник побелел от  гнева, приказал вывести кузнеца из церкви. Но слова его продолжали звучать в головах прихожан. В ком то и зародились сомнения, а так ли проста Елизавета Сергеевна.
Дети же тем временем продолжали вести себя странно. Многие из селян и вправду стали считать, что дети  одержимы. Один лишь священник не хотел признавать, что в селе нечисто, до одного «прекрасного» дня.
Уже в понедельник , его маленький сын слег с простудой , и мать не отпустила его в школу, хотя он прямо туда рвался. Когда батюшка оправлял свои церковные  обязанности, его жена подбежала к нему, и одернула за рясу, упав на колени. Она была бледна от страха .
- Я слышал, как он кричал что-то снова и снова в своей комнате , - выпалила  она. – Я подкралась тихонько к двери, чтобы подслушать. Он говорил молитву Господню задом наперед! 
Батюшка ахнул и схватился за Библию, мурашки побежали по его коже, по всему телу.
-  Это явно дела сатанинские. Антихрист всегда все делает наоборот, и молитвы в его честь. Наш сын нигде не мог  узнать такую вещь, если он не узнал ее ... в школе. Осенило его догадкой. В тот момент, жена председателя ворвались в дверь.
- Быстрее батюшка, быстрее, - кричала она, -  Похом со своими пьяницами идет к школе с факелами, говоря о поджоге школы. Дети по-прежнему в классе! Батюшка выбежал из церкви, а две женщины бежали за ним по пятам, приподнимая юбки, чтобы не запутаться и не упасть, и чего доброго не сломать руки. 
Когда они подоспели к школе, здание было уже в огне. В  отчаянье повыскакивавшие из домов  родители пытались сбить пламя, то ведрами с водой, то закидать песком, но все усилия были тщетные. Огонь уже разыгрался во всю и не что его не остановит. 
Из запертой школы, видимо поджигатели заперли ее каким-то образом, были слышны крики детей. От этих истошных криков, кровь стыла в жилах, и нелегко становилось на сердце. Женщины, стоя на коленях, рыдали, и молили небо спасти детей из адского пламени. Другие же пытались схватить поджигателей и учинить самосуд. В числе линчевателей был и участковый. Чью дочь поглотил огонь. Кузнец же спрятался с другой стороны здания и слушал, крики детей сатаны. 
Школа сгорела в течение нескольких часов, и когда огонь утих, на ее месте не осталось ни чего кроме обуглившихся головешек и блестящих луж еще раскалённого метала. Обезумевшие от горя родители пытались найти что-то от своих детей, чтобы похоронить.
Поджигателей тут же  забили камнями. Следствие потом сильно не разбиралось, кто их убил, так как садить, пришлось бы все село. Кузнец Похом мудро исчез из села, его миссия против дел сатаны завершена. Кто знает, где еще может понадобиться его помощь и рвение в борьбе с нечистой силой.
Обгоревшее тело учительницы, точнее то, что от него осталось, равно как и ее учеников, было похоронено на  местном кладбище.  Из всех детей села выжил только маленький сынишка священника, так как находился дома. 
На месте школы через два года возвели мемориал памяти жертв этой страшной трагедии. Селяне рассказывают приезжим, что каждый год в годовщину пожара
можно услышать голоса кричащих учеников и их учительницы, а особо впечатлительные могут услышать, как они шепчут непонятные слова, те, что школьники однажды пели в лесу за пределами города. 

 Роман Литвинцев