Светская львица

СВЕТСКАЯ ЛЬВИЦАТрагикомедия

1

До дня сего  проблем, забот, не зная,
В застольях дни Надежда прожигала.
Гордилась тем, что  величали львицей,
Но не желали, хоть убей, жениться.
Вдруг  накатила  полоса заката,
Когда за жабры взяли  мецената,
В визитках  слыл  министром,
А оказался ушлым аферистом.
Прославился матерым спекулянтом,
На рынок поставлял «бриллианты».
Считался кавалером модным,
Держал надежду на пайке голодном.
Когда грозила, что сбежит,
Отщипывал немного барыши.
И в барышне воспламенялись чувства
От этого лукавого искусства
По обольщению дам наивных,
Когда симпатий дефицит взаимных,
А только корысть и расчет
Их не по жизни, по  пути ведет.
Изюминкой считала и талантом
Большие губы, что алели бантом.
Из силикона грудь тугая
Поклонников размером поражала.
Конечно, ноги стройные и бедра,
Что вызывали и восторг,  и гордость.
Таким вот, обладая арсеналом,
Мечтала быть царицей бала.
Чтоб ей дарили яхты и дворцы
Кремлевские лихие удальцы,
Что возродили на гаремы моду
За счет казны послушного народа.
Увы, одна осталась   у  корыта,
Что  бытом, как волной разбито.
«Опять попутал ухажера  бес,
На жизнь  я не скопила средств, —
С печалью осознала вдруг Надежда. —
Теперь не будет радости, что прежде.
Подскажет, может выход Серафима?»
Подруге по мобилке позвонила:
— Родная, приезжай, решим задачу.
Я без тебя тоскую, горько плачу.
Утешь вдову, что не была женой,
Увел Альфреда от меня конвой.
С финансами он  где-то просчитался
И в руки полицейские попался.
Оставил, не поверишь,   без гроша,
Хоть в петлю лезь. Быстрее приезжай.

2

И в панике примчалась Серафима,
С подругой покутить она любила.
— Надюша, успокойся, дорогая,
От этого никто не умирает.
Срок отсидев, появится Альфред,
Из головы ты выкинь дикий бред
Насчет петли, иного суицида.
Конечно, понимаю, есть обида…
—О нем, какая у меня печаль?
Пусть на казенных посидит харчах.
—Так значит, не дождется сухарей
Твой ненаглядный чародей?
— Мы были с ним в гражданском браке,
Пусть поживет теперь в бараке.
Полезен грубый корм для организма.
Кайфует пусть, козел,  от  он……а
Бесился, куролесил  лихо с жиру,
Валюту  не давал, а сам транжирил.
— Хотя себя считала королевой,
Но твой Альфред  ходил «налево».
—Так значит, спал с тобою, кобыла?
— С чего взяла? — поникла Серафима.
— По запаху духов определила.
— Не я одна, очаровал он многих,
А оказался, как альфонс, убогим.
До дня сего не рассчитался,
За то, что, наслаждаясь, кувыркался.
— Есть у меня на «черный день» бриллиант,
И не хочу сдавать его в ломбард.
Коль попадет он к ушлому еврею,
Обманет, обязательно «нагреет».
—Бриллиант? Прикидывалась бедной
И почему я узнаю последней?
Сейчас же покажи вещицу! —
Одна другой велела львица.
Надежда из шкатулки без сомнения
Достала золотое ожерелье.
Сверкали и рубины, и  алмазы.
— Какая прелесть! — восхитилась сразу
Подруга,  с жадностью примерив.
— А может это бижутерия? —
Сказала, лик свой лицезрев в трюмо. —
Сияет слишком холодно оно.
— С чего взяла, гляди-ка в оба
На ожерелье заводская проба, —
 С обидою Надежда возразила.
— А я бы показала ювелиру.
Такое украшение   я хочу,
Оно подходит к платью и лицу.
Валютою я твердой заплачу?
— Не продается, предлагаю кольца
— Скажу, что не пустеет мой ларец,
Цепочки в нем и множество колец.
Купоны есть, из платины браслет
И только золотого ожерелья нет.
— Завидовать, прошу, не стоит,
Богатство, роскошь — дело наживное.
— Проехали, — сказала Серафима. —
Никто не запретит нам жить красиво.

3 

— Понятно, на Альфреде — крест?
— Да, коль его попутал бес,
Пусть за порок свой отвечает,
А мне хватает без него печали.
— Тебе удачно надо выйти замуж,
Поэтому читай, смотри рекламу.
Объявиться вдруг олигарх-чудак
За красоту оценит, просто так,
Чтоб обрамляла лик его угрюмый
Своей улыбкой нежной и фигурой.
Продать красу твою бы подороже,
И пусть фортуна нам поможет.
Мечтают бабы часто о магнате.
Но, где их взять? На всех не хватит.
Там, где струятся нефть и газ,
Достаточно охотниц  и без нас.
Пока краса девичья не увяла,
Найдем тебе, подруга, генерала.
Жизнь потечет, как на параде…
— Но генералов тоже  садят?
На прежние заслуги невзирая,
Наручники стальные надевают.
Соломенной вдовой быть надоело,
Хочу, чтоб все цвело и пело.
А свадебный мне генерал не нужен,
Как за бронею желаю быть за  мужем.
Вот если б депутат иль министр?
—Увы, окольцевали их артистки,
Гимнастки, фигуристка, балерины.
Вакансий нет и ни к чему смотрины.
К тому же vip-персоны неприступны,
Поэтому и обольщать их глупо.
Чтоб закадрить богатого Абрама,
Увы, не первой свежести ты дама.
— Кто б говорил, ты тоже износилась?
— Но остаюсь магически-красивой.
Нам следует ученых потревожить,
Найти вдовца, что  краше и моложе,
Чтобы с него не сыпался песок
И был на брачном ложе  прок.
Не кандидат, а доктор хим-наук,
Чтоб щедрым был, а не маньяк-паук.
Роскошная квартира, мебель, дача,
Авто, гараж…тогда, считай, удача....
—Но, где же мне такого отыскать?
Изъела душу, извела  тоска, —
Спросила озабоченно Надежда.
— Чтоб добрым был и нежным,
Одаривал духами и цветами,
А отдыхали на песках Майами.
На яхте провели медовый месяц,
Чтоб называл меня принцессой.
Подать заявку, может надо в РАН*?
Плюгавый вдруг польститься ветеран.
Мне не по нраву роль сиделки,
Придется «судно» выносит и грелку.
Ученый может подвернуться мелкий.
Не академик, просто кандидат,
Не сможет он покрыть моих затрат.
Косметика, парфюм, элит-одежда.
Не рухнули б тогда мои надежды.
«Шанель», «Диор» и «Лореаль Париж»
Мою доселе украшали жизнь.
Привыкла жить я широко, красиво,
Мечтаю о  Багамах и Мальдивах…
— РАН беспокоить нет резона,
В науке ты овца, а  не  персона.
Все бегаешь по кабакам, тусовкам,
Но от альфонсов никакого толку, —
Заметила подруга Серафима. —
И пролетаешь, как фанера, мимо.
В ученую среду внедриться стоит,
Чтоб поразить их взоры красотою.
Мужчины любят нас глазами, 
Потом своими, как лопух, ушами
И, наконец, горячими телами.
Но надо обольстить, чтоб под венец,
Пошел с тобой заслуженный мудрец.
На кандидата ты не западай,
Со степенью он нищий, так и знай.
Их нынче развелось, как блох,
Смотри на тех, кто накопил  бабло.
На академика, он все же редкость,
Стреляй глазами страстно, метко.
— А, если старец неспособен,
На ладан дышит, почитай, у гроба?
— Останешься богатою вдовой
И ухажер найдется молодой.
Азартно отработает на ложе 
И пусть  краса твоя поможет.
Поэтому ты сиднем не сиди.
На форумы, симпозиумы ходи,
Не пропускай собраний, конференций,
Вращайся средь  интеллигенции.
Будь в эпицентре их внимания,
Тогда всегда фортуна будет с нами.

4

Не мешкая,  а сразу ноги  в  руки.
Примчалась дама в Дом науки.
И, горделиво поводя свой взор,
Произвела на публику фурор.
Стать не мещанки — королевы,
Ловила взоры справа, слева.
Высокий бюст и блеск атласный 
На голове… Пизанской башни.
Запнулся  академик  и закашлял,
Сконфузившись, сошел  с трибуны.
Зал отозвался напряженным гулом.
Ораторы, чеканя важно речи,
Все сокрушались о мозгов утечке,
Мол, за рубеж уходит интеллект
И бедствию альтернативы нет.
Наука загибается без денег.
Ученых труд никто не ценит.
Какой-нибудь  упрямый бюрократ
Поиздеваться над ученым рад,
Он сам «профессор» с кучею наград.
И столько пролетело  зим и лет,
«Ученых» много, а открытий нет.
«Наука та, что золотом звенела.
При власти  демократов захирела», —
Надежда  оценила суть докладов
И поняла: ученый ей не надо.
Когда б профессор за границей,
Купалась б в роскоши, как львица.
Но терпеливо стала ждать банкет,
Бокал вина сухого без котлет
Ей принесли  и, поспешила львица
С ученым цветом навсегда проститься.
— Да, клинья подбивал ученый
При титулах  грибок моченый, —
С печалью  сообщила Серафиме. —
В общении  потешно-милый.
При славе, публикациях в печати,
Но далеко ему  до пышной  знати
Пенсюшка у него, что кот наплакал
Иль воробей испуганный накакал.
Иной барыга-рвач  без  степеней,
За сутки больше нагребет рублей.
Такой ученый, задарма не  надо
Не по нутру такая мне награда,
Считай медаль  на грудь из  чугуна,
Ведь содержать не сможет ни хрена.
— Ученых нынче власть не почитает,
Наверное, чудаками их считает, —
Сказала Серафима удрученно. —
А ведь прогресс зависит от ученых.
Поводыри, по сути, близоруки,
Коль убивают тупостью науку.
Легко от США, Японии отстать,
Под дудку их придется и плясать.
Не будем углубляться в тему,
Решить другую надо теорему.
Где жениха завидного найти,
Чтоб жизнь пошла по новому пути?
Да, вдохновить сумеют чувства
Большие мастера искусства.
Я полагаю, милая подруга,
Писатели,  поэты, драматурги
Близки  тебе и  мне по духу.
К творениям их не равнодушны.
Пойди на вечер в ЦДЛ*, послушай
Стихи, поэмы,  бардов песни.
Быть может там жених чудесный.
Большие гонорары при Советах
Прозаикам платили и поэтам.
И премиями крупными венчали,
Наградами  таланты отмечали.
И выдавали дружно на-гора
Изящного словесного добра.
Обласканы, согреты были властью
Среди поэтов поищи-ка счастье.

5

И, отложив  назавтра кучу дел,
Надежда прилетела в ЦДЛ.
Чтоб литературу сохранить, сберечь,
Писатель старый двинул речь.
—Хоть говорят, вначале было слово,
Но не оно теперь всему основа.
Уж многих одолел вконец
Зеленый доллар, «золотой телец», —
Изрек оратор веско, хмуро. —
Попала под каток литература.
Когда гусиные существовали перья,
Писали люди вечные творения.
Компьютеры — подобие вечных перьев,
Зато куриных множество творений.
И, объявляя Год литературы,
Нас бюрократы постоянно дурят.
Прожекты эти ради показухи,
Чтобы погреть на траншах руки.
И ныне заявили Год кино
И приумножат личное бабло.
Потом объявят Год  театра,
Чтоб деньги из бюджета хапнуть.
Последует Год архитектуры…
Но нет прогресса в области культуры..
Чиновники, к ним  деньги прут,
Свои книжонки часто издают,
Чтобы прослыть писателем, поэтом,
Но явно бездари при этом.
Ни графы, ни князья, а графоманы,
Плодят вирши и глупые романы.
Но чаще нанимают литрабов
Для производства  заказных «трудов»
А те, поставив дело на конвейер,
За ножницы берутся, не за перья.
Азартно книги старые кроят,
Заведомо, вкушая плагиат,
А «автор», как ребенок рад.
С грамматикой он ладит плохо,
Причислен к литераторам пройдоха.
Проводит презентации, чтоб лестно
Его «шедевры» восхваляла пресса.
О Нобиле мечтает, о награде
Тщеславия, дешевой славы ради.
Кому нужны  такие «перлы»?
Лишь для хищения  способ первый.
Нет фильтра, строгого отбора,
Коль дилетантов правит свора.
Нет ныне маршалов в литературе.
Из рога изобилия — халтура.
Но время — критик строгий.
Сотрет он скарб убогий.
«Пожалуй, я  возьмусь  за перо,
Убыточное все же ремесло, —
В смятении подумала Надежда,
Взирая на оратора небрежно.—
А вдруг в минуты озарения
Рожу такие дивные творения,,
Что будут на руках меня носить, 
Автографы, как божий дар, просить.
И засияет неземной талант,
И скажут все, что я — бриллиант».

6

—Упали максимально тиражи,
Журналы приказали долго жить, —
Писатель продолжал сплеча рубить. —
Иные лишь  влачат существование,
Редакции закрылись и издания.
Газеты ту же  разделили  участь,
Под прессом цен, налогов мучаясь.
И нищенски убоги гонорары,
Поэтому мозги не стоит парить.
Но творчества ведь донимают муки
Перо невольно попадает в руки.
И сердцу быть холодным не прикажешь,
Из головы струится мыслей пряжа.
Ценители духовности, искусства,
Высокие воспламеняем чувства.
Ведь нынче и цинизм, и бескультурье
Вредят  стране, ее литературе.
А власти сей процесс по барабану.
Народом тем, что в страхе и обмане,
Намного легче управлять,
Ведь неспособны суть ее понять.
Творим и пишем «в стол»
До Ренессанса золотых времен!.
Желая благоденствия державе,
Оратора  собратья поддержали.
В программе ни фуршета, ни банкета.
«Так значит, жизнь сурова у поэтов, —
Сообразила грустная Надежда,
Поэту улыбнувшись нежно. —
Не грех ученым  потерпеть,
Пока чиновник будет богатеть
И, как пиявка, кровью наполняться.
Науке надо выжить, постараться.
И пусть литературе тоже 
Господь в ее скитаниях поможет».

7

Тревогой и заботами  томимая
Надежда возвратилась к Серафиме.
— Как впечатлили девушку поэты?
—А-.а, слушала унылые куплеты.
Нет мастеров высокого полета,
Зато теперь немало рифмоплетов.
Родятся ль снова Блок, Есенин?
Нескоро, видно, навестит нас гений.
И в прозе та же  серая картина,
Лишь карлики, нет исполина
Толстому, Шолохову, что под стать.
Увы, таких творцов нам не видать.
Литература ныне на задворках,
Романтики корпят в своих коморках.
Поэт мне приглянулся милый,
Купила бедолаге кружку пива.
От безнадеги может и сопьются,
Хотя «поэтам деньги не даются».
Работают родные на бессмертие,
В пустых карманах — ветер!
Валюту только тот гребет, магнитит,
В поэзии, кто красоты не видит.
— Так значит, не нашла ты пары?
— Творец теперь задерганный, усталый,
Нет спроса на романы и поэмы,
Все реже вдохновение у богемы.
Бросают перья и уходят в бизнес,
Чтоб не загнал в могилу кризис.
Прозаик и поэт не подойдут,
Самих, едва ль  прокормит труд.
Живут ведь не за пазухой у Бога,
Себе такую выбрали дорогу.
Смахнув слезу с ресницы.
Продолжила со  стоном львица:
— Я постоянно пребываю в шоке,
Кто, кто оплатит променад и шопинг?
—А-а, не беда, пока еще не в ж..е,
Одежды полон шкаф и гардероб,
На посиделки хватит, и на гроб.
— Отстану безнадежно я от моды,
Пройдут в печали золотые годы.
От секонд-хенд мне ни к лицу обноски,
И эти беды пережить непросто.
И в фитнес-клуб заказана дорога,
О будущем меня  гнетет тревога.
— Не паникуй, в истерику не  падай,
Лишь сильных духом ждет награда, —
Надежду обнадежила    подруга. —
Держаться  будем  друг за друга.
Да, жаль, таланты  обмельчали,
Ученых и писателей венчали
Наград  и премий не жалели,
Теперь они, пожалуй, захирели.
Власть повернулась жирным задом,
Шедевров и открытий ей не надо.
В почете те, кто под шумок, аврал
Спер у народа недра, капитал.
Но брось, подруга, горестно тужить
Коль в этой стае суждено нам жить.
Наведайся на вечер в ЦДЖ*
В прикиде легком, словно в неглиже.
Мол, представитель крупного издания
И сразу привлечешь к себе внимание
Масс-медиа солидного магната
И попадешь в роскошные палаты.
В кремлевских канареек пул
Допустит  может строгий караул.
Ведь те, кто всюду воспевают власть,
Живут вольготно, беззаботно всласть.
С сатирою и критикой не дружат,
Режиму, как лакей, усердно служат.
Высокие им платят гонорары,
Ведь помогают управлять отарой.
Трепаться языком и ты умеешь,
Тебя воспримут барышней своею.
Наверняка, там рыцарь твоей,
Его сразишь магической красой.
— А почему бы вместе не податься,
Чтоб улыбнулось на двоих нам счастье?
— Я не хочу соперничать с собою,
Сама гоняйся за своей любовью.
Хочу, Надюша, чтобы повезло
И ты попала в царское село.
Не то, где обитали царь и Пушкин,
А во сто крат богаче, лучше.
В дворец  шикарный на Рублевке,
Там где пируют капитала волки.
— Волки, но я же львица?
— О богачах так говорится.
И деньги, милая, не пахнут,
Лишь бедняки от безнадеги чахнут.
Спасем твою волшебную красу,
Жить будешьво дворце, а не в лесу.

8

Наведалась Надежда в ЦДЖ.
И место уступили госпоже.
Произвела красавица фурор,
Собрался репортеров шумный хор.
Ведь каждый поиметь решил красотку.
Текилой угостили, крепкой водкой.
Шампанское давали и ликер,
Чтоб покорить прелестный взор.
Не повезло ей встретиться с магнатом,
В мечтах остались царские палаты.
От комплиментов и вина пьяна
Из ЦДЖ рванула прочь она.
Смогла грехопадения избежать,
Ее хотели обнажить, распять,
Чтоб хором насладиться,
Когда узнали, солгала девица.
Проникнуть не позволили ей в пул,
Ведь каждый писарь, словно караул,
По совместительству агент
И чужака разоблачит в момент.
Свое оберегает зорко место.
Без жениха осталась невеста.
— Да, борцописцы ненадежны,
Ведь наловчились лгать безбожно
Под стать профессии древнейшей,
Что на панель бросает женщин, —
Такой вердикт провозгласила,
Качая головою, Серафима. —
Подальше от пера и диктофона.
Найдем тебе богатую персону.

9

—Ах, брошу все, уеду заграницу,
Лишь там смогу признания добиться…
— Куда? Путаною в Стамбуле,
Чтоб  турки  там тебя надули.
Они в восторге от Наташек,
Что повалили на панель из Раши.
Или сиделкой, нянькой за гроши,
Чтоб выносить в фекалиях горшки —
Ночные, расписные вазы,
Рискуя подхватить заразу, —
Такие очертила перспективы
С угрюмым видом Серафима.
— Но там мои оценят ножки,
Сходить не буду с глянцевых обложек, —
Упрямо  возразила львица. —
Поможет и утешит заграница.
Влекут меня и слава, и гламур.
Там нет таких  классических фигур.
Без  талии топорны, как  колода.
Я стану эталоном  высшей моды.
Возьмут в рекламу нижнего белья,
Богатой, знаменитой стану я.
Торговой маркой, брендом
С пиаром, имиджем победным.
Косметику, сокровища, парфюм,
Одежду дорогую от кутюр
На подиуме буду представлять
Эх, заживу, чего еще желать?!
И о тебе я, Фима, не  позабуду,
Ведь мы свои же люди…
— Мечтать, как говорят, не вредно.
Боюсь, что там останешься ты бедной, —
С усмешкой, головой кивая,
Подруга заявила,  унывая. —
Хотя имея  золотое  ожерелье
Могла бы получить немало денег.
— На «черный день» его сберегаю,
Как талисман,  здоровье  охраняет
От порчи, сглаза и других пороков,
Поэтому его не надо трогать.
— Тогда тебе путевка в Нидерланды,
Лишь там оценят женские «таланты».
Но и в борделях Красных фонарей,
Хоть пруд пруди, достаточно б….й.
Там попадешь ты в сети сутенеров,
Покроешь имя русское позором.
Погибнешь в сексуальном рабстве,
Сиди в России, никуда не шастай.
Обратный не предвидится билет,
Да, «хорошо», где нас с тобою нет…

10

—Ты от досады, милая, не фыркай,
Большие деньги оседают в цирке.
Народ ведь жаждет праздников и зрелищ
И не жалеет из кубышек денег, —
Заверила Надежду Серафима. —
Там тоже любят жить красиво.
Удачные гастроли, заграница,
Валюты вдоволь, радостные лица.
Там «Буратино» и отыщем,
Забудешь ты о доли нищей.
Никулин Юрий и Олег Попов
Всегда купались в лепестках цветов.
— За клоуном, мне, светской львице,
Идти по жизни не годится.
— Тогда за укротителя зверей,
Медведей, львов и прочих дикарей
Или же за канатоходца…
—Оступится  вдруг и сорвется?
Опять меня вдовой оставит.
—Страховку за погибшего отвалят.
Кто знает, может там твое призвание,
Триумф, награды, титулы и звания.
Поклонников табун у стройных ног,
Вдруг одарил тебя талантом бог.
Назарову, Бугримову затмишь…
— А кто они, о ком гудишь?
— Не знаешь разве звезд арены,
Блистали в роскоши сирены.
А, если нет, то следует приткнуться
К звезде реальной этого искусства,
В лучах его погреться славы,
Скопить деньжат имеешь право,
Коль фавориткой станешь первой,
Но не в рублях, а в долларах и евро.
Вначале надо осмотреться
И покорить  субъекта сердце.
Но прежде надо справки навести,
Умеет ли он денежку грести?
Чтобы решить чего он стоит
И красоты твоей достоин ль?
Иллюзионисты, клоуны, жонглеры,
Что публику морочат до умора.
Всех надо изучить, чтоб выбор точный,
А не мужик и алчный, и порочный.
Какой-нибудь маньяк и наркоман.
Везде теперь свирепствует обман.
Чтоб  мог  валюту радостно давать,
Сама должна  его дрессировать.
 О, будет нам безумно хорошо,
Когда подцепишь «денежный мешок».
Надежду восхитило представление
Катались  на арене  бурые медведи
Как гонщики, на велосипедах.
А заводные, озорные  пони
Отвешивали зрителям поклоны.
Смешил людей затейник клоун.
Амфитеатр был до отказа полон.
А после музыки и представления,
Надежда  изучала заведение.
— На что способна, может акробатка
Или искусства нашего фанатка? —
Спросил  циркач  Надежду. 
Отозвалась она небрежно:
— Нет, светская я   львица 
 — Тогда со львом извольте подружиться.
— Боюсь, ведь у него клыки,
Пускай рискуют мужики.
—Арена — это красочный фасад.
Не обойтись без стрессов и утрат.
Лишь за тяжелый, уникальный труд
Нас зрители взыскательные чтут.
Работника надежного мы ищем,
Кормить слона и убирать жилище.
А он гигант — до центнера навалит.
Нужна сноровка, чтобы сладить.
— Но я слаба,  брезглива.
— Тогда вали отсюда мимо.
Хватает в труппе без тебя зевак,
А в цирке каждый пашет, как ишак.
Пожалуй, до седьмого пота.
Такая у людей, зверей работа.
 «Хоть деньги здесь большие,
Цирк — не  моя стихия», —
Надежда с огорчением решила.
И Серафиме с грустью доложила:
— Угробит быт меня гастрольный,
Звериный рык и запах вони.
Я слишком утонченная натура,
Чтоб рисковать здоровьем и фигурой.
Пойми и посочувствуй, Фима,
Не рождена для дикого режима.
— Тогда тебе, на выданье невесте.
Поищем жениха в элитном месте.
Помещика иль отпрыска- мажора,
Чтобы не знала ни проблем, ни горя.

11
— В поместье жить, в загоне для овец?
Разруха в селах и шальной регресс.
Не для меня такие  испытания,
Другие устремления, желания.
Чтоб взять все радости от жизни,
Подамся я, пожалуй, в шоу-бизнес.
Лопатами там денежки гребут
Не только те, кто пляшут и поют.
Продюсер получает главный куш,
Поэтому он не альфонс, а муж, —
Мечтательно произнесла Надежда. —
Ох, заживу я с шиком прежним!
— Эх, Надька, не смеши народ,
Что ни продюсер, то отпетый жлоб.
Он ценит тех, кто от души поет
И собирает залы, стадионы,
А у тебя, прости, вокал  вороны.
Зачем ему  нахлебница- обуза,
Когда певички чешут папе пузо.
Купается он в роскоши и ласке.
Зеленые твои бессильны глазки…
— Я попрошусь на подтанцовки
И очарую «Буратино»  ловко.
— Там многие на тело покушались,
Но зрителями в зале и остались.
Нет, не блистать тебе в лучах софитов,
Своя там меломанов свита,
Где прожигают годы молодые
Эстрадные кумиры голубые.
Там геи, трансвеститы, гомосеки
На подиумах пребывают в неге.
И ничего не может обломиться
Свои там львицы и тигрицы.
— Куда ж податься, где финансы,
Чтоб продолжались пир и танцы?
Прижала так меня судьба-злодейка,
Наступит день, в кармане ни копейки.
Ни выпить  с горя, ни покушать.
Не пережить мне этот ужас, —
И на щеке ее слеза черна. —
Теперь дорога у меня одна…
— Куда же? — Серафима всполошилась. —
Задумала что, говори на милость?
Храни, Господь, не вздумай принять яд,
Великий грех, всего себя лишать.
Нам даровал сей свет Всевышний.
Распоряжаться вправе нашей жизнью.
— Не суждена мне слава топ-модели,
Один удел — путаной стать в борделе…
— Не торопись, ведь это крайний случай,
Есть вариант намного лучший.
Известно, у банкиров денег много.
Туда закрыта для тебя дорога.
Оберегают толстосумов жены —
Суровые и властные матроны.
Не дремлет злобная охрана.
Но падать духом, Надя, рано.
Кроме эстрады процветает спорт,
Там  крупных  капиталов оборот.
Боксеры, теннисисты, футболисты
Доход в валюте получают чистый
На сотни тысяч, даже миллионы,
Фанаты заполняют стадионы,
Большие деньги от рекламы
И там пасутся  озорные дамы.
Поэтому, вперед — на стадион!
Тебя, принцессу ищет чемпион.

12

— Так, чемпион? — спросила в унисон.
— Нет,  форвард, мастер  спорта,
Валюты получает он до черта.
Зовут его так романтично — Рома,
И славой, и деньгами утомленный,
Но по натуре щедр, не скупердяй.
Лови момент, подруга, не зевай.
Азартный футболист, неутомим,
Ты пик блаженства испытаешь с ним.
Ждут туры в экзотические страны,
Где за слонами бегают бараны.
Ждет, не дождется заграница,
В круизах  сможешь насладиться.
И будешь в шоколаде, а не в шоке,
Оплатит Рома  самый дивный шопинг.
Сама я  на него  имела виды,
Но уступлю без грусти и обиды.
— Спасибо, дорогая, за участие.
Вдруг встреча принесет мне счастье.
Поверь, в долгу я не останусь,
Когда с Романом состоится завязь
— И не упорствуй, предавайся страсти,
Тогда  привалит много счастье.
Тебя, как говорится, не убудет,
Ведь Ромчик этим заниматься любит.
И не печалься, ты ведь хороша.
Как курица, встряхнешься и пошла
Походкой королевской, горделивой,
Азартный секс нас заряжает силой.
Оружием секретным называли,
Спортсменок пред стартом разминали
Те, пребывая в сладкой эйфории,
Рекорды покоряли мировые.
Тебе такой же нужен массажист,
Чтоб был богат и помыслами чист.
К чертям собачьим все аксессуары,
Что обостряют женские забавы.
А фаллосы  и прочие игрушки
Подальше спрячь, подружка.
Ничто не может заменить мужчину,
И ощущений радостных лавину.
— Вульгарная ты все же, Фима,
Ведь у любви немало слов красивых.
Сказала бы бойфренд, понятно,
А все сводишь к пошлости разврата.
— Ах, неженка, но мы с тобой не дети,
Не первый год живем на белом свете
Отлично  понимаем цель мужчин.
Им надо секс, а остальное блин.
Пусть дерзость, грубость не тревожат,
Красу твою мы продадим дороже.
И не считай, что это жизни проза,
Излечит секс от грусти и невроза.
На практике испытано железно,
Занятие приятно и полезно.
— А почему ты обо мне хлопочешь,
Сама ведь ласки, секса хочешь?
—Довольна я своим партнером,
Неутомим, азартен, молод, —
Ответила кокетливо подруга. —
Он, как пружина, действует упруго.
—Так одолжи, хотя б на пару дней?
— Найду тебе бойфренда, не робей.
Не забывай, что мало быть красивой,
Лишь в слабости сокрыта наша сила.
Чтоб между вами «химия» возникла,
Воспринимай его напор без крика.
К нему ты без проблем привыкнешь
Он фаллосом большим  проникнет.
— Большим, а ты, откуда знаешь? 
Кого ты мне, подруга, предлагаешь?—
С обидою вдруг всполошилась Надя.
— О,  успокойся, ревновать не надо.
С  Романам я дружу со школьной парты.
Он, как грузин, и щедрый, и азартный.
Не пожалеешь, испытаешь кайф
И сразу окунешься в сладкий рай.
Оргазм безумный обеспечен.
До крышки гроба ты запомнишь вечер
И нежно-восхитительную ночь.
Для пиршества любви мы рождены,
Поэтому нет за душой вины.
Иди в объятья радостно и смело,
Чтоб в ласках дивных трепетало тело.
— Еще б, «клубничка» на халяву?
— Нам тоже эти нравятся забавы.
— Бесспорно, это сладкая отрава.
Альфред последний, с кем делила ложе,
Бунтует кровь, гормоны тело гложат,
Я не путана, но пылать  согласна,
Быть может, с Ромой испытаю счастье.
Делить негоже  ложе с кем попало,
Но  рыцаря на жеребце я ждать устала, 
 — С подругою Надежда согласилась.
Влечения похоти неукротима сила.
Вообразила, как приятно будет,
Когда Роман в ней страсть разбудит.
Да, тело властно жаждет наслаждений,
Заждалось оно совокуплений.
Из силикона, пластика игрушки
Не греют тело, с ними скучно.
Давно не выполняла функций женских,
Что награждают неземным блаженством.
— Для настроения, тонуса, порядка
Необходима срочно секс-разрядка.
Как говорил поэт — Маяк* державы,
Сочтемся  общей трудовою славой,
Свои ведь  по природе люди, 
Пусть ничего без толку не убудет, —
Подругу наставляла Серафима. —
И наше счастье не проскочит мимо.


13 

Чтоб поразить Романа  впечатлением,
Украсилась Надежда  ожерельем.
Сверкали дивной радугой каменья.
Скакал по изумруду поля мяч,
С трудом подруги досмотрели матч.
На возгласы: «Судью— на мыло!»
Надежда усмехалась лишь игриво.
Перемахнув через барьеры ловко,
Он появился в фирменной футболке.
И Серафима ласково с приветом
Представила  высокого атлета.
Жених завидный, 30 с гаком лет.
Глаза— маслины, озорной брюнет.
Такие сразу покоряют взглядом,
И млеют дамы, предвкушая сладость.
— Но почему не вышли вы на поле? —
Спросила Надя, привыкая к роли.
— Оберегает тренер, нежно холит.
Для очень важных матчей бережет.
Я для команды слава и оплот.
Вся жизнь моя на лоне стадиона.
Контракт — за год по пол-лимона!
— Рублей? Он рассмеялся:  Евро.
В команде — форвард первый.
Хотя я часто нахожусь в запасе,
Но для соперника весьма опасен.
Всегда нацелен на удар и гол.
Моя стихия, мой конек — футбол!
— А женщины волнуют? Само собою,
Ценю красу и дорожу любовью.
Признаний этих тонкий звук
Ласкал девичий  взор и слух.
Забилось сердце сладко, нежно
И лепестками расцвела Надежда.
Втроем они по городу бродили
Коньяк и кофе без закуски пили
И оказались… в Надиной квартире.
А вскоре, ласки пожелав хмельные,
Отчалила на отдых Серафима.

14

Вдруг  охватила телеса  истома.
 — Возьми меня, не пожалеешь, Рома, —
Надежда страстно, пылко  прошептала. —
Хочу  тебя, любви мне мало…
Шампанское и биостимулятор
Колготки сняли, расстегнули платье 
И обнажилось трепетное  тело.
Казалось ей, что соловьи запели.
—  Надежда — компас мой земной,
С тобой, хоть в воду, хоть в огонь, —
Шептал он тихо в розовое ушко.
Приятно было, замирая слушать..
Весь вечер,  ночку  напролет
По телу разливался майский мед.
Ликер лакали, ароматы рома,
Ей клофелин в фужер подсыпал Рома 
На ложе он азартно потрудился.
Она уснула, по-английски удалился.
Попутал львицу искуситель-бес…
Любовник пылкий из жилья  исчез.
И ожерелье тоже испарилось.
В истерике красавица забилась
В полицию примчалась на парах,
Едва майора не свалив в дверях.
На опознание дал ей пачку фото.
Через минуту закричала: Вот он!
К нему душой и нежным телом,
А он похитил нагло ожерелье.
Роман — известный футболист. 
Обрадовалась снимку, как находке.
— Артем Сохатый— брачный аферист.
Уже имеет три на зону ходки, —
Сурово известил майор. —
Он очень изворотлив и хитер
И действовал  на пару с Серафимой.
— С подругой Серафимой?
— С завистливой и лживой.

На миг она лишилась речи дара
От этого коварного удара.

* РАН— Российская академия наук.
* ЦДЛ — центральный дом литераторов.
* ЦДЖ — центральный дом журналистов.
* Маяк — В.В. Маяковский (1893-1930 гг) русский, советский поэт.
* Юрий Никулин, Олег Попов, — популярные клоуны.