Фуражный хлеб

ФУРАЖНЫЙ ХЛЕБ

Сатира

Хлеб, как известно, голова всему
И нет замены на земле ему.
Господь продукт сей  сотворил,
Чтоб каждый сытно и достойно жил.
Какая воля, красота и мощь,
Когда пшеница или рожь
Под солнцем на просторе колосятся
И жаворонки в высоте резвятся.
Поют во славу хлеборобов,
Тех земледельцев, что в рабочих робах
Работают с рассвета до заката,
Прекрасные и крепкие ребята.
Янтарное созреет вновь зерно,
Дороже золота и жемчуга оно.
Идиллия. Сурова нынче проза,
Когда землей владеют кровососы.
В ходу у них угрозы и обман,
Чтоб обобрать и разорить крестьян.
Не для того, чтоб выжить,
Змея-нажива дармоедом движет.
И потому латифундисты
Подобны крохоборам и садистам.
Холеные их клешни, а не руки,
Не знают плуга, только ноутбуки.
Мелькают цифры, суммы на экране
С семью и девятью нулями.
Нет, не рублей, а долларов и евро.
Сдают, порою, у безумцев нервы.
И прячут деньги в тайные оффшоры.
О, эти ненасытные обжоры.
У фермеров в экстазе беспредела
В судах продажных скромные наделы
Цинично и жестоко отжимают,
Ни доброты, ни жалости не зная.
Помещики они? Латифундисты.
А для крестьян, бесспорно, аферисты.

ТV ликует, славословит  пресса,
Что собран урожай  чудесный.
Сто миллионов тонн и, даже свыше,
Амбары все загружены по крыши.
От пристаней уходят сухогрузы
С пшеницей в трюмах, а не кукурузой.
От станций убывают эшелоны
С пшеницею элитною в вагонах.
Рвачи-барыги,  руки потирая,
На экспорт отправляют урожаи.
Гребут, гребут лопатою валюту,
Крестьян при этом презирая люто.
На Западе и на Востоке тоже
Халтура не пройдет, она негоже.
На Севере и Юге настороже.
Там квоты на пшеницу экстра-класса
И из России уплывает масса
Добротного, отличного зерна.
А что же остается в закромах?
Пшеницы доля небольшая 
От высшего по классу урожая.
А в основном —  фураж,
Который за валюту не продашь.
И по логистике нет резона
Гнать за рубеж по морю и в вагонах.
А значит, в  элеваторах хранится
Повсюду пятисортная пшеница.
Когда мычал на фермах скот,
Налаженный зерна был оборот.
Быков кормили, хрюшек до отвала,
Пшеница не гнила, не пропадала.
Без импортного обходились мяса, сала.
А в птичниках рябило от несушек.
Им было что  склевать и скушать.

Буренки  прежде на селе мычали,
А нынче села просто одичали.
И после сокрушительной разрухи
Остались там лишь старцы и старухи.
Свой доживают в ветхих избах век,
Срываться с места, посчитав за грех.
А молодежь подалась в города.
Растут в дворах лопух и лебеда.
А раньше сняв пшеницы урожай,
В печах пекли чудесный каравай.
Духмяный аромат, как мед, струился.
И хлеб дышал, румяный, золотистый.
Куда же подевать теперь фураж?
Чиновников вдруг охватил мандраж,
Его сменил служебный раж.
Решили снизить госстандарт,
Чтоб для пшеницы не было преград
По качеству без ограничений.
Пусть мукомолы не ворчат, а мелют
Муку из сорняков, зерна  отходов,
Во имя благоденствия  народа.
Кустарно  хлеб  тот  испечен,
Зовут его небрежно «кирпичом».
Он мягкий, рыхлый, словно вата.
Жуй, как мочалку, и зубов не надо.
Ни вкуса, минимум  калорий.
У едока то диарея, то запоры.
От мякоти, бумажной, вогкой
В кишечнике возникнет пробка.
А зачерствеет, твердый, как булыжник,
Им можно гвозди  забивать на крыше.
Мука ведь из фуражного зерна
По клейковине, качеству бедна.
Списать ее бы стоило в отходы
Скоту на корм, чтобы иметь доходы
От молока, приплода и  привесов,
А не кормить людей пустым замесом.
Из  щуплого зерна, считай, половы,
Что для овец сгодится и коровам,
Животных сократилось поголовье
И фуражом теперь двуногих кормят.
Когда нет денег на элитный хлеб,
Мол, слопают, чтоб организм окреп.
И с видом озабоченно-печальным
Жует бедняк «кирпич» свой социальный.
Желудок полон, сытости ни грамма.
Такая вот кормления программа.

Случалось, что в порыве нервном
Опустошали хлебные резервы.
Все отправляли за рубеж буржуям
По дурости и глупости рискуя,
Солидным недобором урожая,
Впоследствии свой хлеб и покупая.
Но по двойной, завышенной цене
И золотым тот становился хлеб.
Доступной для людей была цена,
Россия все же хлебная страна.
Вожди на сей продукт не  посягали,
Менталитет народа понимали.
А в царские былые времена
Ломились от пшеницы закрома.
Кормилицей тогда была Россия
Для россиян и еще полмира.
А нынче, когда власть в одних руках
Верховный жрец по статусу монарх.
Любые будут приняты законы.
Не трон ведь, а народ для трона.
Дай Бог, мне ошибиться,
Что не подскочат цены на пшеницу.
Для бедноты останется доступен
Лишь «хлеб» из  всякой мути.
Не по зубам им будет хлеб элитный:
Бородинский, дарницкий и житный.
Пирожные и торты — редкость.
Берет за горло и нужда, и бедность.
И калачи, пампушки, кренделя
Не для тебя, батрак, не для тебя.
Судьба вдруг повернулась раком.
Ни булочек с кунжутом или маком
И кексов с курагою и изюмом,
Поэтому убоги и  угрюмы.

Долой фураж! На корм скоту.
Не отравляйте «хлебом» бедноту!