Пушкин. Тамань

Светлейшей княгине Елизавете Ксаверьевне Воронцовой, супруге одесского губернатора, часто являлся Пушкин. В то время Крым называли Таманью. Это у них он гостил в прелестной Алупке, в 1824 году, в великолепном дворце, в Крыму на берегу Черного моря. Она часто видела его рано утром, стоящего на залитой солнцем террасе счастливого, одухотворенно- го. Он радостно, как ребёнок, подставлял лицо ветру и вдыхал полной грудью морской воздух, и смеялся, и пел, высоко подняв руки…

После своей страшной гибели поэт стал часто являться ей в полудреме, в полусне. Она слышала его голос, он подолгу говорил с ней. Он вспоминал Царя и того, кто убил его. Подшучивал над собой, называя свои стихи галиматьёй (фр. galimatias) А порою, он обращался к своей жене Наталии, которая в те годы уже стала Ланской...

А что делал Александр Сергеевич на Таманском полуострове? 3 июля 1823 года Пушкин прибыл из Кишинева в  Одессу в ссылку, в личное подчинение генерал-губернатора Новороссии и Бессарабии графа М.С. Воронцова. Пушкину 24 года, он молод и полон сил. Местные аристократы как могли, скрашивали пребывание великого поэта, приглашая его в свои имения на музыкальные вечера, где поэт встречался с интересными людьми и сам много читал. Пушкин объехал весь Крым...

Поначалу всё складывалось самым приятным образом. Случалось, что иногда он каждый день обедал у Ворон- цовых. Ел виноград и часами рассматривал загадочные, романтические полотна Гюбера Робера. Много работал. Графиня Воронцова окружила его трогательной, утонченной атмосферой бессарабской сказки. Каждое утро он просыпался от густого, сладкого запа- ха магнолий, пахло морем, а за окнами простирался тенистый, таинственный сад с белыми цаплями и за- морскими птицами. Шумели фонтаны дивного, придуманного мира…

Но чудесный сон всё чаще и чаще стало нарушать тяжелое, гнетущее раздражение его «мучителя и крепостника», хозяина дома графа Воронцова. Однажды утром он услышал скандал. Граф упрекал жену за «чрезмерное усердие и излишнее внимание заезжему гостю». -Надеюсь, заключил граф, что усердия Ваши не перешли законы приличия! –Как Вы смеете, вспых- нула графиня. Ужель сама мысль об этом Вам не отвратительна!

Снедаемый невыносимой ревностью, Михаил Семено- вич, использовав своё служебное положение, всё же отослал пространный рапорт «о поведении поэта». И в  последних числах июля из столицы пришел высочай- ший указ «Заменить Новороссийск на ссылку в имении Михайловском». Новороссийская ссылка поэта  прод- лилась с июля 1823 по июль 1824 года.

 А в Одессе Пушкин преподавал Русскую словесность в Ришельевском лицее, выступал с частными лекциями и давал уроки стихосложения детям аристократов, называя свои стихи безделицей...

1 августа 1824 года Пушкин уезжает из Одессы домой. Елизавета Воронцова провожает его и дарит ему на прощание золотое кольцо. Это кольцо поэт носил на шее всю свою жизнь рядом с крестом и иконкой, и просил Наталью никогда не говорить об этом...

В 1825 году Пушкин почувствовал крайнюю неприязнь и ненависть графа Воронцова. Друзья сообщали, что граф добрался до писем супруги…

Так и осталось неразгаданной тайной, кем же для Пушкина была княгиня Елизавета Ксаверьевна Воронцова…?

Со слов современников, сам Пушкин говорил об этом так: «Простите, господа, но плотская связь довольна банальна и примитивна. Плотское обладание ничто с чувством ангельской любви, неземного восторга перед красотою человеческой души высокой, чистой! Когда сама мысль физического обладания кажется скверной и хулой. И душа наслаждается теплом и миром, иду- щим из кроткого, светлого сердца…» Пушкин откинул- ся на спинку кресла, отпил вина и, смотря куда-то  вверх, продолжил: «Но, и ценя, и понимая высокое, мы, однако, быстрее и охотнее предаёмся усладам, земным, привычным, храня глубоко в сердце чувство святое, прекрасное, как чудный, недоступный свет… »

В 1825 году произошло ещё одно событие, сыгравшее в жизни поэта мрачную роль. 3 апреля 1825 года Елизавета Воронцова родила дочь Софью. Когда граф посмотрел на свою дочь, то все сомнения отпали прочь – на него смотрели глаза Пушкина. Граф пришел в неописуемую ярость, но, как возможно, скрыл своё отчаяние…

По краю поползли зловещие слухи, что это ребёнок по- эта. Всесильный граф, имеющий особое расположение у Государя, приложил немало усилий, чтобы испортить жизнь Пушкина, используя огромную армию осведомителей и людей, ищущих простых и легких денег… И в жизни поэта стали появляться таинственные, коварные люди, несущие в его жизнь неожиданное, бесконечное зло…

Возможно, это только слухи, но жизнь поэта говорит об обратном.

«Кто-то там в темноте, в ледяной вьюге прячется и таится, и не спит этой ночью, и мёрзнет на ветру… И жаждет его черное сердца только одного – погибели и смерти… И он придет опять… и этой ночью я снова видел его черный плащ… там… у ворот…на снегу…»

Им стало легче без меня?

Теперь в Тамани нет поэта!

И каждый скоро понял это,

С трудом волнение храня.

Без светлых песен мир убог…

У подлеца не будет славы…

Бесспорно, Вы княгиня, правы,

Чему случиться – видит Бог!

Я и сейчас для Вас пою…

Сейчас я Вам намного ближе…

И Вы читаете в Париже

Взахлеб мою галиматью.

Легко любить издалека,

Когда в лицо никто не дышит.

Но Бог глаголы Ваши слышит

И гнев несёт Его рука…

Но не печальтесь, ангел мой…

Не будет пусто свято место,

Не минет год и Вы…невеста,

И Вас дотронется другой.

Но кто-то вспомнит обо мне…

Бумага помнит долго-долго…

И до сих пор несётся Волга

При яркой, призрачной луне…

Ф. И.